Ответного приветствия Дмитрий не получил, ибо сидящая на камнях пола парочка, состоящая из небольшого роста азиата с густой шевелюрой, а также крепкого сбитого, наверняка высокого и наголо обритого негра внимательно смотрела на него, не собираясь подниматься. Парень еще немного помялся, хлопая ресницами, ибо наглость, с которой он недавно воткнулся меж двух теток, куда-то исчезла. Ему жутко хотелось поболтать с этими двумя, так как он не ощущал здесь никого разумно мыслящего, кроме них, не считая шепчущихся о чем-то кучек бородатых людей, но выходцев Востока он вообще не понимал, да и мало ли о чем они говорят. Может его недавний "хрюк" обсуждают, они же там свиней держат за грязных животных.
- Ладно. Садись, - на чистейшем русском, как и все здесь, произнес азиат, сдвинув ноги в сторону, а чернокожий тоже расслабился, смягчив напряженный взгляд человека, выглядящего охотником на королевских кобр, причем любящим заниматься этим спросонья.
Да-да. Именно так он и смотрелся. Покрытый огромным количеством застарелых шрамов и непонятных, грубо выполненных татуировок, негр выглядел туземцем, попавшим в Ад прямиком с острова, затерянного в Тихом океане. И скорее всего так и было, ноболее всего мучил вопрос, отчего все разговаривают на русском языке и тут парня осенило.
"Каким-то образом здесь все понимают друг друга и все. Нет ни моего, ни их языков. Какой-то один на всех, давным-давно созданный, но забытый человечеством. Это можно позже узнать, а сейчас просто принять, как само собой разумеющееся. Ежели людей создавали в Аду вместе с Раем, то происходило же каким-то образом общение между изобретателями и творениями… Не просто же так говорится о Вавилонской башне, после которой смешались все языки, до этого же был всего один!", - парень хотел хлопнуть себя по лбу с криком: "Эврика!", - но не желал спугнуть потенциальных собеседников и возможно просто нормальных людей, тем более с тавром идентичным его.
Дмитрий присел на корточки, осторожно взирая на двух таких непохожих "мертвецов", и получил в ответ бесстрастный взгляд туземного охотника вместе с изучающим азиатским прищуром, после чего японец или кто там, вопросительно дернул подбородком вверх, типа, чего хотел юноша? Парень в ответ напряженно сглотнул слюну, просто-напросто не зная, как отреагировать. Он хотел поговорить с кем-то, кто его поймет и вроде бы нашел двух непохожих людей, наверняка разного вероисповедания, каким-то образом сошедшихся друг с другом в одной точке зрения по поводу происходящего, а теперь… Теперь не может сказать в чем дело и зачем пришел.
- Привет, - вновь выпали из горла хриплые слова. - Я хотел поговорить… - он запнулся, зачем-то покрутив серо-голубыми глазами по сторонам, но скорей всего от неуверенности. - Поговорить о происходящем вокруг. Они все… - он обернулся и обвел рукой людей, сидящих на видимой протяженности огромного подвала. - Почти все они ушли в себя, - Дима объясняющее ткнул пальцем в грудь. - Затихли внутри, боятся выйти и посмотреть по сторонам. А я… - мальчишка снова сглотнул. - Не такой. Я хочу понять, что это за мир. Хочу уйти отсюда! - он несколько раз моргнул и замер в ожидании ответа, стараясь не прятать глаза от вперившихся в него азиата с негром, меланхолично двигающих губами.
- Уйти… Думаешь мы против? Но мне кажется, что еще рано, - задумчиво произнес пожавший худыми плечами японец. - По нашему поверью, души умерших на пути в мир мертвых, сначала должны миновать реку Сандзуногава. У этой реки три страшных порога, и только пройдя их, мы окажемся в конечной точке, - он как-то по детски пожевал губу. - Причем где-то на этих порогах живут старик и старуха, отбирающие одежды. Мой дед рассказывал истории подобной этой, во времена моего детства… Потом я вырос и мне повезло, хотя сейчас уже не уверен… - запнулся он. - Устроиться в офис в Лондоне, куда переехала наша семья еще в 80-х годах, где меня научили верить только в работу с карьерным ростом, сказав, что это является жизнью, достойней которой нет ничего. Но сейчас я даже не знаю, во что верить, ведь очнулся уже без одежды, а кто ее отобрал - неизвестно, - бесстрастным тихим голосом говорил невысокий, недвижимо сидящий азиат. - Я видел лишь отвратительное создание, помесь гигантского козла и человека, разговаривающего на моем родном языке и причинившего мне огромное количество страданий… А затем он убил меня, чтобы оживить и отправить в путешествие по Сандзуногаве, видимо заключенной в эту трубу, - он кивнул в сторону светящейся голубым стене, возле которой устало и бессмысленно сидел человек, до этого пытавшийся вернуть к жизни раздувшиеся трупы. - И сейчас я спорю с уважаемым воином… - его глаза указали на чернокожего. - О том, что будет за следующим порогом Сандзуногавы… - азиат, теперь уже точно японец - Дмитрий где-то читал, что речка с подобным названием проскакивала в религии этой нации - вперил взгляд в негра, покрытого шрамами, тут же пренебрежительно хмыкнувшего, будто показав свое отношение к бреду оппонента.
- Сандзуногава! Ха-ха-ха! Нет такой реки в мире масаи! - ощерил белоснежные зубы туземец, а Дмитрий непроизвольно провел языком по своим, ибо никак не мог привыкнуть, что еще недавно такие разрушенные, сейчас новенькие, словно из дорогой стоматологии. - Так говорит наш шаман! Шаман-масаи - он ударил себя кулаком в широкую грудь. - Много людей приходило к племени масаи! Белые! - чернокожий указал рукой на Диму. - Желтые! - кивнул на субтильного японца. - Снимали ви-де-о, делали фо-то! И платили дол-ла-ры! - смешно и по слогам произнес он. - Расспрашивали Лкетинга, - черный кулак снова с глухим звуком ударился об широкую и блестящую даже в темноте грудь. - О богах, в которых он верит. Ха-ха-ха! У масаи один бог - Энгаи! Много масаи верят в Иисуса! Но Лкетинг нет! Энгаи дал мне жизнь! Энгаи заберет ее! Но не сейчас! Наш шаман сказал, что смерть - пустая темнота, поэтому Лкетинг не умер! Лкетинг жив и будет сражаться! - воин, выпрямившись, встал на ноги и гордо вскинул вверх мускулистую руку, а затем опустился на каменный пол, гордо глядя блестящими глазами на японца с Дмитрием.
Парень же вспомнил про масаи только то, что это гордое африканское племя, живущее где-то в Кении и Танзании. Точнее не племя, а народ, разбитый на множество племен. Какие у них верования он не знал, но суть услышанного сводилась к одному - рассказы о смерти у каждой из народностей содержат крупицу истины.
"Спасибо моей дурной голове, что все детство я только и занимался чтением всего подряд! Кто бы мог подумать!", - он шумно шмыгнул холодным носом.
Взять хотя бы японца, рассказывающего о реке Сандзуногаве, состоящей из трех порогов, где эта остановка первый порог, а ведь дальше адский Рынок и вообще неизвестно что, вот тебе и пороги. Плюс старик и старуха, отбирающие одежды… Ну, так здесь все голые. Или туземец масаи, утверждающий, что окончательная смерть - это полеты в темной пустоте. Чем не высказывание Анатона, рассказавшего о возможности смерти в Геенне Огненной, после которой возвращаешься в бесконечную Вселенную искатьзаново собственный путь?
И сейчас эти двое, японец из развитой цивилизованной страны и воин туземного племени, периодически пасущий мелких горбатых коров с чахлыми овцами, спорили, что с ними будет на том свете, а ведь только религиозные, то есть теологические споры, позволяют соревноваться в болтовне двум интеллектуально разным людям.
В этом суть и возможности любого вероисповедания - быстрое превращение в спасительный наркотик, легко захватывающий и трижды профессора наук, и духовно темного, как угольный карьер Донбасса, австралийского пигмея. Религия действительно опиум, облегчающий страдания народа, неистово верящего в спасение после смерти, только не зря ли большинство людей употребляют сей наркотик каждый день? Уж слишком бесхребетной становится большая их часть.
Мало, кто задумывается о происходящем внутри вроде святого места и отчего там становится легче. Люди приходят туда помолиться, а выходят словно пьяные, забыв о проблемах и считая, что теперь-то жизнь точно наладится. Но хоть кто-нибудь спросил себя, отчего душа успокаивается, а жизнь не меняется и почему эффект церквей и мечетей сравним с действием стакана водки?
- А ты? Ты же не просто так подошел? У тебя одинаковый с нами ожог. Клеймо, - щуплый японец указал пальцем на лоб парня. - Я обратил внимание, пока ты стоял перед нами! Что ты думаешь об этом месте? Вот он упирается в невозможность своей смерти, но не может объяснить, как сюда попал, и откуда взялся пытавший его демон! И отчего ты решил, что можешь уйти отсюда?
Его тонкий голос спугнул еретические мысли Дмитрия и парень моргнул, возвращаясь в суровую реальность, дабы посмотреть на небольшого азиата, взирающего естественным прищуром.
- Что думаю я… - Дима нервно почесал подбородок. - Ну, первое, в чем я уверен - это Ад, как бы его не называли в других местах. И я уверен в своих мыслях, ведь они сходятся с моими познаниями об этом месте из прочитанных книг. Во-вторых, верования у каждого народа разные, поэтому рассказ про реку и три ее порога, мне нравится, так как очень легко вписывается в происходящее, - японец довольно прищурился, хотя куда уж дальше, а масаи приподнял верхнюю губу, выразив некую степень недовольства. - Но я считаю, что настоящая смерть - это действительно полеты в темной пустоте, - туземец довольно хмыкнул и горделиво кивнул густоволосому азиату, типа, выкуси дружище.
Дмитрий же поразился. Эти два выходца чуть ли не из разных времен нашли время спорить и доказывать друг другу непонятно что в кошмарном месте, где другие ходят и стенают. Сравнивают верования и домыслы, где у японца даже не верования, а рассказы деда. Причем сразу же втянули в спор и его, гордо выпячивая грудь перед оппонентом с каждым согласием на личное мнение. Не просто так у них такие же тавро, не просто… Подобное спокойствие дается только с рождения.
- А насчет уйти отсюда… Я не знаю как, но откуда-то взялись легенды и рассказы о мире, куда люди попадают после смерти, вы сами так не думаете? - Дима уставился на японца, а затем перевел любопытствующий взгляд на масаи, молча слушавшего, бесстрастно скрестив руки.
Насчет туземца было не совсем ясно. Ему наверняка тяжело объяснять что-либо, но мальчишка считал, что если тот неким образом попал в компанию современного японца, то значит у них одна волна в голове. Он знал множество людей спорящих и сорящихся по любому поводу, но в тоже время никогда не расстающихся.
- Лкетинг не помнит, как сюда попал, - воин-масаи обвел огромный подвал мускулистой рукой. - Лкетинг никогда не был дальше семи ночей от своей деревни, поэтому может многого не знать! - Дима подумал, что туземец разговаривает короткими фразами из-за бедности языка. - Но Лкетинг уверен, что жив и поэтому будет сражаться! А демон - сон! - негр опустил могучую длань и замолчал, а юноша хлопнул ресницами.
"Да уж… Ему объяснить тяжеловато, зато японец по-любому понимает!", - парень уставился на внезапно заговорившего азиата.
- Ты говоришь разумно, по крайней мере, для этого места, - он грустно и криво усмехнулся, обведя раскосым взглядом мрачное место. - Верования моих предков гласят, что мы живем множество жизней, и кто знает… Может некто действительно вернулся с памятью полной картин этого ужасного мира, а после запечатлел их на бумаге или в красивых словах… - он вздохнул и повернул голову в сторону "плюющейся" людьми "живой" трубы. - Но, как на самом деле, никому из нас, пока неизвестно… Было бы неплохо вернуться в прошлое и полностью изменить жизнь… - азиат грустно вздохнул, слегка улыбнувшись. - Именно полностью, ведь там… На Земле, - он ткнул рукой в высокий потолок. - Я полностью погряз в материальном, совсем забыв о совершенствовании духовного. Мой разум засорился современной реальностью, внушившей, будто главная цель в жизни работа, и я работал. Работал не покладая рук… Забыв про себя и все свои желания… - японец почесал кончик носа. - А я очень хотел рисовать, но что бы дало мне это искусство, почти не ценящееся в современном мире? Ничего… Лишь самоудовлетворение и отсутствие материальных благ, а я их слишком ценю или просто обманывал себя, что ценю… Не просто же так говорят, что если Господь дал талант, то его необходимо использовать. Иначе большой грех! - несколько раз моргнул азиат, закончив непроизвольное размышление вслух, и посмотрел на Диму с выходцем из Африки.
- Рисовать - хорошо! Масаи любят красивые рисунки! - туземец ощерил белые зубы в искренней улыбке, оглядев свои многочисленные татуировки, еле видимые в полумраке. - Жить у масаи, красиво рисовать - много жен, много овец и коров! - ценности жителя Африки были маленькими и искренними, поэтому намного более блестящими и дорогими, чем мечты топ-менеджера Газпрома.
- Рисовать? - умилившись в глубине души, недалеко ушедшему от ребенка масаи, переспросил Дима, всю жизнь мечтающий стать писателем, но не чиркнувший и пары строчек. - А что ты рисовал?
- Я? - грустно хмыкнул японец. - Странные миры… Странных созданий… Моя мать говорила, что это шепот души. Воспоминания о прошлых воплощениях, воплощенные моею рукой… - он задумчиво взглянул на щуплую кисть, словно не понимая, как она рисует.
- Вообще-то я с этим согласен… - задумчиво произнес мальчишка, вспомнив слова Анатона про детей-индиго, пытающихся с помощью написанных ими книг и других искусства учить людей. - Мне кажется, что любые рисунки, да и книги, описывающие миры, отличающиеся от земного - это действительно шепот душ, как говорила твоя мать. Иначе, чем еще объяснить столь сильное буйство человеческой фантазии? А может твои рисунки, должны были что-то дать остальным, абсолютно ничего не желающим, не умеющим и ни к чему не стремящимся людям? Например, сделать их лучше и подготовить к подобной кошмарной участи? Дать знаний о существовании не только Земли, но и других миров? Дабы они заранее настроились побывать в лапах жестокого прямоходящего козла и пройти через, как ты говоришь - Сандзуногаву! - сейчас Дима одновременно и не любил людей, и испытывал к ним жалость за их незнание самой природы жизни.
Такое, кстати частенько накатывало, когда злишься, злишься, а потом начинаешь сочувствовать с мыслью: "Ну, кто виноват, что мозгов нет от рождения… Жалко же…", - ведь не будешь бить собаку за то, что она насрала посреди улицы, а не в тенистой аллейке, полной деревьев и опавших листьев.
Негр пожевал крупными губами и отрицательно мотнул головой, непонятно с чего произнеся:
- Демона нет! Демон - сон! - японец же, не обратив внимания на мнение масаи, подумал и кивнул.
- В этом ты прав! Думаю, что многие из людей, глядя на рисунки альтернативной реальности и читая описывающие Ад книги уже более других готовы к смерти, ибо пережили подобное, пусть даже "игрушечным" образом. Если бы мне повезло пройти этот кошмарный мир… - азиат зябко передернул плечами. - И вернуться домой, я бы больше никогда не занимался карьерой, а только рисовал. Хотя… Все мы так говорим, попадая в плохую переделку… Уважаемый Господи-сан! Сделай так, чтобы все плохое исчезло, и я обещаю жить по-новому! Я обещаю жить честно и делать только добро, помогая каждому человеку! - смешно изобразил каждого из миллиардов людей японец, заставив улыбнуться юношу, тут же вспомнившего себя в тысяче подобных случаев. - Такеши, - он встал и слегка поклонился Дмитрию, опешившему от подобного приветствия.
Это, конечно, понятно, что у японцев другая культура, просто стоящий напротив низкорослый человек довольно долго жил в Лондоне и ничего в речи, кроме добавленного к Господи "сан", не выдавало в нем азиата.
- Дима, - поднялся мальчишка и, протянув руку японцу, неуверенно поклонился.
Тот с непониманием поглядел на кисть парня и поклон, хлопнул веками, затем в глазах проскочило озарение, и он пожал ее. Рука азиата являлась сухой, крепкой и намного более приятной, чем мягкие и липкие рукопожатия многих людей.
- А уважаемый воин… - азиат с легкой усмешкой посмотрел на сидящего бритоголового туземца. - Не прав! Воин погиб!
- Лкетинг не погиб! Лкетинг жив и здоров! - усмехнулся воин-масаи. - Рисунки на теле есть? Есть! Шрамы от льва есть? Есть! Ха-ха-ха! Воин жив, а вы глупцы! - он, смеясь, ткнул пальцем в Дмитрия и японца. - Думаете, что умерли! Человек жив, пока живы шрамы на теле! Так говорит шаман масаи! Ты - это шрамы! Па-мя-ть! - по слогам произнес он последнее слово.
"Действительно! Я - это мои шрамы! Мои воспоминания! В кого я превращусь, если потеряю память о себе прошлом? О прожитой жизни… О вчерашнем дне…", - задумался Дмитрий, взглянув на неглупого туземца, умело оперирующего словами шамана племени.
- А он прав… - произнес парень, японец в ответ с любопытством взглянул на него, а масаи гордо улыбнулся. - У меня тоже остались шрамы. Этот сбоку, - Дима вывернулся, показывая мелкий шрам на левой части живота. - И на ноге… На шее… Да и видел я здесь человека со шрамом на губе и немного свернутым носом. Старость, ожирение, бороды… Мы попадаем сюда такими, как привыкли себя видеть в зеркале. Такими, как сами себя сформировали, видя каждый день в зеркале или отражении воды… И это не смерть, как правильно сказал Лкетинг, а подобие болезненной операции по смене кожи, совершенствующей каждого из нас, даже этих молящихся, как бы безумно это не звучало, - юноша поднялся с корточек, и обвел рукой большую часть подвала, где все так же неунывающе вздымались руки и слышались вопли.
- Господи помилуй!
- Аллилуйя!
- Осанна Господи!
- Да пребудет Царствие твое и воля твоя Господи!
Воин-масаи с пониманием взглянул на него, а парень подумал: "Вот уж кому проще всех, так это ему. Жить в Африке тяжело, там вообще смерть на носу, куда не выйдешь, везде дикие звери… Плюс племенные обычаи всякие, сделать самому себе разрез на груди, вырвать зуб или дернуть льва за хвост, иначе ты не мужик… В Африке у большинства племен такое точно есть… Ему здесь, наверняка спокойнее всех… Может, пока он лежал на пыточном столе, черта за хвост хватал, особенно учитывая то, что считает произошедшее обычным сном… Умом масаи не понять!", - Дима моментально переделал поговорку про Россию под африканский менталитет.
- Ты из России? - внезапно спросил японец, будто прочитав его мысли.
- Угу, - кивнул парень.
- Россия - хорошо! Ту-рис-ты из России много платят за видео с Лкетингом! - воин опять улыбнулся, ослепив белоснежными зубами.
"Блин! Ну у меня точно не такие… Наверняка желтее раза в два", - решил Дима.
- Русские - хороший народ! Лучше, чем европейцы, да и многие другие народы, - произнес японец. - Сколько не встречал людей, русские остаются лучшими из всех. Никогда не улыбаются из вежливости и говорят то, что думают. Как ты сейчас. Хорошая черта. Пусть я не везде с тобой согласен, но твои слова идут из души, ты произносишь их искренне, и я уверен в них есть доля правды, - Такеши скрестил ноги в позе лотоса. - А почему ты так относишься к верующим в Иисуса? Что тебе в них не нравится? Ты же среди них родился и жил.