Подполковник еще раз взглянул на нарушителя. Уже совсем рассвело, и с удаления в пять километров был хорошо виден огромный самолет, очертаниями чем-то напоминающий "Ту-16". Осипович знал силуэты практически всех летательных аппаратов разведывательного и военного назначения, но этого нарушителя в его списке не имелось - похоже, это все-таки был гражданский лайнер. Но почему тогда он вторгся в воздушное пространство СССР? Почему не отвечал на сигналы и играл на "сваливание"?..
Подполковник не колебался, и рука его не дрогнула. Одна за другой ракеты сошли с пилонов.
- Пуск произвел, - сообщил Осипович в эфир, потом после паузы добавил: - Цель уничтожена. Выхожу из атаки...
Было 6 часов 26 минут по местному времени.
8 сентября 1983 года, остров Сахалин, СССР
Через неделю на базу "Сокол" прибыла комиссия во главе с маршалом авиации Петром Семеновичем Кирсановым. Командир полка Александр Балезин, прервавший ради такого случая свой отпуск, вызвал подполковника Осиповича в штаб.
- Собирайся, Геннадий, - сказал он, - полетишь в Москву. Будет пресс-конференция...
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
СПАСИТЕ "КОЛУМБИЮ"!
16 января 2003 года, мыс Канаверал, США
Подготовка к запуску шаттла "Колумбия" шла полным ходом, приближаясь к завершающей стадии, когда руководитель пресс-службы Центра имени Кеннеди вызвал Дэйва Адамски к себе и поручил ему "ответственное задание", а именно: опекать русского журналиста, представителя газеты "Московские новости", пишущего серию очерков об американской космической программе. Работа - всегда работа, Дэйв пригладил непослушную шевелюру и отправился в досмотровую комнату, где томились в ожидании назначенных сопровождающих представители СМИ.
Всего лишь полтора года назад столь "внимательное" отношение к прессе было трудно себе представить, но после террористических актов 11 сентября никакие меры по обеспечению безопасности не казались чрезмерными. И если американские журналисты отделались всего лишь заполнением подробной анкеты, то иностранцев обязали присылать заявку за десять суток до старта, проходить процедуру личного досмотра и перемещаться по Центру исключительно в сопровождении сотрудника пресс-службы.
Входя в помещение, Адамски рассчитывал увидеть своего давнего приятеля - Сергея Деревяшкина, но вместо него навстречу двинулся совершенно незнакомый человек - плотный, среднего роста, с суровыми чертами лица, в новеньком костюме от кутюр. На груди незнакомца красовался бэдж с надписью: "Igor Marinin, Moscow News, To Be Escorted Only". Впрочем, Дэйв не растерялся, улыбнулся новичку, протянул руку:
- Здравствуйте, - сказал по-русски. - Добрый день. Как поживаете?
- Всё отлично, - отозвался Маринин, потом изобразил веселое удивление: - Вы говорите по-русски?
- Немного, - подтвердил Адамски. - Мои предки - русские. Адамовы. Уехали в Америку из Харбина. В годы революции. Я совершенствую свое знание русского языка.
- Замечательно, - сказал Маринин. - Очень хорошо.
Они всё-таки перешли на английский, и Адамски поинтересовался:
- А где господин Деревяшкин?
- О, он заболел и попросился в отпуск. Теперь вашу замечательную космическую программу буду освещать я.
- Понимаю, - кивнул Дэйв. - А позвольте спросить, насколько хорошо вы разбираетесь в космических технологиях и конкретно в проекте "Спейс Шаттл"?
- Достаточно хорошо, - заверил Маринин. - Однако, если вас не затруднит, расскажите мне о шаттлах так, будто бы перед вами дилетант. Вам приходилось читать лекции дилетантам? Туристам? Правительственным чиновникам?
- Да, разумеется.
- Вот и я хотел бы услышать такую же обзорную лекцию, какую вы обычно читаете туристам и конгрессменам...
Адамски пожал плечами:
- Как будет угодно.
"Наверное, этот шпион меня проверяет", - подумал он.
В том, что Игорь Маринин на самом деле является офицером русской разведки, Дэйв не сомневался ни минуты: гражданских лиц, по его мнению, сюда из Москвы не присылали. Даже милейший человек Сергей Деревяшкин был офицером и шпионом, а что уж говорить об остальных... Не стоило бы пускать этих деятелей на Мыс, но мы же все-таки живем в открытом обществе, да и русские нынче - наши союзники по борьбе с всемирным терроризмом...
- Куда мы направляемся? - спросил Маринин, шагая рядом и искоса поглядывая на своего сопровождающего.
- Пожалуй, с этого и стоит начать, - сказал Адамски. - Сейчас мы находимся в Visitor Complex - в зоне для посетителей Космического Центра имени президента Джона Фицджеральда Кеннеди. Помимо зоны для посетителей, Центр Кеннеди включает в себя десятки сооружений по обслуживанию космических кораблей и космодром. Кстати, второе название космодрома - Восточный испытательный полигон. Отсюда стартовали все типы ракет: от модификаций немецких "Фау" до "Сатурнов", доставивших астронавтов на Луну. Сейчас мы с вами сядем в автобус и поедем к стартовому комплексу номер тридцать девять, откуда взлетали "Сатурны". Сегодня этот комплекс переоборудован для запусков космического корабля многоразового использования "Спейс шаттл". Там же расположена специальная площадка для представителей средств массовой информации.
- А это неопасно?
- Никакой опасности нет. Шаттлы взлетают на восток, в сторону океана. А площадка находится к западу от комплекса. Кроме того, мы можем сесть на Большой Трибуне - она хорошо защищена.
"Странный какой шпион, - подумал Адамски о подопечном, - боится старта... А зачем тогда согласился на свою шпионскую работу?"
- Итак, продолжим, - сказал Дэйв вслух. - Космодром Кеннеди позволяет осуществлять запуски космических аппаратов на орбиты с наклонением от двадцати восьми градусов до пятидесяти четырех без маневра на активном участке траектории. С маневром возможны пуски на приполярные орбиты. Что такое наклонение орбиты и маневр на активном участке траектории, вы, надеюсь, знаете?
- Разумеется, - Маринин кивнул.
- Хорошо. Теперь я немного расскажу о системе "Спейс Шаттл". Первая рабочая группа по проекту была сформирована еще в 1969 году. Однако официальной датой начала работ по проекту считается 5 января 1972 года, когда президент Никсон утвердил эту программу НАСА. Конструктивно "Спейс Шаттл" состоит из двух спасаемых твердотопливных ускорителей, и орбитального корабля с тремя маршевыми кислородно-водородными двигателями и подвесным топливным баком. При этом топливный бак является единственным одноразовым элементом системы - всё остальное мы спасаем. Программой полетов предусматривается двадцатикратное использование твердотопливных ускорителей, стократное - орбитального корабля, а кислородно-водородные двигатели рассчитаны на пятьдесят пять полетов. Всего было построено пять шаттлов: "Колумбия", "Челленджер", "Дискавери", "Атлантис" и "Индевор".
- А я еще слышал про "Энтерпрайз"...
- "Энтерпрайз" только похож на шаттл. Это был атмосферный аналог, на котором отрабатывались элементы конструкции, полет в атмосфере и приземление. Сегодня мы будем присутствовать при запуске старейшего из шаттлов, известного под названием "Колумбия". Именно этот корабль совершил 12 апреля 1981 года самый первый полет на орбиту...
- Ага, понимаю, в День космонавтики. А называется ваш шаттл так в честь великого мореплавателя Колумба, открывшего Америку?
Дэйв, приостановившись, взглянул на подопечного: издевается или действительно не знает? Тот выглядел невозмутимым. Ладно, допустим, что не знает.
- Нет, старейший шаттл назван в честь первого американского корабля, совершившего кругосветное плавание. "Колумбия" будет выполнять автономный исследовательский полет по программе миссии STS-107, запланированной еще пять лет назад. Это будет двадцать восьмой полет этого корабля. Впрочем, подробности вы можете услышать на брифинге.
- Я с радостью воспользуюсь вашим советом, - пообещал вежливый Маринин. - Но мне интересна и ваша лекция. Вдруг вы скажете что-нибудь такое, о чем забудут сказать на брифинге. Какую-нибудь важную деталь, которая украсит мой первый очерк...
"Надеется, что я выболтаю какой-нибудь секрет, - неприязненно подумал Адамски. - Зря надеется. Сотрудники пресс-службы отродясь никаких секретов не знали..."
Корреспондент "Московских новостей" и его сопровождающий подошли к автобусному терминалу. Охранник проверил ручных сканером их бэджи и уступил дорогу, пропуская в автобус. Не прошло и пятнадцати минут, как эти двое уже поднимались на Большую Трибуну, откуда открывался отличный вид на стартовый комплекс LC-39A, на котором была установлена "Колумбия".
- Как вы понимаете, - продолжил свою лекцию Дэйв Адамски, - в Центре имени Кеннеди любой объект имеет свою историю. Большая Трибуна тоже имеет историю. В пятидесятые доступ на мыс Канаверал и остров Меррит был закрыт. Поэтому репортеры и журналисты наблюдали за секретными запусками с пляжей Коко-Бич. Впервые пресса была допущена на мыс перед запуском сателлита "Авангард". Но, как вы знаете, сенсации не получилось - ракета рухнула на старте. Тем не менее прецедент состоялся, и руководство полигона стало допускать представителей СМИ на мыс, чтобы они могли освещать запуски в своих изданиях. Поскольку ракетами в те годы распоряжались только военные, на СМИ были наложены некоторые ограничения в распространении информации о запусках. Нельзя было писать об экспериментальных ракетах военного назначения. Нельзя было писать об отсрочках в процессе подготовки ракет. Сами ракеты и стартовые сооружения накрывались кожухами, чтобы журналисты до последнего момента не могли увидеть их форму, а значит, определить общую компоновку... Проще стало после основания НАСА - это произошло осенью 1958 года. Национальное управление по аэронавтике и исследованию космоса является гражданской организацией и всегда считало своим долгом находиться в контакте с представителями СМИ. Уже программа "Меркурий", все ее нюансы подробно освещались в печати, на радио и на телевидении. Потом была программа "Джемини" - связи между Управлением и средствами массовой информации еще более окрепли. Количество аккредитованных журналистов росло день ото дня, и администрация Центра Кеннеди решила построить Большую Трибуну для СМИ в непосредственной близости от стартового комплекса тридцать девять. Первоначально здесь могли разместиться не более трехсот пятидесяти журналистов. Но оказалось, что этого недостаточно, - Трибуна неоднократно перестраивалась, обросла вспомогательными сооружениями: телестудиями, кабинками радиокомментаторов, корреспондентскими пунктами... В истории Большой Трибуны есть свои рекорды. При запуске "Аполлона-11" аккредитацию попросили три с половиной тысячи человек - фактически журналисты сидели на коленях друг у друга, такая была давка. Однако абсолютный рекорд поставил запуск шаттла "Дискавери" в сентябре 1988 года - с просьбой об аккредитации в НАСА обратились более пяти тысяч журналистов.
- А что такого замечательного было в запуске "Дискавери"? - невинно поинтересовался Маринин.
И снова Дэйв не понял, насколько же компетентен его подопечный. Не знает или изображает незнание?
- Это был первый старт американского космического корабля после двухлетнего перерыва, вызванного гибелью шаттла "Челленджер".
- Понимаю... И чем вы объясняете такую... э-э-э... активность журналистской братии?
Адамски объяснял такую "активность" однозначно: втайне каждый из корреспондентов надеялся, что и "Дискавери" взорвется - так же, как взорвался "Челленджер". Все они, журналисты, на одно лицо: их прежде всего интересуют взрывы и пожары, а нормальная работа на Земле и в космосе им скучна. Но так говорить было нельзя, а потому Дэйв увел беседу в сторону:
- Слава богу, все наши проблемы позади, и теперь запуски проходят штатно...
Тут Адамски прервал свою лекцию, чтобы предоставить московскому журналисту возможность послушать короткое сообщение официального комментатора Центра Кеннеди, передаваемое через громкоговорители, установленные над Большой Трибуной:
- Дамы и господа! Члены экипажа корабля "Колумбия" заняли свои места в кабине: Рик Хазбанд, Уильям МакКул, Дэвид Браун и Калпана Чаула - на верхней полетной палубе, а Илан Рамон, Майкл Андерсон и Лорел Кларк - на средней палубе. До старта осталось восемьдесят шесть минут. Отсчет времени продолжается...
- Больше часа осталось, - подытожил Маринин.
- Да, - подтвердил Адамски. - И за это время команда обеспечения запуска должна успеть проверить все системы корабля. Стартовое окно при запуске "Колумбии" больше, чем обычно, но всё равно следует поторопиться - если они не уложатся в отведенный срок, запуск придется перенести, а всю процедуру подготовки и заправки повторить.
- Больше, чем обычно? - переспросил Маринин. - А что значит обычно?
- В настоящее время шаттлы обслуживают Международную космическую станцию, а окно выхода на рабочую орбиту станции составляет десять минут.
- Из ваших слов следует, что "Колумбия" не обслуживает станцию. Это так?
- Совершенно верно. "Колумбия" - не только самый старый из шаттлов, но и самый тяжелый. Использовать его в качестве транспортного корабля снабжения невыгодно, а потому "Колумбии" доверяют только автономные полеты - например, починку телескопа "Хаббл". Скажу больше, на этом корабле нет стыковочного модуля.
- То есть в случае чего он не сможет пристыковаться к орбитальной станции?
Адамски посмотрел на Маринина с искренним недоумением:
- Я не понимаю, о каком случае вы говорите. Но если имеется в виду нештатная ситуация, которая может возникнуть при космическом полете, то это станет серьезной проблемой. "Колумбия" не только лишена возможности стыковки с МКС - она не сможет подняться до опорной орбиты, для нее это слишком высоко. Не забывайте еще и о разнице в наклонениях орбиты шаттла и орбиты станции. Изменение наклонения для столь тяжелого корабля - вообще невыполнимая задача. Членам экипажа "Колумбии" приходится рассчитывать только на себя, и наша главнейшая обязанность здесь, на Земле, состоит в том, чтобы не допускать возникновения нештатных ситуаций, предотвращать их в зародыше.
- И всё-таки какие-то системы спасения для экипажа предусмотрены?
- Разумеется. Неужели вы думаете, что мы отправляем на орбиту камикадзе?
Адамски больше не испытывал сомнений: этот русский журналист прекрасно разбирается в американской космической программе, но старательно изображает профана. Зачем он это делает - другой вопрос, но не Дэйву Адамски, скромному работнику пресс-службы, искать на него ответ.
- Какие же средства по обеспечению безопасности предусмотрены на случай сбоя?
- О! Целый набор средств. Фактически весь орбитальный корабль является таким средством. Просчитаны и опробованы несколько схем прекращения миссии и спасения экипажа. Шаттл может прекратить разгон на этапе выведения и вернуться на взлетно-посадочную полосу Центра Кеннеди. Шаттл может выйти на орбиту, совершить виток и нормальный сход в атмосферу. Шаттл может выйти на опорную орбиту, где экипаж ликвидирует неисправность...
- А если при старте или при посадке, - упорствовал Маринин, - шаттл получит такие повреждения, которые не позволят ему вернуться на Землю? Что тогда?
Адамски ответил легко:
- Для атмосферного участка полета разработана специальная схема покидания шаттла. Сначала пиропатроны отстреливают люк. В люк опускается направляющий шест. По шесту члены экипажа сползают в воздушный поток и прыгают вниз. Шест позволяет им избежать столкновения с крылом, а парашюты сделают всё остальное.
Дэйв предусмотрительно умолчал о том, что эта схема была предложена после гибели "Челленджера" и фактически являлась отпиской на требования конгрессменов усилить меры безопасности. На самом деле ни администрация НАСА, ни астронавты, ни даже сами разработчики столь экзотической схемы не верили, что в случае какой-либо аварии на атмосферном участке полета экипаж сумеет воспользоваться шестом и парашютами. Но это нужно было сделать, чтобы шаттлы вновь летали в космос. И это было сделано.
- Шест? Парашюты? - переспросил Маринин, искусно изображая полную неосведомленность. - Как странно... Простите, конечно, но мне почему-то кажется, что такая сложная процедура не гарантирует спасение экипажа.
- Всё зависит от уровня подготовки, - уклонился от комментария Адамски.
- А почему бы не сделать отделяемую герметичную кабину? - предложил Маринин. - У наших "Союзов" спускаемый аппарат с экипажем отстреливается на любом этапе выведения. По-моему, это логично...
- Такой проект существовал, - быстро сказал Дэйв. - Но отделяемая кабина сильно утяжеляла всю конструкцию шаттла, проект терял привлекательность по весовым характеристикам, и от катапультируемого модуля отказались.
- То есть в экстремальной ситуации экипаж "Колумбии" обречен?
Адамски тяжко вздохнул. Становилось понятным, куда клонит русский журналист. Он хочет во что бы то ни стало добиться признания: мол, космическая система многоразового использования "Спейс шаттл" не обеспечивает элементарной безопасности, а значит, никуда не годится в сравнении с тем же "Союзом". Но нет! Ухватить работника пресс-службы НАСА за язык ему не удастся! Тем более что очень удачно всеобщим вниманием вновь овладел официальный комментатор:
- Дамы и господа! Мы продолжаем внимательно наблюдать за подготовкой космического корабля "Колумбия" к старту. Внешний бак корабля заполнен кислородом и водородом. Экипаж находится на своих местах и осуществляет последнюю проверку всех систем. Люки задраены, и команда, обслуживающая стартовый комплекс, уже покидает его. Всё идет по графику. Никаких замечаний ни от экипажа, ни от стартовой команды не поступало. Хочу напомнить вам, что контроль за подготовкой шаттла к запуску осуществляется не только в Центре имени Кеннеди, но и в Центре имени Джонсона в Хьюстоне, и в Центре Маршалла в Ханствилле, и в Штаб-квартире НАСА в Вашингтоне. Огромные расстояния, разделяющие специалистов НАСА, не являются препятствием. Ведь мы - Управление по космонавтике, не так ли? А в космосе расстояния куда больше, чем на Земле...
Собравшиеся на Большой Трибуне журналисты вяло похлопали остроте комментатора, и тот, выдержав паузу, продолжил: