- Феррелин? Ах да. Боюсь, она уехала в Лондон на пару дней, навестить мать. Завтра она вернется.
- Э… она уже вернулась, мистер Зеллаби.
- В самом деле? - воскликнул Зеллаби. Он задумался. - Да, вы правы. Она обедала с нами. Ведь и вы тоже! - добавил он с торжествующим видом.
- Да, - сказал Алан и, решив не упускать возможности, начал выкладывать припасенные новости, с сожалением сознавая, что ни одной из заранее заготовленных фраз у него в голове не осталось. Зеллаби терпеливо слушал, пока Алан наконец не сказал в заключение:
- Так что надеюсь, сэр, вы не будете возражать, если мы официально объявим о нашей помолвке.
Глаза Зеллаби слегка округлились.
- Мой дорогой друг, вы меня переоцениваете. Феррелин - девушка здравомыслящая, и я не сомневаюсь, что в настоящий момент она и ее мать знают о вас все, и вместе они пришли к хорошо обдуманному решению.
- Но я никогда не встречался с миссис Холдер, - возразил Алан.
- А если бы встретились, дела бы пошли быстрее. Джейн - прекрасный организатор, - сказал Зеллаби, с благожелательным видом рассматривая одну из картин над камином. Затем он встал.
- Ну что ж, вы прекрасно справились со своей ролью; пожалуй, я тоже должен поступать так, как считает Феррелин. Вас не затруднит пригласить всех к столу, пока я достаю бутылку?
Через несколько минут, сидя за столом в обществе жены, дочери и будущего зятя, Зеллаби поднял бокал.
- Я предлагаю выпить, - объявил он, - за соединение любящих сердец. Институт брака, в том виде, в котором его провозглашают церковь и государство, демонстрирует унылый, механистический подход к взаимоотношениям партнеров - почти как во времена Ноя. Однако дух человеческий крепок, и очень часто среди скучной прозы жизни остается место для любви. Так давайте же будем надеяться…
- Папа, - перебила его Феррелин, - уже одиннадцатый час, а Алану нужно вовремя вернуться в часть, иначе его могут не то уволить со службы, не то еще что-то. Все, что ты должен сказать: "Желаю вам счастья и долгой жизни"…
- О, - сказал Зеллаби. - Ты уверена, что этого достаточно? Уж очень коротко. Но если ты так считаешь, то пожалуйста. От всего сердца желаю вам счастья и долгой жизни.
Алан поставил на стол пустой бокал.
- К сожалению, Феррелин права, сэр. Мне пора, - сказал он.
Зеллаби сочувственно кивнул.
- Вам, наверное, сейчас нелегко. Долго вам еще служить?
Алан ответил, что надеется демобилизоваться месяца через три. Зеллаби снова кивнул.
- Полагаю, армейский опыт вам пригодится. Иногда я жалею, что сам не служил. В первую войну был слишком молод, во время второй перебирал бумажки в министерстве информации. Честно говоря, я предпочел бы более активный род войск. Ну что ж, спокойной ночи, друг мой… - Он вдруг замолчал, захваченный внезапной мыслью. - Дорогой мой, мы все зовем вас Алан, но я, боюсь, не знаю вашего полного имени. Наверное, стоит исправить эту оплошность.
Алан представился по всей форме, и они снова пожали друг другу руки.
Проходя вместе с Феррелин через холл, он взглянул на часы.
- О, мне уже пора. Увидимся завтра в шесть. Спокойной ночи, дорогая.
После короткого, но горячего поцелуя Алан сбежал по ступенькам к маленькому красному автомобилю, припаркованному в аллее. Взревел двигатель, Алан махнул на прощание рукой и умчался, выстрелив гравием из-под задних колес.
Феррелин стояла в дверях, пока габаритные огни не скрылись вдали и рокот мотора не растворился в вечерней тишине. Она закрыла дверь и, возвращаясь в кабинет, отметила, что часы в холле показывают четверть одиннадцатого.
С отъездом Алана покой вновь опустился на поселок, который завершал свой очередной, без каких-либо событий, день в ожидании столь же спокойного дня завтрашнего.
Окна многих коттеджей еще отбрасывали желтые отсветы в вечернюю тьму, отражаясь в лужах после недавнего ливня. Время от времени раздавались голоса и смех, впрочем, явно не местного происхождения - источником их были теле- и радиостанции, находившиеся за многие мили от Мидвича, и на этом фоне большинство жителей поселка готовилось ко сну. Многие из самых старых и самых маленьких уже спали; женщины наполняли горячей водой грелки от ночного холода.
Из "Косы и Камня" расходились последние завсегдатаи, и к четверти одиннадцатого все они уже сидели по домам, кроме неких Альфреда Уэйта и Гарри Крэнкхарта, которые никак не могли доспорить о том, какие удобрения лучше.
Последним событием дня должен был стать приезд автобуса, который привозил из Трейна самых непоседливых. После этого Мидвич мог наконец погрузиться в сон.
В доме викария, в 22:15, мисс Полли Раштон размышляла о том, что, если бы ей удалось сбежать в постель на полчаса раньше, она смогла бы почитать книгу, лежащую теперь у нее на коленях, и насколько это было бы приятнее, чем слушать пререкания дяди и тети. В одном углу комнаты дядя Хьюберт - преподобный Хьюберт Либоди - пытался слушать по третьей программе радиопередачу о дософокловой концепции эдипова комплекса, а в другом - тетя Дора беседовала по телефону. Мистер Либоди, полагая, что пустые разговоры не должны заглушать высокоученые речи, уже два раза увеличивал громкость, и в резерве у него оставалось еще четверть оборота ручки. В тот момент он и предположить не мог, что то, что он считал обычной пустяковой женской болтовней, вскоре окажется весьма существенным.
Звонок был из Лондона, из Саут-Кенсингтона - миссис Клу искала поддержки у своей давней подруги миссис Либоди. Примерно в 22:16 она наконец добралась до сути дела:
- Скажи мне, Дора, только, пожалуйста, честно: в чем должна быть Кэти - в белом атласе или белой парче?
Миссис Либоди задумалась. Наверное, атлас, но ошибка могла стоить ей многолетней дружбы…
- Конечно, для очень молоденькой невесты… но Кэти не назовешь очень молоденькой невестой, так что, наверное…
- Да, она не очень молоденькая, - согласилась миссис Клу и стала ждать ответа.
Миссис Либоди проклинала назойливость подруги и приемник мужа, из-за которого она не могла сосредоточиться.
- Ну, - сказала она, - и то, и другое, конечно, очаровательно, но для Кэти, я думаю…
Здесь ее голос прервался.
Далеко в Саут-Кенсингтоне миссис Клу нетерпеливо встряхнула трубку и взглянула на часы. Затем она нажала на рычаг и набрала ноль.
- Я хочу подать жалобу, - сказала она. - У меня только что прервали очень важный разговор.
Телефонистка сказала, что попробует снова соединить ее, но через несколько минут выяснилось, что ничего не получается.
- Вы плохо работаете, - заявила миссис Клу, - я подам письменную жалобу. Я не заплачу ни за одну лишнюю минуту и не понимаю, почему я вообще должна что-то платить при таком обслуживании. Нас разъединили ровно в десять семнадцать.
Телефонистка вежливо извинилась и записала - 22:17, 26 сентября.
3. Мидвич не отвечает
С этого момента информация о событиях в Мидвиче становится не только объективной, но и - большей частью - эпизодической. Несомненно, первой заметила, что творится что-то неладное, телефонистка в Трейне, которая очень подробно сообщила об этом начальнице телефонной станции.
- Мидвич! О нет, только не Мидвич! - воскликнула та, беспомощно глядя на телефонистку. - Честное слово, иногда думаешь, зачем в таких местах, как Мидвич, вообще разрешают иметь телефоны. Не могу поверить, что там есть хоть кто-нибудь с чувством ответственности. А уж эта мисс Огл… Попробуй связаться с ней по другой линии.
- Я пробовала, она все равно не отвечает, - сказала телефонистка.
- Наверное, заснула. Это уже в третий раз за последний месяц. И как только таких мисс Огл на работе держат? Это же просто опасно. Продолжай вызывать, и когда соединишься, передай мне, я ей скажу пару слов…
Примерно в 22:25 на аэродроме в Колуотере раздался телефонный звонок. Трубку снял дежурный офицер.
- Мидвич? Нет, старик. Это не может быть никто из наших. Нет. У нас все в порядке и все на месте. Ты не думаешь, что это метеорит или что-нибудь вроде?
Некоторое время он слушал.
- Нет, это не от нас. Наш радар ничего не зарегистрировал. И это наверняка не один из наших самолетов. Никого из наших нет ни в том секторе, ни рядом… Попробуй связаться с Бейсинг-хиллом. Может быть, что-нибудь у них… Не за что, старик. Извини, ничем не могу помочь.
- Мидвич? - сказал диспетчер компании "Саут-Хандредс Омнибус". - Так позвони туда, ради Бога! Выясни, они там просто застряли, или что-нибудь случилось. Ты же на работе. Мог меня и не беспокоить в такое время… Ах, ты уже звонил… Что же ты сразу не сказал? В такой дыре, как Мидвич, этого можно ожидать. Но, если они выехали из Оппли вовремя, а в Стоуч не приехали, значит, они где-то в Мидвиче или рядом. Больше негде… Да, я понимаю, что ты сказал. Меня интересует, что ты сделал? Ты же на работе. Неважно, что я говорил раньше, важно, что говорю теперь: бери машину, отправляйся туда и выясни, в чем дело. Отправляйся немедленно. Ты должен был это сделать двадцать минут назад…
В Трейне:
Взревел мотор, взвыла сирена, и из ворот гаража красной стрелой вылетела пожарная машина.
- Мидвич, - объяснил диспетчер оставшимся пожарным. - Вызов из Оппли. Звонивший видел в Мидвиче зарево. Он думает, что горит дом или, может быть, стог сена. В Мидвиче телефон, похоже, не работает.
- Все может быть, - сказал кто-то. - Чего еще ждать от этого Мидвича?
Снова в Трейне:
- О, Мидвич, - сказал дежурный сержант. - Да, нам сообщили. Туда поехала наша патрульная машина. Когда мы что-нибудь узнаем, я вам позвоню.
Он записал номер и время звонка в блокнот и стал задумчиво вертеть его в руках.
- Представляете, констебль Джонс, - сказал он, - кажется, Мидвич сегодня вечером превратился в заколдованное место. У компании "Саут-Хандредс" пропадает там автобус; ВВС сообщают, что их радар зарегистрировал там посадку летающего объекта, и это вполне может быть связано с тем, что из Оппли звонят и говорят, будто там пожар. "Саут-Хандредс" посылает машину выяснить, что с автобусом, - она тоже пропадает. Пожарные отправляют человека выяснить, почему от их команды нет никаких вестей, - о нем тоже ни слуху ни духу. Потом из Оппли сообщают о втором пожаре и о том, что к тушению обоих не принимается абсолютно никаких мер. А в самом этом чертовом Мидвиче никто не подходит к телефону. А теперь, черт побери, что стряслось с нашей патрульной машиной?
Он развернулся кругом на кресле и открыл окно в стене дежурного помещения.
- Насчет машины ничего? - крикнул он.
Констебль посмотрел на него и сдвинул один наушник.
- Нет, сержант. С тех пор как они проехали Стоуч и повернули на Мидвич - ничего.
- Так ведь прошло почти полчаса.
- Двадцать одна минута, сержант, - сказал констебль, посмотрев на часы.
Сержант раздраженно захлопнул окно, несколько секунд тупо смотрел на противоположную стену, затем снова поднял трубку.
- Дайте мне констебля Гобби, из Стоуча, - приказал он. В ожидании он постучал пальцами по столу, а потом сказал: - Алло, Гобби? Сержант Флойд говорит. Извини, что я тебя вытаскиваю в такое время, но мне нужно, чтобы ты как можно быстрее отправился в Мидвич и выяснил, что за чертовщина там творится. - Он вкратце обрисовал ситуацию. - Да, да. Все это весьма странно. Дай нам знать, как только сможешь. Я скажу телефонистке, чтобы ждала твоего звонка с почты Мидвича, - можешь там взломать дверь, если потребуется. С мисс Огл я еще разберусь… Ну, хорошо. Мои извинения для миссис Гобби. - Он повесил трубку. - Хороший парень этот Гобби, - сказал он. - Надеюсь, теперь мы хоть что-нибудь поймем в этом бедламе.
В Стоуче констебль Гобби включил свет, вылез из теплой постели и в полусне оделся под причитания о "несчастной судьбе жены полицейского". Спустившись во двор, он взял свой велосипед и отправился в путь.
А потом он исчез в ночной тишине - так же бесследно, как и автобус, отправленная ему вслед машина, пожарная команда, посыльный, полицейский патруль и вообще все, что имело отношение к Мидвичу.
4. Мертвый сон Мидвича
Рассвет 27 сентября был серым и пасмурным, моросил дождь, но несмотря на это, петухи в Оппли и Стоуче, по обыкновению, приветствовали его хриплыми криками, другие птицы - более мелодично; в Мидвиче, однако, птицы не пели.
В Оппли и Стоуче, как и в других местах, руки хозяев вскоре потянулись к кнопкам будильников; в Мидвиче будильники звонили, пока не кончился завод.
В других поселках заспанные люди выходили из домов, встречая своих товарищей по работе и сонно с ними здороваясь. В Мидвиче никто ни с кем не встречался.
Мидвич лежал в трансе.
В то время как весь остальной мир начал наполнять день шумом, Мидвич продолжал спать. Мужчины и женщины, лошади, коровы и овцы, свиньи, куры, жаворонки, кроты и мыши - все лежали без движения. Тишину нарушали лишь шелест листвы, бой церковных часов и журчание воды на плотине у мельницы.
Бледный рассвет еще только занимался, когда оливково-зеленый фургон с едва различимой надписью "Телефонная служба" выехал из Трейна, чтобы вновь связать Мидвич с остальным миром.
В Стоуче он остановился у телефонной будки, чтобы проверить, не подает ли Мидвич признаков жизни. Мидвич молчал; он так же был полностью отрезан от мира, как и всю ночь, начиная с 22:17. Фургон тронулся с места и поехал дальше. Становилось светлее.
- Ну, чувствую я, достанется этой мисс Огл по первое число, - сказал ремонтник водителю.
- Ничего не понимаю, - ответил водитель. - Спроси меня - и я тебе сразу скажу, что старая дева сутками сидела и слушала все разговоры, днем и ночью. Это для нее как театр.
Сразу за Стоучем фургон резко свернул направо и проехал около полумили в сторону Мидвича. И тут водитель увидел нечто такое, что потребовало от него немалого присутствия духа.
Он внезапно увидел пожарную машину, которая стояла накренившись, колесами в канаве; несколькими ярдами дальше - черный автомобиль, выехавший на противоположную обочину, а за ним в канаве лежали человек и велосипед. Водитель резко вывернул руль, пытаясь объехать обе машины, но прежде чем он завершил маневр, его фургон выехал на обочину и через несколько ярдов остановился, прижавшись бортом к ограде.
Получасом позже первый утренний автобус вклинился между пожарной машиной и фургоном, полностью перегородив дорогу.
Примерно в это же самое время отставной майор Драмли, житель Оппли, совершавший обычную утреннюю прогулку, приближался к другой дороге на Мидвич, той, что связывала его с Оппли. Он не заметил ничего необычного, пока шел через поле, но, поднявшись на холм, замер, пораженный открывшейся его взору картиной.
Обычно он видел лишь пустую второстепенную дорогу, единственным отличительным признаком которой был одинокий белый камень с надписью "Мидвич 3/4". Теперь же перед ним протянулась мешанина из всевозможных автомобилей - впечатление было такое, будто дорога за ночь превратилась в свалку.
В дальнем конце этой кучи поперек дороги стояла легковая машина - похоже, ее подтолкнул автобус, который теперь под углом уткнулся в ограду. В автобус, в свою очередь, врезался небольшой грузовик. Трактор, видимо, пытался проехать в оставшийся узкий промежуток и перевернулся. Человек, который лежал в стороне без движения, вполне мог быть его водителем.
- О Боже! - сказал майор Драмли. - О Боже!
Он спустился на дорогу и поспешил к перемешавшимся машинам. Но когда он подошел ближе, что-то вдруг заставило его остановиться.
- Я просто почувствовал, что тут что-то чертовски не так, - объяснял он мне после. - Я старый вояка, понимаете. У меня чутье на такие штуки.
Однако дело было не только в каком-то особом чутье. Во-первых, он мог видеть головы нескольких пассажиров автобуса - никто из них не шевелился. Еще он заметил, что в автобусе до сих пор тускло горел свет. В глаза ему бросился и водитель грузовика, неподвижно сидевший за рулем.
Для собаки майора, однако, странность происходящего была куда менее очевидной. На мгновение остановившись, она с любопытством побежала вперед.
- Сюда, Салли! Ко мне! - скомандовал майор.
Собака повернула голову на зов хозяина, но любопытство взяло верх, и она побежала дальше. Вдруг, на расстоянии фута от грузовика, лапы ее подогнулись, и, не издав ни звука, она упала на бок и застыла.
Широко раскрыв глаза, майор Драмли уставился на нее. Несколько секунд он стоял без движения, с каменным лицом. Потом, побледнев, сделал шаг назад.
- Газы! - крикнул он с такой силой, будто командовал батальоном. - Газы!
Взглянув налево и направо, он начал отступать, как положено по уставу, отводя свои невидимые войска из опасной зоны, за изгиб дороги. Там он остановился, чтобы перевести дух, и вытер лоб большим белым платком. Вокруг была полная тишина, отчего все окружающее казалось особенно враждебным. Минутой позже послышался звук мотора, и из-за поворота показался почтовый фургон.
Майор Драмли выбежал на дорогу и встал посреди нее, отчаянно размахивая руками.
- Газы! - выкрикнул он, когда фургон резко затормозил.
Из кабины высунулась голова.
- Доброе утро, майор. Это почта не в Оппли, это в Мидвич…
Майор узнал человека в фуражке.
- А! Сержант Брэй! - радостно воскликнул он. - По этой дороге не проехать, сержант. Впереди зараженная зона.
Водитель не понял.
- Чего?
- Зараженная зона. Газы, парень, газы, - объяснил майор. Водитель наконец сообразил.
- Понятно, сэр. Боюсь, ко мне это сейчас не относится. Есть маневры или нет маневров, почту надо доставлять в срок.
- Но я же вам говорю, сержант, что впереди газы. Газы! - повторил майор.
Водитель убрал голову и недоуменно посмотрел на своего напарника.
- Кажется, старик окончательно спятил, - сказал он. - Я так и знал, что рано или поздно это случится.
- Ну и Бог с ним. Поехали, - сказал тот.
Майор подошел к кабине.
- Вы все равно не проедете. Дорога перекрыта.
Водитель покачал головой.
- Мы все-таки попробуем, сэр, - сказал он и решительно нажал на акселератор.
Майор Драмли сделал движение, как будто пытался удержать фургон, но когда тот скрылся за поворотом, опустил руку.
Тут же раздался визг тормозов. Майор дошел до поворота и увидел, что фургон стоит посреди дороги, а люди вышли из него и с любопытством приближаются к скоплению машин впереди. Он помахал стеком и крикнул:
- Эй, сержант!
Водитель обернулся, но его напарник, не обращая внимания, продолжал идти вперед.
- Осторожнее, я же вам говорю, там газы. Газы! - повторил майор.
Водитель заколебался, но решил не обращать внимания на стариковские бредни. Повернувшись, он внезапно увидел, как его компаньон валится без чувств на землю рядом с телом собаки.
На мгновение остолбенев, он бросился к фургону, вскочил за руль, дал задний ход и остановился только у поворота. Майор заглянул в кабину.
- Запах какой-нибудь почувствовали?
На лбу водителя выступили капли пота. Он покачал головой.
- Что это, по-вашему, сэр? - спросил он дрожащим голосом.
- Какой-то газ. Я же все время пытался сказать вам об этом.
Водитель еще раз взглянул туда, где лежал его приятель.