- Да. По-моему, он еще здесь. Но как ты узнал, Винсент? Ты тоже с ним знаком?
- Это не Броксимон. Ты меня слышишь? Уходи от него, Изабелла. Бросай машину.
В трех метрах от нее вышагивала взад и вперед Флора, переводя взгляд с Изабеллы на поток несущихся машин. Их машина стояла на обочине под странным, свидетельствующим о спешке углом к дороге. Похоже было, как будто ее бросили угонщики или шофер по непонятной причине вдруг остановился, выскочил из машины и убежал.
- Что мне делать, Винсент?
- Где ты сейчас? Где Броксимон?
- Я стою на дороге. Он все еще в машине, по-моему. Я ехала в аэропорт. Это он мне велел. Броксимон сказал…
- Забудь, - перебил ее Этрих. - Вот что тебе надо делать.
Когда Изабелла исчезла, Флора стояла к ней спиной. Кто знает, как повела бы себя эта взбалмошная женщина, если бы увидела, как ее подруга сделала шаг, другой, все еще прижимая телефон к уху, а в следующую секунду ее не стало.
Когда Флора наконец повернулась к Изабелле, она собиралась сказать: "Ну все, с меня хватит, я домой хочу. Поговорим позже, или по телефону, или вообще в другой раз. А теперь…" А теперь Изабелла исчезла. Как только Флора увидела и осознала этот факт, она стала звать подругу, сначала тихонько, потом громче. Какое-то время она была уверена, что Изабелла где-то здесь, просто ее не видно. Это как с собакой на прогулке: стоит хозяину отвернуться, как она тут же шмыгнет за какой-нибудь холмик или угол, так что приходится звать ее назад. Но они-то были на ровной дороге, где никаких углов и никаких холмиков не было, так что и укрыться негде. И, как бы Флора ни упиралась, пришлось ей признать тот факт, что Изабелла исчезла.
* * *
Когда через восемь минут из потока машин вынырнуло такси и остановилось сразу за "рейнджровером", рядом с ним уже никого не было. Прямо на каблуках, в шелковых чулках и строгом платье, Флора перемахнула через бетонный барьер безопасности, который доходил ей до пояса, одолела полную грязи канаву и двинулась вперед, навстречу цивилизации.
Из такси вышел Винсент Этрих и направился к машине Изабеллы. Такси развернулось и влилось в поток машин. Открыв дверцу "ровера", он увидел Броксимона, сидевшего на приборной доске спиной к ветровому стеклу. В знак приветствия он без энтузиазма отсалютовал Винсенту, приложив два пальца ко лбу.
- Привет, Винсент. Знаешь, кто я?
Этрих кивнул. О Броксимоне он слышал все в деталях.
- Ты опоздал.
- Она ушла?
Брокс поудобнее пристроил свой зад.
- Ушла. Они обе ушли. Вот уж не думал, что Флора способна на такое; она перелезла через эту стену и так и поперла, не останавливаясь, Богом клянусь. Похоже, она двинула домой.
В ярости Винсент грохнул ладонью о крышу машины.
- Черт побери! Если бы у меня было хотя бы парой минут больше… я приехал бы сюда, и ничего этого не случилось бы. Я бы ее остановил.
- Не думаю, Винсент. Все произошло слишком быстро. Они точно знали, что делают. Как только зазвонил телефон Флоры, я сразу понял, что это они. Я знал, что они постараются выкинуть какой-то трюк, но и представить себе не мог, что они используют твой голос как наживку. Это было гениально. Разумеется, она пошла, услышав тебя. Вышла из машины с телефоном в руке, сделала несколько шагов и раз - исчезла. Они обманом заманили ее туда. Сама она этого не сделала бы, у нее больше нет такой власти. Они сказали ей, что она в опасности и что там единственное место, где можно спрятаться. Она ответила, что хочет туда, и всё, попалась - свободный выбор. Она наверняка думала, что это ты ей помогаешь. А я оказался в дураках: решил, что спасу ее, если вывезу из города.
Этрих вздохнул и уставился в пространство.
- Может быть. Может быть, ты прав, но я бы хотел попытаться, черт возьми. Что такое они могли ей сказать, чтобы она кинулась туда очертя голову?
- Не знаю.
- А что теперь будет с тобой, Броксимон?
Человечек аккуратно стряхнул с коленки нечто не существующее.
- Со мной что будет? Ничего. Я остаюсь здесь. Назад-то ведь мне нельзя. Меня предупреждали, когда я вызвался это сделать. Так что я застрял здесь навсегда. Твой мир теперь мой новый дом, нравится мне это или нет. Не знаешь, случайно, где тут можно найти квартирку поприличнее?
Броксимон пытался замаскировать иронию и глубокую печаль, которые звучали в его голосе, но Винсент расслышал и то и другое. Он знал, на какую жертву пошел Броксимон, явившись сюда, чтобы спасти Изабеллу. И наверняка сейчас ему еще хуже оттого, что и задание не выполнено, и домой нельзя.
Этрих сел в водительское кресло и потянул на себя дверь. Когда она захлопнулась, он набрал полную грудь воздуха и медленно шумно выдохнул.
Броксимон вгляделся в его лицо и в точности угадал, о чем он теперь думает.
- Ты не можешь пойти за ней туда, так что даже думать забудь. Изабелла пошла туда по собственной воле. Живые могут навещать мертвых, сколько им заблагорассудится, если только знают как. Но мертвым нельзя, и ты знаешь это.
Этрих сунул руку в нагрудный карман, вытащил солнечные очки и надел. Потянувшись к ключу, который все еще торчал в замке зажигания, он запустил мотор.
- Не могу же я просто сидеть здесь и ждать, когда она вернется, если она вообще сможет найти дорогу назад. Не могу, понимаешь, Брокс. Если буду сидеть и ждать, я свихнусь.
- Пойдешь сейчас за ней, Винсент, назад уже не вернешься. Один раз Изабелла вернула тебя из мертвых. Но если ты попадешь туда опять, тебе придется там остаться. А от этого никому не будет лучше - ни тебе, ни ей, ни ребенку.
- И что же я должен делать?
Броксимон обрадовался, что Винсент наконец задал этот вопрос.
- Сейчас? Только ждать. Ждать и смотреть, что будет дальше. На похоронах только трое поняли, что значит "стеклянный суп": ты, Изабелла и еще один парень, который называет себя то Джоном Фланнери, то Кайлом Пеггом, смотря с кем он. Ты ведь знаешь, кто такой Джон Фланнери, правда?
Этрих кивнул.
- Да, это я еще там выяснил. - И он ткнул пальцем туда, откуда приехал.
- Это хорошо, потому что тебе надо было узнать.
- Вы трое испытали жизнь после смерти. Но ты и Фланнери знаете об этом больше, чем она. Ей потребуется время, чтобы все понять.
- Она знает про мозаику, Броксимон. Мы много об этом говорили. И она испытала смерть, по крайней мере, мою.
- Но не свою собственную, в этом вся разница. Это совершенно другое. Сейчас она в посмертии Саймона Хейдена. До этого она была в твоем. Оба раза это было для нее так, как будто она попала в чужой дом и не знала, где там ванная, где кухня, где что… - Броксимон взглянул на Этриха и понял, что ничего из сказанного им до сих пор не помогло. - Но есть хорошая новость, Винсент, и это невероятно важно. Изабелла меня видела. Флора нет. И никто из тех, кто был на похоронах, тоже не увидел бы, хотя они и видели Лени, когда она подавала им знак. Но Изабелла видела меня и говорила со мной, а это значит…
Этрих закончил за него:
- …что теперь она может видеть в обоих мирах, и они для нее пересекаются.
- Вот именно, и в этом ее огромное преимущество. Хаосу это особенно не понравится, потому что так мы с ним почти на равных. С ней ему придется играть по правилам. Может быть, сама Изабелла этого еще не поняла, но она теперь грозный противник, Винсент. Можешь быть уверен, они из-за нее уже нервничают.
Этрих потянул себя за ухо.
- Грозный противник. Что это значит?
- Это значит, что она надерет им задницы. Это значит, что твоя женщина вступила в игру.
* * * * * *
- Раздевайтесь. Ложитесь на стол.
Неприятная музыка играла все время, пока Изабелла раздевалась. Это была ширпотребная, липучая, набившая оскомину мелодия из тех, что постоянно звучат в китайских ресторанах. Как будто какой-то однострунный инструмент непрерывно брякает и звякает на одной и той же высокой ноте.
- Все снимать? И белье?
- Нет, нет, трусики оставьте. Трусики и лифчик.
Доктор говорила нетерпеливо, не отрываясь от дощечки с прикрепленным к ней с листком, на котором что-то писала. Любое слово, срывавшееся с губ этой невысокой худенькой женщины, звучало как приказ. Изабелле было немного страшно, но интересно.
Сняв одежду, она, поеживаясь, вытянулась на белом столе для обследования. Несмотря на покрывавшую его белую матерчатую простыню, стол был холодный. Такой холодный, что она дрожала.
Доктор кончила писать и молча опустила дощечку на свой письменный стол. Еще одна особенность этой женщины, которую подметила Изабелла: говорила она, только если нужно было что-то приказать, все остальное она делала молча. Такой контраст обескураживал.
- А теперь взглянем на ваш Детский Дворец Зи Конг.
Изабелла оторвала голову от стола и посмотрела на врача.
- Что вы сказали?
К ее удивлению, доктор положила маленькую теплую руку ей на живот и нежно его погладила.
- Вот он, ваш Детский Дворец Зи Конг. Так это называется в китайской медицине. По-вашему чирево.
- Чирево?
Против своей воли Изабелла улыбнулась. Она ничего не могла с собой поделать. Что такое чирево?
Но доктор не видела тут ничего смешного и снова погладила ее по животу.
- Чирево. Ма-ты-ка.
- Матка. А, ну да, чрево!
- Да - чирево.
Вспомнив, как она в первый раз ходила к китайскому доктору в Вене, Изабелла повеселела и приободрилась, впервые с тех пор, как прибыла сюда. Хотя слово "прибыла" тут вряд ли уместно. Лучше сказать появилась или материализовалась. Как это уже бывало в прошлом, она перенеслась из одного мира в другой с такой легкостью, точно это было не сложнее, чем повернуть голову слева направо. Только что она стояла на шоссе недалеко от Швехата и разговаривала с Винсентом по мобильному. А в следующую секунду она уже сидела за столиком открытого кафе, ела сомнительный шоколадный пудинг с орехами из большой чашки и думала о дворце своего ребенка. На противоположной стороне улицы был дом с надписью на фасаде: ТРАДИЦИОННАЯ КИТАЙСКАЯ МЕДИЦИНА. Именно она и вызвала у Изабеллы целый букет воспоминаний о первых днях ее беременности. Им она предавалась с наслаждением.
Шепотом она повторила "чирево" и подцепила ложкой еще немного пудинга. Она не любила шоколадный пудинг, а этот к тому же был плохой. Слишком жидкий и водянистый, он имел консистенцию плохо взбитого молочного коктейля, в который, в качестве последнего оскорбления, всыпали горсть орехов. Но беременность сделала Изабеллу ужасной сладкоежкой, так что теперь она ела что угодно, лишь бы с сахаром.
На середине стола, зажатое между солонкой и перечницей, было меню. Она протянула руку и взяла его. Может, здесь найдется что-нибудь поаппетитнее. Хотя, судя по безвкусному пудингу, еда тут вообще сомнительная. Меню было черным с аккуратными белыми буквами. Открыв его, она сильно удивилась, увидев в нем всего два блюда: шоколадный пудинг и суп из лаймовых бобов.
Суп из лаймовых бобов?
Изабелла положила меню на место и снова бросила взгляд через дорогу, на здание китайской поликлиники. Насколько она понимала, делать ей здесь все равно пока нечего, вот она и позволила себе снова погрузиться в приятные воспоминания о первом визите к китайскому доктору.
Акупунктуру порекомендовал ей Петрас Урбсис. Услышав, что она почти все время чувствует вялость и слабость, он дал ей адрес своего врача. Изабелла не была паникершей, но тут поневоле задумалась, не является ли ее апатия следствием беременности. Она никогда раньше не пробовала лечиться акупунктурой и сначала колебалась, идти или нет, но потом вошла во вкус. Три-четыре дня после каждого сеанса она чувствовала себя словно заново родившейся, энергия так и кипела в ней. Врач была строгой серьезной женщиной, которая хорошо знала свое дело и заставила Изабеллу поверить, что она в надежных руках.
На другой стороне улицы дверь здания, за которым наблюдала Изабелла, распахнулась, и на пороге показалась какая-то женщина. Невзрачная, среднего возраста, вся в бежевом, - словом, смотреть не на что. Сначала Изабелла и не смотрела, продолжая грезить наяву о своих сеансах акупунктуры. Но наконец какая-то часть ее мозга словно встряхнула ее и сказала: "Погляди-ка, кто здесь". Она очнулась и сфокусировала взгляд на неизвестной женщине, которая к тому времени прошла почти полквартала.
Поняв, кто это, Изабелла встала и поспешила за женщиной, потому что ей нужно было с ней поговорить. В первый раз она увидела знакомого в мире Саймона Хейдена! Поразительно, особенно учитывая, кто это.
Она уже собиралась шагнуть на проезжую часть, как вдруг мимо нее проехал на красном трехколесном велосипедике белый бультерьер с черным ухом. Его она тоже узнала, потому что вспомнила, как однажды Саймон умопомрачительно долго рассказывал ей про любимого бультерьера по имени Флойд, который был у него в детстве. В другой раз она бы наверняка окликнула бультерьера по имени и попыталась остановить. А вдруг в этом странном месте собаки тоже разговаривают, тогда она могла бы узнать что-нибудь полезное. Но сейчас ей во что бы то ни стало нужно было догнать ту женщину. Собака проехала, а Изабелла бросилась через улицу.
Саймон Хейден, вне всякого сомнения, был человек эгоистичный и безнравственный. И все же однажды он совершил поступок, никак не вяжущийся с его характером, за что и понравился Изабелле. Как-то субботним утром, несколько лет тому назад, в квартире Изабеллы зазвонил телефон, и это оказался Саймон. Они с матерью приехали в город на пару дней. Изабелла решила, что это шутка, но оказалось - нет. Он хотел познакомить ее со своей мамочкой и пригласил выпить с ними по чашке кофе с пирожным в кафе "Демель" на Кольмаркт.
Приехав туда час спустя, она застала Саймона, который оживленно что-то рассказывал угрюмой неприветливой женщине, чей однотонный бежевый костюм был так безлик, что делал ее почти невидимой на фоне роскошного убранства кафе.
Увидев Изабеллу, он встал и с бьющим через край восторгом представил ее своей матери. Бет Хейден протянула руку, оглядев ее примерно с таким же интересом, как при выборе метлы на рынке. Час, проведенный в обществе матери и сына, был скучнейшим, но оказался в то же время удивительным свидетельством сыновней любви.
Пять месяцев назад Бет Хейден овдовела. Теперь она жила одна в обществе пенсионеров в Северной Каролине. Она ничего не любила. У нее не было ни друзей, ни хобби, ни планов на будущее. Все в ее жизни было плохим, неинтересным, подозрительным либо не стоящим усилий. После смерти мужа она унаследовала немного денег, но тратить их не планировала. Зачем? Она ни в чем не нуждалась и ничего не хотела.
Тут Саймон перебил ее и сладким голосом сказал:
- Неправда, ма. Ты же всегда кое-чего хотела, а теперь получила: ты ведь в Европе.
Начитавшись в юности книг Эптона Синклера о Ланни Бадде, она всю жизнь мечтала побывать в Европе. Все время, пока они были женаты, она периодически недвусмысленно намекала мужу на это свое желание, но тот либо делал вид, что не замечает, либо говорил: "Не смеши меня".
На похоронах отца Саймон обнял мать за плечи и сказал:
- Мам, поедем с тобой в Европу - ты и я. Теперь тебя ничего не держит. Мы поедем, куда ты захочешь. А я буду твоим гидом.
Мать посмотрела на него так, как будто теперь уже она хотела сказать: "Не смеши меня", но потом согласилась.
Когда Изабелла повстречалась с ними в кафе в тот день, они путешествовали по Европе уже две недели и миссис Хейден она обрыдла. Такая дороговизна кругом. Еда то слишком горячая, то холодная, несоленая, безвкусная, вообще подозрительная. В Греции она такого в витрине у мясника навидалась, что кошмары до конца жизни ей обеспечены. Постели в Европе мятые, водители ненормальные, туалетная бумага как древесная кора, и все кругом дымят, как паровозы. Прямо деваться некуда. Все это она произнесла на одной неослабевающе скорбной ноте, так что Изабелла едва сдерживала смех. Впервые в жизни она повстречала настоящего мизантропа. Всем людям что-нибудь да нравится, но только не мамочке Саймона. Чувствуя собственное безрассудство и дерзость, Изабелла стала расспрашивать у нее, как ей понравился Лувр (толкучка), Испанские ступени (хиппи обкуренные кишмя кишат), Парфенон (смотреть не на что), а Венская Опера? Тоска.
Исчерпав все средства, Изабелла напоследок заказала кусочек своего самого любимого торта, который по счастливой случайности подавали только здесь, в кафе "Демель". Она обожала этот торт, сколько себя помнила, и если он не заслужил места на Господнем столе на небесах, то, значит, и никакая другая еда тоже. Да, такой он был восхитительный. Когда заказ принесли, она пододвинула его через стол к миссис Хейден, сказав, что ей обязательно надо это попробовать. Бет без церемоний ткнула в него своей вилкой и подцепила изрядный кус. Изабелла перехватила взгляд Саймона и уверенно подняла большой палец.
Проглотив свой кусок величайшего торта на земле, миссис Хейден спокойно положила вилку рядом с тарелкой.