* * *
В зале шум. Валя молчит.
- Невероятно! - восклицает Платон. - Поставить под удар важнейшую экспедицию! Это не ребячество!.. Это…
- Погоди, Платон, - останавливает Рубцова выкрик из задних рядов. - Валя права! Лететь должен был Батанов! Это его право!
Журналист Суровцев, размахивая блокнотом, торопливо идет по проходу, не очень связно говоря на ходу:
- Разрешите… Я должен рассказать… Все это не случайно…
- Товарищ Суровцев, - строго произносит председатель, - вы хотите…
- Да… Я хочу… Я должен… Все мы друзья еще по университету. И я должен рассказать сейчас о том, что было ровно десять лет назад.
Зал постепенно успокаивается. Председатель не прерывает журналиста.
- Помните 1961 год? Первый прорыв человека в космос… Подвиг Юрия Гагарина… Весь мир тогда говорил о космических путешествиях… Летом шестьдесят первого года мы вчетвером: Рубцов, Батанов, Валя - тогда она была еще Коновалова - и я отправились в Сибирь на поиски Тунгусского метеорита… Затеял все это Платон, в то время он был яростным сторонником гипотезы писателя Казанцева. Утверждал, что таинственный метеорит был космическим кораблем марсиан… Однако пыла Рубцова хватило ненадолго. Мы не нашли никаких прямых подтверждений этой гипотезы, и через месяц Платон стал ее убежденным противником. Я хочу напомнить о находке Батанова в день нашего отъезда из тайги. Вместе с геологическими образцами Олег притащил тогда в палатку удивительный предмет…
* * *
Перед нами возникает протекшая от дождя парусиновая палатка. В ней четверо друзей. Все они на десять лет моложе. Столпившись вокруг Батанова, они с изумлением рассматривают причудливо свитый в спираль камень. Это та самая статуэтка, которую мы видели в ночном разговоре Батанова и Вали.
- Что это? - тихо спрашивает Валя.
- Не знаю, - говорит Олег. - Я нашел это в корнях вывороченной лиственницы у северо-восточного вывала…
Суровцев бережно очищает камень от приставших комочков земли.
- Странно… - бормочет он. - Очень странно, но… Нет, это, конечно, невероятно… Мне кажется, что я точно такой же камень однажды видел..
- Где? - спрашивает Валя.
- В Москве.
- На мостовой? - усмехается Платон.
Но Женя не принимает его иронии. Он слишком взволнован.
- Нет… На мексиканской выставке…
- Что?!
- Да, да… Тем было много… всех размеров… Это…
- Ну? - не выдерживает Валя.
- Я боюсь ошибиться, но, по-моему, это Кетцалкоатль - священный пернатый змей древних индейцев майя!
На мгновение в палатке становится очень тихо. Валя осторожно, как завороженная, проводит рукой по камню, ощупывая тончайшую резьбу.
Первым приходит в себя Платон.
- Какая чепуха! - он отбрасывает статуэтку Олегу. - Возьми свой булыжник…
И снова становится тихо. Олег медленно поднимается, сжимает кулаки.
- Платон! - кидается Валя. - Ребята!.. Вы с ума сошли!
Батанов, тяжело дыша, отступает.
- Извини, Олег… - смущенно говорит Платон. - Я не хотел тебя обидеть. В конце концов все эти статуэтки чепуха… На них не построишь гипотезы.
- Да? А мне казалось, что тебе это легко удается, - бросает Батанов.
- Ну, брось, Олег, - примирительно говорит Платон.
- Мне тоже обидно, что наша экспедиция кончилась ничем!
- А тебе не кажется, - подчеркнуто спокойно произносит Батанов, - что она только начинается?
- Ребята! - кричит Суровцев. - Ребя…
* * *
В зале заседаний совета, прервав свой рассказ на полуслове, стоит Суровцев.
Так же как и все, он смотрит в сторону председателя, пытаясь понять, что сообщает появившийся в зале молодой научный сотрудник.
Академик торопливо встает:
- Товарищи! Только что удалось установить связь. Батанова очень плохо слышно. Сейчас пленку с записью после усиления переключат сюда, на этот зал…
Вскочила Валя.
Подавшись вперед, повернулся к динамику Платон.
Торопливо раскрывает блокнот Суровцев.
Все, притаив дыхание, не отрывают глаз от динамика.
Доносятся треск и шорох космических разрядов… И далекий голос Батанова:
- Земля! Земля! Я - Сокол! Докладываю коротко о событиях с момента перерыва связи…
* * *
Кабина ракеты.
В ней астронавты примерно в тех же позах, в каких мы видели их перед перерывом связи.
Хэнь сосредоточенно смотрит на пульт, где под стеклянными колпаками судорожно дергаются стрелки приборов.
- Запишите, - отрывисто бросает он Сташевскому. - Девятнадцать часов восемнадцать минут. Напряжение магнитного поля возросло в пять раз…
Батанов устало снимает наушники.
- Земля нас не слышит…
На приборной доске автоматы вычерчивают на ползущих лентах лихорадочные зигзаги.
- Автоматика начинает дурить, - тихо говорит инженер.
- Похоже на историю М-4 и М-5, - задумчиво произносит Хэнь. - Сначала там тоже прервалась связь… - он не доканчивает фразы.
- Там были автоматы, - вставляет Сташевский, - а здесь…
И тоже умолкает.
Батанов, внимательно взглянув на молодого инженера, твердо заканчивает:
- Вот именно: тем были автоматы, а здесь мы, люди!
* * *
В черном небе, приближаясь к яркому диску Марса, двигается серебристая точка ракеты…
* * *
Кабина ракеты.
Бешено пляшут стрелки приборов.
По напряженным лицам астронавтов мечутся блики света от непрерывно мигающих сигнальных лампочек.
- Автоматика на пределе, - говорит Сташевский, тревожно бросая взгляд не командира.
Батанов молчит, не отрывая глаз от приборов.
- Согласно инструкции… - продолжает инженер.
- Не подсказывайте мне, Сташевский, - отзывается Батанов. - Мне хорошо известно, что согласно инструкции в этих условиях я обязан прекратить полет.
- Что?! - вскидывается Хэнь. - Прекратить полет?! Когда я только начал исследования! Никогда в жизни… Это как один глоток умирающему от жажды…
- Так гласит инструкция, - хмуро говорит Батанов. - Если мы не повернем корабль…
- То это сделают автоматы! - заканчивает инженер.
- Да… Автоматика не может работать в таких условиях, - говорит Батанов. - Вы знаете это не хуже меня, профессор… Через несколько минут защитные устройства механически положат нас на обратный, точно рассчитанный курс.
- Олег Александрович, - тревожно восклицает инженер, - на локаторе появился дополнительный импульс!
- Где? - встрепенулся Батанов.
Все трое пристально всматриваются в экран локатора.
На экране пляшут беспорядочные искорки магнитных возмущений. Но время от времени среди них проскакивает яркая вспышка.
- Периодический импульс! - восклицает профессор.
- Он повторяется через каждые две секунды!
- Что же это? - спрашивает Сташевский.
Батанов не отвечает, напряженно вглядываясь в экран.
По экрану локатора снова пробегает загадочная вспышка. И в тот же момент из динамика раздается мелодичный, протяжный звук.
Затаив дыхание астронавты слушают, как из межпланетных далей к ним снова и снова доносится манящий, хрустальный звук, упрямо прорывающийся сквозь треск разрядов.
- Маяк! - радостно вскрикивает Сташевский. - Это же радиомаяк, товарищи! Нас ищут! Это Земля!
- Это не Земля… - медленно произносит Батанов, прислушиваясь к загадочным позывным.
- Как нет? Кто-то подает сигналы!
- Вот именно… Кто-то… - негромко отзывается Хэнь.
- Как?! - шепотом произносит опешивший инженер.
Ему никто не отвечает. Все молчат. Только снова и снова звучит сигнал маяка. Батанов вопросительно смотрит на Хэня.
- Это Деймос… - уверенно говорит тот. - Сигналы идут, несомненно, оттуда.
- Очевидно, нас приглашают в гости.
- И причем любезно показывают дорогу, - в тон ему говорит Хэнь, - по вьетнамским обычаям в таком случае отказываться большой грех…
- По русским тоже…
- По польским также, - восклицает Сташевский. - Но автоматы… С минуты на минуту они повернут нас!
Это напоминание заставляет всех опять стать серьезными.
- Есть выход… - наконец говорит командир. - Программу автоматики разрабатывал мой друг, Платон Рубцов. А он всегда был чересчур предусмотрителен.
- Вы полагаете, он мог передать это достойное уважения качество своему детищу? - подхватывает Хэнь.
- Возможно, - соглашается Батанов. - У меня даже есть основания полагать, что это именно так.
Он переводит взгляд на приборы, неистовствующие под влиянием магнитного поля.
- Принимаю такое решение, - говорит Батанов. - Мы выключаем автоматику наведения корабля. Идем на посадку на Деймос. Диаметр его всего восемь километров. Сила тяжести на нем фактически отсутствует. Для обратного взлета нам потребуется гораздо меньше энергии, чем для взлета с Марса, если бы мы стали садиться на эту планету. А резерв энергии нам очень пригодится, - когда придется на обратном пути пробивать этот проклятый магнитный пояс. Так? Возражений нет?
- Нет, - первым торопливо отвечает инженер.
- Инженер Сташевский, - командует Батанов, - контроль за двигателями. Профессор Хэнь! Подготовьте расчетные данные.
- Есть! - неожиданно строго отзывается профессор.
Он уступает Батанову свое место. Олег садится перед пультом.
- Выключить автоматику наведения, - спокойно произносит он.
Астронавты снова, как при старте, лежат в креслах с откинутыми спинками.
Безжизненно замерли стрелки отключенных приборов.
По экрану локатора продолжают проскальзывать импульсы маяка.
- Внимание! - командует Батанов. - Даю торможение!..
Все возрастающая сила тяжести вдавливает голову профессора Хэня в губчатую подушку кресла.
Медленно, с большими усилиями протянув руку, Батанов поворачивает небольшой штурвал на пульте.
Диск Марса на экране начинает медленно смещаться влево, а справа у края экрана возникает мигающее импульсами маяка пятнышко Деймоса.
На маленьком экране высотомера с негромким звонком выскакивают цифры: 2 000 километров.
- Отлично, Олег! - с трудом выговаривает Хэнь. - Мы выходим… точно… на орбиту Деймоса…
До крови закусив губы, Батанов продолжает поворачивать рукоятки на пульте.
На экране бокового локатора в разрывах сверкающих туч мелькает поверхность Марса.
- Третьего круга… я не выдержу, - еле произносит Батанов. - Владик… переключаю управление на вас… Не теряйте маяк.
- Есть! - отвечает Сташевский и начинает подтягиваться к пульту.
На альтиметре меняются цифры: 600… 500…
Батанов лежит, откинув голову. Глаза у него закрыты, только вздрагивают от напряжения веки.
Сташевский пытается повернуть штурвал. Рука у него срывается.
На высотомере - 300 километров…
Батанов пытается дотянуться до штурвала.
На циферблате - 200 километров.
- Поле исчезло! - вскрикивает Хэнь, широко открыв удивленные глаза. - Они сняли магнитное поле! Включаю автоматику!
Ожили стрелки приборов на пульте. Облегченно вздыхает Батанов.
Обессиленный инженер отпускает штурвал и откидывается в кресле.
Стремительно приближающийся диск Деймоса занимает уже почти весь экран локатора…
* * *
Темнота. Раздается металлический скрежет, потом наступает тишина.
Слабый свет аварийной лампочки освещает каюту ракеты. Все трое астронавтов, приподнявшись в своих креслах насколько позволяют ремни, осматриваются вокруг.
- Авария? - спрашивает профессор Хэнь.
- Нет, - говорит Батанов. - Просто автомат отключил основную сеть на случай пожара. Сейчас проверим.
Он нажимает кнопку, и загораются все лампы.
- Мы приземлились? - слышится голос Сташевского.
- Кажется, - отзывается Хэнь, - если это слово подходит к спутнику Марса.
- Сейчас осмотримся, - говорит Батанов, отстегивая часть ремней и придвигаясь к пульту управления.
- Смотрите, поле опять возникло! - восклицает Хэнь, показывая на далеко отклонившуюся вправо на шкале стрелку магнитометра.
Хэнь и Батанов переглядываются.
- Поле, несомненно, искусственного происхождения, - говорит Батанов. - "Они" выключили его, чтобы не мешать нашей посадке, а теперь включили вновь. Очевидно, это какой-то особый вид маяка для наводки кораблей.
Кажется, что экран очень долго не загорается. Но вот на нем проступает небо, усыпанное звездами, и уходящая вдаль темная равнина. Она совершенно пустынна и плоска, как доска стола. Горизонт непривычно близок. Шарообразность этой странной планеты, так сказать, ощутима взглядом.
- Идеально ровная поверхность, - говорит Батанов.
- И никаких следов почвы. Как бильярдный шар…
Они снова впиваются глазами в мерцающий экран. Повинуясь повороту штурвала на пульте, камера медленно панорамирует.
Невольно издав какие-то односложные восклицания, все трое подаются к экрану.
На фоне звездного неба отчетливо виден силуэт какого-то странного ажурного сооружения.
- Надо выходить, - решительно говорит Батанов. - Деймос явно искусственный спутник. Он построен чело… разумными руками, - поправляется он.
- Но всем покидать ракету нельзя, - тихо произносит Хэнь.
Они обмениваются внимательными, вопрошающими взглядами.
- Сначала пойдем мы с вами, - решает командир.
* * *
В ярких лучах солнца на фоне черного неба сверкает борт ракеты. Многомиллионный путь сквозь космические просторы оставил на нем шрамы и багровые потеки окалины.
Медленно открывается люк, из него выглядывает Батанов.
Не легко решиться шагнуть в пустоту, прямо в черное небо, все усеянное звездами. Мы видим эту удивительную картину, как бы выглядывая вместе с Хэнем из-за плеча Батанова.
Но вот, преодолев минутное колебание, Батанов решительно отталкивается от стенки ракеты и, отлетев на некоторое расстояние от нее, повисает в пустоте. Тонкий трос связывает человека с ракетой, но висит свободно, не натягиваясь - ведь в этом мире тяжести не существует.
В одной руке Батанов держит какой-то большой шар. Прикинув взглядом расстояние, Батанов неожиданно резким движением отбрасывает шар в сторону, а сам отлетает в противоположную - прямо к поверхности Деймоса.
* * *
В опустевшей кабине одиноко сидит перед экраном Сташевский. Пальцы его крепко вцепились в подлокотник кресла.
Возле ажурной вышки на экране появляются два силуэта людей в знакомых круглых шлемах - сначала один, потом второй.
Вот они уже стоят рядом и смотрят в сторону ракеты.
Инженер облегченно вздыхает и откидывается в кресле. На миг он закрывает уставшие глаза, потом снова придвигается к экрану.
* * *
Батанов и его спутник стоят на небольшой площадке, огражденной невысокими перилами. Батанов пытается понять, из какого материала сделано это сооружение. Скорее всего какой-то неизвестный вид пластмассы.
Пологая лесенка ведет на другую площадку, повисшую над звездной бездной. Переглянувшись, Батанов и Хэнь начинают осторожно спускаться по этой лесенке…
* * *
Они входят в просторную комнату, всю переднюю стену которой занимает громадный серебристый экран.
И в тот же миг мягким светом озаряется экран, на фоне которого чернеют застывшие силуэты наших героев.
Экран приближается, занимая весь кадр, и на нем под звуки непривычной, странной для нашего уха, но мелодичной музыки возникает картина звездного неба.
- Наша Галактика, но только взята немножко под другим углом, - произносит Хэнь.
Одна из звездочек на экране начинает мигать, то загораясь, то угасая. Возле нее возникает коротенькая надпись какими-то загадочными значками. Видимо, это названия планет на языке неведомых нам существ, построивших этот искусственный спутник.
Потом от звездочки отделяется крошечная светящаяся стрелка и медленно плывет по схеме, вытягивая за собой светящуюся пунктирную линию. Линия тянется в тот уголок схемы, где мы узнаем знакомую картину десяти планет.
- Они летят к нам! - восклицает Батанов. - Вот Солнце, Земля, Марс…