- Так вот, - сказал старик, оценив серьезный вид отрока в золотом шлеме. - Мы родом из тридевятого царства, тридесятого государства. Случилось так, что на рождение царевны Алены вредная колдунья, Анфисина притом двоюродная бабушка, приглашения не получила. И поклялась она страшной клятвой нашу царевну со света свести. Но другая колдунья, близкая нашему царю, царство ему небесное, на это так сказала: "Не будет смерти Алене прекрасной при ее совершеннолетии, а заснет она глубоким сном, и спасет ее один рыцарь, который полюбит ее навечно, поцелует в хрустальном гробу и разбудит. Ее и всех придворных людей".
- Спящая царевна! - воскликнула Александра Евгеньевна.
- Она самая, - согласился старик Ерема. - А ты откуда знаешь?
- Так о вашем приключении сохранилась память в художественной литературе.
- И в устном творчестве, - добавил Эрик, не сводя глаз со Спящей царевны.
"Алена, - шептали беззвучно его губы, - Аленушка". И царевна, хоть момент был очень тревожный, на взгляд ответила и потупилась.
- О вас, - продолжала Александра Евгеньевна, - множество сказок написано. Фильм снят. И даже мультипликация, про иностранный вариант. С гномами.
- Такого не знаем, - сказал старик. - Значит, заснули мы, как и было приказано, в день Леночкина совершеннолетия. Что дальше было - не помним. Дракон нас охранял, чтобы случайный человек не польстился на наше беспомощное состояние. Потом, видно, пещера заросла, пути к ней потерялись, и дракон помер. Так и случилось - проснулись мы от постороннего присутствия. Видим - незнакомый витязь в странной одежде нашу царевну в губы целует. Значит, кончилось наше затворничество и будет свадьба.
- Конечно, - подтвердила Александра Евгеньевна. - Как сейчас помню. Потом была свадьба, и сказке конец.
- Да не сказка это, - ответила царевна, сморщив носик. - Я в самом деле все эти годы в хрустальном гробу пролежала. На пуховой перине.
- Мы поверили, пошли за вашим Иваном Юрьевичем. Он нас сюда привел, а дальше сами знаете.
- Он про вас сказал, что вы артисты.
- Кто-кто?
- Артисты.
- Таких не знаем. Ошибся он.
- Ряженые, - подсказал Эрик. - Так раньше назывались скоморохи.
- Да за такое… За такое… - У старика слов не нашлось, и он сплюнул на пол в негодовании.
- Я чистых голубых кровей, - топнула ножкой царевна и посмотрела на Эрика.
- Это нам все равно, - заметила тетя Шура, которая до этого молчала. - Нам бы человек был хороший, не жулик.
- Тоже бывает, - согласился старик Ерема. - А все-таки царевна.
- Царевна, - вздохнула Александра Евгеньевна. - Люди на Луну летают, реки от химии спасают, телевизор смотрят, а тут на тебе, царевна…
- Ладно, потом разберемся, - сказал Эрик. - Помочь надо.
- Нет, - ответил старик Ерема. - Помочь ничем нельзя. Ветерка не догнать. Они сейчас в другое царство ускакали.
- До другого царства не доскакать, - ответил Эрик, улыбнувшись. - До другого царства много дней скакать. Да и границу ему на коне не переехать.
- Стража? - спросил с надеждой Ерема.
- Пограничники. Пошли позвоним в город.
- В колокола звонить будет, - объяснил старик остальным. - Народ поднимать.
- Нет, - возразил Эрик. - Я своему начальнику позвоню. Может, придумаем что. Есть у меня одна идея.
- Брандмейстеру? Молдаванину?
Память у старика была хорошая.
- Ему самому.
- Зачем ему? - удивилась тетя Шура. - В милицию звонить надо.
- В милиции не поверят. Что я им, сказку о Спящей царевне по телефону расскажу? Товарищи, скажу, в сказке возникли осложнения?
- А начальнику?
- Начальнику я знаю, что сказать.
Эрик оставил зареванную царевну с ее обслугой в домике, приказал стражникам никого близко не подпускать: чуть что - в топоры. Им придал для усиления Александру Евгеньевну. И поспешил в главный корпус. Тетя Шура и старик Ерема отправились за ним.
День клонился к вечеру. Небо загустело, тени просвечивали золотом, и в воздухе стояла удивительная прозрачность, так что за несколько километров долетел гудок электрички.
- Знаю, куда он поскакал, - сообщил Эрик. - К железнодорожной станции. К Дальнебродной.
- Очень возможно, - согласилась тетя Шура.
- И еще неизвестно, когда поезд. Далеко не каждый в Дальнебродной останавливается.
Старик Ерема не вмешивался в разговор, а представлял себе в воображении железную дорогу - накатанную, блестящую, с неглубокими сверкающими колеями, и была она знаком страшного богатства и могущества этих людей. Ему нравилась деловитость отрока в золотом шлеме и внушала некоторые надежды. Но, конечно, больше всего он рассчитывал на помощь князя Брандмейстера. Если Брандмейстер не поможет, то страшный позор обрушится на царский род, вымерший почти начисто много веков назад.
В дежурке стоял серый телефон. Эрик снял трубку.
- Девушка, мне ноль-один. Пожарную.
Ерема присел на просиженный диван. На стене висели листки с буквами и картинки, но икон в красном углу не оказалось. Вместо икон обнаружилась картинка "Мойте руки перед едой". Там же была изображена страшная муха, таких крупных старику еще видеть не приходилось. Старик зажмурился. Если у них такие мухи, то какие же коровы?
- Ноль-один, - повторил Эрик. - Срочно.
Старик вытянул ноги в красных сапожках, раскидал по груди седую бороду и глубоко задумался. Поздно проснулись. Что стоило какому-нибудь рыцарю проникнуть в пещеру лет пятьсот назад?
Эрик дозвонился до пожарной команды, обрадовался и сказал дежурному:
- Это я, Эрик. Узнаешь? Докладываю, пожар в доме отдыха на восьмом километре. Одной машины будет достаточно. Небольшую пошли. У нее скорость.
- Влетит тебе от начальства, - сказала тетя Шура.
- Ничего, разберемся. Поймут. У нас в пожарной команде на первом месте гуманность, а стоимость бензина я из зарплаты погашу. Через десять минут здесь будут.
Старик зашевелился на диване, поморгал и спросил:
- Князь Брандмейстер к нам будет?
- Нет, - ответил Эрик. - Будут его славные дружинники. Пойдем к нашим, предупредим. А то испугаются с непривычки.
У второго корпуса были суматоха и мелькание людей.
Княгиня Пустовойт бежала навстречу и причитала:
- Царевна себя жизни лишила! Позора не вынесла.
- При чем тут позор! - воскликнул Эрик. Каска на голове стала тяжелой, и в ногах появилась слабость.
- Не беспокойтесь, товарищи, - сказала из окошка Александра Евгеньевна. - Я ее валерьянкой отпаиваю. Леночка только погрозилась повеситься, поясок сняла, в комнатку к себе побежала, да не знала, к чему поясок крепить.
- Я все равно повешусь. Или утоплюсь, - заявила царевна, высовывая встрепанную голову из-под руки Александры Евгеньевны. - Лучше умереть, чем позориться. Мне же теперь ворота дегтем измажут.
Тут она увидела расстроенного Эрика и добавила, глядя на него в упор:
- Потому что я, опозоренная, никому не нужна.
- Вы нам всем нужны! - крикнул Эрик, имея в виду лично себя, и царевна поняла его правильно, а Александра Евгеньевна, глядя в будущее, предупредила:
- Ужасно избалованный подросток. В школе с ней намучаются.
Эрик с ней не согласился, но ничего не сказал.
- Сейчас князь-Брандмейстерова дружина здесь будет, - заявил старик Ерема осведомленным голосом. Потом обернулся к Эрику и спросил: - А стрельцов наших с собой возьмешь?
- Нет, обойдемся. Вы, если хотите, можете с нами поехать.
- Блюсти охрану! - приказал старик твердо стрельцам. - Что, карета будет?
- Будет карета, - согласился Эрик, - красного цвета. И предупреждаю, товарищи, что машина может вам показаться.
В этот момент жуткий вой сирены разнесся по лесу, и, завывая на поворотах, скрипя тормозами, на территорию дома отдыха влетела пожарная машина красного цвета с лестницей поверх кузова, с восьмерыми пожарниками в зеленых касках и брезентовых костюмах.
Нервы древних людей не выдержали. Стрельцы пали ниц, старик зажмурился и бросился наутек, в кусты сирени, а царевна обняла тоненькими ручками обширную талию Александры Евгеньевны и закатила истерику.
Машина затормозила. Пожарники соскочили на землю и приготовились разматывать шланг, сержант вылетел пулей из кабины и по сверкающей каске узнал своего подчиненного.
- Что случилось? - потребовал он. - Где загорание?
- Здравствуйте, Синицын, - проговорил Эрик твердо. - Вы мне верите?
- Верю, - так же твердо ответил сержант, потому что оба они были при исполнении обязанностей.
- Бензин я оплачу и за ложный вызов понесу соответствующее наказание, - сообщил Эрик. - Вот вы видите здесь людей. Они попали сюда нечаянно, не по своей воле. И оказались жертвами злостного обмана. Их обокрал директор дома отдыха Дегустатов. И ускакал на коне с драгоценностями исторического значения и своей сообщницей.
- Дегустатова знаю, - подтвердил сержант. - Встречался в райсовете. Пожарные правила нарушает.
- Он самый, - согласился Эрик. - Дегустатова надо догнать. И отнять украденные вещи.
- Мое приданое, - объяснила, всхлипывая, царевна.
- Ого! - воскликнули пожарники, заметив такую сказочную красоту.
- Да, приданое этой девушки, - сказал Эрик.
- Поможем, - сказали пожарники и, не дожидаясь, что ответит сержант, прыгнули обратно в красную машину.
Сержант еще колебался.
- Помоги, князь Брандмейстер, - взмолился старик Ерема.
- Помогите, добрый витязь, - попросила царевна и добавила, обращаясь к придворным: - Пади! В ноги нашему благодетелю!
И все, кто был во дворе, вновь повалились на землю, стараясь добраться до кирзовых сапог сержанта, чтоб заметнее была мольба.
- Ну что вы, что вы, товарищи, - засмущался сержант. - Наш долг помочь людям, мы и не отказываемся… - Затем деловым голосом приказал: - По машинам! Заводи мотор!.. В какую сторону скрылся злоумышленник?
- К станции Дальнебродной, - ответил Эрик. - Больше некуда.
Подсадили в кабину старика Ерему. Эрик вспрыгнул на подножку - и со страшным ревом пожарная машина умчалась. А царевна, глядя машине вслед, сказала Александре Евгеньевне, к которой уже немного привыкла:
- А все-таки у Эрика самый красивый шлем.
- Молода еще ты, - отрезала Александра Евгеньевна. - Тебе учиться надо.
- Я уже совершеннолетняя, - не согласилась принцесса.
- А учиться царевнам нечему. Мы и так всё знаем.
…Конь Ветерок уже полчаса со сказочной скоростью несся по лесной, почти пустынной дороге, стуча копытами и высекая искры из асфальта. Рука Дегустатова онемела, и пришлось переложить сундук на другую сторону. Ветви деревьев стегали по лицу, и с непривычки ноги выскакивали из стремян, на что конь сердился и ворчал, оборачиваясь:
- Не умеешь - не садился бы. Всю спину мне собьешь.
- Молчи, скотина, - возражала ему Анфиса, которая тесно прижималась к спине Дегустатова, сплетя руки на его круглом гладком животе. - Послушание - вот главная заповедь животного.
- Всему приходит конец, - говорил конь и ёкал селезенкой. - Скоро мое терпение лопнет.
Наконец Дегустатов понял, что больше держать сундук и скакать на лошади он не в силах.
- Тпру, - сказал он, углядев полянку со стогом. - Привал.
Он тяжело соскочил на траву, сделал два неверных шага, не выпуская из рук драгоценного сундука, и рухнул у стога.
Анфиса также сошла и прилегла рядом. Конь Ветерок молча забрал губами клок сена и принялся пережевывать его. Иногда он поводил шелковой спиной, махал хвостом, отгоняя комаров.
- Ну и дела, - произнес он. - Стыдно людям в глаза глядеть.
- Нам бы до станции добраться, - сказал наконец Дегустатов. - Там в поезд. Только нас и видели.
- В другое царство? - спросила Анфиса.
- В другое царство нельзя. Визы нету. Мы в Москве устроимся. Там у меня двоюродный брат проживает. Сундук тяжелый, сволочь, так бы и выкинул.
- Врешь ты, не выкинешь, - сказала Анфиса, которая была женщиной практичной и уже свела в могилу двоих мужей, о чем Дегустатов, разумеется, не знал. - Это теперь мое приданое будет. Хотя я и без приданого хороша.
- Посмотрим, - проговорил Дегустатов. - Открыть бы его, по карманам добро разложить.
- Открыть нельзя, - объяснила Анфиса. - Ключ у княгини Пустовойт хранится. Некогда было взять.
- Ох и попал я в ситуацию, - размышлял Дегустатов. - Но положение, надо признать, было безвыходное. Жениться мне на ней ни к чему. В любом случае я шел или под суд, или под моральное разложение. Ничего, все равно пора профессию менять. Ну скажи, Анфиса, какие могут быть перспективы у директора дома отдыха?
- Да никаких, - согласилась Анфиса, которая раньше не слыхала ни про дома отдыха, ни про перспективы. - Поскачем дальше? А то погоня может объявиться.
Дегустатову было лень подниматься.
- Какая теперь погоня? На чем они нас догонят?
- Меня никто не догонит, - подтвердил со сдержанной гордостью конь Ветерок. - Я скачу быстрее ветра. - Взмахнул большой красивой головой и добавил: - Если, конечно, всадник достойный, а не тюфяк, как ты.
- Ты Ваню не обижай, - вмешалась Анфиса. - Нас теперь ни огонь, ни вода не разлучат. Правда, Ваня?
- Правда. - Дегустатов погладил Анфису по спине. - Мы с тобой такие дела завернем - жутко станет. Дом купим в Переделкине, комнаты сдавать будем.
- Вот, - сказала Анфиса, глядя на коня. - А на тебе воду возить будем.
- В цирк его сдадим за большие деньги.
Издали донесся вой сирены.
- Это что? - спросил конь, навострив уши.
- Это? - Дегустатов поднялся на ноги и подхватил сундук. - Машина едет.
- Погоня?
- Может, мимо.
Но, несмотря на эти свои успокаивающие слова, Дегустатов взобрался в седло, а Анфиса подошла поближе, протянув к нему руку, чтобы он помог взобраться вверх.
Дорога здесь была видна вдаль, и, когда из леса выскочила с ревом пожарная машина и поддала с пригорка, когда замахал руками из кабины старик Ерема, узнавший коня Ветерка, Дегустатовым овладели ужас и отчаяние. Никак он не ждал такой сообразительности от пожарника. Полагал, что, если его враги будут звонить в милицию, там решат - шутят. И с погоней произойдет задержка.
- Гони! - крикнул он Ветерку, позабыв о своей подруге.
- А я как же? - закричала Анфиса, почуяв неладное.
Всю жизнь она бросала других, а ее еще никто бросить не осмеливался.
- Я ж тебе помогала, я ж стрельца по голове туфлей била! Я ж в тебя храбрость вливала!
- Гони! - кричал Дегустатов Ветерку, не слушая женщину.
Ветерок переступил копытами и сказал со вздохом:
- Неудобно как-то получается, Иван Юрьевич. Женщина все-таки.
- Боливар двоих не свезет, - ответил ему Дегустатов строкой из забытого иностранного рассказа. И стукнул каблуками по бокам жеребца.
- Эх, служба проклятая! - выругался конь и поскакал дальше.
Сундучок мешался, толкал в бок, сзади бежала по молодой траве черноволосая женщина шамаханской национальности и проклинала обманщика древними оскорбительными словами. Даже конь вздрагивал. А Дегустатов не слышал. Он мчал к станции Дальнебродной и приговаривал:
- Нас не возьмешь! Живыми не дадимся.
Ветерок, почуяв, что погоня настигает, перешел в карьер. Асфальт прогибался и трескался под мощными копытами.
Пожарная машина неслась вслед, словно горел родильный дом. Сирена выла, колокол звенел, пожарники привстали на сиденьях и торопили шофера.
- Вот разложенец, - сказал строго сержант, - женщину бросил, сообщницу. Ничего ему не дорого.
- Я и говорю, - ответил Эрик.
- Ничего с ней не станется, - вмешался старик Ерема. - Натура у ней преподлая. Если бы не связи, никогда бы ее близко к царевне не подпустили. Вполне возможно, что это она отравленное яблочко Елене подсунула.
Скоро фигурка Анфисы растаяла вдали, а конь, хоть и волшебный, стал понемногу сдавать, так как в машине было более ста лошадиных сил, даже Ветерку не под силу конкурировать.
Впереди за березами возник кирпичный палец водокачки, пошли по сторонам дороги картофельные участки с прошлогодней ботвой и домики поселка. Люди выскакивали в палисадники, смотрели с изумлением, как полный мужчина на вороном красавце-коне удирал от пожарной машины, и делились на болельщиков: одни хотели, чтобы победил всадник, другие болели за пожарную машину.
У самого перрона, куда только что, по редкому совпадению, подошел поезд и остановился на минуту, машина настигла коня, но тот вскочил, повинуясь приказу Дегустатова, на платформу и поскакал, распугивая мирных пассажиров, прямо к железнодорожной кассе.
Пожарная машина затормозила у перрона, и на ходу пожарники соскакивали с нее, разбегаясь цепочкой, чтобы вору никуда не скрыться. Да и Дегустатов уже понял, что билет покупать некогда.
- Стой! - крикнул он коню, и тот замер. Да так резко, хитрец, что Дегустатов перелетел через голову и покатился по платформе, по затоптанным доскам. Но сундучка не выпустил.
Пока он поднимался, потерял секунды, и за эти секунды высокий молодой человек в сверкающей медной пожарной каске и джинсах, первым соскочивший с машины, оказался совсем рядом и отрезал Дегустатову путь к вагонной двери.
Вид у того был ужасен. Дегустатов был доведен до крайности. Он крикнул, испугав пассажиров и заставив остановиться железнодорожного милиционера, который надвигался, свисток у губ, к месту происшествия:
- Меч-кладенец быстро!
Ветерок тряхнул головой, не хотел подчиняться, но пришлось. Правда, пошел на хитрость, может даже решившую исход дела. Он вложил меч-кладенец в ту же руку Дегустатова, под мышкой которой находился заветный сундук с приданым. Сундук выпал.
Поезд в этот момент уже тронулся. Дегустатов неловко взмахнул тяжелым мечом, стараясь в то же время подобрать сундучок и поспеть к поезду.
- Отойди, убьет! - крикнул старик Эрику. - Меч-кладенец сам собой наводится!
Но Эрик не обратил никакого внимания и бросился к Дегустатову. Тому было поздно прыгать на поезд, и он толкнул мечом в Эрика. Меч своим хищным концом потянулся прямо к сердцу пожарника. И в этот момент сержант с помощниками, успевшими размотать шланг, пустили в Дегустатова сильную струю холодной воды. Меч, так и не достав до сердца Эрика, выпал из руки директора, ударил по сундучку и раскроил его надвое…
Когда ехали обратно в дом отдыха, Дегустатов сидел смирно, оправдывался и сваливал вину на Анфису. Конь Ветерок трусил рядом с пожарной машиной, заглядывал внутрь и поводил глазом, когда пожарники расхваливали его стать и масть.
Эрик разложил на свободной скамье приданое из сундука. Там были две простыни из тонкого голландского полотна, ночная рубашка из настоящего китайского шелка, стеклянный стакан, которому, как объяснил Ерема, цены в сказочном древнем царстве не было. И разные другие вещи музейного значения, нужные девушке царских кровей на первое время в замужестве.
Дегустатов, когда замолкал в своих оправданиях, смотрел на вещи с ненавистью, потому что получалось - страдал он понапрасну.
Подобрали Анфису. Она сидела, пригорюнившись, у дороги. Как только Анфиса забралась в машину, она принялась корить Дегустатова, и они сильно поссорились.