- Прошу прощения за вторжение, сеньор Арджиенто! - надев маску приветливости, поклонился Томмазо, в душе сожалея, что не оставил свое оружие Джованни, - именно оно насторожило хозяина комнаты.
- Кто вы? - Взгляд Арджиенто блуждал по фигуре Томмазо, останавливаясь то на лице, то на оружии, висящем на поясе.
Тотчас же Томмазо придал лицу растерянно-виноватое выражение.
- Томмазо да Кавальканти, из Милана. - Томмазо вновь поклонился. - Нахожусь в этаж краях по делам торговым. Я заметил, что вас смущает то, что я вооружен… Поступим так. - Он быстро расстегнул ремень с оружием и отбросил его в угол комнаты. - Приходится много разъезжать, а разбойников, как и добрых людей, довольно много.
Поступок гостя немного успокоил Арджиенто, но настороженность во взгляде осталась.
- Что вас привело ко мне? - Арджиенто уселся за стол, жестом указав на табурет, стоящий напротив.
Томмазо, осторожно передвигаясь, чтобы не наступить на разбросанные кругом листы и горящие свечи, приблизился и уселся на указанное место.
- Любопытство! - воскликнул он и добавил в выражение лица немного смущения. - Меня привело к вам любопытство. За время своего нахождения в здешних местах я столько слышал о вас… Точнее, о том чудесном манускрипте, которым вы владеете и который собираетесь напечатать.
- Что же вас так поразило? - сухо спросил Арджиенто, уже полностью успокоившись.
Томмазо чуть наклонился вперед и громко прошептал:
- Говорят, это необычный манускрипт. Как будто его нельзя прочитать непосвященному, так как он мажет ослепить такого человека. Что в нем собраны колдовские заклинания и с его помощью можно повелевать духами тьмы и демонами ночи. - Тут он округлил глаза, выражая высшую степень удивления, и еще больше понизил голос. - А еще, что манускрипт живой - ему все время требуется человеческая кровь!
- Неправда! Это полное невежество! Все это не соответствует действительности! - разволновался Арджиенто, вскочив с места.
- Так говорят люди, - смиренно пожал плечами Томмазо. - Я готов заплатить, только бы взглянуть на этот манускрипт… если вы гарантируете, что я не ослепну.
- Чушь! Этот манускрипт не таит никакой опасности, а, наоборот, может послужить добрым целям и укреплению христианской веры! Поэтому я хочу издать его в виде книги в количестве не менее ста экземпляров - для этого я здесь. Чтобы получить столько экземпляров манускрипта, пришлось бы нанять огромное количество переписчиков, и это было бы невообразимо дорого.
- Колдовская книга - добрым целям?! - по-настоящему удивился Томмазо, еле сдерживая себя, чтобы не рассмеяться.
- Из всего того, что я услышал от вас, правда только то, что ею могут пользоваться люди обученные и знающие.
- Колдуны? - вырвалось у Томмазо.
- Нет - люди ученые и добрые, истинные христиане, - немного успокоился Арджиенто, снова устраиваясь за столом. - А все эти домыслы и выдумки только на руку трибуналу инквизиции. - Он вздрогнул, вспомнив, как совсем недавно, будучи доминиканским монахом, по поручению приора ордена посетил пыточный подвал, где проводили свои дознания следователи инквизиции, перед тем как передать обвиняемого светскому суду. Приговор был заранее известен: "бескровная" смерть на костре. Без сомнения, приор не случайно послал его туда на три дня вести протокол допроса еретиков, наблюдать за их мучениями. Это было ему предупреждением: ведь арестованных по делам веры на первом этапе допроса приводили в пыточный подвал и вначале только показывали орудия пыток, предупреждая, что если те будут упорствовать, то в скором времени познакомятся с ними ближе. Благо, теперь он находится в свободолюбивом и веротерпимом Союзе швейцарских кантонов, и до него никак не может добраться инквизиция. Он непроизвольно перекрестился. - В манускрипте раскрывается духовная мудрость древних - как мудрецов, поклоняющихся Богу, так и магов-язычников. Здесь прославляется Бог и его любовь к человечеству.
- Так я манускрипт смогу увидеть? - Томмазо изобразил на своем лице смесь наивного любопытства и испуга.
- Смотрите - вот он. - Арджиенто встал и, бережно достав из сундука огромную толстую книгу в коричневом кожаном переплете, благоговейно держал ее в руках. - Его возраст насчитывает многие сотни лет! Не бойтесь, вы не ослепнете, но сомневаюсь, что сможете одолеть его содержание. - Он положил манускрипт на стол и осторожно раскрыл посредине. Текст, написанный четким, каллиграфическим почерком с затейливо выполненными заглавными буквами, прерывался рисунком: двойной круг с несколькими ломаными линиями в центре и изображением перевернутых вил с ручкой в виде креста. Томмазо вздрогнул - это был явно сатанинский знак. - Я собираюсь его печатать отдельными книгами. Уже готова для печати первая книга магических знаний, - он указал на стопку листов на столе, - должная подготовить желающего научиться доброй магии к тому, что он узнает из последующих восьми книг. Будущий христианский маг должен усвоить, что во всяком деле следует испрашивать благословения у Господа Бога и не думать, не говорить и не делать ничего без Божьего совета.
"Явный еретик, - подумал возмущенный Томмазо. - Церковь отвергает магию, колдовство, а он хочет смешать святую веру с демоническими, колдовскими обрядами. Жаль, что епископ не слышит богохульных речей этого еретика, а то бы немедленно применил свою власть и отправил его на суд инквизиции в Рим или вызвал бы инквизитора для борьбы с зарождающейся здесь ересью".
- Магия Арбателя, - вслух прочитал Томмазо название манускрипта, который не выпускал из рук Арджиенто. - Магия, колдовство… Как я и говорил, колдовская рукопись. Выходит - зло! Арбатель - это явно злой дух или демон.
- Духи не бывают злыми или добрыми. Их сущность определяет тот, кто их вызвал. В этой книге изображены символы семи планетарных духов, но знание символа духа само по себе еще не дает власти над ним - духа можно призвать только с помощью молитвы, обращенной к Богу, прося Его о том, чтобы Он послал этого духа нам на помощь. А для этого мы должны питать к Богу искреннюю любовь.
- Если я вас правильно понял, чтобы вызвать Сатану, мы должны обратиться к Богу?! - Томмазо еле сдерживал себя, чтобы не разразиться гневными тирадами в адрес нечестивца и чернокнижника.
Убедившись в том, что его путешествие сюда было оправданным, он воспрял духом и решил передать этого колдуна трибуналу инквизиции Рима. Даже если придется применить силу, он это обязательно сделает. Его, правда, смущало и настораживало одно: почему Папа уделяет особое внимание этому чернокнижнику и действует против него тайно? Почему не мог прислать сюда инквизитора в сопровождении кондотьера и солдат? Ведь в этом случае никто не стал бы противиться аресту чернокнижника, как в том случае, если бы это попытался сделать он, тайный эмиссар Папы, с помощью местного епископа.
- В этих девяти книгах будет описана христианская магия - ибо она основывается на христианских молитвах, обращенных к Господу Богу и Деве Марии. Первая книга - Изагог, в ней изложены законы магии. Она содержит сорок девять афоризмов, заключающих в себе главные правила всего магического искусства… - разглагольствовал расслабившийся Арджиенто, ошибочно приняв гостя за любопытствующего путешественника. - Вот послушайте. "Итак, вначале все вышло из тьмы к свету, вопреки всем злобным магам и тем, кто пренебрегает дарами Бога; для пользы и удовольствия всех тех, кто живет искренне и благочестиво, дорожит творениями Бога и использует их с благодарностью для прославления Бога и с пользой для себя и своих ближних".
- Сколько времени вам понадобилось, чтобы сочинить эту… рукопись? - Томмазо едва сдерживая себя от бурлящего внутри него гнева, особенно трудно ему было выговорить последнее слово - рукопись, не заменив его бранным словом, вертевшимся у него на языке.
- Я был бы счастлив, если бы мне удалось самому это написать. - Арджиенто растерялся и даже немного поник головой. - Но это значительно превосходит мои знания и силы. Я только выполняю свою миссию - дать рукописи свет.
- Кто же сочинил… ЭТО?! - Томмазо был весь внимание. - Он проживает здесь?
- Нет. Автор трактата о магии… - Арджиенто постучал по книге, лежащей на столе, и сделал паузу, усиливая эффект от своих последующих слов: - …Папа Римский!
Томмазо был так ошеломлен, что не сразу услышал громкий стук в дверь. В комнату вошла хозяйка дома, гордо неся поднос с тарелками, прикрытый белым полотном. Комната мгновенно наполнилась чудесными запахами, но даже они не смогли увести мысли Томмазо от услышанного, несмотря на то что последний раз он ел много часов тому назад. Томмазо, не задумываясь, что-то сказал женщине, и ему удалось очень быстро выпроводить ее из комнаты.
- Повтори - кто напасал эту магическую чушь?! - Томмазо уже не мог собой владеть, он встал, пронзая негодующим взглядом Арджиенто.
- Кто вы? - Арджиенто побледнел и непроизвольно попятился к стене, мысленно ругая себя за то что был так наивно доверчив с этим незнакомцем, который теперь внушал страх даже без оружия.
Томмазо молча вытащил висящий на шее серебряный медальон, скрывавшийся под табаром. Изображение собаки с горящим факелом в пастибыло хорошо знакомо Арджиенто, от него повеяло смертельной опасностью.
- Псы Господни… Вы - за мной? - произнес он с трудом выговаривая слова, чувствуя, что язык одеревенел.
- Да, я приехал за тобой, - подтвердил Томмазо и потребовал: - Повтори, что перед этим сказал!
- В двух словах этого не передать, - вздохнул Арджиенто и начал быстро говорить, стараясь убедить страшкого незнакомца в своей невиновности. - Я начну с давних времен. Более пятисот лет тому назад в Орильяке, в монастыре Святого Жерома, принял монашеский постриг юный Герберт. Он отличался огромной тягой к знаниям и умел задавать каверзные вопросы, порой ставившие настоятеля в тупик. Он много читал, как губка впитывал знания и был неудобен, даже раздражал невежественную монастырскую братию. Когда представился случай, он без раздумий покинул монастырь и отправился вместе с графом Борелем II в Испанию, где вскоре стал любимым учеником епископа Ато, известного своей ученостью. А еще ему довелось длительное время провести в Кордове - тогдашнем столице Кордовского халифата - и ознакомиться там со старинными трактатами многих ученых, в том числе и по магии. Существует даже легенда, что он похитил у одного мага колдовскую книгу, с помощью которой можно было управлять духами ночи.
- Этому монаху повезло, что в те времена не существовала святая инквизиция! - зловеще улыбнулся Томмазо.
- Тем не менее своей ученостью он вскоре привлек внимание Папы Иоанна XIII, который даже рекомендовал его императору Священной Римской империи Оттону I Великому, сделавшему того воспитателем своего сына, в дальнейшем императора Оттона II. Но должность воспитателя, пусть даже и будущего императора, была для него слишком незначительна, и через два года Герберт возвратился в государство франков, где возглавил церковную школу в Реймсе, а далее стал архиепископом Реймса, а затем Равенны. Он прославился многими изобретениями, и даже та система счисления, которой мы сейчас пользуемся, его усилиями пришла к нам от мавров вместо более громоздкой - римской.
- Своим рассказом ты утомил меня и до сих пор не ответил на вопрос! - разозлился Томмазо.
- В 999 году архиепископ Равенны становится Папой Сильвестром II. Этот манускрипт - учение Папы Сильвестра II о христианской магии, созданное им на основе знаний, почерпнутых из древних арабских манускриптов. Арбатель - дух ночи и сновидений, которого Папе удалось подчинить себе и с помощью магической печати привязать к своей рукописи! - Арджиенто почти кричал, находясь в крайнем возбуждении, затем немного успокоился. - Меня, монаха доминиканского монастыря в Риме, два года назад привлекли к работе в папской библиотеке, где я обнаружил эту старинную рукопись. Она меня увлекла, и я стал ее обсуждать со своими братьями в монастыре. К сожалению, как в древние времена, так и сейчас есть множество невежественных людей, которым за всем непонятным видится дьявол. Мной заинтересовался трибунал святой инквизиции, и я бежал, захватив с собой рукопись, понимая, что она может быть уничтожена.
Томмазо вспомнил мраморный барельеф на могиле Папы Сильвестра II в церкви Святого Иоанна на Латеранском холме, выбитые на нем стихи, начинающиеся загадочными словами: "ISTE LOCUS MUNDI SILVESTRI MEMBRA SEPULTI VENTURO DOMINO CONFERET AD SONITUM"!По легенде, когда очередной Папа должен будет уйти в мир иной, из-под земли послышится стук костей, а надпись увлажнится слезами. Когда умирал от болезни Папа Павел II, Томмазо даже пришел ранним утром к могиле, желая проверить, насколько справедлива легенда. Стука костей мертвеца он не услышал, а надпись была влажной, но, может, то была выпавшая роса? В тот день, ближе к вечеру, Папа Павел II предстал перед Небесами.
Весьма загадочной личностью был Папа Сильвестр II, вступивший на святейший престол в 999 году, а число это некоторые истолковывали как перевернутое 666 - число зверя. Ходила даже легенда, что в молодости он продал душу дьяволу, поэтому избегал паломничества в Иерусалим, так как дьявол пообещал забрать его душу, если он там появится. Возможно, поэтому причиной его смерти стала обедня, отслуженная в церкви и посвященная святой Марии Иерусалимской, в народе называемая просто - "Иерусалим". После той службы ему внезапно стало очень плохо, и он понял, что умирает. Поскольку у него был договор с дьяволом, он попросил своих кардиналов разрезать его тело на куски и разбросать их по римским колодцам, надеясь, что бессмертную душу он как-нибудь отвоюет у Сатаны самостоятельно. Так говорит легенда, а как было на самом деле - уже никто не узнает.
Теперь Томмазо стало понятно, почему Папа Сикст IV решил тайно провести арест Арджиенто и уничтожить древний манускрипт, - он не хотел привлекать внимания из-за того, что автором этой рукописи был Папа, глава католической Церкви. Ведь одно дело - легенда, а другое - реальная книга, руководство по колдовской магии, написанное Папой и бросающее тень на всю Церковь. Судьба Арджиенто была предопределена - или его в подвалах инквизиции заставят навсегда забыть об обнаруженной рукописи, или он успокоится на костре. С манускриптом тоже все было ясно - его уничтожат. Вот только почему Папа настоятельно потребовал привезти его? Он хочет лично уничтожить рукопись грешного Папы?
- Этот манускрипт у тебя в единственном экземпляре? Есть ли у тебя еще колдовские манускрипты, книги? - Взгляд Томмазо остановился на шкафу - он решил на всякий случай осмотреть его.
Арджиенто внезапно выхватил кинжал и, размахивая им, решительно подступил к Томмазо, заставив того попятиться к двери.
- Я никуда не поеду и рукопись не отдам! - зашипел Арджиенто, как разъяренный кот.
Он, оттесняя Томмазо от угла, где находилось его оружие, делал резкие выпады кинжалом. Несмотря на то и дело зловеще приближающийся клинок, готовый в любой момент вонзиться в тело, Томмазо по лицу Арджиенто определил, что тот не готов убить и только пугает его. Он принял решение, и, хотя не осознал этого, его тренированное в подобных рискованных ситуациях тело уже само все выполнило. При очередном выпаде Томмазо не отступил, а лишь чуть отклонился назад, так что конец кинжала больно уколол его в грудь. Его левая рука крепко ухватилась за запястье правой руки Арджиенто, держащей кинжал, и резко вывернула руку противника, так что тот потерял равновесие. В тот же миг правая рука нанесла сильнейший удар по голове, отправив Арджиенто на пол. Томмазо вывернул руку с кинжалом на излом, но тут распахнулись двери.
- Что здесь происходит?! - закричал вошедший - полный чернобородый мужчина в длинной темной симаре с широкими рукавами.
Томмазо понял, что объяснять долго, и сразу переключился на него. После нескольких точных ударов по голове тот опрокинулся на стол, сломал его весом грузного тела и, хрипя, остался лежать на полу среди деревянных обломков и разбросанных листов рукописи. Томмазо краем глаза заметил наплывающую тень и едва успел среагировать - перехватил занесенную руку с кинжалом, но тут сам оступился, зацепившись за обломки стола, и, рухнув на пол, увлекая за собой Арджиенто, больно ударился затылком об пол. Окровавленное лицо бывшего монаха с выпученными глазами нависло над Томмазо. Арджиенто вцепился двумя руками в рукоятку кинжала и, налегая всем телом, проявил необычную для своего сложения силу, пытаясь "дожать", пересилить сопротивление рук противника, оказавшегося в крайне неудобном положении. Томмазо из последних сил слегка сдвинул влево нависшую над ним смерть и, неожиданно поддавшись, изменил траекторию движения кинжала, заставив его войти в живот Арджиенто по самую рукоятку. Ужасная, нестерпимая боль заставила бывшего монаха скорчиться, поджать ноги, обхватить руками живот, словно этим он мог ее остановить, как и вытекающую из раны алую кровь. Томмазо, пошатываясь, встал, понимая, что надо спешить, скорее выбираться отсюда, но все же решил довести дело до конца. Он подошел к шкафу, открыл его и сразу обнаружил несколько свитков и книг - значительно больше, чем ожидал. Сорвал с постели одеяло, вывалил на него манускрипт и обнаруженные рукописи и связал все в тюк. Собирать разбросанные по всей комнате листы рукописи Арджиенто для первой книги он не стал - это заняло бы много времени, а Томмазо решил не рисковать, тем более что чернобородый стал приходить в себя.
- Ты убил меня, а манускрипт убьет тебя! Ты был прав - он живой! Ха-ха-ха… Сегодня он напьется моей крови, а завтра - твоей… - послышался сзади голос умирающего Арджиенто.
Его натужный смех перешел в хрип, и, оглянувшись, Томмазо увидел, как тело бывшего монаха содрогается в предсмертных судорогах.
Забросив тюк на плечо, Томмазо стал поспешно спускаться по лестнице. Но спокойно уйти ему не удалось - на него налетела, как тигрица, пожилая хозяйка, что-то отчаянно крича. Томмазо, освободив одну руку, грубо ее оттолкнул и выскочил из дома. Джованни оказался на месте и быстро подвел лошадей. Уже сев на лошадь, Томмазо вспомнил, что забыл пояс с оружием наверху, но это было не самое страшное. Ужасало то, что бежать было некуда - городские ворота откроются только утром. Они оказались в ловушке.
Из дверей покинутого дома показалась женщина и начала истошно кричать, так, что стали открываться двери соседних домов, зажигаться свет в окнах.
Томмазо понял - после поднятого шума вряд ли удастся соблазнить стражу у ворот серебром. Оставалась единственная надежда на епископа. Им удалось добраться до дома епископа значительно раньше, чем появилась ночная городская стража. За это время Томмазо успел рассказать недовольно хмурящемуся епископу о происшедших событиях и смерти Арджиенто.
- Боюсь, сын мой, я ничего не смогу сделать - вас ожидает виселица. Я буду молиться о спасении вашей души! Да пребудут с вами Господь всемогущий и Дева Мария! - И круглолицый епископ перекрестил его, рассчитывая поскорее продолжить прерванный сон.