Глава 15
Четвертый пассажир
Из кладовой доносились крики и брань. По-видимому, Андерль был чем-то взбешен: он изрыгал ужасающие проклятия.
- Голодранец! Бесстыдник!.. Я тебе покажу! Убирайся-ка отсюда, обормот!
Гардт предчувствовал что-то неладное.
- Андерль! - крикнул он, - что там случилось?
Но Андерль продолжал кричать и браниться, и в его голосе слышались угрожающие нотки.
- Послушай-ка, паренек, если ты сейчас не выползешь, - я дам тебе такую взбучку, что ты полетишь кувырком! Слышишь?
А вслед за тем раздался страшный грохот. Ящики сталкивались, жестянки гремели…
- Вот так! Теперь ты в моих руках! - заорал опять Андерль, и тотчас же появился в кабине.
Он держал в своих могучих лапах человека, который всячески оборонялся: вертелся и кидался из стороны в сторону, так что оба потеряли равновесие. Они бросались друг на друга, как петухи, и сплелись в неразрывный клубок.
Ганс Гардт схватил одного за ноги и рознял дерущихся.
- Этот человек изрядно груб и нисколько не джентельмен, - сказал вновь появившийся, в котором Гардт, к величайшему своему изумлению, узнал Томми Бигхеда.
- Как вы здесь очутились? - спросил он озадаченный.
- Он спрятался в кладовой, - ответил за него Андерль. - Голод выгнал его оттуда. Половину окорока слопал, подлец, жирный кусок в два кило. Я заметил, как он пробирается из кухни обратно в свою дыру. Он хотел улизнуть, да я с ним хорошенько поговорил…
Этот "хороший разговор" Ганс Гардт и слышал.
- Успокойся, Андерль, - приказал он и посмотрел на вновь появившегося. У него был довольно жалкий вид; он был избит, окровавлен и покрыт шрамами. При подъеме звездолета его не защищали никакие гамаки, и он должен был особенно страдать в эти минуты.
- Вы перед стартом скрылись в ракете, мистер Бигхед? - начал инженер свой допрос. - Как это могло случиться?
- Весьма просто, - ответил совершенно спокойно американец. - Я заранее подделал ключ к кладовой, а когда вы беседовали с корреспондентами и показывали им "Виланд", я забрался в кладовую и устроился там.
- Мистер, - сурово заметил Гардт, - вы позволили себе совершенно недопустимое - нарушение доверия. Эта авантюра может оказаться для вас роковой. Разве вам неизвестно, что в моих руках и жизнь и смерть пассажиров "Виланда"?
- Ничего! Я - гражданин Соединенных штатов и лучший репортер штата Мичиган. Если вы убьете меня, вы нарушаете наш контракт. Я один имею право давать отчеты о поездке на Луну. А покойник разве в состоянии писать отчеты?
Гардт не знал, нужно ли возмущаться нахальством репортера или же смеяться.
- Чтобы иметь возможность писать хорошие отчеты, - продолжал Томми, - я должен вместе с вами совершить поездку. Я сказал вам это еще в Фридрихсгафене. Томми Бигхед держит свое слово! Да!
Инженер задумался и стал ходить взад и вперед. Затем, он подошел к Томми и резко сказал:
- Называйте ваши действия как угодно, но факт остается фактом: вы совершили дерзкий налет и не представляете себе всех последствий своего поступка.
- Не понимаю, почему мое присутствие так вам неприятно, - сказал Бигхед, слегка обидевшись. - Что вы, собственно, против меня имеете?
- Тем, что вы столь странным путем совершили с нами полет, вы не только подвергли опасности себя и всех нас, - но и поставили под вопрос успех всего предприятия.
- Я угрожаю вашей жизни?.. - повторил тихо Томми. - Меньше всего думал я об этом! Каким образом?..
Инженер обменялся взглядом с Андерлем, а затем сказал:
- "Виланд" рассчитан на трех пассажиров, но не на четырех.
- Найдется маленькое местечко и для меня. Я могу опять устроиться за ящиками.
- Не в месте дело, а в вашем весе! Каждый килограмм полезного груза требует громадного количества горючего. Наши хранилища строго рассчитаны на определенный груз. Теперь для меня ясно, почему при подъеме получился у нас излишний расход горючего. Вы - причина этого.
- Неужели это так важно? Я полагаю, на таком колоссальном корабле, не уступающем "Цеппелину", найдется излишек в какие-нибудь полсотни килограммов.
- При подъеме это сравнительно небольшое превышение веса не так заметно. Но при возвращении на Землю, когда "Виланд" будет иметь лишь шестидесятую долю первоначального веса, лишние 70 килограммов вашего тела могут иметь весьма крупнее значение. Космическая скорость, с которой мы будем падать на Землю, должна тормозиться противодействием истекающих газов. Теперь я сильно опасаюсь, что запасы гремучего газа будут достаточны, чтобы затормозить свободное падение. Если мы не сможем уменьшить нашу скорость до нуля, ошибемся хотя бы на 50 метров в секунду, это будет означать неминуемое падение и гибель.
- Господи! - воскликнул смертельно испуганный Бигхед. - Обо всем этом я меньше всего думал… Неужели мы должны немедленно вернуться? - прибавил он сокрушенно.
- Это нисколько не изменило бы нашего положения. Дальнейшая поездка на Луну и вокруг Луны потребуют так мало энергии, что мы своим немедленным возвращением ничего не выиграем. Наоборот! Изменение нашей теперешней скорости, которая направлена от Земли, потребует гораздо больше энергии, чем полет на Луну.
- Великолепно! Я тоже за то, чтобы мы выполнили намеченный план. Если даже нам придется протянуть ноги, все же лучше раньше посмотреть на Луну. Однако, жаль!.. Неужели нет возможности обменяться сообщениями с Землей? Было бы нелепо, если бы мистер Тиллер не получил ни одного сообщения для "Вечерней почты". Он проклянет меня и заставит моих наследников возместить ему 200000 долларов, которые он вложил в это дело.
Несмотря на свой гнев, Ганс Гардт не мог не признать достоинств американца. Этот делец не был трусом и не знал страха смерти. Другой на его месте думал бы только о своем спасении, а Томми Бигхед был озабочен лишь тем, как бы исполнить свой долг и удовлетворить свою газету. Хотя Гардт посмеивался над титулом "лучшего репортера штата Мичиган", но должен был признать, что Томми Бигхед честно заслужил это звание.
Голос капитана звучал поэтому мягче, когда он послал Томми в спальню:
- Прежде всего вам нужно отдохнуть, мистер Бигхед. Поспите несколько часов. Потом мы еще потолкуем о создавшемся положении.
Томми согласился. Он обошел Андерля и исчез.
- Проклятый парень! - рассвирепел дядя Алекс. - Во всяком случае он не может пожаловаться на недостаток вежливости. Почему ты был с ним так любезен?
- Совершенно верно, доктор, - согласился Андерль. - Я бы ему так наложил по зубам, что он всю жизнь не ел бы больше ветчины!..
- Все это совершенно бесцельно, - сказал нетерпеливо Гардт. - Он здесь, и высадить его мы не можем. Важнее разрешить вопрос о горючем.
- Неужели при спуске на Землю четвертый пассажир имеет такое огромное значение, что нам всем грозит опасность? - спросил дядя Алекс.
- К сожалению, именно так, - сказал Гардт. - Перед спуском нам придется выбросить за борт весь излишней груз: инструменты, кровати, запасы, всю кухню, даже оптические инструменты. Всем тем, что нам было необходимо в пути, придется перед спуском пожертвовать. Лишь при этом условии хватит наших запасов горючего, и мы сможем избежать падения на Землю. Теперь придется найти для выбрасывания еще добавочный балласт, вес которого равнялся бы весу репортера. Томми Бигхед сыграл с нами плохую шутку.
Он углубился в размышления. Все молчали.
Глава 16
Солнце на ночном небе
Ближайшие тридцать минут путешествия прошли спокойно и ничем особенным не знаменовались. Вне корабля ничего не было видно, за исключением сияющих на небесном своде звезд и бледного диска Луны, который, казалось, нисколько не приближается.
Алексу показалось весьма странным сначала, что путь "Виланда" направлен вовсе не к Луне. Но приобретенные им здесь сведения по астрономии дали ему возможность вычислить, с какой скоростью Луна совершает свое обращение вокруг Земли.
- Пока мы придем туда, где Луна должна находиться, она уже будет там… - сообразил он.
Голос Андерля прервал его размышления:
- Взгляните-ка на огненную дугу внизу! Земля!..
Мгновенно все очутились у окон и стали смотреть в пропасть, которая разверзлась под ракетой.
На краю беззвездного черного небесного свода пылал огромный полукруглый огненный венец. Яркие лучи солнца лизали наружный правый край земного диска, порождая и атмосфере сияющие выступы.
Как будто гигантский темный, мрачный диск Земли, казавшийся отсюда в 12 раз больше лунного, раскалился у краев и излучает могучие снопы света. Лунный серп казался незаметным, ничтожным, в сравнении с огромной световой дугой пылающей Земли.
Потрясенные пассажиры "Виланда" не могли оторвать взора от этой сказочной картины.
- Ни один человек до нас не видел ничего подобного, - прошептал Алекс. - Восход солнца в мировом пространстве! Это какая-то греза!
- Андерль, позови сюда мистера Бигхеда, - распорядился Ганс Гардт.
Дядя Алекс выразил своим взглядом полное согласие. Было бы жестоко оставлять репортера спать в то время, когда из окон ракеты можно было наблюдать такие величественные, незабываемые красоты.
Американец не заставил себя долго ждать.
- Что случилось?
Даже его многословие сразу пресеклось, едва он взглянул в окно. Он, как и прочие, погрузился в молчаливое созерцание небесного ландшафта.
Блеск диска Земли усиливался. Казалось, снопы света стремятся слиться в одну яркую, ослепляющую точку. Солнце медленно выдвигалось из-за Земли. У наблюдателей стали болеть глаза. Продолжать смотреть на этот яркий свет невооруженным глазом стало совершенно невозможно.
- Внимание! Для нас наступает день!
Этот возглас капитана заставил всех оглянуться внутрь ракеты.
Здесь стало светло: снизу проникали солнечные лучи и ярко заливали сводчатый потолок теплыми лучами света. Свет пробивался даже сквозь шторы, закрывавшие некоторые окна.
После восемнадцатичасового путешествия в темноте, на "Виланде" засиял дневной свет, не оставлявший уже путешественников до конца пути.
Яркое теплое солнечное сияние заливало теперь освещенную сторону ракеты, тогда как затемненная продолжала пребывать к глубокой тьме. Безоблачный день улыбался сквозь окна, обращенные к солнцу, и черная, мрачная ночь зияла из окон противоположной стороны.
День здесь не походил на земной. Над "Виландом" не тянулось синее небо: небесный свод оставался густо черным, и на нем спокойно блестели звезды. Даже вблизи солнца можно было различать каждую звезду. Если бы Коперник в свое время имел в своем распоряжении такую машину, как "Виланд", ему не пришлось бы сойти в могилу, ни разу не видав Меркурия.
Те предметы, на которые солнечные лучи падали непосредственно, и наружные оконные рамы светились сверхъестественным фосфорическим блеском, являясь резким контрастом черному небу, и отбрасывали свет внутрь ракеты; в результате последнее действие Земли на ракету - тени - исчезло.
"Виланд" безостановочно продолжал свой космический путь. Расстояние между ним и Землей увеличивалось с каждым часом на тысячи километров.
Ясный, светящийся лик Луны становился полнее и шире, а шарообразная Земля приобретала все более пластическую форму.
От времени до времени по диаметру серпа Земля можно было точно измерять расстояние "Виланда" от Земли и определять скорость его в каждый отдельный момент.
Поскольку не мешали облака, можно было распознавать на освещенной части Земли ее отдельные очертания и отличать коричневатые рельефы суши от темных морских пространств. К северу от тропиков коричневый цвет земной поверхности переходил в светло-серые тона. Северное полушарие было покрыто снегом, а северный полюс оставался скрытым во тьме полярной ночи.
Целыми часами проводил Алекс у большого телескопа, который был теперь направлен вниз, и наблюдал за появлением и исчезновением отдельных частей Земли.
За вращением Земли было так же легко наблюдать, как и за движением заходящей Луны на Земле.
Через телескоп можно было видеть едва уловимые очертания больших городов, которые казались чуть заметными блеклыми точками. Тени больших горных хребтов как Кордильеры, Альпы, Карпаты и Гималаи, значительно облегчали ориентировку.
- Хорошо было бы, - заметил однажды Алекс, - если в нашем распоряжении были сильные подзорные трубы, которые дали бы нам возможность различать отдельные дома. Мы могли бы тогда увидеть Фридрихсгафен и контролировать кривую нашего воздушного крейсера.
- Небольшой поворот, - и глаз перескочил бы от Бухареста в Нью Йорк.
- Потерпи недолго, дядя, и в твоем распоряжении будет подобный телескоп, - заметил Гардт. - Как только мы покинем "Виланд", я построю такую комбинацию линз, которая окажется в десять раз сильнее самого мощного телескопа в мире. Тут нет туманного воздуха, поглощающего лучи, которые препятствовали бы нам использовать любое увеличение. Да, не замечаешь ли ты, что стало холодновато?
Действительно, температура внутри корабля упала ниже точки замерзания. Теплота, которую породило трение о воздушную оболочку Земли, давно уже улетучилась, а электрическое отопление не могло заменить потери тепла.
- У меня имеется весьма легкое средство установить любую температуру. - сказал инженер. - Для этого нужно лишь уловить солнечное тепло. Но…
- Какое тут "но"! Солнце очень мало пострадает, если уделит нам кое-что из своего изобилия.
- Да, солнце-то не проиграет, но директор Кампгенкель…
- Какое дело Кампгенкелю до того, что мы тут мерзнем?
- Нас потеряют из виду…
- Решительно ничего не понимаю!
- Гм! Ты, вероятно, заметил во время подъема, что внешняя оболочка ракеты на одной своей стороне выкрашена в черный цвет, а другая - отполирована, как зеркало. Зеркальный слой обращен к Солнцу и отражает не только солнечный свет, - благодаря чему мы хорошо видимы с Земли, - но также и теплоту Солнца. Если я поверну нашу ракету так, что черная ее половина будет поглощать солнечные лучи, ракета станет значительно слабее отражать лучи в пространство. У нас тогда будет тепло, но на Земле нас потеряют из виду.
Там все станут ломать голову над тем, куда мы девались. Тот минимум света, который черная поверхность ракеты будет отбрасывать, вряд ли окажется достаточен, чтобы проникнуть через воздушную оболочку Земли, от которой нас теперь отделяют 150000 километров с лишним.
- Это неприятно, - проворчал ученый. - Но неужели ты не можешь устранить это неудобство отоплением?
- Чтобы на нашем огромном "Виланде" поднять температуру от 270° ниже нуля до комнатной температуры, необходимо такое громадное количество тепла, которого мы не можем получить [с] помощью имеющихся в нашем распоряжении средств. Об этом нечего и думать. Придется, очевидно, лишить земных наблюдателей возможности видеть нас в течение некоторого времени.
- Как произойдет этот поворот?
- Между помещением для жилья и баками расположены три маховика, которые приводятся в движение небольшими электромоторами. Оси этих колес перпендикулярны друг к другу; при вращении маховика, ось которого совпадает с осью длины ракеты, вся ракета, согласно законам механики, двинется в противоположном направлении. Таким образом, ракета может получить любое направление при помощи маховиков. Эти гигантские колеса должны вращаться очень быстро. Чтобы ракета перевернулась в течение одной минуты, колеса должны в то же время совершить во столько раз больше оборотов, во сколько раз их масса меньше массы "Виланда".
При этих словах Гардт включил мотор.
Послышался глухой шум, который постепенно перешел в свист. Медленно, почти незаметно, солнце и Земля обернулись вокруг "Виланда"; еще полминуты - и поворот кончился. Свист снова перешел в ворчание, в глухой шум и замолк.
Так случилось то, что человечество потеряло ракету Гардта из виду и считало ее погибшей.
Глава 17
Свобода
Работа взрывного механизма ослабела, и движения пассажиров становились с каждой минутой все более необычайными.
Наши путешественники вовсе перестали ходить. Вместо этого, им приходилось все время кувыркаться самым причудливым образом. Они к этому привыкли, как к обыденному явлению. Малейшее неосторожное движение - и человек летел вверх или в сторону. На полу можно было удержаться лишь в том случае, если осторожно и медленно ползать, держась за прикрепленные всюду поручни.
Когда сила тяжести уменьшилась в тысячу раз, и вес человека в соответствии с этим упал до 70 граммов, Ганс пригласил своего дядю совершить вместе с ним экскурсию за борт ракеты.
Надо сознаться, что дядя Алекс не особенно был расположен оставить крепкую оболочку "Виланда" и отдаться всецело во власть неизвестности; однако, такая прогулка крайне улыбалась ему. Любопытство оказалось сильнее страха неизвестности, и он перестал колебаться. К тому же, за последнее время он до того привык к состоянию невесомости, что перестал опасаться каких-либо сюрпризов с этой стороны.
Резиновые костюмы были приготовлены. Гардт облачился в такой костюм, и только шлем оставался еще у него в руках. Он поворачивал его во все стороны и тщательно осматривал.
- Тяжесть столь ничтожна, - заметил он мешкавшему еще археологу - что мы будем отдаляться в открытом пространство от нашей машины лишь со скоростью одного сантиметра в секунду, а такая скорость не представляет никакой опасности.
- Да, - согласился дядя Алекс, - понемногу привыкаешь к мысли, что вся наша жизнь и благополучие зависят здесь исключительно от твоих математических формул, а смерть явится в результате какой-либо ошибки в твоих расчетах.
- А разве на Земле обстоит иначе? - спросил Гардт, улыбаясь…
Ганс Гардт преподал дяде еще некоторые правила поведения вне корабля и предупредил его, чтобы он немедленно поспешил обратно на машину, как только почувствует малейшее затруднение в дыхании. Гардт подробно объяснил ему также устройство и употребление телефонного кабеля, который был намотан на катушке. Один конец кабеля был протянут внутри шлема и включен в микрофон, другой конец надо было соединить снаружи с каким-либо из многочисленных штепселей на машине.
- Не забудь, - заявил инженер, - прежде всего включить кабель. Мы сможем тогда разговаривать друг с другом, а также сохранить связь с Андерлем, который остается на машине. Благодаря тому же кабелю сможем мы в любой момент опять вернуться на машину. Итак, в путь!
Андерлю он строго приказал не изменять действия дюз.
Инженер еще раз тщательно осмотрел шлем и убедился, что все благополучно. Только после этого он открыл внутреннюю дверь шлюзовой кабины и впустил туда Алекса. Гардт тщательно закрыл дверь и отвинтил воздушный клапан, через который воздух со свистом устремился наружу из кабины. Резиновые костюмы до того раздулись, что для обеих фигур едва хватило моста в маленькой кабине.
Гардт нажал наружную дверь, и два человека выскользнули в мировое пространство.
Алекс весьма осмотрительно стал ползать по гладкой поверхности машины. Он включил свой кабель и немедленно услышал голос Гардта, который, казалось, доносился издалека, хотя племянник его находился тут же рядом.