Он знал название второго языка, не кефтиу, как знал названия "инглиш" или "эспаньоль". Он мог произнести это название, как понимал все ее слова в стремительных, точно пулеметные очереди, фразах. Он мог написать слова - у этого языка существовала письменность, система упрощенных иероглифов, хотя письменность кефтиу имела заметно более сложную и тщательно разработанную систему. Но ему не удавалось изобразить их с помощью латинского алфавита, чтобы сравнить с написанными английскими словами. А потому владение этим языком и умение его назвать - что-то вроде а-хей-ие - не помогло ему определить, для кого он был родным.
Эрисса предпочитала кефтиу, Рид отложил рассмотрение неродственного языка, каким бы важным он, возможно, ни был в этой эре. Тем более что кефтиу задал ему нелегкую задачу. Не будучи лингвистом, он все же определил его как позиционный и частично агглютинативный, то есть очень непохожий на своего соперника, отличавшегося богатством флексий.
Возможно, просто чтобы поддержать разговор, Эрисса задала ему вопрос, который в буквальном переводе прозвучал бы так:
- Какой неведомой природы этот драгоценный лунный камень, подобный принадлежащему Нашей Владычице, который ты (во имя ее?) носишь?
Но внутреннее его ухо услышало:
- Скажи, пожалуйста, что это такое? Красивое, точно браслет Богини?
Он показал ей часы. Она благоговейно прикоснулась к ним.
- Прежде у тебя этого не было, - пробормотала она.
- Прежде? - Он уставился на нее, но разглядеть что-нибудь в тусклых отблесках между черных теней было трудно. - Ты ведешь себя так, словно давно меня знаешь, - медленно сказал он.
- Ну конечно! Данкен! Данкен! Ты не мог забыть… - Она высунула руку из-под вонючей попоны, в которую, морщась, была вынуждена завернуться поверх легкой туники. Ее пальцы скользнули по его щеке. - Или чары пали и на тебя? - Ее голова поникла. - Чародейка заставила меня забыть так много! И тебя тоже?
Он засунул руки в карманы пальто и судорожно сжал свою, такую привычную трубку. Дыхание клубами пара вырывалось у него изо рта, и он рассердился, что теряет влагу.
- Эрисса, - сказал он устало, - я не больше тебя знаю, что происходит и что происходило. Я сказал то, что узнал от Сахира, - мы заплутались во времени. А это страшно.
- Не понимаю… - Она вся дрожала. - Ты поклялся мне, что мы снова встретимся, но я не думала, что это случится, когда дракон унесет меня в страну смерти. - Она выпрямилась. - Так вот почему? - спросила она, вновь оживая. - Ты предвидел это и явился спасти ту, которая никогда не переставала любить тебя.
Он вздохнул.
- Это слишком глубокие воды, чтобы переправиться через них, когда мы еще не начали строить корабль, - сказал он и тут же узнал пословицу кефтиу. - Я пуст. И не могу ничего сообразить далее… далее тех немногих очевидных фактов, которые мы, четверо, можем собрать между собой.
Он помолчал, подыскивая слова, но голова у него варила, и сам по себе кефтиу его не затруднял.
- Во-первых, - сказал он, - мы должны установить, где находимся и в каком году.
- В каком году? Так ведь, Данкен, прошло двадцать четыре года с тех пор, как мы в прошлый раз были с тобой вместе при гибели мира.
- Гибели… чего?
- Когда гора разорвалась, и пламя хаоса вырвалось наружу, и море набросилось на кефтиу, которые были так счастливы, и пожрало их. - Эрисса достала свою двойную секиру, свой амулет, и обвела им вокруг себя.
Рид помутился в уме. "Господи, - бормотало у него в мозгу, - так выброс энергии уже произошел? Мы прибыли после него, а не перед ним? Тогда нам отсюда не вырваться… никогда…"
- Ты дрожишь, Данкен! - Эрисса положила руки ему на плечи. - Пойдем. Я тебя поддержу.
- Нет, спасибо. Не надо. - Он постоял, стараясь овладеть собой.
Какое-то недоразумение. Сахир совершенно твердо говорил о гигантской катастрофе где-то по соседству и в будущем по отношению к этой ночи. Бесполезно пытаться распутать весь клубок за час. Узелок за узелком, не торопясь, систематически - вот единственный способ. Родина Эриссы географически находится не очень далеко, так? Согласно Сахиру, да, недалеко. Отлично! Начнем с нее.
- Скажи мне, откуда ты? - спросил Рид.
- Что? - Она засмеялась. - Ну… После того как мы расстались, я побывала во многих местах. Теперь я живу на острове Малат. А прежде… о, во многих местах, и всегда тосковала по родине, где ты меня нашел.
- По чему? Где? Скажи ее название. Где ты была тогда.
Она покачала головой. И даже в мутной тьме он увидел, как всколыхнулись волны ее волос.
- Но ты же знаешь, Данкен, - произнесла она с недоумением.
- Все-таки назови ее, - настоял он.
- Ну, Хариати-эйя. - Страна Столпа, мысленно перевел Рид, а Эрисса продолжала, стараясь говорить яснее, раз уж он так странно ничего не понимал: - А на материке ее называли Атлантида.
Глава 6
Утреннее пробуждение было странным. Оно затворило путь к спасению из невероятного сна. В далекую, фантастическую то ли грезу, то ли явь превратился двадцатый век.
- Съезжу на разведку, пока мой конь еще служит мне, - объявил Улдин и ускакал.
Вид у него был не такой изнуренный, как у его товарищей по несчастью. Возможно, потому, что его лицо с самого начала выглядело жутковатым. Тем временем остальные решили укрыться в море. Они соорудили каркас из палок, перевязав его ремешками, которые Олег нарезал из своего пояса, а потом накрыли одеждой, чтобы как-то заслониться и от прямых лучей солнца, и от слепящего их отражения от поверхности воды, в которую они намеревались погрузиться по горло.
Когда тент уже можно было установить, Эрисса сняла сандалии и тунику. Олег охнул.
- Что с тобой? - спросила она простодушно.
- Ты… женщина… и… ну… - Свекольный загар не позволял увидеть, покраснел ли русский. Внезапно он засмеялся. - Ну, если ты такая баба, то это еще не самый скверный день в моей жизни.
Эрисса гордо выпрямилась:
- Ты о чем? Убери руки!
- Она из другого народа, чем ты, Олег, - вмешался Рид. - У них нагота зазорной не считается.
Но сам он стеснялся раздеться в ее присутствии. Крепкое, гибкое ее тело, почти не изменившееся и после рождения детей, было самым красивым из всех, какие ему доводилось видеть.
- Ну так отвернись, девка, пока я не войду в воду поглубже, - пробурчал Олег.
Омывшись, наслаждаясь прохладой, они почувствовали себя лучше. Даже жажда стала менее мучительной. Олег не слишком охотно последовал примеру Эриссы, которая по совету Рида отпила один-два глотка морской воды.
- Ты не думай, я не верю, - сказал он. - Так мы только быстрее отдадим Богу душу. Но если от этого сейчас нам немножко силы прибавится, так, может, святые пошлют нам помощь. Эй, вы там, слышите меня? - крикнул он в небо. - Золотую чашу всю в драгоценных камнях пожертвую храму Святого Бориса! Шесть алтарных покровов лучшего шелка, расшитых жемчугом для Пресвятой Девы. - Он помолчал. - Лучше я повторю еще раз по-русски и по-ромейски. Ну и по-варяжски тоже.
- Твои святые еще и не родились даже! - не удержался Рид, но, когда Олег переменился в лице, добавил с раскаянием: - Ну, ведь я могу и ошибаться! - Какой смысл напоминать, что Христос - а если на то пошло, то, наверно, и Авраам - был тоже где-то в будущем. Он повернулся к Эриссе.
- После сна у меня в голове прояснилось, - сказал он. - Я попробую хорошенько обдумать все, что нам известно.
"И постараюсь не замечать того, что вижу сквозь воду" - виновато добавил он про себя.
Рид тщательно расспросил их обоих, надолго умолкая и обдумывая ответы. Они смотрели на него с почтением. В отличие от Улдина. Но и тот, однако, прежде чем уехать, соблаговолил ответить на несколько ключевых вопросов.
Олег оказался богатейшим источником информации. Рид пришел к выводу, что грубоватая простоватость русского во многом была обезоруживающей личиной, скрывавшей изощренный ум. Киевское государство выгодно отличалось от многих современных ему западноевропейских захолустий. Восемь миллионов человек обитали на территории, превосходившей размерами Соединенные Штаты к востоку от Миссисипи и очень богатой природными ресурсами, которые эксплуатировались умно и расчетливо. Торговля с Византией велась широко и постоянно, причем с товарами оттуда приходило и знакомство с византийским искусством и идеями. Люди, принадлежавшие к высшим русским сословиям, которые состояли более из богатых купцов, чем из военной знати, были грамотными, осведомленными в событиях не только на родине, но и в чужих краях. Они жили в домах с печами и застекленными окнами, ели золотыми и серебряными ложками с расставленных на роскошных скатертях блюд всевозможные яства, включая и такие редкости, как апельсины, лимоны и сахар. Собаки в дома не допускались, а обитали в специальных конурах, обычно под наблюдением конюха-венгра, который ходил и за лошадьми. Киев в особенности был космополитическим приютом десятков различных национальностей; правление князей не было деспотическим, и народные собрания, особенно в Новгороде, обладали столькими вольностями, что дело иной раз доходило до потасовок.
Главное же, Олег мог совершенно точно указать свое положение в пространстве и времени: восточная излучина Днепра, начало 1050 года нашей эры.
Улдин не столь определенно сослался на недавнее завоевание земель остготов после сокрушения аланов и упомянул об алчных замыслах против Римской империи дальше на западе. Интерес к истории (благодарение Богу за цепкую память!) помог Риду определить, где был подхвачен гунн: Украина в сотне-другой миль от Крыма к северо-западу. Время - последняя треть четвертого века нашей эры.
Эрисса, несмотря на ее горячее желание помочь, оставалась темной загадкой. Название острова, с которого ее подхватили, Малат, было дано ему кефтиу, главными его обитателями. Рид не нашел ему английского эквивалента - как не догадался бы, что названия Осло и Христиания носил один и тот же город, не знай он об этом из справочников.
Загадку ее родины, Атлантиды, он пока отложил. Затонувший материк? Чистейший миф - геологически невозможный, во всяком случае в последний миллион лет. Однако употребленное ею название в такой мере несло те же коннотации - прекрасный и счастливый край, который море забрало себе, - что шлем придал ему почти нарицательный смысл… Она сказала, что ее Атлантида исчезла. Где она поселилась потом? Может быть, разгадку подскажет язык другого народа, также ей известный?
- Родхос, - ответила она, и он сразу понял. А несколько дополнительных вопросов о его расположении относительно материка положили конец всяким сомнениям. Родос!
Рид зажмурился и вновь представил себе глобус. Было логичным предположить, что машина в пространстве времени двигалась географически наиболее прямым курсом. Предположение это подтверждалось тем, что Гавайи, местоположение теплохода в северной части Тихого океана, излучина Днепра, юг Украины и Родос находились примерно на одном огромном круге.
"Ладно, - подумал Рид с нарастающим жгучим волнением. - Проложи линию дальше. Какой берег будет следующим?
Западный Египет или Восточная Ливия, если я верно помню".
Он открыл глаза. И встретил взгляд карих глаз Эриссы. И на мгновение почти утонул в них. Но заставил себя оторваться от созерцания красоты и сказал:
- По-моему, я вычислил, где мы!
- О Данкен! - Она встала на колени и обняла его. Усталый, изнемогающий от жажды, голодный, на краю гибели, он ощутил, как к нему прильнули ее груди, а губы коснулись его губ.
Олег кашлянул. Эрисса отпустила Рида, и он попробовал объяснить. На это ушла минута, потому что для Эриссы Египет был "Хем" - по ее словам, так страну называли и ее обитатели, и кефтиу. Когда же она разобралась в том, что говорил Рид, то помрачнела.
- Да, ахейцы говорят "Эйгиптос". Так мало в вашем мире осталось воспоминаний о моем бедном народе?
- Египет… - Олег подергал себя за бороду. - Да, похоже, если судить по тому, что я слышал от корабельщиков, плавающих туда. Сам я дальше Иерусалима не бывал.
Он посмотрел на самодельный тент и на небо над ним.
- Совершал паломничество! - напомнил он святым в вышине. - Сарацины чинили всякие помехи и досады. Я привез домой флягу воды из Иордана и в Киеве пожертвовал ее собору Святой Софии, который выстроил князь Ярослав Мудрый.
Эрисса повеселела:
- Значит, нас могут спасти! Все лето в Египет и из Египта плавают корабли. - И тут же вновь приуныла и вздрогнула от мучительных воспоминаний. - Моряки могут подобрать нас, чтобы потом продать в рабство!
Рид погладил ее по колену.
- У меня есть для них в запасе две-три штучки, - сказал он с уверенностью, которой не чувствовал, просто чтобы она снова ободрилась.
"Погоди-ка! - мелькнула у него мысль. - Если она знает что-то о Египте своего времени, это может указать на дату. Конечно, в хронологии династий я не силен - а это, конечно, времена фараонов - и все же…"
Отвлекшись, он начал мысленно составлять график движения аппарата будущников - пройденных расстояний и времени. Если эра Сахира находилась в нескольких столетиях за его собственным временем, а Эриссы - за несколько тысячелетий до Христа, получалась кривая, сходная с половиной петли гистерезиса. Нет ли в этом особого смысла? Не тут ли объяснение эффекта "инерции"? Неважно, неважно…
- Ий-я-а!
Они высунули головы из-под тента на этот крик. Улдин на мохнатом коньке застыл над обрывом, окаймлявшим пляж. Он яростно махал саблей. Они выскочили из воды, торопливо натянули одежду и вскарабкались по неровному горячему склону.
Гунн был в бешенстве. Он плюнул им под ноги.
- Валяетесь в жиже, точно свиньи! И называете себя мужчинами? Вы двое?
Олег ухватил топор поудобнее, Эрисса сжала рукоятку ножа. Рид сглотнул, подумав: "Не мне негодовать. Я робкая личность, заика, гражданин, который только голосует, держась подальше от политики, муж, который тихонько уходит, когда назревает ссора с женой…"
И все-таки он посмотрел в лицо за сеткой шрамов.
- Лучше нам поддержать бодрость духа и тела, Улдин, чем бегать наподобие тараканов. Я потратил это время на то, чтобы разобраться в фактах, и теперь мы знаем, где находимся и чего можем ожидать.
Лицо гунна утратило всякое выражение. После паузы он сказал:
- Про то, что ты шаман, я от тебя не слышал, Данкен, да и не верю этому. Но, может, у тебя мудрости побольше, чем я думал. Ссориться не надо, надо готовиться. Я увидел вдалеке людей. Они идут в эту сторону. Пешие, тощие, оборванные, но с оружием, и мне они не понравились. Если на заре к ним на стоянку прибежал пастушонок и сказал, что видел вчера ночью сокровище и оно сверкало, а охраняют его всего четверо, то они идут сюда.
- Хм! - буркнул Олег. - И скоро их ждать?
- Могли бы добраться к полудню. Но, думается мне, они остановятся переждать самую жару. Так что ждать их надо к вечеру.
- Отлично. Значит, пока можно не париться в поддевке. Попробуем уйти?
Рид покачал головой.
- Далеко мы не уйдем, - сказал он. - Сбить их со следа мы можем, но пустыня нас убьет. Останемся тут и посмотрим, не договоримся ли с туземцами.
- Когда тебе перережут глотку, договариваться будет трудно! - засмеялся Улдин. - Собирайте свое добро. Если мы уйдем по воде, то следов не оставим.
- Вы считаете, что их нельзя урезонить? - спросил Рид.
Олег и Улдин уставились на него.
- Никак нельзя, - ответил русский. - Это же кочевники пустыни!
- Так запугаем их. По-моему, лучше остаться тут и посмотреть, что удастся сделать, чем уйти, чтобы погибнуть через четыре-пять мучительных дней.
Улдин хлопнул себя по бедру. Хлопок прозвучал, как пистолетный выстрел.
- В путь! - приказал он.
- Нет, - ответил Рид.
Эрисса взяла его за руку.
- Вы двое идите, если испугались, - сказала она презрительно. - Мы останемся тут.
Олег почесал косматую грудь.
- Ну-у… - промямлил он. - Ну-у, и я, пожалуй, с вами. Может, вы и правы.
Улдин оглядел их с леденящим презрением. Они, не дрогнув, стояли перед его конем.
- Вы не оставили мне выбора, - проворчал гунн. - Ну и что ты задумал?
"Выкладывай или заткнись! - подумал Рид. - Что, если так рождаются вожди?"
- Я устрою зрелище, которое может внушить им почтение, - сказал он. - У нас есть небесная повозка и… вот, например, это. - Он вытащил зажигалку. Взметнувшийся язычок пламени вызвал удивленные восклицания. - Ну и на случай, если нам придется дать бой, надо подумать об обороне. Это обдумайте вы, Олег и Улдин. Думается мне, конный воин и лучник в железных доспехах без единого удара обратят в бегство шайку голодных оборванцев. Эрисса, мы соберем хворост для сигнального костра, если вдруг покажется корабль.
Но когда они отошли, она сказала ему:
- Я все больше сомневаюсь, разумно ли это, Данкен. Кормчий может побояться подойти к берегу. Решит, что костер разожгли для приманки. А если и подойдет к берегу, то захватит нас, ограбит, а потом продаст в рабство. Может, нам следует уповать на Богиню и на наше умение уговорить жителей пустыни, чтобы они проводили нас в Египет? Морские пути становятся все более и более опасными, с тех пор как сильная рука миноса уже не угрожает пиратам.
- Минос! - воскликнул он, ошеломленный открытием того, где и когда он находится.
Он хотел было спросить ее… кефтиу - ну да! Обитатели Кефта, обитатели большого острова в Великом море между Египтом и землями, которые завоевали ахейцы, - Крита! И второй ее язык - ахейский, который пришлось выучивать всем, кто соприкасался с чужеземцами, теперь, когда эти варвары заполонили Эгейское море и по надменности своей не желали учить язык, на котором разговаривали в великолепном Кноссе и на погибшей Атлантиде.
"Ахейский язык!" - мелькнуло в сознании Рида. О греческом он знал не больше среднего образованного американца второй половины двадцатого века, но и этого было достаточно, чтобы он установил, какой еще язык выучил. Он заглянул за систему алфавита, который еще не выработался, ощутил самую сущность и понял, что ахейский был предком классического древнегреческого.
Оттуда пришло и название "Атлантида" - "Земля Столпа", "Гайа Атлантис" в переводе.
- Корабль! - взревел Олег.
Корабль для своей эпохи был большим - девяносто футов в длину. И когда не было попутного ветра, его гнали вперед пятьдесят весел. Черный просмоленный корпус был широк в центральной части ("Торговый, - объяснила Эрисса, - военные, те узкие"), с закругленной кормой и с носом, вертикально встающим над водой.
Нос и корма одинаково были снабжены настилами, защищены плетеными планширями и украшены резными раскрашенными столбами в форме лошадиной головы и рыбьего хвоста. Два огромных нарисованных глаза смотрели вперед. Между скамьями гребцов, тянувшихся от борта к борту, были положены доски, так что людям не приходилось ступать по уложенному на дне грузу. Мачта была опущена, рей и парус привязаны в развилках двух стоек - одна на корме, другая на носу. Киль и на мелководье едва касался песка. Корабль застыл.