- Нет. Ты никогда не станешь старой.
А он подумал: "Да, о Господи! Хотя бы из милосердия. Нет, не лицемерь! Ты ведь раза два позволил себе, и Пам ничего не узнала… И, Господи, Пам родится только через три-четыре тысячи лет, а Эрисса здесь, и она прекрасна…"
Но и думал это вовсе не он, а незнакомый человек, изгнанник из реального "завтра". Он был тем, кто сказал то, что сказал.
Смеясь и плача, Эрисса прильнула к нему.
Глава 9
Эгей, царь Афин, прежде был сильным мужем. Время выбелило его волосы и бороду, сморщило мышцы на крупных костях, сделало глаза подслеповатыми и свело пальцы артритом. Но все равно на троне он восседал с прежним достоинством. И, взяв в руки две полусферы ментатора, не выдал страха.
Раб, с помощью ментатора научившийся говорить на кефтиу, катался по полу. Новые слова он выговаривал с трудом, потому что губы у него распухли и кровоточили от удара тупым концом копья, который заставил его преодолеть ужас перед чародейством, перестать кричать и вырываться. Воины - телохранители Эгея и случайные гости, всего человек пятьдесят, - стояли невозмутимо, но многие украдкой проводили языком по пересохшим губам или сощуривали глаза под вспотевшим лбом. Слуги и женщины робко жались к стенам. Почуяв страх, огромные собаки - мастифы и волкодавы - принялись рычать.
- Драгоценный дар, - сказал царь.
- Мы уповаем, он хорошо послужит тебе, господин, - ответил Рид.
- Так и будет. Но сила его еще больше - он страж и знамение. Да будут эти шлемы храниться в храме Пифона. Через десять дней да будет устроено жертвоприношение в их честь, а затем три дня пиров и игр. Эти же четверо, принесшие дар, будут царскими гостями, о чем да узнает всяк. Пусть они получат подобающее жилище, одежды, красивых женщин и все, в чем еще могут нуждаться. Пусть все воздают им честь.
Эгей нагнулся пониже с мраморного трона, устланного львиной шкурой. Прищурившись, чтобы лучше видеть чужеземцев, он договорил не так торжественно:
- Вас, наверно, утомила дорога. Не хотите ли пойти в отведенные вам покои омыться, перекусить и соснуть? Вечером мы будем пировать с вами и выслушаем ваши рассказы во всех подробностях.
Его сын Тесей, сидевший чуть ниже, кивнул.
- Да будет так! - сказал он, однако лицо царевича осталось холодным, а взгляд настороженным.
Раб, ведавший дворцовым хозяйством, пригласил гостей следовать за собой. Покидая зал, Рид получил возможность получше его рассмотреть. Афины, небольшие, небогатые, расположенные вдали от центров мировой цивилизации, не могли похвастать каменными строениями, подобными микенским или тиринфским. Царский дворец на вершине Акрополя был деревянным. Но в этом веке, когда леса Греции еще не были сведены, дворец был возведен из огромных бревен. Массивные колонны поддерживали потолочные балки длиной около сотни футов. Ставни окон под потолком были распахнуты, впуская дневной свет, - как и дымоход в кровле из дранки. Но в зале царил сумрак. Висевшие за скамьями щиты и оружие уже отражали дрожащие лучи каменных светильников. Тем не менее меха, вышитые ткани, золотые и серебряные сосуды создавали впечатление варварской роскоши.
От зала отходили три крыла. В одном находились кладовые и помещения рабов, во втором обитали царская семья и ее свободные наследственные слуги, третье предназначалось для гостей. Комнаты, выходившие в коридор, были тесными каморками без дверей - их заменяла занавеска. Однако занавески были из плотной ткани и богато расшитые. Оштукатуренные стены были занавешены такими же тканями. Солома на кроватях была застелена овчинами и меховыми одеялами. Рядом с ритонами - глиняными кубками в форме рога - стояли большие сосуды с вином и водой. И в каждой каморке отвешивала поклон юная девушка.
Олег хлопнул в ладоши.
- Ого! Мне это место нравится, - захохотал он.
- Если нам не суждено вернуться, - согласился Улдин, - то стать воином Эгея будет не так уж плохо.
Раб-дворецкий указал Эриссе ее каморку.
- Э… мы с ней вместе, - сказал Рид. - И достаточно будет одной служанки! - Последние слова он подчеркнул.
- Каждому по одной, господин! - ухмыльнулся дворецкий. - Таково приказание царя. Пусть спят вместе в свободной комнате. Гостей у нас мало: на суше время жатвы, а в море близки осенние бури.
Он был лысым иллирийцем, развязным, как все старые преданные слуги. "Да нет же! - внезапно подумал Рид. - Он раб и ведет себя как заключенный, отбывающий пожизненный срок, когда его назначают старостой".
Служанки сказали, что сходят за обещанной одеждой. Не хотят ли они откушать? Не пожелают ли господин и госпожа пройти в баню, где их смиренные служительницы омоют их, разомнут им усталые члены и умастят благовониями?
- Потом, - сказала Эрисса. - Но так, чтобы мы были готовы явиться на пир царя… И царицы, - добавила она, потому что ахейские женщины не участвовали в пирах мужчин. - Сначала мы должны отдохнуть.
Когда они с Ридом остались одни, Эрисса обняла его, прижалась щекой к его плечу и грустно шепнула:
- Что нам делать?
- Не знаю, - ответил он в солнечный аромат ее волос. - До сих пор у нас не было выбора, верно? Возможно, мы окончим наши дни тут. Как справедливо заметили наши друзья, могло быть куда хуже.
Она так сильно сжала руки, что ногти впились ему в спину.
- Ты говоришь, не думая! Это же те, кто сжег… кто сожжет Кносс и уничтожит мир миноса, чтобы заняться морским разбоем!
Он ответил не сразу, потому что думал: "Вот ее точка зрения. А я не знаю. Ахейцы грубы и суровы, но ведь по-своему они прямодушны и честны, так? И как же человеческие жертвоприношения Минотавру?" Вслух он сказал:
- Ну, во всяком случае я устрою, чтобы ты вернулась во владения Кефта.
- Без тебя? - Она отошла от него, ее голос стал странным, а пристальный взгляд был устремлен прямо ему в глаза. - Так не будет, Данкен. Ты приедешь на Атлантиду, и будешь любить меня, и в Кноссе зачнешь нашего сына. Потом…
- Ш-ш-ш! - Он испуганно прижал ладонь к ее губам. Если никто другой, так Диорей, уж конечно, способен приставить соглядатаев к таинственным царским гостям, тем более что среди них есть знатная критянка. А сквозь занавеску на двери все прекрасно слышно. Слишком поздно Рид спохватился, что не использовал ментатор для того, чтобы они четверо могли говорить на языке, неизвестном тут. Гуннское наречие или старорусский отлично подошли бы для такой цели.
Но в пустыне им было не до того, а Диорей наверняка запретил бы чародейство на своем корабле. Да, конечно! Хотя бы просто потому, что не позволил бы тем, к кому относился с подозрением, приобрести подобное преимущество.
- Это… э… слишком священные предметы, чтобы обсуждать их тут, - сказал он вслух. - Позже мы найдем достойное место.
Эрисса кивнула:
- Да, я понимаю. Скоро… - Губы у нее скривились, она смигнула слезы. - Слишком скоро. Сколько времени ни потребуется, чтобы наша судьба постигла нас, все равно это будет слишком скоро. - Она увлекла его к ложу. - Ты не слишком устал? Пока мы вместе?
Рабыня, которая утром принесла им завтрак - остатки вчерашнего зажаренного целиком вола, - объявила:
- Царевич Тесей приглашает господина к себе, а царица просит госпожу провести день с ней и ее прислужницами.
Эрисса наморщила нос и жалобно поглядела на Рида. Ей предстоял скучный день, пусть даже прислужницы будут девушками из знатных семей, обучающимися домоводству под присмотром супруги Эгея. (Четвертой его супруги, которой, однако, скорее всего, предстояло его пережить: он был уже слишком стар, чтобы свести ее в могилу ежегодными родами, начиная с четырнадцатилетнего возраста.) Рид сделал ей знак согласиться. К чему без нужды задевать обидчивых хозяев?
Тунику, плащ, сандалии и фригийскую шапку, в которые он облачился, прислал ему в подарок Тесей. Хотя ахейцы были высокими, мало кто из них достигал шести футов роста, такого обычного для сытых времен Рида. Однако царевич был пальца на два выше американца. Это удивило Рида, но он тут же понял, что причина удивления в прекрасных романах Мэри Рено, где Тесей изображается невысоким. Ну, она логически истолковала… истолкует легенду. Но в какой степени легенды отражают истину? И кстати, действительно ли этот Эгей и этот Тесей соответствуют отцу и сыну легенды?
Должны соответствовать, безнадежно подумал Рид. Их имена связаны с падением Кносса и завоеванием Крита. А Кносс падет, и Крит будет завоеван в недалеком будущем, когда погибнет Атлантида.
Бронзовый меч, который он прицепил к поясу, был подарком Эгея - с овальным лезвием, отлично сбалансированный, прекрасный и смертоносный. Во всяком случае, упрекнуть царя и царевича в скупости было нельзя.
Тесей ждал его в зале. Если не считать убиравших ее рабов, она после пиршественного веселья накануне казалась зияюще пустой и безмолвной. (Пылающие факелы, огонь, ревущий в центральном очаге, заглушающие этот рев песнопения, топот, лиры, флейты Пана и барабаны, крики и бахвальство, гремящие в дымном воздухе. Собаки с рычанием хватали кости, брошенные им с расставленных на козлах столов; слуги метались, следя, чтобы кубки не пустели… И все это время Тесей невозмутимо расспрашивал чужеземцев.)
- Радуйся, господин! - приветствовал его Рид.
- Радуйся! - Царевич поднял бугрящуюся мышцами руку. - Я подумал, что тебе, возможно, будет интересно посмотреть окрестности нашего города.
- Ты очень добр, господин. А… мои друзья?
- Диорей, начальник моих кораблей, пригласил воинов Улдина и Олега в свое поместье. Он обещал подарить им коней, а они, в свою очередь, обещали объяснить ему устройство седла с опорами для ног, которое привез с собой Улдин.
"И он выведает у них все, - подумал Рид, - а потом постарается разлучить их со мной и Эриссой… Стремена же были изобретены через доброе тысячелетие в будущем? По-моему, я где-то про это читал. Благодаря им появилась тяжелая конница. А вдруг они приспособятся к стременам здесь и сейчас, что тогда?
Можно ли изменить время? Должна ли критская Талассократия - морская держава, столь дорогая сердцу Эриссы, - погибнуть? Должен ли я покинуть ее тут ради своего рода кровосмешения с ней же, только юной?
Если же нет… не станет ли будущее иным, чем то, в котором жил я? Родится ли тогда моя Памела? И сам я?"
Он попытался вызвать в памяти облик жены и обнаружил, что затрудняется, хотя с той минуты, когда они расстались, прошло лишь несколько дней.
- Идем! - сказал Тесей и направился к выходу.
Он был широкоплеч, как того требовал его рост, но ступал легко и пружиняще. Светлая кожа, светло-каштановые волосы и борода, прямой короткий нос, сочные губы - он был очень красив. Особенно поражали глаза, широко посаженные, янтарные, львиные глаза. Отправляясь за город, он сменил богато вышитое праздничное одеяние на серое из грубой шерсти. Однако волосы его охватывала все та же золотая повязка, и та же золотая брошь скрепляла тунику у горла. Не снял он и браслетов с широких запястий.
Задувал крепкий ветер, но он не предвещал осенней бури и гнал по небу не клочья серых туч, а пушистые облака. Их тени скользили по всему раскинувшемуся перед ними пейзажу от гор на севере и северо-западе до Саронического залива на западе. Там, на фоне зеленовато-синих волн в белых барашках, Рид различил лодочные сараи и вытащенные на песок корабли. Это был Пирей. Уводивший туда проселок бурой лентой вился между сжатыми полями и тускло-зелеными маслиновыми рощами. Вся равнина Аттики была испещрена такими полями и рощами. В отдалении он увидел два больших окруженных службами дома, видимо, принадлежавших богатым людям, и многочисленные хижины мелких землевладельцев. Хижины эти по большей части были окружены дубами или платанами. Горы густо поросли лесом.
Нет, это была не его Греция.
Он обратил внимание на множество птиц в небе. Большинство он определил лишь примерно - разные дрозды, голуби, утки, цапли, ястребы, лебеди и вороны. Люди пока еще не нанесли природе непоправимого ущерба. По булыжникам двора скакали воробьи. Возле крутились собаки, но других привычных четвероногих и пернатых обитателей ферм - свиней, ослов, овец, коз, кур или гусей - видно не было. Однако работники деловито сновали между строениями, которые могли быть только загонами. Такое большое хозяйство требовало множества рабочих рук, которые без конца убирали, стряпали, мололи, пекли, варили пиво, пряли, ткали… Этими работами были заняты почти только женщины, и за изношенную юбку почти каждой цеплялся малыш - или играл в пыли у ее ног. Следующее поколение рабов! Однако были и чисто мужские занятия. Заглядывая в открытые двери строений, Рид определил кузницу, кожевню, гончарню с кругом, канатную мастерскую и плотницкую.
- Это рабы, господин? - спросил он.
- Не все, - ответил Тесей. - Вообще неразумно содержать вместе большое число несвободных мужчин. Мы их нанимаем. Главным образом афинян, но бывает, и чужеземцев, искусных в своем ремесле. - Он улыбнулся, но его улыбки словно дальше зубов не проникали. - Им не возбраняется брюхатить наших рабынь, так что все довольны.
Кроме, возможно, рабынь, подумал Рид. Особенно когда их подросших сыновей продают другим хозяевам.
Тесей насупился.
- Мы обязаны держать писца с Крита. Без всякой нужды. У нас хватает людей, умеющих писать, - людей, чьи предки обучили письму критян! Но минос требует от нас этого.
Чтобы следить за доходами и расходами, решил Рид. Отчасти для установления дани, а отчасти чтобы приглядывать за афинянами. Но как же это так? Ахейцы обзавелись письменностью раньше, чем она появилась на Крите? Чепуха какая-то.
Тесей оборвал свои сетования, чтобы не сказать лишнего.
- Я подумал, не поехать ли нам в мой загородный дом, - предложил он. - По дороге можно увидеть очень много, а мне надо проследить, как продвигается обмолот и ссыпка зерна в житницы.
- Я буду очень рад, господин.
Конюшня в отличие от остальных строений была каменной - возможно, потому что лошади особенно ценились - их любили и оберегали от пожаров. Хотя лошади были более мелкими, чем в XX веке, выглядели они крепкими и выносливыми. Те, которым Тесей поглаживал морды, тихонько ржали и тыкались носом ему в ладонь.
- Запряги Брыкастого и Длиннохвостого в дорожную колесницу, - приказал он старшему конюху. - Нет, возничего не зови. Я сам буду править.
На плоском днище колесницы за бронзовым передком и боками, украшенными выпуклыми фигурами, могли встать двое мужчин. Отправляясь на битву, Тесей в полном вооружении стоял бы позади почти нагого возничего и держал бы не вожжи, а щит и меч, рубя вражеских пехотинцев. Рид решил, что научиться этому искусству можно, только упражняясь с самого детства. У него самого все силы уходили на то, чтобы удерживаться на ногах в этой тяжелой двухколесной повозке без рессор.
Тесей щелкнул кнутом, и они загромыхали по дороге. Два колеса скрипели и грохотали. Хотя вращались они вместе с осью, лошади, видимо, тащили неуклюжую колесницу без особого напряжения. Тут Рид заметил примитивность сбруи, сводившейся к широкому ремню поперек груди, затруднявшему дыхание животного. А что, если Олег изготовит хомут?
Афины лепились по каменистым склонам Акрополя почти до самой вершины холма. По меркам того времени город был довольно большим - двадцать - тридцать тысяч жителей, хотя эта цифра могла оказаться и больше, если учитывать приходящих из внутренних областей полуострова и чужеземцев. (Он спросил у Тесея и получил в ответ насмешливо-удивленный взгляд. Ахейцы внимательно следили за очень многим, но вести счет людям им в голову не приходило.) Большая часть населенной территории лежала за пределами оборонительных стен, что указывало на быстрый рост города. Дома были глинобитные с плоской крышей, нередко в три-четыре этажа. Они теснились по сторонам немощеных кривых улочек, и тут Рид наконец увидел свиней, которые соперничали с дворнягами, огромными тараканами и тучами мух из-за отбросов, выкидываемых из домов.
- Дорогу! - гремел Тесей. - Дорогу!
И все расступались перед ним - воины, ремесленники, купцы, моряки, содержатели харчевен, лавочники, писцы, рабы, гетеры, мужние жены, дети, жрецы и только Богу известно, кто из тех, чьи движения и голоса оживляют городские улицы. В мозгу Рида запечатлевались выхваченные картинки. Женщина одной рукой придерживает на голове сосуд с водой, а другой приподнимает край одежды, переступая через лужу помоев. Тощий ослик с двумя вязанками хвороста на спине, которого немилосердно хлещет крестьянин. Лавка, хозяин которой расхваливает свой товар - сандалии. Другая лавка, где покупатель и продавец как раз завершили типично сложную сделку - столько-то другого товара в обмен и столько-то металла, взвешенного на весах. Медник за работой, забывший обо всем на свете, кроме своего молотка и тесла, которое выковал. Открытая дверь харчевни, и пьяный матрос, сочиняющий небылицы об опасностях, которые ему довелось пережить. Два голых мальчугана, играющих в игру, которая очень напоминала "классики". Дородный горожанин, окруженный молодыми рабами, оберегающими его от толчеи. Приземистый смуглый бородач в широком одеянии и остроконечной шапке без полей, видимо, из Малой Азии… Да нет! Здесь они называют ее просто "Азия"…
Колесница прогромыхала по площади, где стояло несколько деревянных храмов. Потом тут будет Ареопаг. Они выехали за ворота в городской стене - кладка была более грубой, чем в микенских развалинах, которые Рид однажды посетил. (Он невольно подумал, что пройдет какой-то срок после дней Памелы, и Сиэтл и Чикаго будут лежать в руинах, окутанные тишиной, которую нарушает лишь стрекотание кузнечиков.) За "предместьем" лошади свернули на ухабистую дорогу, и Тесей пустил их рысью.
Рид уцепился за поручень. Он уповал только, что коленные чашечки у него все-таки уцелеют и зубы останутся целы.
Тесей заметил его плачевное состояние и придержал лошадей. Они нетерпеливо зафыркали, но дальше пошли шагом. Царевич посмотрел по сторонам.
- Ты к этому, видно, не привык? - спросил он.
- Да, господин. Мы… путешествуем в нашей стране по-другому.
- Верхом?
- А? Да, конечно. И… э… в повозках, которые снабжены пружинами, чтобы смягчить толчки. - Рид слегка удивился, что в его запасе ахейских слов нашлась "пружина". Но, вдумавшись, понял, что сказал "металлические древки луков".
- Хм! - буркнул Тесей. - Это должно стоить очень дорого. И ведь их, наверно, хватает ненадолго?
- Мы пользуемся железом, господин. Железо и дешевле, и прочнее бронзы, если научиться его добывать и обрабатывать. И железная руда встречается много чаще, чем медная или оловянная.
- Да, так мне вчера сказал Олег, когда я рассматривал его доспехи. Ты знаешь секрет его добычи?
- Боюсь, что нет, господин. В моей стране это не секрет, но я-то занимаюсь совсем другим. Я… ну… планирую здания.
- А твои товарищи знают?
- Возможно.
Рид подумал, что при желании он мог бы экспериментальным путем научиться выплавлять железо. Основная идея заключалась в том, чтобы снабдить горн механическим поддувалом и получить пламя, достаточно жаркое, чтобы железо в руде расплавилось, а потом с помощью присадок превратить его в сталь. Вполне вероятно, что Олег в его эпоху видел, как это делается, и способен по памяти изготовить нужное оборудование.