Прежде чем направиться к Горьковскому шоссе, Лугин с Климентьевым решили дать крюка в Марфино, потом в Останкино. Если как следует потесниться, в джипе можно было организовать место для еще двух, а то и трех пассажиров. Однако, проехав по знакомым адресам, никого они не застали на месте. То Сергей, то Денис поднимались на этажи, стучали в двери (потому что город был обесточен, и не работали звонки) им отвечала мертвецкая тишина, в лучшем случае радио, твердившее что-то об инопланетных звездолетах. Не было ни Сорбиных, ни Андрюхи Ерофеева с Ленкой, ни шумной семьи Сафиных. И даже стариков Джамбуловых не было. Лишь на обратном пути заскочив в Богородское, и поднявшись пешком на шестнадцатый этаж, Климентьев достучался до профессора Данцева. Составить кампанию в бегстве на восток Григорий Сергеевич отказался. Он уже сидел на чемоданах, собираясь семьей к Гомелю на место посадки кафравского корабля.
- В Гомель бесперспективно, Григорий Сергеевич, - попытался убедить его Денис. - Разве не слышали, белорусы пропускают наших неохотно. Говорят, таким образом сводят счеты за цены на газ. Но если по чести, их тоже понять можно: сначала хотят устроить всех своих. А "свои" - все страна. И кафравцы… Эти черти ввели дискриминацию по возрасту. Слышали из новостей? Не вывозят никого старше тридцати двух. По их мутным понятиям даже Христа бы не взяли. В общем, крайне не советую - на Гомель только время потеряете, а его уже нет. Разумнее вас ехать с нами.
- Эх, Денис, - Данцев похлопал бывшего ученика по плечу. - За заботу спасибо. Молодчина ты - прибежал один из нашей молодежи. Но неужели думаешь, что профессор Данцев принимает решения от балды-папаньки?
- Даже в голову такого не приходило, - Климентьев чуть не поперхнулся, чтобы сдержать смех.
- Ты ж пойми, у меня железные связи с Национальной академией наук Беларуси. И оттуда уверенность, что я не останусь за бортом. Ждут друзья-белорусы. Зарезервировали места для моей семьи. С нами Хромов и Лучинский едет. Еще человек десять - пятнадцать из института. Кстати, завтракать будешь? - Григорий Сергеевич повернулся, помахивая ладонью, словно нагоняя на Климентьева крадущийся с кухни аппетитный дух. - Омлет с сосисками. А? Теперь когда такое отведаешь?
- Благодарю, Сергеевич, но откажусь, - аспирант мотнул головой. - Завтракали уже.
- А насчет Гомеля ты подумай, - настоял Данцев. - Для тебя и друга найдем места. Ответственно тебе втолковываю: Сибирь, Красноярск, Тунгуска - глупость чистой воды. Нигде на Земле не останется жизнепригодных районов. Дергать надо отсюда, вообще с планеты дергать, пока есть возможность.
- У меня мать, отец в Красноярске. И невеста туда вылетела, - хмуро заметил Денис.
- Ну тут уж… - профессор развел руками.
- Раз решили к Гомелю, поехал я, - Климентьев отступил к порогу. - Удачи, Григорий Сергеевич!
Данцев вдруг нагнал его и, проявив неожиданные чувства, обнял, шепча:
- Может, когда свидимся. Как бы хотелось! Как бы хотелось, чтоб на Земле пусть отчасти все было по прежнему: леса, реки, птички-бабочки и, главное, люди!
Больше в Москве задерживаться было незачем. До Владимира машину вел Лугин - больно ему не терпелось почувствовать "Лэнд Крузер" на ровной полупустой трассе, где педалька газа сама просится вниз. Когда мичман разгонялся за сто сорок, Климентьев назидательно осаждал его:
- Бензин зря палим. Сбавь, Серж. Сбавь, тебе говорю!
Помогало ненадолго, Лугин снова, может быть, неосознанно спешил прочувствовать мощь четырехлитрового движка. Только у поворота на объездную, когда Сергей остановился, чтобы отлить утреннее кофе в придорожных кустах, Денис вернул свое законное место за рулем. Дальше поехали тише, встречный ветер не так ретиво врывался в боковое стекло, разбитое под Туфаново пулей, и Лугин позволил себе выставить наружу ствол "Бекаса". По его военно-морскому мнению, демонстрация вооруженной силы в пути была полезной. Их Тойоту за Ногинском трижды поджимал покоцаный синий Крайслер с явным намерением остановить. А там только попробуй притормози. Даже Господь не знает, чем это обернется: в легкую можно остаться без топлива, без машины и жизнь заложить где-нибудь на грязной обочине, захлебываясь тепленькой кровушкой. Неприятная игра с Крайслером прекратилась, лишь когда Климентьев пальнул в воздух из дробовика. Подействовало. Образумились, отвалили.
Шипение асфальта под колесами разбавляли чудовищные пассажи "Апокалиптики". Они вырывались из динамиков сзади, и Сергею казалось, что "Лэнд Крузер" бежит, несется от неминуемого конца света, звучащему хором адских виолончелей, чернокрылой тенью налетающему на планету. Тень эта неторопливо и неумолимо движется с запада на восток, опустошая города, парализуя дороги и прорастая в сознании людей темными капиллярами безумия. Люди под этой проклятой тенью становятся марионетками, послушными чьей-то чужеродной воле, готовыми к любому лиходейству. Не только готовыми, а ищущими его, как пираньи, ощутившие кровь, мечутся в поисках свежего мяса.
Лугин вспомнил убитую девушку в квартире Климентьева. Из сумрака еще не сложившихся мыслей на него будто зыркнул ее глаз, похожий на кусочек дымчато-голубого стекла в распухшем лице. Мичман подумал, что не стоило так трусливо бежать из квартиры, а затаиться там до утра и наказать подонков, если бы те посмели появиться. Наверное, если бы он с Климентьевым сделал так - по чести и по зову сердца, и рядом с девушкой лег труп ее убийцы, ему, Лугину, стало бы решительно легче. Но с другой стороны, не значат ли эти мысли, что темные капилляры безумия уже проникли и в его мозг? Еще он задался вопросом: если человеческий мир охватила эпидемия помешательства и все катится под откос, с каждым днем кривее, хуже, то что будет с теми, кто выживет после девятого августа? Ведь те, выжившие, и он с Климентьевым, если им повезет, вряд ли смогут создать новый мир, гвозди для которого тряслись в багажнике джипа. Скорее все поуничтожают друг друга к чертовой матери. А немногих оставшихся доконает голод, беспросветные зимы и удушливая атмосфера. От цивилизации Homo sapiens - по существу непрочного сообщества голых обезьян - не останется ничего. Затем планета-могила перейдет в руки кафрафцев.
- Аспирант, объясни мне такую вещь, - Лугин покосился на Дениса, покачивавшего головой под сокрушительные ритмы "Апокалиптики", и сделал магнитолу тише. - На кой инопланетникам наша старуха-Земля после катастрофы? И зачем они так тужатся подписать дурацкие соглашения о передаче территорий?
- Это ты сунулся не по адресу. Откуда мне знать, что у них на уме, - Климентьев смотрел вперед, где за поворотом дороги виднелась вереница машин. - Сомнений нет, что они имеют виды на территории, но отчего, почему не могу сказать. Может чисто шкурный интерес - чего бы не перебрать, что плохо лежит. И почему бы не оформить официальной бумагой с подписями местных царьков. Может, эта бумага имеет какой-то особый смысл в их хреново-звездных мирах. Кстати, как я слышал из разглагольствований Нефедова, особо рьяно они добивались передачи территорий от России. Прямо так, что едва ли рубахи, вернее эти, скафандры на груди не драли в ООН - родины нашей, скоты, хотели. Вот на этот счет у меня соображения имеются.
- Ну, колись, - поторопил его Лугин, перекладывая ружье в другую руку.
- Просчитали они размеры катастрофы и врубились, что азиатская часть России в значительной степени уцелеет. Причем с большой кучей народа. А им этого как бы не надо. Они рассчитывают на планету в собственность целиком. Козлы-мутанты, блин, думают, сделают для вида доброе дело: вывезут непонятно куда часть населения, и мы им благоговейно в ноги кланяться будем. Ладно, похоже, там пробка, - он сбавил скорость до сорока.
- А я все думал, на кого похоже кафравцы. Какие-то уродские ассоциации вчера крутились в башке, аж разболелось в затылке. Сегодня понял: они напоминают мне ворон, слетевшихся на нечистый пир, в предвкушении человеческой гибели. Кафравцы… Это словечко созвучно со словом "катафалк". Тьфу, - мичман сплюнул на дорогу.
- Созвучно - поэт Цветик фигов, - остановившись позади "Газели" и ставшей посреди дороги "Волги", Денис открыл дверь и окликнул мужиков, что курили на противоположной стороне автострады. - Уважаемые, чего там впереди, не слышно?
- Колонна там, - отозвался белобрысый, задрав на лоб солнцезащитные очки. - Военные типа едут.
- Говорят, на трассу от Коврова свернули и тянутся через Вязники огромной колонной машин в несколько сот машин, - добавил его сосед. - Грузовики, БТРы, танки. Даже ракеты ПВОшные. Паскуды они, асфальт щас раздолбают до самого Новгорода. Дорога превратится в полную задницу. А на гражданских им ложить.
- На нас всем ложить. И президенту и правительству. Вот то лучше здесь не стоять. Лучше двигать в объезд, - красноухий старичок сдвинул панаму на лоб. - Можно тут взять к Александровскому и дальше по грунтовке.
Климентьев повернулся к Лугину и признал:
- Встряли мы часа на четыре. Может до вечера.
- Видишь там, - Сергей указал стволом вбок от изгиба дороги. - Вроде кафе какое. Машины рядом стоят - значит, работает. Пока время теряем, поехали, пообедаем.
- Дело говоришь, - Денис крутанул руль вправо, и направил джип по обочине к видневшемуся невдалеке заведению.
Чтобы выбраться на асфальтовую площадку, им пришлось дать метров двести полем и перевалить через канаву. Лугин побаивался, что внедорожник последнее испытание не пройдет - сядет на бугре задним мостом. Но японец не опозорил, с хищным ворчанием взрыл землю, сломал деревянное ограждение и выкатил на площадку в аккурат перед заведением из красного кирпича. В тени под тополем покоились четыре легковушки и микроавтобус с эмблемкой "VW". За ним еще дымил мангал, прямо на асфальте стояла миска с колечками лука, пропитанными мясной сукровицей.
Денис включил противоугонку, вытащил из сумки пачку сигарет, а к ремню прицепил охотничий нож. Мичман вышел из машины, прихватив дробовик. Молча они направились к распахнутым дверям под вывеской "У Кирюхи". Каждый где-то краешком сознания допускал, что в этой неказистой забегаловке при нынешних временах может поджидать любая неприятность.
10
В кафе под свойским названием "У Кирюхи" было людно и всех потной лапой давила духота. Кондиционер не работал - откуда в глухомани электричество, если его уже нет в столице. Сизые щупальца табачного дыма оплели мертвый вентилятор под потолком. За центральным столиком поселилась горластая компания: пять парней, в обнимку с ними две девицы, наверное, все - распаренные алкоголем пассажиры микроавтобуса. Трое мужиков лет сорока, потрошили воблу, облизывая пальцы и со вкусом посасывая пивко возле окна. Возле них крутился-вертелся какой-то хлыщ в цветастой майке и с идиотским пирсингом на губе, похожим на присыпанную стрептоцидом болячку. И рядом, и напротив столики тоже оказались заняты. Лугин прошел по залу до самого конца. Там имелось несколько свободных столов, уставленных грязными тарелками, стоявших, по всей видимости, давно и портящих воздух гадостным запахом.
- Не убирается что ли? - он поглядел на длинноволосого паренька, сидевшего на барной стойке.
- Ага, - согласился тот, гоняя между пальцев брелок с ключами.
- А как насчет перекусить? - Сергей заглянул в темный проем, где угадывались очертания кухонной плиты и кастрюль под оцинкованными призмами вытяжки.
Парнишка перемахнул через стойку, наклонился и вывалил рядом с кассой несколько пакетиков соленого арахиса и чипсов.
- Тыща рублев, - с откровенной наглостью заявил он.
- Слышь, мы не бурундучки из мультика, - Лугин неодобрительно нахмурился.
- А я тоже не Пиноккио, - на упаковку чипсов длинноволосый бросил полбулки черствого "Бородинского".
- Эй, Сашок, не дури людям мозги, - раздался голос из-за крайнего стола.
Климентьев обернулся и увидел двух мужчин, судя по лицам порядком захмелевших. Один, седоватый, покуривал, пусто глядя в потолок. На потном лице, посеченном мелкими морщинками, отражалась крайняя скука. Второй, возле которого лежал ПМ в расстегнутой полевой кобуре, Климентьеву пояснил:
- Нет здесь хозяев. Свалили куда-то. Кафе бесхозное - берите, что хотите. А Сашок, гы-гы… Дурак Сашок - прикалует здесь всех. В зубы когда-нибудь получит.
- На кухне в холодильнике жратва какая-то была, но подпортилась, - добавил куривший, оторвав от потолка розовые глазки. - Там, - он неопределенно махнул в темный проем, - консервы в недурном ассортименте, колбаса. В морозильной камере свинина давно оттаяла, пока не стухла, можно на мангале пожарить. А выпивки море любой.
- Ладно, держите, - Сашок, недовольный неудавшимся спектаклем, извлек из-под прилавка полукилограммовую банку ветчины и овощное ассорти с разноцветной наклейкой на склянке. - Тарелок нет - мыть некому. И хлеб хрен угрызешь. Рыбу к пиву дать?
Лугин молча кивнул. За спиной раздались взрывы хохота девиц из веселившейся компании.
- Тише нельзя! - цыкнул кто-то и принялся накручивать громкость переносного приемника.
Передавали новости по "Маяку". Диктор скороговоркой сообщал о перестрелках в Санкт-Петербурге и плачевной ситуации на дорогах.
Переставив тарелки на соседний столик, Сергей с Денисом устроились у барной стойки. Аппетит от вида грязной посуды и мух исчез совсем, и Климентьев думал, что лучше было совершить трапезу в машине или на свежем воздухе. Думал, но банку с ветчиной все же вспорол ножом. Пока он нарезал хлеб, подложив листы старого журнала, мичман принес по бутылке пива. В духоте пить что-либо серьезное не хотелось, хотя в одном шаге стояли ряды дорогих вин, несколько сортов водки, коньяка, изящные бутылочки с ликером - предапокалиптическая халява.
- Может, у них вилки есть? - Климентьев мотнул головой в сторону кухни. - Или в машину сгонять?
- Да ладно, - мичман отобрал у него нож, неровно, толстыми слоями раскромсал ветчину и подцепил крайний ломоть пальцами. - Отвыкай от культуры, интеллигент.
В маринованные овощи он сунул единственную чистую ложку, и, прежде чем приступить еде, отхлебнул пива.
Денис последовал его примеру. Углекислота из неприятно-теплого пойла шибанула в нос. Климентьев скривился, откусил безвкусной импортной ветчины.
- Вы куда добираетесь? - поинтересовался мужик из-за крайнего стола, выпуская изо рта клубы табачного дыма.
- На восток. Строго в Сибирь, - отозвался Лугин.
- В Сибирь-матушку. Эт правильно. Туда даже китайцы драпают. Мигрируют целыми узкоглазыми городами. Была граница - и нет границы. Вся планета общий дом, - собеседник со скрипом покачнулся на табурете.
- Точнее, общая могила, - не согласился длинноволосый, снова как петух вспорхнув на барную стойку. - А бензина у вас дохрена, чтобы двигать в Сибирь?
- Не особо. В пути, может, разживемся, - направление разговора Сергею не понравилось. Спрашивать про бензин при нынешнем беспределе, было все равно что интересоваться сколько денег в кармане прохожего.
- Все на токо надеждой кормятся. Только, где разживаться? - усмехнулся лже-буфетчик. - Топливо реально есть у военных. Сейчас какая-то дивизия прет через Вязники. Отбить бы у них цистерну. А чего, в наглую налететь и завернуть нужное на проселочную.
- Так у них, брат, соляра, - заметил седоватый, затушив окурок. - Бензин, само собой, тоже в крутом достатке, но попробуй, разживись.
Лугин, не проявляя интереса к разговору, сунул в рот ветчину и ковырнул ложкой стручки фасоли.
- Тихо, блин! - не выдержал мужик, слушавший передачу по "Маяку". Компания пьяных молокососов достала его окончательно, и на разъяренном лице читалась готовность пустить в ход кулаки.
В зале на минуту наступила тишина, только паренек, тискавший девицу, звякнул оброненной бутылкой, и кто-то, отпустив шепотом гнусную издевку, хихикнул справа от него. Голос диктора из хрипящего приемника торопливо сообщал об инциденте на месте Гомельской посадки: группа лиц в камуфляже обстреляла из автоматического оружия двоих карем-кафравцев. Посадку в звездолет прекратили то ли временно по решению белорусов, до наведения порядков в зоне оцепления, то ли совсем по настоянию инопланетян. Дальше в новостях заговорили о работе ООН по эвакуации населения из Камеруна и Нигерии.
- Каково мудачье! - возмутился пьяный паренек, вскочив с места. - Негров вывозят, а до нас никому дела нет!
- Во-во, скоро обезьян с какого-нибудь Гондураса станут на корабли, а для нас места нет! - вторил ему сосед. - Россия как всегда в жопе! Страна дураков и раздолбанных дорог! - он тоже встал, уронив с плеча джинсовую куртку, держа в вытянутой руке бутылку вина. - За наше правительство, бля! За Президента! - отпил с горла, но подавился от гнева или пьяной одури и метнул толстую струю в сторону, точнехонько на мужика, терзавшего с другими воблу возле окна.
- Сосунок хренов! - заорал тот, откидывая табурет и стряхивая с рубашки красно-коричневую слизь. Полупустая бутылка "Клинского" полетела в обидчика. Только точность подвела: склянка встретилась с худенькой грудью девицы, повернувшейся к нему не к стати.
Компания в центре зала мигом пришла в движение. Кто-то свалился на пол. Под девичий визг и добротные маты табуретка разбила окно.
- Пообедали, - мрачно подвел итог Лугин.
На всякий случай пальцы его нащупали дробовик и опустили предохранитель. В драку Сергей вмешиваться не собирался, тем более пускать в ход оружие. Но в не слишком просторном зале все могло повернуться так, что "Бекас" окажется единственным аргументом правоты. Тут же раздался выстрел ПМа, чей-то крик и звон разбитого стекла. Длинноволосый спрыгнул с барной стойки и метнулся в толпу.
- Сашок, не лезь! - только и успел предостеречь седой мужичок из-за крайнего стола.
Но Сашка от задора распирало. Ударом кулака он повалил какого-то прыщавого недоноска, сам смачно получил под дых. Согнулся. Рослый мужик снес его с пути одним взмахом. Девицы, охрипнув от крика, благоразумно ломанулись к выходу. За ними, переворачивая табуретки и оказавшийся на пути стол, поспешили ребята с микроавтобуса. Второй выстрел ПМа грянул скорее для острастки. А кто-то с разбитым лицом, корчился на полу, ревел от боли и злобы.
Когда шайка, развязавшая потасовку, вывалилась на улицу, и хлопнули двери Фольцвагена, Климентьев облегченно вздохнул. Невдомек ему было, что неприятности не собирались заканчиваться. С автостоянки раздался дикий крик, смешанный с проклятиями, потом автоматная очередь. Стреляли по кафе: стекла на центральном окне пошли дырочками с паучьими лапками трещин.
- На пол! - скомандовал Лугин.
Денис и без него догадался нырнуть под стол. Несколько пуль рикошетом или прямиком разбили бутылки барной витрины. Парень, десять минут назад впариваший Лугину чипсы с арахисом, беззвучно осел возле стены. Ниже его правого глаза образовалось красное отверстие.
- Сашок! - севшим, почти собачьим голосом произнес седовласый.
Его товарищ так и застыл с ПМом в повисшей руке.
Автоматная очередь разорвала воздух снова. И снова. Теперь били по машинам на стоянке. Разноголосо, нервно завыли противоугонки. Раньше, чем Климентьев успел забеспокоиться о своем "Лэнд Крузере", микроавтобус промчался перед кафе, набрал ход и вылетел на трассу.
- Давай отсюда, - мичман подтолкнул Дениса к выходу. Задерживаться в "У Кирюхи" не хотелось ни на минуту.