- Неужели они смогут съесть такое большое количестве мяса, прежде чем оно испортится? - удивленно спросил Джоссерек. Снова и снова ему на память приходила та полурелигиозная забота, которую местные жители проявляли к этой земле и обитающим на ней животным.
- Большую часть они высушат и прокоптят, а потом отвезут домой, включая шкуры, кости, жилы, хвосты - для всего найдется применение, - ответила Донья.
- Но ведь ты сказала мне, что они также охотятся и зимой.
- Лишь немного, да и то рядом с садами. Заготовленная впрок еда помогает нам выжить во время метелей, или когда мы отправляемся в далекие путешествия, или когда мы занимаемся искусствами или просто бездельничаем. Ты ведь, разумеется, не думаешь, что мы проводим время снегов, как койоты. - Донья отвернулась от спутника, задорно смеясь над ним.
Джоссерек с удивлением увидел, что, заметив незнакомцев, люди в лагере схватились за оружие. Многие путешественники, бывавшие в Рогавики, отмечали доверчивость местных жителей. Донья, должно быть, тоже обратила внимание на такое их поведение: она распростерла вперед открытые ладони и остановилась у края стоянки. К тому времени люди в лагере опустили вниз оружие. Инициативу в свои руки взяла седовласая пожилая женщина, все еще сохранившая стройность и гибкость, - из одежды на ней был только кильт.
- Добро пожаловать, путники, - приветствовала она их. - Мы из Вороньего Гнезда, а имя мое - Дераби.
Донья представила себя и своего спутника:
- Почему вы так настороженно отнеслись к нам? - спросила она. - Неужели имперские войска так быстро добрались до земли фераннианцев?
- Пока нет, - ответила Дераби, - но проезжие рассказывали об их бесчинствах. Мы испугались, что вы их разведчики - несколько дней назад мы видели следы их работы. Несмотря на то, что вы одеты по-нашему и вас всего двое… Эй, да слазьте же со своих лошадей и отдохните. Авело, пожалуйста, присмотри за их лошадьми.
- Разведчики, - прошептала Донья. Она быстро справилась со своим недовольством. На вопросительный взгляд Джоссерека она ответила: - Если хочешь, я объясню все тебе позднее. Еще одна опасность. Но не страшнее диких собак или бурной реки, что мы перешли.
Дети обступили чужеземца, и все хотели показать ему лагерь. Он узнал, что палатки были сделаны из тонкой кожи, натянутой на легкие деревянные каркасы со стальными креплениями. В центре каждой был очаг, над которым колпак из тонкого алюминиевого листа образовывал дымоход. Оконные отверстия и вход защищались сеткой от москитов. Здесь было множество вещей, заслуживающих внимания: спортивный инвентарь, игры, музыкальные инструменты и даже книги. Стены были расписаны какой-то символикой, которую он не мог прочесть, но приятные на вид. Фургоны тоже были украшены - медью и золотом.
Среди присутствующих было две матери, сегодня была их очередь присматривать за детьми. Хотя их собственным детям было уже по два-три года и они уже давно как ели твердую пищу, но все равно время от времени тянулись к груди, чтобы вкусить молока. Джоссерек знал, что кормление грудью снижает способность к деторождению. Этому же способствовал малый вес тела - а большинство жителей Рогавики были худощавыми. Дикари, ведущие кочевой образ жизни, примирились с высокой детской смертностью у себя, но у них были и другие способы поддерживать население на низком уровне. Немаловажным фактором было и то, что женщина не могла заботиться больше, чем об одном младенце, а едва начавшие ходить дети сильно ограничивали ее подвижность.
"Весь ужас в том, - подумал Джоссерек, - что здесь старые категории не применимы. Все, включая и Донью, когда я спросил ее, утверждают, что у северян медицина и санитария на высоком уровне - и очень мало детей умирает. У них есть лошади и фургоны, служащие для перевозки. У них существует равенство полов - мужчины принимают участие в воспитании детей, а в доме, где проживает несколько семей, всегда найдутся мужчины. Материнство - это не помеха, по крайней мере не слишком серьезная и долговременная. Поэтому рост населения должен быть здесь таким же, как у народов, занимающихся ведением сельского хозяйства. На самом же деле прироста вообще нет - я никогда не слыхивал о том, что подобное случалось в обычных условиях - кроме смутных времен, когда бывают тяжелые потери.
А это все указывает на различного рода регулирующие механизмы, религию, обычаи, социальное давление и соответствующие учреждения. Но все дело в том, что, кажется, ничего подобного у рогавикианцев нет!
Хотя, конечно, их браки носят своеобразный характер, и это накладывает свой отпечаток, и довольно сильный. Донья в ответ на мой вопрос сказала, что три из пяти женщин не способны стать матерью. Как такое может продолжаться уже в течение многих сотен и даже тысяч лет? Это же явно противоречит человеческой природе".
Случайно вскоре он получил частичный ответ на мучавший его вопрос. Первой в лагерь возвратилась молодая женщина, несомненно беременная, сопровождаемая вполне зрелой женщиной. Обе они привлекли его внимание. У девушки на лице еще остались следы слез, хотя она уже успокоилась. Это показалось Джоссереку необычным. Вид второй был еще более поразительным. Возраст ее приближался к сорока. Сейчас она шла обнаженной, что, по всей видимости, делала часто - кожа у нее была смуглой на фоне седых волос. Она, должно быть, была незамужней: он не увидел серебристых шрамов, которые остаются после родов на теле женщин. Но двигалась она неторопливо, с печальным выражением на лице, которого он еще не замечал у этих людей. Правой рукой она обхватила девушку за талию - ободряюще, не эротически, а в левой сжимала палку с набалдашником в виде солнца с лучами из моржовых клыков - эти животные еще водились в Материнском океане.
- Кто это? - прошептал Джоссерек.
- Проводник, это ясно видно, а вторая - член Братства, которой помогает проводник, - ответила Донья.
- Что ты имеешь в виду?
- Объясню позже.
Женщина сообщила, что ее зовут Крона из Старрока. Она далеко ушла от того места, где родилась, с юга. Ласково попрощавшись с девушкой, она разговорилась с хозяйкой Аулхонта. Джоссерек не слышал, о чем они говорили - возвращающиеся охотники бурно приветствовали его.
Некоторые из них оставались на месте охоты до утра - сторожить убитых зверей от птиц. Огни костров сверкали в сумерках.
- Жаль, что вы должны снова отправляться в путь завтра, - сказал седобородый мужчина, которого звали Тамавео. - Нам бы всем хотелось послушать историю о ваших приключениях.
- Но у нас найдется о чем рассказать, помимо наших приключений, - ответил киллимарейчанец. Хотя Джоссерек не думал, будет ли какой-нибудь толк от их рассказа, но все же разделял желание Доньи предупредить их о небывалом вторжении в северные земли.
- Мы знаем. - Пальцы, обхватывающие ручку палки, побелели. - Мучители вернулись. Еще одному поколению наших людей придется заплатить смертью, чтобы освободить нашу землю от захватчиков.
- Нет, - возразил Джоссерек. - Это вторжение не похоже на те, что были раньше.
У жены Тамавео перехватило дыхание, и она схватила мужа за руку. Она была не старше девушки, которую сопровождала Крона. В ответ на тихий вопрос Донья сказала:
- Да, легко догадаться, что случилось в той семье. Умерла хозяйка. И ради детей мужья ее решили не расставаться. Конечно, они бы предпочли взять зрелую женщину, по во всей округе у таких женщин уже и без того достаточно мужчин, и эта девушка - единственная, которая согласилась на их предложение.
- Как это? - прошептала жена Тамавео.
Донья кивнула Джоссереку.
"Не своди их с ума и не предлагай им отказаться от игры".
Джоссерек смутно различал ее фигуру на фоне костра. Она сидела рядом с Кроной. На проводнице было длинное серое платье и голубая накидка с капюшоном, которые делали ее еще более загадочной в окружении людей, на которых была одежда из шерсти и оленьей кожи. Огоньки пламени танцевали на тлеющих угольках. В темноте сверкали лица, руки, рога с медовухой. Ужин заканчивался, и ветер относил в сторону запахи мяса, супа, листьев, где-то далеко выли собаки. Одна за одной на небе вспыхивали звезды, образуя величественный Млечный Путь вокруг Северного полюса, где на страже стояла Вега.
Джоссерек слегка кивнул.
- Это не землепашцы и не пастухи, которые пытались захватить раньше ваши земли, - сказал он, - это не медлительные пешие воины и не неуклюжие драгуны, которых легко застать врасплох, отрезать от снабжения на сухих и пыльных равнинах Хадрахада. Кулак и клыки этой армии составляют бароммианские всадники, столь же быстрые и опытные воины, как и вы, способные выжить на этой земле, но лучше вооруженные, лучше… - он не мог подобрать слово, которое обозначало бы на их языке "дисциплинированы", поэтому он использовал другое: подготовленные к совместным действиям лучше. Рахидианская пехота построит здесь несколько опорных баз, с них бароммианские всадники будут совершать набеги на ваши владения.
Донья говорила, что мысль о том, что они сами будут подвергаться нападениям, не потрясет их.
- Расскажи нам еще, - попросила Дераби. Голос ее звучал ровно, однако в свете умирающего костра Джоссерек увидел, как она протянула вперед руку и прикоснулась к щеке внучки.
Он начал говорить, и они внимательно слушали его, пока не поднялась поздняя луна. Они засыпали его вопросами - в основном, толковыми. Но все они касались тактики: как можно мечом сражаться против бароммианцев, одетых в латы и с копьем в руках? Нельзя ли заманить вражеские эскадроны в зыбучие пески, каких много по берегам мелководных рек? И как насчет воинов, прячущихся в траве с ножами, чтобы перерезать сухожилия коням?.. Джоссерек не услышал ни одного вопроса, хотя бы как-то касающегося стратегии или возможности поражения.
Под конец, когда люди начали зевать и разошлись по своим палаткам, Тамавео пригласил киллимарейчанца в свою. Донья с Кроной скрылись вместе в темноте ночи. Джоссерек отметил, как этот человек, будучи старшим мужем, взял бразды управления в свои руки в этой особенной семье - в других эта роль принадлежала женам. Хотя "взял бразды в свои руки" - не точное выражение в обществе, где ничто не могло управлять человеком, кроме него самого. Может быть, больше подойдет "взял инициативу"? Несмотря на ночь, его сожители были рады ему, хотя остальные семьи выражали добродушное разочарование.
В палатке при свете бронзового светильника Тамавео спросил с той непосредственностью, с какой жители Рогавики разговаривали между собой:
- Человек из Сверкающей Воды, ты делаешь нам много добра. Могу я в свою очередь подарить тебе вот это? - Он развязал на груди плащ из тяжелого южного шелка, отороченный мехом, как это было принято у северян.
- Зачем… да, вы очень добры, мне очень приятно, - ответил Джоссерек, ему никак не удавалось подобрать слова благодарности на местном наречии за такой необычный и дорогой подарок. Он искренне был благодарен - подарок был великолепен. - Э-э… чей это белый мех? Я никогда не видел такой шкуры.
- Это горная кошка, - ответил Тамавео.
- Гм-м! - Джоссерек на мгновение вспомнил тех маленьких диких кошек, которые, очевидно, являлись сородичами домашних животных в домах Киллимарейча. Но их шкура была камуфляжного темно-коричневого цвета. - Это… - проклятье, он не знал, как перевести слово "альбинос".
- Конечно, зверя убили зимой, - с гордостью заметил Тамавео. Наверное, тогда этих зверей труднее поймать, поэтому их шкура и ценилась так высоко.
По какой-то причине Джоссереку долго не удавалось заснуть. Он лежал, размышляя над тем, что увидел. Он встречал кошек по всему миру. Ученые выдвинули теорию, согласно которой люди держали кошек до наступления ледника, и они были распространены повсеместно - многое подтверждало эту теорию. Но он не знал, что цвет их меха может меняться в зависимости от времени года, как это делали горностаи или полярные зайцы.
Значит, горные кошки были новым видом… А что значит "новый"? С течением бесчисленных тысячелетий, когда климат претерпевал большие изменения с наступлением с полюсов ледников, естественный отбор мог привести к поразительным результатам. Да и генетические изменения - в популяции, отрезанной от остальных представителей своего вида… Джоссерек вспомнил остров, где у всех людей было по шесть пальцев на руке. Или черная кожа, белоснежные волосы, карие глаза Малвен Роа с острова Ики… "Что ж, я не ученый, занимающийся вопросами наследственности. Я просто кое-что читал, главным образом после того, как стал работать в китовом патруле, и узнал о многих удивительных вещах…" - Вскоре он уснул. В его снах гулко трубили слоны, не похожие на тех, что он видел в тропическом Ованге или Эфлисе. Они были волосатые, с огромными изогнутыми бивнями. И топали они по тундре, покрытой ледяными торосами.
…Донья пришла ночью. На рассвете, когда в тумане уже слышались голоса охотников, она - отвела Джоссерека в сторону и сказала:
- Проводница Крона закончила здесь свои дела и теперь собирается пойти на стоянку Данхет. Это нам по пути - особенно, если мы хотим, чтобы наши известия распространились как можно дальше. Поэтому я предложила ей присоединиться к нам. Ты не против?
- Нет, конечно, - ответил он и остановился в нерешительности. - Чем она занимается?
- А ты что, не знаешь? Она ищет мудрость. Поэтому и не принадлежит ни одной семье или Братству, свободно путешествует повсюду, учит людей или помогает им в обмен на гостеприимство. Это благородное призвание для тех, у кого достаточно сил, чтобы следовать ему.
"Что ж, - подумал Джоссерек, - это на некоторое время внесет некоторое изменение в мои отношения с Доньей. С другой стороны, меня заинтересовала эта женщина. Да и имею ли я вообще право голоса в этом вопросе?"
- Каким образом она оказывает помощь? - спросил он. - Я имею в виду, ведь вы вчера наедине о чем-то долго беседовали. Я уверен, что либо она рассказала тебе об этом, либо ты могла сама догадаться. Может быть, мне тоже следует знать - хотя бы для того, чтобы не ляпнуть чего-нибудь невпопад.
- О, все очень просто, - безразличным тоном ответила Донья. - У той девушки неплохие перспективы выйти замуж. Оба ее отца занимаются торговлей и могут дать за нее хорошее приданое. Поскольку отцовство после того, как у женщины появляется второй муж, определить почти невозможно, жители Рогавики обычно считают отцом ребенка обоих мужей. Она развлекалась, как и другие девушки, и с ней случилась беда.
Джоссерек уже знал, что в основе местных нравов лежит стерильность, часто встречающаяся среди взрослых. Наряду с забавами и играми многие девушки, по достижении брачного возраста, вступали в свой первый брак. Молодые пары жили несколько лет под присмотром родителей, прежде чем завести ребенка.
- Это… - Джоссереку пришлось перейти на арваннетианский. - Позор?
Донья кивнула.
- Если бы незамужние девушки стали бы рожать детей, как жены, то вскоре нас стало бы так много, что изменилась бы наша жизнь, верно?
- Могут ли они воздержаться от этого?
- Конечно, нет. Они ведь люди.
Еще одно доказательство того, что жители Рогавики недалеко ушли от домашних животных.
- Но кто теперь захочет ее взять, чем-нибудь помочь, разрешит жениться на ней? Ей остается либо бежать отсюда, либо становиться шлюхой в полном смысле этого слова, или еще чем-нибудь в этом роде.
- Что же теперь ей делать?
- То же, что делают все. Но дело в том, что она еще совсем ребенок и слишком сентиментальна. Поэтому Крона и провела здесь несколько дней, пытаясь успокоить ее.
- Каким образом?
- Ну, чтобы она показала всем ребенка, когда он родится. А что же еще делать? - Донья улыбнулась. - И рассказать обычную историю, что он - результат случайной связи с южанином, потому что тогда никто не захочет его воспитывать у себя и все согласятся, что его нужно убить. - Она отвернулась. - Эй, неужто нам больше нечем заняться, а?
Джоссерек не сдвинулся с места. Шум и суета вокруг, разгорающийся рассвет и ослабевающий холод казались далеко-далеко.
"Почему меня это так волнует? - подумал он. - Неужели я вообразил себе, что эти люди не умеют лицемерить? И только Богам известно, насколько широко по всему миру распространены обычаи делать аборты и убивать младенцев и маленьких детей!
Ну и что с этого? Наверное, во мне больше крупиц знаний киллимарейчанской цивилизации и ее культуры, чем я думал, если я нутром чую, что нерожденные и новорожденные заслуживают человеческого отношения к себе, что они не совершали никаких преступлений, за которые их можно было бы лишить права на жизнь.
Северяне думают по-другому. Почему это меня беспокоит? Чего же ждать… от расы, которая совершенно чужда мне?
И все-таки я поживу еще среди них. Если они станут сражаться с Империей до самого конца, возможно, я сумею научить их, как уничтожить побольше имперских солдат, прежде чем их заставят-таки сдаться, когда последние голодающие станут жалеть, что не умерли раньше, подобно своим нежеланным детям".
Глава 13
На второй день путешествия втроем они столкнулись с бродягами.
Донья первой увидела банду. Чтобы попрактиковаться, она ускакала на своей лошади вперед и скрылась за холмом, пропав из поля зрения своих спутников. С того времени, как они покинули Баллгор, она часто поступала так - с обеими своими лошадьми, - пуская их иноходью, демонстрируя различные маневры, ловкость и смелость, которые бы прославили ее на представлениях на побережье.
- Это может понадобиться, - объясняла она Джоссереку. Сейчас лошади повиновались малейшему ее жесту, став как бы продолжением ее тела.
Джоссерек не пытался следовать ее примеру, да она и не настаивала на этом. Достаточно было и того, что он крепко держался в седле. Крона тоже скакала только на своих конях, но не считала нужным повторять ее трюки - она воспитывала своих лошадей с жеребячьего возраста. Поэтому Джоссерек и Крона часто оставались одни и много беседовали. Несмотря на ее взгляды, эта женщина начинала нравиться ему.
Она интересовалась его миром и больше задавала ему вопросы, чем рассказывала сама. Однако она не была такой замкнутой, как большинство жителей Рогавики. Это не было следствием эгоизма или недостаточной осмотрительности. Он вскоре пришел к выводу, что редко встречал человека, который был бы столь уравновешен. Она не чувствовала угрозу своему внутреннему миру, равно как не испытывала страха ни перед чем извне, хотя путешествовала, вооруженная лишь ножами, топориком и легким арбалетом, что годилось только для охоты. Крона неспешно рассказала ему, кто же она такая.
- Чаще всего незамужние женщины остаются в своих Братствах, - начала она. - Лишняя пара рук никогда не бывает лишней. И еще большую ценность представляют лишние мозги.