Их предводительница несла флаг. Ее капюшон съехал с волос, сверкавших на солнце как янтарь. Задолго до того, как он различил черты ее лица, ее имя вспыхнуло в сознание Сидира: Донья! Он уже и надеяться перестал, что увидит ее когда-нибудь еще. Хотя должен был! Он хотел было уже броситься ей навстречу, но что-то остановило его. "Нет, не перед моими людьми. Или ее". Он не тронулся с места. Лишь в висках зазвенели литавры.
Она остановилась у палатки, воткнула флаг в снег и спешилась. Мустанг фыркал, нетерпеливо бил копытами. Она улыбалась… улыбалась.
- Приветствую тебя, Сидир, старый боец! - громко произнесла она.
- Приветствую тебя, Донья из Хервара, - сказал он не своим голосом. - Если ты приехала с миром, это хорошо. Входи!
"Посадить тебя у моих ног, как собачонку? Не хотелось бы".
За ней в палатку вошли мужчины. Четверо из них были из ее племени возрастом от юношеского до средних лет. Кириан, Беодан, Орово, Йвен - ее мужья, сказала она. Пятый мужчина удивил Сидира. Сначала он подумал, что это рахидианец-перебежчик, но потом подумал, что, наверное, он с Фунвы, потом услышал, как его назвали Джоссереком Деррейном, и тут понял, что это киллимарейчанец. Да, он вспомнил это имя!
И различные слухи, которые приносили беженцы и шпионы сюда, на север… эти слухи доходили и до команд кораблей… На мгновение Сидир даже забыл о Донье.
- Садитесь, - резко сказал он. - Что вы намерены сообщить?
Сидя возле его правого колена, Донья посмотрела на него со смелостью, так хорошо знакомой ему, и ответила:
- Если вы сдадитесь, мы позволим вашим людям вернуться домой.
Он не сразу нашелся, что ответить:
- Донья, тебе не стоило бы дерзить.
- Нет, я говорю серьезно, - ответила она. Сегодня ее глаза казались изумрудными. - Конечно, мы не хотим, чтобы зря погибали наши люди. Но мы не держим на вас зла - даже сейчас, когда вы уходите из нашей страны. И жители Яира и Лено не станут вас преследовать, если увидят, что вы уходите. Уходите. Оставьте для верности свое оружие и уходите с миром. Не умирайте на чужой земле, не приносите скорбь своим людям. - Она положила мягкую, как мох, руку ему на бедро и оставила ее лежать там. Рука ее будто обжигала его огнем. - Мы некоторое время были друзьями, Сидир. Мне бы хотелось, чтобы мы искренне пожелали друг друг благополучия.
Он сжал кулаки, собираясь с силами, и выдавил усмешку:
- Мне нечего предложить вам, кроме того, что вы уже слышали: заключите мир с Империей. Но поскольку вы не желаете принять это, я дам вам хороший совет. Убирайтесь с нашего пути. Мы выполняем волю Престола, и если кто пытается стать у нас на пути, мы просто переедем через него.
- Дикие животные бьются о скалы, потому что не способны думать, - спокойно принес ее муж Йвен. - Вы полагаете, что с помощью своих пушек, кавалерии и сабель вы сможете подчинить нас себе. Но что, если раньше мы сами нападем на вас? Для перезарядки ваших пушек требуется несколько минут. Кавалерия вдруг может оказаться в окружении воинов с кинжалами и мечами. Мы будет сражаться рука об руку, мужчина к мужчине или женщина к мужчине. Северянин обычно проворнее южанина. Наша манера атаковать действует вашим солдатам на нервы… Все это вам известно. Черви на всем протяжении долины знают это, когда пожирают их трупы.
"Да, - подумал Сидир. - Но вот о чем вы не подумали, так это о том, что и мы можем все это учесть. Например, на Лосином Лугу наши всадники окружили ваших, согнали их в кучу и перерезали их, как бычков на бойне, а ваши пешие болваны были наголову разбиты нашей пехотой. Наша тактика испытана и проверена. Либо вы сдаетесь и бежите, либо наша военная машина перемалывает вас в порошок! Но чего же я хочу, - с болью подумал он. - Я отлично понимаю, что если мы уничтожим вас, то заплатим за это слишком высокую цену. И даже если вам удастся скрыться в своих дебрях, то за десять лет мы уничтожим всех вас, как паразитов, потеряв при этом неизвестно сколько людей".
Рука Доньи по-прежнему лежала на руке Сидира.
Проникающий в комнату солнечный луч тронул тоненькие золотистые волосы на ее запястье.
Крупный смуглый мужчина, Джоссерек из Киллимарейча, шевельнулся. Ему недоставало кошачьего спокойствия его спутников; неизвестно почему, но Сидиру показалось, что от него исходит горечь.
- Подумай вот о чем, Сидир, - сказал он. - Ты ведь собираешься вернуться в Арваннет. Допустим, ты прорвешься через нас. Но чего это будет тебе стоить?
Бароммианец изобразил подобие улыбки. Эта злобная ухмылка принесла ему облегчение.
- Вы хотите, чтобы мы оставили вам наши пушки. Какой смысл будет нам тогда возвращаться в Арваннет?
Джоссерек язвительно усмехнулся.
- У рогавикианцев, которые захватили этот город, вообще не было ни одного орудия. Да и сейчас нет.
- А у приморцев?
- Мы пришли сюда не обсуждать политику. Впрочем, я могу с удовольствием поговорить и о ней… после того, как вы сдадитесь.
"Может быть, удастся узнать, что же на самом деле произошло в Арваннете… Нет!"
- Если ты не погибнешь сегодня, Джоссерек, я сам допрошу тебя. - "Стоит мне только пошевелить пальцем, и охрана арестует их, а потом под пытками я все выведаю. Нет - пока среди них ты, Донья".
Ее голос потерял свою ровность.
- Я не понимаю. - Она едва не плакала! - Народы, которые могли бы дружить, уничтожают друг друга, вместо того, чтобы… воюют далеко за пределами своих границ… Кто же выигрывает в конечном счете, Сидир? Ваши люди, оставшиеся дома? Неужели мои соплеменники когда-либо угрожали вашему народу? Почему вы пришли сюда?
- Мы принесли с собой цивилизацию, - автоматически ответил он и услышал, как Джоссерек фыркнул. Остальные мужчины, да и сама Донья, казалось, пребывали в таком же замешательстве, но на лицах их не было такого, как у нее, страдальческого выражения.
Ему хотелось, забыв обо всем, погладить ее склоненную головку. Но это могут увидеть его солдаты. Призвав на помощь все свое самообладание, он некоторое время сидел молча, пока не выдавил из себя:
- Я бы возненавидел тебя, если бы ты пришла просто так. Что меня действительно удивляет, так это почему ты решила, что можешь говорить и решать за тысячи своих соплеменников, а ведь они, насколько мне известно, никому не подчиняются. Ты можешь объяснить мне это?
Донья судорожно вздохнула и сжала его руку.
Потом Сидир продолжил:
- Думаю, что нет. Что ж, скажи мне, что ты им должна? Зачем ты здесь? Весной я пообещал тебе: если Хервар поможет Империи, то он останется свободным, пока его люди сами не захотят войти в состав Империи. Теперь я снова делаю тебе это предложение.
Никто ничего не говорил. В палатку задувал холодный ветер.
- Что ж, - печально закончил Сидир, - по крайней мере, ты можешь принять безопасность от меня лично: оставайся здесь в моей палатке… Донья, с кем захочешь… Только не ввязывайся в сражение. Останься живой. Ты можешь уйти, когда только пожелаешь. Но я надеюсь, что найду тебя здесь, когда вернусь.
Потом она взглянула на него, и он увидел на ее лице едва заметный налет сожаления поверх привычной маски гордыни.
- И ты тоже останешься? - с вызовом бросила она. - Спасибо, но это не по мне.
И вслед за этим, словно радуга показалась из облака, добавила:
- Давай простимся друзьями.
Она махнула рукой. Ее мужчины кивнули, встали и вышли из палатки. Потом она тоже поднялась, но лишь для того, чтобы развязать дверной полог. Он мягко опустился, создавая в комнате полумрак. Затем Донья снова повернулась к нему.
Сколько длился их прощальный поцелуй? Наверное, всего лишь миг, но для него это мгновение показалось вечностью. Не помнил он и того, как долго смотрел вслед ей и ее спутникам, медленно исчезающим из виду.
К действительности его вернул ординарец, седовласый сержант-бароммианец.
- Подать Главнокомандующему его лошадь? Они скоро начнут наступать.
Сидир передернул плечами.
- Да!
Он вдруг понял, что кричит.
- Да, - едем! Дьявольски холодно!
Пока он ждал, а потом мчался на коне, ему казалось, что он сражается сам с собой. Неужели он околдован? Нет, культурные люди не верят ни в заклятия, ни в колдовство. Любой мужчина, взрослый мужчина - до того, как он станет мужчиной - это… тупой и неудержимый самец, бычок… нет, все не так просто и не так безобидно: ведь бык никогда не допустит, чтобы одна самка превратилась для него в солнце, вокруг которого вращается планета с приходом весны… "Донья, прекрасная дьяволица, что же я позволил тебе сделать с собой? Будет лучше, если ты погибнешь сегодня. О Боги, пусть же кто-нибудь из нас погибнет, я ли, она ли, все равно, но пусть все закончится!"
Но пока он может держать в руке меч, у него есть долг.
Его отряд доехал до реки. Он на минуту остановился, чтобы оценить ситуацию, и это помогло ему вернуться к реальности.
Его войско располагалось неподалеку от того места, где река поворачивала на восток, поэтому сверху он видел и свои, и вражеские отряды. Обрывистый берег круто спускался вниз, красноватая почва и обледеневшие сучки резко выделялись на белом фоне. Половина его кавалерии заняла вершину между двумя берегами, лошади в тяжелом, тускло отсвечивающем металле выглядели мрачно на ярком фоне плащей и флагов. Совсем крошечными, похожими на жуков, рассыпались по равнине рогавикианские всадники.
Повсюду снег был истоптан и изрыт, кое-где на речном льду он подтаял, покрывшись серыми пятнами.
Справа от него появились имперские войска: слышался топот кавалерии, тяжелая поступь пехоты, громыхание артиллерии и ровная барабанная дробь, разносимая ветром по всей равнине, задавала ритм всей армии, которая наступала организованным строем. Каждый полк дышал в спину соседнему. Над марширующими отрядами вздымались и опускались копья и пики, словно волны огромного прилива. "Мои непобедимые сыны, - мелькнула у Сидира мысль, - и Империя - их мать!"
Еще дальше слева от него высоко вздымался остров Рог Неза, ледяной замок, ощетинившийся множеством копий, их наконечники сверкали под солнцем. Вдоль берегов небольшими кучками врага ждали северяне. В полумиле позади разместился основной отряд.
"Хотя нет, - подумал Сидир с презрением, - "основной отряд" не подходит к этой стае котов".
Очевидно, они были не настолько глупы, чтобы не понимать, что их всадники безнадежно слабы по сравнению с бароммианской кавалерией - он не видел лошадей.
Несколько сот воинов, расположившись вокруг острова, держали на привязи собак. Эти звери уже успели нанести его армии значительный урон. Отличавшиеся не меньшей свирепостью, что и их хозяева, они вызывали панический страх у цивилизованных людей. Беспокоили и длинные луки рогавикианцев. Но практически ничто больше тревоги у Сидира не вызывало. Кроме нескольких трофейных или украденных доспехов, на северянах была только кожаная и шерстяная одежда, которая не шла ни в какое сравнение с униформой имперских легионов.
Резервный отряд, если это действительно был резерв, казался еще менее организованным: он был разбит на маленькие группки, поближе к обоим берегам, и оставил пустое место на льду реки для возможного отхода основных сил.
Девелькаи, который остался рядом с Главнокомандующим, прокашлялся.
- Полагаю, я понял их план действий, сэр, - рискнул заметить он. - Когда мы приблизимся, их стрелки налетят на нас, выпустят стрелы, а потом рассыпятся по лесу и скроются в укрытиях, прежде чем мы успеем пустить в дело пушки. Боюсь, что выкурить их оттуда будет нелегко. Их пехота постарается либо расколоть наши силы, либо прижать к одному из берегов. В зависимости от хода сражения, их тылы, воспользовавшись тем, что мы заняты пехотой, перейдут в наступление.
Сидир кивнул:
- Дальше этого их тактика не идет, - сказал он. - Удивительно, что они вообще оказались способными на это. - "Чей это план, Доньи? И насколько к нему приложил свою руку киллимарейчанец?" - Мы могли бы просто прорваться, но это займет много времени и дорого нам обойдется. - Он повернул голову к адъютанту. - Двиньте наши войска вниз по течению и остановитесь за островом.
- Сэр? - на широком покрасневшем лице Девелькаи было заметно беспокойство. - Я полагал, что вы не прибегнете к таким чрезвычайным мерам.
Правая рукавица Сидира рассекла воздух.
- Мы разом покончим с этим. Пусть кавалерия окружит их авангард, и они окажутся в ловушке, когда мы отрежем его от основного отряда… а потом атакуем и разобьем по частям… Покончим с ними! - закричал он.
Девелькаи ничего не сказал в ответ, но по его лицу можно было прочесть его мысли: если не произойдет ничего неожиданного, то вся армия Империи окажется на реке, а это означает, что когда северяне станут отступать - нет, обратятся в паническое бегство - они взберутся на берега быстрее, чем всадники, и таким образом многие смогут спастись. Уланы не смогут преследовать их.
Сидир выбросил образ Доньи из головы и объяснил свой план:
- Я решил, что не стоит уничтожать их всех. Не сегодня, когда мы больше нужны в Арваннете. Ты знаешь, какими бешеными, как псы, становятся загнанные в угол рогавикианцы. Они прихватят с собой на тот свет и многих наших воинов. Мы вернемся сюда на следующий год и расправимся с ними, если это поражение, этот урок не заставит их быть умнее. - "Возможно, сам я не вернусь. Меня могут перевести в другое место. Нельзя ничего наперед загадывать". - А сейчас наша главная задача - прорваться сквозь них как можно быстрее и с меньшими потерями. - "Чтобы покончить с ними и уехать от Доньи".
- Да, сэр, - неохотно согласился Девелькаи. - Разрешит ли Главнокомандующий присоединиться мне к своему полку?
- Конечно. - А потом, повинуясь внезапному импульсу, Сидир добавил: - Пусть боги скачут рядом с тобой, друг из Рунга.
Они обнялись и разъехались.
На спуске пришлось спешиться и вести лошадей в поводу. Пришлось идти медленно, и Сидир вспотел. Пот тут же замерзал на его коже. Когда он наконец снова оказался в седле, Сидир увидел, что всадники на берегу уже получили его приказы и тоже спускались на лед, ведя лошадей за собой. За это время противник, наверное, уже успел начать свою атаку, хотя бароммианцы и занимали господствующие высоты, а сверху и снизу их прикрывали стрелки. Но северяне стояли, словно парализованные.
Сидир и его охрана галопом помчались по льду, который звенел под копытами лошадей. Сидира поджидал его знаменосец: золото сверкало на алом полотнище флага - Звезда Империи над родовым орлом клана Чалиф. Как хотелось ему, чтобы это знамя развевалось в авангарде! Когда-то это было - тогда сами бароммианцы были безжалостными варварами. Но, став цивилизованными, они поняли, что не стоит рисковать без надобности своим предводителем.
Цивилизованными… В этой обледеневшей пустоши Наис казался чем-то нереальным. Донья удивлялась, почему он сражается, и не понимала, что он имел в виду; для нее эти слова были лишены смысла: закон, государственность, благосостояние, безопасность, братство под покровительством Славного Престола? Когда однажды эти пустоши превратятся в возделанные поля, а в домах снова будет счастье, когда на Роге Неза расцветут сады - потому что гуманность возьмет верх над дикостью - обретет ли тогда ее душа покой?
"Покончить с ними!"
- Открыть перекрестный огонь!
Раздались сигналы рожков. Армия Сидира обрушилась на северян.
Они ждали в засаде у замерзшего леса. Кавалерия, зашедшая в тыл противнику, перегруппировавшись, была готова к атаке, окружив его стеной, за которой не были видны расположенные дальше резервные отряды северян. Атакующая спереди кавалерия перешла с рыси на легкий галоп.
Длинные луки напряглись, и зазвенела тетива. Посыпались стрелы. Но лучники северян целили в него. Раздавалось предсмертное ржанье лошадей, на лед падали всадники, пронзенные стрелами насквозь. И все же никто не бежал в панике. Прогудела труба. Вверх и вниз по реке, опустив свои копья, понеслись уланы. Позади Сидира его пехотинцы издали дикий боевой клич и двинулись вслед за конницей вправо и влево, оставляя место для пушек.
Его лошадь неслась такими прекрасными плавными прыжками, что он мог пользоваться биноклем. Люди, которых он увидел впереди среди деревьев, не были похожи на рогавикианцев. Не за рыбой же, черт побери, они бросились к лункам во льду, оставив свои позиции! Киллимарейчанец, трижды предатель цивилизации! Сидир сейчас все бы отдал, чтобы пронзить саблей Джоссерека.
Вперед, вперед! Враг уже не сопротивлялся. Они взобрались на остров и двинулись дальше, среди обледеневших стволов деревьев. На противника набросились собаки. В первых рядах, где рычали и щелкали зубами огромные животные, должно быть, ощущалось смятение. Но мечи и пистолеты положат конец этому..: Два подразделения конницы одновременно атаковали остров. Вот подошла и пехота, с копьями и мечами, барабанами и ружьями, и спереди - знамена Империи.
Вокруг стоял страшный рев.
Сидир почувствовал, как что-то молотом ударило его по черепу. Белоснежный мир и голубое небо закружились в вихре, а потом все поглотила темнота.
Он очнулся в реке. Его лошадь билась в плавающих льдинах и испуганно ржала, но этот звук терялся в воплях тонущей армии. Вода неудержимо заливала ее, обжигала холодом, темнела на снегу.
"Главное - не потерять стремена, иначе стальные доспехи утащат под воду!" - Вокруг Сидира из потока бурлящей воды торчали головы животных. Тонущие люди бешено молотили руками по воде. Они хватались за льдины, но те переворачивались, потом шли на дно. Рядом с Сидиром на поверхности показалась чья-то рука, потом лицо, по которому струилась черно-зеленая вода; на лице застыло выражение ужаса, но Сидир видел, что лицо это было очень молодым, почти мальчишеским. Он наклонился вперед и попытался помочь, но полынья была слишком широка. Он лишь коснулся мальчика пальцами, а потом тот исчез в глубине.
"Это дело рук того киллимарейчанца, - пронеслось в сознании Сидира. - Его и таких же, как он. Они знали, что мы не умеем плавать. Они привезли со своих кораблей порох, заминировали лед, разместили своих дикарей так, чтобы они не сражались с нами, а просто дурачили и завлекали в эту ловушку… Неужели все мужчины и женщины северян знали об этом? Что ж, такое возможно. Даже самый последний рогавикианец способен хранить тайну так же глубоко, как ледники, в которых захоронены их предки".
Поверх обломков льдин он видел, как тысячи воинов резерва северян подъехали к краю воды и двинулись вдоль берега. Они безжалостно убивали тех южан, кто выбирался из воды.
"Почему я не догадался?
Неужели Донья, когда приезжала ко мне, знала, что может лишить меня разума? Наверное. Я для нее всего лишь враг, и она сказала, что для них враг - любой завоеватель, и уж для них не может быть никакой чести. В этой дикарке нет ничего человеческого".
Рог Неза возвышался перед ним, белоснежно-чистый, как зима, если не считать мест, где вокруг тел убитых солдат алела кровь. Он обнажил саблю и заставил свою лошадь плыть к острову. Рогавикианцы подобрались и ждали.