Кай с трудом перевел глаза на крутящиеся в воздухе шарики - даже это маленькое движение было для него пыткой. Он смутно помнил, что случилось потом. В какой-то момент, кажется, горло отпустило, и он неузнаваемым голосом молил - то ли шарики, то ли зачаровавшего их волшебника - остановиться, молил на языке, которого не знал, но блестящие сферы продолжали летать по кругу, все по кругу… Пока Кай не почувствовал что-то горячее и соленое на губах, теплая жидкость побежала по ногам, в глазах потемнело, и Мастер Ар наконец выпустил его ладонь…
Кай вздрогнул, осознав, что Ментор Рыц спросил его о чем-то.
- Простите, херре, я не расслышал вопрос, - он обхватил себя руками: несмотря на жаркое солнце, тело пробирал озноб. Будто холод той далекой зимы дотянулся до него через пропасть времени.
Доспехи укоризненно громыхнули:
- А ты, вообще, слышал, о чем я говорил?
- Э-э… О разнице между черными и белыми волшебниками?
- Как помнится, это было предметом нашего разговора последние полчаса, - концентрация яда в голосе Ментора могла бы разъесть менее прочные доспехи. - Я сгораю от нетерпения услышать мнение моего ученика на вопрос, есть ли разница в той энергии, что используют черные и белые маги? Отчего, в конце концов, мы называем одних черными, или темными, а других - белыми, или светлыми?
Кай брякнул первое, пришедшее в голову:
- Черные используют энергию Тьмы, а белые - силу Света?
Доспехи обиженно громыхнули, когда Ментор хлопнул себя по стальным ляжкам:
- Сила Света, ха! Позволь мне продемонстрировать тебе маленький пример.
Рыц нагнулся и легко поднял один из притащенных Каем валунов. Из-под камня юркнула уже успевшая забиться туда ящерка. Ментор подбросил каменюку на ладони, будто это был кусок гальки, и швырнул его вслед несчастному пресмыкающемуся. Что ж, по крайней мере эта ящерица удостоилась персонального надгробия.
- Что я сейчас сделал?
Кай недоверчиво уставился на Ментора: "Неужели Железяка действительно сбрендил?" Стараясь, чтобы голос звучал серьезно, мальчик ответил:
- Вы прихлопнули ящерицу камнем, херре.
- Зато я спас от гибели вот это растение, - быстро ответил Ментор Рыц и указал на росток дикой розы хюбен, прежде придавленный камнем. - Оно бы зачахло без солнечного света.
Кай хмыкнул:
- Невелика была бы потеря. Корни хюбен только разрушают кладку.
- Зато ее цветы радуют глаз и способны исцелять лихорадку. А вот ящерица была ядовита. Не ты ли наступил на такую по весне и охромел на неделю?
- Ну так это я по дурости. Бурянки не опасны, если их не трогать.
- Что же я, по-твоему, должен был сделать?
Кай посмотрел на Ментора с сочувствием, как на слабоумного:
- Не моего это ума дело, но, раз уж вы спрашиваете, херре, лучше бы вы оставили камень в покое.
- Вот именно, мой мальчик, вот именно! - воодушевился Рыц. - И какие из этого можно сделать выводы?
Приняв на веру здравомыслие наставника, Кай принялся соображать. "Если камень - это магическая энергия, а ящерица и роза - результат ее приложения…"
- Нет никакой силы Света или силы Тьмы, есть единая Сила. Где бы она ни находилась… Ее можно применять во зло или во благо, но это понятия относительные… И еще. Нужно сто раз подумать, прежде чем вообще браться за дело.
Кай глянул на Ментора, чтобы увидеть реакцию на свои слова, но тот стоял молча, устремив задумчивый взгляд на юг, где в разъеме Челюстей виднелись голубые дюны Холодных Песков. Казалось, теперь настала очередь Рыца блуждать в долинах памяти. У Кая почему-то было ощущение, что на этом пути Рыца поджидали гораздо более страшные призраки, чем его самого.
Внезапно снизу, из кухонного двора, донесся надтреснутый звук колотушки: гоблинов сзывали к обеду. Рыц шевельнулся и заговорил, будто продолжая давно и не с Каем начатую дискуссию:
- Чем бы ни была Сила, слишком многие видят в ней только одно - власть. Белые, Черные, Фиолетовые… Все они жаждут власти - над древними реликвиями, над людьми, над миром…
Кай недоверчиво покосился на славившегося своей политической корректностью Ментора:
- По-вашему выходит, херре, что все маги, независимо от цвета мантии, - сплошные негодяи…
- Это твои слова, мальчик, не мои, - Ментор понизил голос и огляделся по сторонам - как будто на заброшенном бастионе мог быть кто-то еще, заинтересованный в его лекции. - Черные по крайней мере не прикрываются мишурой красивых слов, как эти медоточивые белозадые лицемеры…
Кай прыснул в кулак. Ментор Рыц смущенно прочистил горло:
- Гхм-гхм… Да, на чем это я… Как ты знаешь, в результате последнего э-э… конфликта баланс качнулся в сторону Светлых, и теперь они тщательно оберегают завоеванные позиции. Любая, даже минимальная, угроза статусу-кво будет подвергнута немедленному уничтожению. Как надолго, ты думаешь, Ущелье задержит объединенные силы Белых? И как долго продержатся эти стены с тем "отборным" гарнизоном, что у меня в распоряжении, против массированной магической атаки? - Стальной палец Ментора, блеснув на солнце, укоризненно указал в сторону надвратной башни. Легкий бриз доносил оттуда стойкий дух козла и сварливые голоса гоблинов-стражей, спешивших смениться на обед.
- Теперь ты понимаешь, что наш надежнейший щит - тайна, окружающая существование Замка. Тайна, которую ты поклялся хранить…
Несмотря на убежденность Ментора, Кай весьма сомневался, что кому-либо, и особенно нынешним властителям мира, могло понадобиться насквозь провонявшее гоблинами орлиное гнездо в бесплодных горах, на краю столь же бесплодной пустыни. Однако он кивнул с серьезным видом и спросил, пнув ближайший из притащенных им камней:
- И все же, херре, вы думаете, эти стены нам еще пригодятся?
Ментор пожал плечами и забормотал в той же странной манере, что он продемонстрировал ранее:
- Кто знает, кто знает… Рано или поздно чаша весов качнется в обратную сторону… Таков закон равновесия сил… Лучше позже, чем раньше… Но когда все начнется… Надеюсь, мальчик, мне удастся воспитать тебя так, что единственная власть, к которой ты будешь стремиться, будет власть над самим собой… Отойди-ка от края, Кай!
Ученик как раз был озабочен тем, чтобы незаметно зевнуть, не вывернув при этом челюсти. Захваченный врасплох приказом наставника, он поспешил отпрыгнуть в сторону: "Что это еще удумал херр Железяка?"
Ментор Рыц тем временем выпрямился во весь свой немаленький рост, снова обратив слепое лицо на юг, и распростер в стороны вытянутые руки. Ветерок взметнул полы его плаща, и на мгновение Каю показалось, что железный воин собрался взлететь со стены, как огромная нелепая птица.
- ДЕМЕО ДО АКХНАР!
Гулкий голос Ментора, казалось, прокатился по окружающим горам и вернулся, усиленный эхом со дна пропасти:
- ЕО… О… АР!..
Выпучив глаза, Кай наблюдал, как небрежно сваленные им у края бастиона валуны послушно выстроились в ровный ряд и мгновенно приросли к своим собратьям. Стена стала чуть выше, но в остальном выглядела такой же древней и полуразрушенной, как прежде.
- Как… как… - прошептал, запинаясь, Кай в восстановившейся тишине, во все глаза глядя на вновь повернувшегося к нему Ментора.
- Самовосстанавливающиеся стены, - Рыц легко отряхнул ладони друг о друга, будто к ним пристали крошки невидимого строительного раствора. - Это мог бы сделать любой, владеющий Высокой Речью. Даже ты. Хочешь попробовать? Правда, для этого потребуется натаскать еще камней…
- Пожалуй, в другой раз, - поспешил заверить наставника Кай.
- Что ж, - неожиданно легко согласился Ментор, - тогда будем считать, что наш урок на сегодня закончен. Конечно, если у тебя нет вопросов…
В знак уважения ученик склонил голову в поклоне. Однако, вместо того чтобы поспешить вниз, за своей порцией гоблиновой похлебки, он задержался, нерешительно переминаясь, на стене.
- Что у тебя, Кай? Ты хочешь о чем-то спросить?
Рассматривая засохшую на босых ногах грязь, кое-где подсиненную чернилами, мальчик выдавил:
- Я думаю… То есть я уверен… Мастер Ар испытал меня, - быстрый взгляд исподлобья не выявил на лице Ментора ни тени удивления. Неужели Рыц знал о происшедшем в обсерватории? - Это было давно. До того как вы прибыли в Замок, херре. Почему он сделал это? - Глаза Кая искали ответа в игре бликов на гладком забрале. - В смысле… если черные маги считают, что все дело в этих… Генах?..
- Что ты знаешь о своем происхождении, Кай?
Вопрос Ментора заставил мальчика неуютно поежиться. Но делать было нечего: если уж он разинул рот на "А", придется сказать и "Б".
- Не слишком много. Гоблины на кухне болтают, что Мастер Ар нашел меня в горах. Я тогда еще младенцем был. Он наткнулся на корзинку во время одной из своих прогулок. Вокруг никого не было… - Кай запнулся и замолчал. История была всем в Замке известна. И все равно: сказать, что кто-то, возможно собственные родители, бросил его зимой в безлюдных скалах и тем обрек на верную смерть, язык у него не поворачивался.
- Что ж, иногда и в словах гоблинов есть доля истины. А что говорит сам Мастер Ар?
Озадаченный комментарием Ментора, Кай не сразу сформулировал ответ:
- Ничего. В смысле, я спросил Его Темность. Один раз. А он заклеил мне рот.
- Заклеил рот? - Почудилось Каю или в голосе Ментора действительно прозвучал подавленный смешок?
- Ну, да. Он глянул только так… своим особенным взглядом. Ну у меня губы и склеились. На остаток дня. Ни сказать ничего, ни поесть, - Кай не стал углубляться в болезненные подробности, включавшие дубину кухонного тролля Хруча, отнюдь не расценивавшего молчание подчиненных как золото.
- Что ж, я вполне могу понять, если у тебя пропало желание задавать дальнейшие вопросы, - серьезно заключил Ментор. - Я, конечно, не могу ответить за Мастера Ара. Но если мы за неимением лучшего примем на веру версию гоблинов и предположим, что твои родители были господину неизвестны… Не представляется ли тогда вполне логичным, что Мастер Ар желал убедиться, что в твоих жилах не течет волшебная кровь? Подумай сам, какой непростительной ошибкой было бы просмотреть урожденного мага, не дать ему должного обучения? Особенно после того как Последние Войны основательно проредили ряды чародеев…
Кай снова рассматривал свои ноги. Казалось, он уже выучил расположение чернильных пятен и ссадин наизусть. Внутри у него все горело, будто Ментор только что высыпал пуд соли на старую, но еще не зажившую рану.
- Херре, а… а может у волшебников родиться ребенок, лишенный магических способностей?
Ментор ответил не сразу, а когда заговорил, голос его звучал неожиданно мягко:
- История о таком по крайней мере не упоминает. С поколениями сила может идти на убыль, может, наоборот, прибывать, но такого, чтобы она, как вода, ушла в песок… - Черная тень Ментора, укороченная полуденным солнцем, коротко пожала плечами.
Вот и все. И не о чем больше было говорить. И все же Кай снова разлепил непослушные губы:
- Я вот тут думал, херре… - Он поднял голову и встретил стальной взгляд Рыца, - может ли быть, что Мастер ошибся?
В зеркальном забрале Ментора качнулись отражения облаков:
- Людям свойственно ошибаться. Это в их природе. Мастера ошибаются только однажды.
Кай коротко кивнул. Смысл ответа был ему слишком ясен: новое знание ничего для него не меняло.
- Я пойду, херре. Меня уже на кухне заждались, - он чинно поклонился и, едва дождавшись ответного кивка Рыца, зашагал вдоль нагретой солнцем стены. Настроение Кая по шкале от великолепного до паршивого покоилось на "средней поганости". Риск опоздать и остаться без обеда грозил столкнуть его на нижнюю границу.
ГЛАВА 4,
или Как прибить тролля
Высунув голову из-за угла курятника, Кай окинул быстрым взглядом кухонный двор. Там не было никого, кроме двух жирных боровов, мирно хрюкавших в тени дровяного сарая. Должно быть, гоблины на кухне сейчас вторили боровам, набивая пасти ячменной похлебкой. Желудок мальчика нетерпеливо забурчал. Мысленно дав ему приказ заткнуться, Кай углубился в решение сложнейшей внутренней дилеммы. Ввалиться в кухню, сияя цветом ультрамарин, и дать гоблинам лишний повод для насмешек или смыть проклятые чернила и, возможно, явиться к пустому котлу?
Желудок отказался повиноваться и начал революцию. Внутреннему взору Кая представились ухмыляющиеся рожи соплеменников Триллебёлле и Буллебёлле, скандирующие в унисон: "У-пырь! У-пырь!" Он зажмурился и тряхнул головой, отгоняя гнусную картину. Решение было принято.
Обогнув угол курятника, Кай шмыгнул к колодцу в центре двора. С разбегу повис на тяжелом вороте, навалился всем телом, потянул на себя и продолжал это интересное упражнение, пока наполненное ведро не появилось, покачиваясь, над краем колодезного сруба. Опасливо косясь на дверь кухни, Кай поспешил опрокинуть содержимое ведра себе на голову.
Ледяная вода вышибла воздух из легких. Чернильные струи побежали по булыжникам двора, собираясь в лазурные лужи. Схватив горсть соломы, Кай принялся, как одержимый, тереть свои руки, лицо и спадающие до плеч космы. После нескольких минут лихорадочных усилий он критически осмотрел результат. Бледно-голубые пятна отчетливо выделялись на фоне красной, воспаленной кожи. Великолепно! Теперь он напоминал типичную жертву бубонной чумы!
Трясущимися от холода руками мальчик вывернул новое ведро на себя. По двору зажурчали веселые ручейки, булыжники у ног сияли всеми оттенками синего. Едва сгибающимися пальцами Кай подцепил третье ведро, поставил на край колодца и заглянул в его глубину. С темной поверхности воды на него пялился абсолютно голубой мальчишка. Высокие скулы, горбатый после давнего перелома нос, нечесаная грива, теперь свисавшая печальными сосульками - грязно-белыми и лазуревыми вперемежку. И то самое, непоправимое, - черные, как беззвездная ночь, глаза. Слишком большие для узкого, худого лица. Без просвета белков. Без радужки. Глаза урода.
Тяжелая капля сорвалась с кончика Каева носа и плюхнулась в ведро. "Бульк!" Мальчишка на дне моргнул белыми, почти невидимыми ресницами, невероятно огромные глаза стали, казалось, еще больше и… разбились на черные осколки, разбежались кругами по воде.
- Хей, Упырь! Красоту наводишь?
- Ошибочка вышла! Мы-то думали, у него папаша ишак был. Ан нет, видать, урод от каракатицы морской уродилси.
- Во-во! А хто тут нос задирал: он честным гоблинам, мол, не чета, кровь у него голубая! А на самом-то деле она у него чернильная!
- Три не три, а от наследства не отмоесся!
"Гоблины, тролль их побери!" Не отвечая, Кай размахнулся и послал содержимое ведра через двор.
Струя ледяной воды ударила прямо в цель. Шутники взвизгнули и наперегонки ломанулись обратно в кухню, толкаясь в дверном проеме. Тяжелая створка захлопнулась, и во дворе снова воцарилась тишина. Мальчик горько усмехнулся. Гоблины ненавидели воду, и даже пить предпочитали не ее, а самогонную медовуху. Но его самого они ненавидели еще больше.
Кай не брался утверждать, что существа эти, с которыми ему довелось делить и стол, и кров, злы по природе. На этот счет и в книгах не было единого мнения. Но в одном он был уверен: замковые гоблины ненавидели его всей душой, ну или тем, что у них вместо нее было. Ненавидели за его человеческое происхождение; за особое положение в Замке, которого удостоил сироту Мастер Ар; за часы, проведенные с Рыцем вне кухни в обучении воинскому искусству и книжной премудрости. Иными словами, просто за то, что Кай был чужаком, и ему позволили выжить.
Попытки вступить в открытое единоборство гоблины оставили уже давно: с тех пор как выучка Ментора лишила передних зубов Буллебёлле и окончательно скосила и прежде-то косоватый глаз Крёллебёлле. Просто устроить Каю темную кухонная челядь не решалась - опасалась короткой и быстрой расправы господина Ара: в море с Белой Скалы, и точка. Зато гоблины были мастерами по части мелких пакостей: то чудом оказывалась зола в замешанном мальчиком тесте, то из ниоткуда взявшийся ветер сдувал с веревок только что им выстиранные Мастеровы мантии, то под ноги попадались кем-то брошенные посреди двора грабли - и именно когда он спешил на кухню с лукошком свежих яиц или полным подойником молока. Каю поневоле приходилось смотреть в оба, чтобы не угодить в очередную расставленную злопыхателями ловушку.
Кухонная дверь скрипнула и приотворилась. "Одного ведра, что ли, гоблинам мало?" Сверкающий каскад воды красиво, по широкой дуге полетел через двор. "Плюх!" Единовластный кухонный тиран, тролль Хруч, застыл в дверном проеме. Огромному троллю пришлось пригнуться, чтобы не стукнуться головой о притолоку. Его волосатые уши подергивались, стряхивая повисшие на них капли. Выражение принудительно вымытой физиономии не обещало ничего хорошего. Глубоко посаженные глазки стремительно наливались кровью, верхняя губа подрагивала, обнажая желтые клыки. Картину дополняли вздувшиеся бугры бицепсов и когтистые пальцы, сомкнувшиеся на рукояти висевшей у пояса дубины.
- Упс! - Кай попятился вокруг колодца, инстинктивно стремясь создать препятствие между Хручом и собственным, слишком хорошо знакомым с дубиной телом. В два прыжка тролль очутился над ним. Волосатые пальцы ухватили ухо мальчика и больно выкрутили. Конец дубины уперся в ребра.
- Ахр-р, кр-р-рысенок! Я те покажу, как добр-рым гоблинам докучать!
Хруч тряхнул свою жертву с такой силой, что у Кая стукнули зубы.
- Я те глазы-то непотр-ребные пр-рочищу, шоб ты видел, шо твор-ришь, гаденыш! - Еще один рывок за ухо и тычок дубиной придали словам тролля особую убедительность.
- Шо ты учудил севодни с утр-ра пор-раньше? - Тролль еще раз как следует встряхнул Кая так, что ноги мальчика на мгновение потеряли контакт с землей.
Все мысли и воспоминания перемешались у Кая в голове. Он, хоть убей, не мог припомнить ничего криминального в своих утренних деяниях. Ничего, кроме… Нет, невозможно, чтобы Хруч знал об испорченной карте!
- Н-ничего, - удалось выдавить Каю в секундной паузе между рывками за ухо и тычками в ребра.
- Ничо?! - рявкнул тролль. Желтая пена показалась на его клыках. - Каша с чер-рвями и жабья подлива - это те ничо?!
В голове мальчика начало формироваться неприятное подозрение, превратившееся в уверенность, когда со стороны крыльца донеслось гнусное хихиканье гоблинов. Обязанностью Кая было каждое утро, до тренировки с Ментором, наполнять сорокаведерную лохань для кухонных нужд. Покидать в натасканную "крысенком" воду дождевых червей и жаб было как раз в гоблиновом стиле.
- Ты шо, пар-ршивец, хошь, шоб Его Темность опять животом мучилси?
Толстые пальцы выпустили Каево ухо, но тут же вцепились в ворот его рубахи. Мгновение - и Кай обнаружил, что летит по воздуху. Со смачным плеском он приземлился в голубую лужу. В ушах гремел рык Хруча, сопровождаемый злорадным хохотом гоблинов:
- Лохань - она тама, ждет тебя! Ведр-ро тама! Не пер-репутай, вумник!
Хруч вытер измазанные синим ладони о кожаный жилет и зашагал обратно на кухню. За его спиной Кай выразил свое мнение о тролле и его прихвостнях, продемонстрировав с чувством сложенную фигу. Не оборачиваясь, Хруч бросил через плечо:
- Вот ее ты на обед и скушаешь.
Кай со стоном осел на скользкие камни. Неудачно начавшийся день принимал все более и более мрачный оборот.