Прозвенел звонок. Как только я покинула кафетерий, то ощутила на своем плече руку. Я обернулась. Это была доктор Лау, мой учитель судебной науки. Она была единственным преподавателем, прошлой весной говорившим о моей оправдании, и не случайно она была единственной, кто радовался моему возвращению.
– Аня, – она сказала. – Я бы не поступила так.
– Не поступила бы как? – спросила я невинно.
Я пошла на историю двадцать первого века, где мы только начали изучать события, приведшие ко второму запрету. Я была знакома с некоторыми именами, выделенными жирным шрифтом.
ГЛАВА 4
Я УДИВЛЕНА; Я СНОВА УДИВЛЕНА
В пятницу вечером я планировала остаться дома, но Скарлет настояла на том, чтобы я устроила вечеринку с ней и Гейблом.
– Ты ни разу не гуляла с того времени, как вышла из "Свободы", – сказала она мне, когда мы выходили из школы. – Ты не можешь провести остаток своей жизни дома с Нетти и Имоджен. Мы оденемся и пойдем в одно из наших старых местечек. Как насчет твоего кузена Толстяка?
Мест, куда я хотела пойти, не было, кроме, возможно, "Маленького Египта".
– Или, может быть, ты выберешь "Маленький Египет"? – спросила Скарлет.
– У Толстяка подходит, – сказала я.
– Я так и думала, что ты согласишься. Встречай нас в восемь. И, Аня? – сказала она перед тем как уйти. – Не надевай свою школьную форму!
Около семи тридцати я сменила одежду в соответствии с инструкцией Скарлет, а после села на автобус, идущий в центр города.
– Эй, ребенок, – приветствовал меня Толстяк. – Твои друзья в задней комнате.
Толстяк немного потерял в весе с последнего раза, когда я видела его.
– Ты похудел, – сказала я.
– Бросил сахар, – сообщил он мне.
– Какао тоже?
– Не, какао никогда, Анни.
– Может быть, нам стоит прекратить называть тебя Толстяком.
– Ха, это было весьма остроумно.
Я прошла в заднюю комнату.
– Сюрприз!
Место было переполнено, и мне потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, что я знала всех. Скарлет, Гейбл, Нетти, Имоджен, Микки и София Баланчины, мистер Киплинг и его жена, Саймон Грин, Чай Пинтер, а остальные – некоторые мои одноклассники. Даже Алисон Вилер была здесь, хотя она явилась одна.
Как вы уже знаете, я не была поклонницей ни вечеринок-сюрпризов, ни вечеринок в частности. Однако я не могла не оценить сколь много людей пришло меня поддержать. Скарлет подошла и поцеловала меня в щеку.
– Какой лучшей подружкой я бы была, если ты вернулась в Троицу без вечеринки?
Я обошла всех, говоря им спасибо за приход.
– Вин действительно хотел прийти, – прошептала мне на ухо Алисон Вилер.
В задней части комнаты, отдельно от всех остальных, стояли Микки и София Баланчины. Они говорили с кем-то третьим. Как я могла не заметить его раньше?
– Юджи Оно! – воскликнула я, обнимая его несколько манерно, неуверенная, выглядело ли это достойно и было ли необходимо. Но, хорошо, он спас жизнь моему брату.
Он улыбнулся мне застенчивой улыбкой.
– Что ты здесь делаешь?
– Веду бизнес, конечно, – ответил он.
– Если бы ты ответила на любой мой звонок, ты бы знала это, – упрекнул меня Микки Баланчин.
Юджи Оно посмотрел на меня. Я сказала бы, что он разочаровался во мне.
– У меня ушло больше времени на разрешение школьной ситуации, чем я рассчитывала, – объяснила я. Произнеся это, я поняла, как жалко прозвучало моё оправдание.
Я повернулась к Юджи Оно. Мне хотелось расспросить о моем брате, но не перед Микки и Софией.
– Сможем ли мы завтра увидеться в моей квартире?
– Я не знаю, будет ли у меня время, – ответил он. – Я в городе всего лишь на три дня и у меня жесткий график.
– Тогда я могу навестить тебя. Где ты остановился?
– Я попытаюсь заехать к тебе, – прохладно ответил Юджи. Меня раздражало, что он не доверял мне достаточно, чтобы сказать, где остановился, в то время как я доверила ему свою жизнь.
– Дай ребенку передохнуть, Юджи, – поддразнила София его.
Мне не нравится, что меня называют ребенком.
– Приезжай или не приезжай, – сказала я. Я повернулась к Микки. – Как твой отец?
– В любой день он может… – сказал хмуро Микки. София взяла его маленькую ладонь в свою большую.
Я поблагодарила их за то, что они пришли и после отправилась поговорить с Саймоном Грином, который не смог присоединиться к остальным.
– Ты выглядишь совершенно несчастным, – сказала ему я.
Саймон Грин рассмеялся.
– Вечеринки на самом деле не моя вещь.
– И не моя тоже. Почему тебе не нравится?
Саймон Грин снял очки и протер их рукавом.
– Боюсь, у меня было очень одинокое детство. Никогда не привыкну находиться с людьми.
– У меня прошло по-другому. Все было переполнено. Синдром среднего ребенка, вроде бы так это называется.
Саймон Грин кивнул в угол комнаты.
– Это Юджи Оно?
– Да. – Мне не хочется говорить о нем.
– А это кто? – Он указал на Алисон Вилер, танцевавшую с девочкой из моего класса истории.
– Ах, это новая девушка моего бывшего парня. Мы друзья. Это все очень по-взрослому и цивилизованно.
– Она? – Тон Саймона Грин был полон скептицизма. – Мы говорим о рыжеволосой девушке с прической эльфа?
– Да, она. – Я помолчала. – Почему бы и нет?
– Просто не такая, какую я ожидал увидеть. – Я пыталась убедить его уточнить, но Саймон Грин не вдался в разъяснения.
Я продолжила свои обходы. Прежде чем я разузнала у Саймона, на часах наступило 11:20, и остались только Скарлет и Гейбл. Скарлет сказала мне идти домой, но я осталась. Я знала, что Гейбл не будет толком помогать.
– Это не было так ужасно, правда же? – спросила у меня Скарлет. – Ты не будешь ненавидеть меня всю ночь?
– Конечно нет, глупая уточка. – Я поцеловала Скарлет в щеку. – Никто никогда не был лучшей и верной подругой, чем ты.
– Как трогательно, – сказал Гейбл с сарказмом. – Теперь мы можем пойти домой?
Я спросила Скарлет, поедет ли она на автобусе со мной. Она сообщила мне, что планировала провести ночь с Гейблом.
– Скарлет! – Католическая девочка во мне была шокирована.
– Не, все нормально, – настаивала она. – Гейблу не нравится, что я разъезжаю по окраинам города ночью, и его родители не возражают, если я занимаю свободную комнату.
Поскольку было поздно – оставалось десять минут до комендантского часа – кузен Толстяк настоял на том, что он сопроводит меня в Верхний Ист-Сайд.
Мы ждали автобус, когда к остановке подъехала черная машина. Открылась дверь. На секунду я задумалась, не собираются ли меня расстрелять, не настало ли время моего конца. (Но мы находимся на семьдесят первой странице второго тома моей жизни, поэтому, конечно, это не могло быть концом.)
Толстяк полез в карман. На всякий случай он приготовился стрелять.
Из машины высунулся Юджи Оно.
– Тебя подвезти, Аня? – Я кивнула Толстяку, сообщая, что я в порядке, а потом села в машину.
Ночью я выпила несколько чашек кофе, чтобы пребывать в иллюзии личного участия в вечеринке. Как только я села, то ощутила эффект кофеина на своем теле. Мое сердце билось как колибри. Я покраснела, слишком смело, слишком резко. Это больше похоже на Скарлет, чем на меня.
– Я думала, ты рассердился на меня, – сказала ему я.
– Я, – произнес он, – возмущен. – Не могу сказать, серьезен ли он.
– Как мой брат?
– Очень хорошо, – обещал мне Юджи. – У меня есть подарок для тебя, но получишь его только после того, как расскажешь мне, почему пренебрегла Микки Баланчиным.
Папа раньше говорил, что люди, говорящие оправдания, терпят крах.
– Возвратиться из "Свободы" оказалось труднее, чем я думала раньше.
– Ты имела в виду поиск школы? – Юджи Оно поморщился. – Зачем тебе так необходим диплом об окончании средней школы?
– Ты бы предпочел, чтобы я была необразованной? Дурой?
– Я не это хочу сказать. Но вещи, которые необходимо выучить, в школе выучить нельзя.
– Каждый раз, когда я вижу тебя, ты читаешь мне лекции, – пожаловалась я.
– Потому что я рассчитываю на тебя, Аня. Я думаю, ты согласишься с тем, что я пошел на многое ради тебя.
– Конечно, Юджи.
– Ты моя инвестиция.
– Все же я не принадлежу тебе.
Автомобиль проезжал по юго-восточной части парка. Юджи опустил руку в карман. Он взял мою руку и раскрыл ее и вложил маленького деревянного льва на мою ладонь.
– Его сделал Лео? – спокойно спросила я.
– Да, он занялся вырезанием.
Я посмотрела на льва, мое миниатюрное чудо. Лео прикасался к этому. Лео был в безопасности. Я улыбнулась Юджи и попыталась не плакать.
– Он способен к этому.
Я обернулась, чтобы поблагодарить его. Я собиралась поцеловать его в щеку, но когда машина проехалась по выбоине, все закончилось тем, что я поцеловала его в губы. Это было не романтично ни в малейшей степени. Его зубы постучали возле моих.
– Мне жаль, – сказала я. – Я целилась в щёку. Выбоины, ты знаешь. Этот город!
Юджи покраснел.
– Я знаю, Аня. – Он обратил свои темные глаза на меня. – Ты никогда бы не попыталась поцеловать такого старого человека, как я, в губы.
– Юджи, ты не такой уж и старый, – возразила я.
– По сравнению с тобой. – Он отвернулся, чтобы посмотреть в окно. – Кроме того, я услышал, что ты тайно встречаешься со своим старым парнем. Сыном политика.
Я развернулась на сидении.
– Что? Это абсолютная ложь! Кто это сказал?
– Микки и София подтвердили.
– Они едва знают меня! Они должны держать свои рты на замке.
– Ты вернулась в свою старую школу, не так ли?- спросил меня Юджи.
– Только потому, что не было мест, где бы меня хотели видеть. Юджи, мне нельзя быть вместе с Вином. И ты должен знать, что даже подозрение в этом может иметь для меня катастрофические последствия.
Юджи пожал плечами. Он мог быть самым вспыльчивым человеком, кого я знала.
– София Биттер была твоей девушкой? – спросила я.
Юджи улыбнулся мне.
– Сегодня вечер открытий?
– Это не ответ.
– Вообще-то она была моей школьной подругой, – сказал Юджи после долгой паузы. – Она была моим лучшим школьным другом.
– Почему ты не рассказал мне, когда мы были на свадьбе? – спросила я.
– Это не имеет значения.
– Как и моя личная жизнь.
Мы мчались по Мэдисон-Авеню в тишине.
Я накрыла своей рукой льва, позволив краям и резьбе впечататься в ладонь. Юджи положил свою руку вокруг моего кулака.
– Итак, ты видишь. Наши жизни взаимосвязаны.
Его рука возле моей была ледяной, но ощущение было не совсем неприятным.
Автомобиль остановился на Восточной девятнадцатой улице, где был мой дом, и я открыла дверь машины.
– Мне жаль, что мы поспорили, – сказал он. – Я… По правде говоря, я вижу тебя… частью самого себя. Хотя не должен.
Я вышла из автомобиля и отправилась наверх. Я зашла в комнату Нетти. Она уже спала, но я разбужу ее в любом случае.
– Нетти, – шепнула я.
– Что? – вяло спросила она.
Я протянула ладонь так, чтобы она увидела деревянного льва.
– Лео? Это Лео, да? – Ее глаза засветились и стали внимательными.
Я кивнула.
Она взяла деревянного льва и поцеловала его в голову.
– Мы когда-нибудь снова увидим его?
Я сказала ей, что тоже надеюсь и отправилась в кровать.
***
Я не успела толком поспать, когда меня разбудил стук в дверь квартиры.
– Полиция!
Я увидела, что на часах 5:12 утра. Я надела свой халат, подошла к двери и посмотрела в глазок. Действительно, там стояли двое полицейских в форме. Я открыла дверь, но оставила цепочку безопасности.
– Чего вы хотите?
– Мы здесь по поводу Ани Баланчиной, – сказал один из полицейских офицеров.
– Это я.
– Вам необходимо открыть дверь, мадам. Мы здесь, чтобы вернуть вас в "Свободу", – продолжил офицер.
Я приказала себе оставаться спокойной. Я услышала как Нетти и Имоджен шевелились в прихожей позади меня.
– Анни, что произошло? – спросила Нетти.
Я проигнорировала ее. Мне нужно оставаться сосредоточенной.
– На каких основаниях? – спросила я офицера.
– Нарушение условий вашего освобождения.
– Какие нарушения? – требовательно спросила я.
Офицер сказал, что у него нет информации – только инструкция возвратить меня в "Свободу".
– Пожалуйста, мадам, нам необходимо, чтобы вы прошли с нами.
Я сказала ему что выйду, но мне необходимо время сменить одежду и подготовиться.
– Пять минут, – сказал офицер.
Я закрыла дверь и прошла в коридор. Я пыталась рассмотреть все свои варианты. Я не могла бежать; другого выхода из квартиры кроме самоубийства не было. Кроме того, я не хотела убегать. Насколько я знаю, это могло быть технической ошибкой. Я решила пойти с офицерами и выяснить все остальное позже. Имоджен и Нетти стояли в конце коридора. Обе, кажется, ждали моих инструкций.
– Имоджен, мне необходимо, чтобы вы позвонили мистеру Киплингу и Саймону Грину.
Имоджен кивнула.
– А что я должна делать? – спросила Нетти.
Я поцеловала ее в голову.
– Попытайся не волноваться.
– Я буду молиться за тебя, – сказала Нетти .
– Спасибо тебе, милая.
Я побежала в свою спальню. Сняла ожерелье и переоделась в школьную форму. Я вошла в ванну, где потратила пару секунд на чистку зубов и умыла лицо. Я взглянула на себя в зеркало. Ты сильная, сказала я себе. Господь не посылает тебе ничего, что ты не сможешь перенести.
Я услышала частые стуки в дверь.
– Время! – звал офицер.
Я вернулась в прихожую, где Нетти и Имоджен смотрели на меня с встревоженными лицами.
– Скоро увидимся, – сказала я им.
Я сняла с двери цепочку и толкнула ее настежь.
– Я готова.
Офицер держал пару наручников. Я знаю, как это происходит. Я протянула запястья.
***
В "Свободе" я находилась не в комнате приема, где я была предыдущие два раза, когда попала сюда. Они не дали переодеться в комбинезон "Свободы". Вместо этого меня доставили охране, которую я не узнавала, затем провели по коридору.
Коридор вывел к нескольким лестничным пролетам.
Я знала этот маршрут, и он означал только одну вещь.
Подвал.
Я была там однажды и это почти убило меня, или, по крайней мере, свело с ума.
Я уже почувствовала запах экскрементов и плесени. В сердце закрался страх. Я остановилась.
– Нет, – сказала я. – Нет, нет. Мне нужно поговорить с моим адвокатом.
– У меня приказ, – сказал охранник без эмоций.
– Я клянусь на могилах своих покойных матери и отца, я не сделала ничего плохого.
Охранник толкнул меня и я упала на колени. Я чувствовала, как оцарапала их о бетон. Было темно и стояла ужасная вонь. Я решила: если я не встану, то они не заставят меня идти туда.
– Девочка, – сказал охранник, – если ты не встанешь, я вырублю тебя и сам отнесу.
Я сжала свои ладони.
– Я не могу. Я не могу. Я не могу. Я не могу. – Теперь я просила. – Я не могу. – Я схватила ногу охранника. Я потеряла свое достоинство.
– Подмога! – позвал охранник. – Заключенная сопротивляется.
Секундой позже я почувствовала, как в кожу моей шеи вошел шприц. Я не упала в обморок, но мой разум померк, и почувствовала себя так, как будто мои проблемы оказались позади. Охранник перебросил меня через плечо, словно я ничего не весила, и понес меня вниз через три лестничных пролета. Я почти не почувствовала как он положил меня в конуру. Дверь клетки закрылась, когда я, наконец, потеряла сознание.
Когда я проснулась, болела каждая моя клеточка, а школьная форма была зловеще сырой.
За своей крошечной клеткой я увидела пару скрещенных ног в дорогих шерстных штанах, соединявшихся со ступнями в свеженачищенной обуви. Я решила, что у меня галлюцинации – я никогда не видела в подвале и лучика света. Луч фонарика метнулся ко мне.
– Аня Баланчина, – поприветствовал меня Чарльз Делакруа. – Я ждал, когда ты очнешься, около десяти минут. Я очень занятой человек, и ты это знаешь. Мрачное здесь место. Мне нужно будет запомнить прикрыть его.
У меня пересохло горло, похоже, из-за препарата, который они дали мне.
– Который час? – прохрипела я. – Какой сегодня день?
Он толкнул термос сквозь решетку и я жадно попила.
– Два часа утра, – сказал он мне. – Воскресенье.
Я спала почти двадцать часов.
– Вы причина моего пребывания здесь? – спросила я.
– Ты делаешь мне слишком много чести. Как насчет моего сына? Или тебя самой? Или звезд? Или твоего драгоценного Иисуса Христа? Ты же ведь католичка, да?
Я не ответила.
Чарльз Делакруа зевнул.
– Это займет много времени? – спросила я.
– Очень.
– Спасибо за то, что вы нашли время в своем плотном графике, – сказала я саркастически.
– Ладно, Аня, ты и я всегда были искренними друг с другом, поэтому мы здесь, – начал Чарльз Делакруа. Он достал из кармана планшет и включил его. Он повернул его ко мне. На фотографии были Вин и я в кафетерии. Вин тянулся к моей руке через стол. Фотография сделана в пятницу. Как долго он держал мою руку? Меньше двух секунд до того как я отстранилась.
– Это не то, на что похоже, – сказала я. – Вин пожимал мне руку. Мы пытались стать…друзьями, полагаю. Оно длилось меньше мгновения.
– Я действительно верю тебе, но, к сожалению для нас обоих, этой неосторожности было достаточно для кого-то, чтобы заполучить фотографию, – сказал Чарльз Делакруа. – В понедельник появится газетная новость с этой фотографией и с заголовком: "Связи Чарльза Делакруа: кого он знает и что это означает для избирателей". Само собой разумеется, это не идеально для меня. Или для тебя.
Да, я могу это предвидеть.
– То щедрое анонимное пожертвование Троице…
– Я не имею никакого отношения к нему. Аня, я уже знаю об этом. Ты подозревала, кто мог сделать это пожертвование?
Я покачала головой. Моя шея болела в месте, где они укололи меня.
– По правде говоря, мистер Делакруа, меня это не заботило. Я просто хотела вернуться в школу. Я пыталась найти другую школу, но никто не хотел иметь со мной дело из-за обвинения в незаконном ношении оружия.
Чарльз Делакруа сочувственно воскликнул:
– Наша система становится сложной для условно освобожденных, она становится прямой и узкой дорожкой.
– Кто внес пожертвование? – спросила я.
– Пожертвование было сделано – … он помолчал для драматического эффекта… – Друзьями Берты Синклер.
– Берты Синклер? – Имя было знакомым, и если бы моя голова не стучала, я смогла бы вспомнить его.
– Ох, Аня, я разочарован. Разве ты вообще не участвуешь в кампании? Мисс Берта Синклер, кандидат Независимой партии на пост окружного прокурора. Она также может сбить меня с цели вещественными доказательствами.
– Было бы неплохо.
– Мне больно слышать, как ты говоришь это. Ты просто жестока, – сказал Чарльз Делакруа.
– Кто из нас в конуре, неподобающей даже собаке?