- Не могу, мистер Селлвуд, - ответил Шмидт. - Филиппо увез на базу целый блок станции, который еще позавчера вышел из строя. Я вам докладывал, мистер Селлвуд. Надеюсь, что на базе этот блок нам заменят. Но у многих есть транзисторные приемники - можно послушать, что говорят в мире…
Транзисторный приемник был и у самого Селлвуда. Селлвуд попросил Денизу принести его.
- Он только шипит и хрюкает, как Помесь свиньи и гуся, - сказала Дениза, вручая мужу приемник. - Сейчас ты сам убедишься в этом.
Дениза сказала правду: сквозь шипение, свист и треск не пробивалась ни одна радиостанция.
- Что это значит? - спросил Селлвуд у Шмидта.
- Только то, что над нами электромагнитный ураган, - ответил Шмидт.
- Следствием чего может быть такой ураган?
- Не знаю, - Шмидт взял из рук Селлвуда радиоприемник и еще раз попытался среди хаоса звуков обнаружить человеческую речь или музыку. Радиоприемник вел себя как раскаленная сковородка, на которую плеснули воды.
Мне кажется, что я вот-вот прочту на небе роковые слова: мене, мене, текел, упарсин, - сказал Мэттью Сенфорд, когда Шмидт выключил приемник. - Перевожу для непосвященных: считано, считано, взвешено, разделено. Некий таинственный перст начертал сии слова на стене дворца в Вавилоне во время пира Валтасара. И Валтасар был убит.
- Мэттью, тебя заносит, - пожурил Сенфорда Селлвуд. - Мы должны быть сдержанными в наших пророчествах. Непродуктивно пугать друг друга.
Появился Холланд. Он слышал последнюю фразу Селлвуда.
- Что? - спросил Селлвуд Холланда.
В ответ Холланд протянул ему листок бумаги. Селлвуд приблизился к двери, из которой падал свет, надел очки и прочел то, что было написано Холландом на листке.
- Ну что ж, - сказал он, пряча бумажку в карман и снимая очки. - Химический анализ воздуха показывает, что в воздухе увеличилось содержание продуктов горения. Яды и ядовитые газы Холланд не обнаружил, кроме угарного и углекислого газов, разумеется, которые опасности пока не представляют… Есть высокотемпературные окислы железа, кремния и других элементов…
А что светится? - спросил громко Сенфорд, обиженный, вероятно, недавним замечанием Селлвуда. - Что там в небе горит и кувыркается? Пусть Холланд ответит! - потребовал он.
- Не знаю, - ответил Холланд.
- А вы можете установить степень радиоактивного заражения? - спросил все тот же Сенфорд.
- Нет, не могу. У меня нет такого прибора, - четко и точно ответил Холланд, словно давно ждал этого вопроса.
Селлвуд кивком головы похвалил Холланда.
- Я могу! - вдруг сказал Николай Кузьмин, студент Коля. - У меня есть дозиметр, подарок моего друга-ядерщика. Правда, этот дозиметр я должен еще найти.
- Так идите и ищите! - потребовал Сенфорд. - Возможно, что мы уже давно облучаемся, ничего не подозревая. Не медлите же!
Когда студенты ушли, Холланд приблизился к Селлвуду и что-то сказал ему на ухо. Сенфорд увидел это и заявил:
- Никаких тайных переговоров! Требую полной гласности!
- Хорошо, - согласился Селлвуд. - Холланд сказал, что следует укрыть в штольне продукты, запас воды и горючего. Дождемся возвращения студентов с их дозиметром и посмотрим, надо ли торопиться или можно дождаться рассвета.
- Вы полагаете, что наступит рассвет? - съязвил Сенфорд.
Селлвуд не ответил.
Пришла Жанна и стала рядом с Клинцовым, Клинцов взял ее за руку.
- Не может ли это быть следствием сильного извержения вулкана? - предположил Владимир Николаевич.
- Говорите по-английски, - посоветовал ему Клинцов. - Мистер Сенфорд не знает русского, но желает гласности.
Владимир Николаевич повторил свое предположение на английском.
- И где, по-вашему, этот вулкан? - спросил Сенфорд. - В какой стране? В окружности с радиусом в тысячу километров, насколько мне известно, нет ни одного действующего вулкана.
- Мог появиться совершенно новый вулкан…
- А почему тогда не метеорит? - не дал договорить Глебову Сенфорд. - Мог ведь шлепнуться где-нибудь по соседству огромный метеорит или даже целая комета. Вулканы, метеориты, кометы - все это чепуха.
- А что же - не чепуха? - спросил Клинцов.
- Не чепуха - катастрофический взрыв ядерных зарядов. Иначе мы нечто подобное видели бы раньше.
Шмидт снова включил радиоприемник Селлвуда. Свист и треск продолжали заполнять весь эфир.
И в небесной коловерти не было никаких перемен. Кто-то, правда, сказал, что небо, кажется, опустилось ниже. Близилось утро, но мрак не рассеивался. Стало быть то, что клубилось зловеще у них над головами, захватило по высоте не один километр. Багровые и желтые пятна лишь пробивались сквозь эту толщу дыма и пыли, это были лишь слабые отсветы высокого и страшного огня.
- Господи, не снится ли все это, - со вздохом произнесла миссис Селлвуд. - Пронеси, избави и сохрани…
Вернулись студенты, оба понурые. Оказалось, что первым нашел дозиметр не Николай, а Анатолий, но принял его за авторучку и, как выразился Николай, тут же свернул ему голову, то есть сломал. Холланд посмотрел на то, что осталось от дозиметра после того, как он побывал в лапищах студента Толи, и сказал, что дозиметр можно без всякого сожаления выбросить.
- Ох, обалдуи и головотяпы! - выругался Клинцов. - Бог дал силу, да не дал ума!
- Говорить только по-английски! - потребовал Сенфорд.
- А пошел ты! - отмахнулся от него Клинцов и, держа Жанну за руку, направился к своему дому.
- Зачем ты так? - упрекнула Жанна мужа. - Сенфорд - очень милый человек, умница, философ.
- Меня давно тошнит от его философии. Но каковы наши обалдуи, а?! Твои мальчики. Идиоты паршивые, кретины!
- Перестань браниться! Ты мог бы и сам приобрести дозиметр. Помнится, я даже советовала тебе, когда мы были в Японии. И зачем мы ушли? Ведь надо что-то решить, что-то делать…
- Я уже все решил, - сказал Клинцов. - Надо срочно собираться. Надо собрать все, что представляет ценность: предметы, слепки, зарисовки, фотографии, схемы, дневники… Словом, все ценное для науки. Ты понимаешь. Наше пребывание здесь не должно оказаться напрасным. В любом случае.
- И в случае смерти?
- Перестань! - крикнул на жену Клинцов. - Смерть, катастрофа, война - все это сенфордовская болтовня! Если это, - он показал пальцем вверх, - представляет для нас хоть какую-то опасность, за нами прилетят. Нас не бросят на произвол судьбы. Поэтому мы должны быть готовы к немедленной эвакуации. Для этого необходимо все собрать, как я сказал. И без всякой паники, Жанна, - произнес он устало и сел на кровать, которую жена успела застелить, пока он ходил будить Глебова и Селлвуда.
"Стало быть, не так уж она испугана", - отметил он про себя с некоторым удивлением.
- Но и ты не нервничай, - спокойно сказала Жанна. - Бери пример с Селлвуда. Он стоял на пороге своего дома, как бронзовая статуя. Не заметил?
- Не заметил, - признался Клинцов. - А Сенфорд сеет панику: мене, текел, упарсин… Библейский пророк нашелся!.. Шмидт радиостанцию угробил. Уверен, что на ультракоротких волнах мы могли бы связаться хотя бы с базой. Наши кретины сломали дозиметр… Но ведь на базе наш Филиппо! Ты слышишь? Все могут забыть о нас, но Филиппо не забудет. Он украдет вертолет, но прилетит. Филиппо - верная душа. Итальяно амо русо! Ты помнишь? Итальянцы любят русских! Это первое, что он мне сказал при знакомстве. Филиппо нас не оставит в беде. К тому же на базе - американцы. Надеюсь, что американцы позаботятся хотя бы об американцах…
- А если базы нет? Что тогда? - спокойно спросила Жанна. Она принялась вытаскивать из-под стола и из-под кровати чемоданы и ящики. - Кто за нами прилетит тогда?
Клинцов не знал, что ответить, и промолчал.
- Ты заметил, что Селлвуд чего-то недоговаривает, - продолжала Жанна. - Холланд сказал ему больше, чем знаем мы. Пойди и потолкуй с Холландом и Селлвудом, - посоветовала она. - К тому же твой уход могут неправильно истолковать.
- Ты так думаешь?
- Уверена.
Теперь Клинцов и сам подумал о том, что Селлвуд сказал не все, о чем написал ему в записке Холланд. Клинцов вспомнил, как Селлвуд поспешно спрятал записку Холланда в карман, как они потом о чем-то шептались, как Сенфорд - и, пожалуй, не зря! - потребовал полной гласности…
- Да, я пойду, - сказал Жанне Клинцов… - Если выяснится что-то новое, сразу же сообщу. А ты постарайся ничего не забыть.
- Взгляни на часы, - сказала Жанна, когда Клинцов был уже у двери.
- Да. Шесть часов. А что? - спросил Клинцов.
- В шесть часов уже светит солнце, - ответила Жанна. - А теперь темно, как в полночь. Нет, это ужасно, это ужасно!.. - она села перед раскрытым чемоданом на пол и уронила голову на руки. Ее гладкие черные волосы соскользнули с плеч и закрыли лицо и руки.
Клинцов впервые, кажется, подумал, что он отвечает за ее жизнь.
- Так я пойду? - спросил он.
- Да, да, конечно, - ответила Жанна, выпрямилась и отбросила волосы за спину. - Иди к Селлвуду. Ведь вы оба в равной мере ответственны за судьбу экспедиции. Напомни Селлвуду об этом, если он забыл.
Огромное грязно-багровое пятно, которое ползло по небу со стороны холма, вдруг лопнуло и из него, как клубы дыма, вырвалась тьма. В нее вплелись желтые жгуты, разорвали ее на части и втянули в другое багровое пятно, которое закатилось за холм и тоже лопнуло, выбросив над вершиной черные языки, окаймленные серой желтизной. Был цвет, но не было света. Казалось, что по небу текут, смешиваясь, потоки багровой, желтой и черной краски, лишь чудом не проливаясь на землю. В местах смешения пучилась ржавчина, вспенивалась сукровица, размазывалась гнилая желтизна. Все это было отвратительно и грозно. Клинцов придумывал названия: адская давильня, дьявольская мясорубка, стоки мерзости. И, конечно, хаос. Сенфорд сказал: "Хаос может быть лишь следствием катастрофы". Какой катастрофы? К западу пустыня тянулась на тысячу километров. К северу - горы, за ними - снова пустыня. К востоку - военно-морская база, куда улетел вертолет с рабочими и Филиппо. До базы - свыше трехсот километров. Города есть лишь на юге, но и до них не ближе. И до них, как и до базы, нет отсюда дороги: сначала добрая сотня километров барханов, затем район болот, за болотами - безлюдное скалистое нагорье. Если хаос - следствие колоссального взрыва, то где же произошел этот взрыв? Откуда наползла на небо эта жуть? По пятнам это определить нельзя: они движутся в разных направлениях. А воздух - неподвижен. И горяч. И, кажется, становится еще горячее… Сатанинская, безмолвная, горячая коловерть.
Уходя из дому, Клинцов выпил чашку холодного кофе и теперь был мокрый, словно только что побывал в парилке. Он не успевал утирать пот с лица и чувствовал, как на спине намокает рубашка. Споткнулся на колдобине, чуть не упал, громко чертыхнулся и включил фонарик. Погасил его только перед домом Селлвуда.
Все по-прежнему были в сборе (впрочем, и прошло то минут десять, не больше). Встретили Клинцова молча.
Клинцов направился к Селлвуду, спросил:
- Есть что-нибудь новое, Майкл?
- А у тебя?
- У меня - ничего.
- И у нас, - сказал Селлвуд и взял Клинцова под руку. - Пройдем в дом, - предложил он, - надо посоветоваться. - И добавил, обращаясь к остальным: - Не расходитесь, друзья: мы сейчас вернемся.
Сенфорд, видимо; снова хотел крикнуть: "Требую гласности", но только махнул рукой.
Они вошли в дом. Селлвуд закрыл за собою дверь:
- Надо что-то делать, Степан, - сказал Селлвуд, наливая в чашку из термоса чай. - Тебе тоже налить?
- Нет. Я и так мокну - кофе выпил, - ответил Клинцов и спросил: - У тебя есть какие-то предложения?
- Предложение, если помнишь, внес Холланд. Он сказал, что надо перенести в штольню все жизненно необходимое и самим переселиться туда.
- Смысл?
- Посмотри, - Селлвуд протянул Клинцову записку Холланда. - Обрати внимание на последнюю строчку.
Клинцов прочел вслух то, что было написано в конце записки Холланда:
"Радиация бешеная: счетчик Гейгера не щелкает, а свистит". Елки-моталки, Майкл! - поразился Клинцов. - Почему же ты молчал?!
Потому что несколько минут уже ничего не изменят: мы находимся в зоне радиации несколько часов, - чайная чашка дрогнула у Селлвуда в руке. - Да и, пожалуй, сначала я растерялся…
- И какую дозу мы уже получили?
- С помощью счетчика Гейгера это определить нельзя. Он лишь регистрирует наличие ядерного излучения: слабое - сильное. В данном случае - сильное. Насколько сильное - Холланд не знает. Твои обалдуи могли бы ответить на этот вопрос, если бы не свернули голову дозиметру. - Слова "обалдуи" и "свернули голову" Селлвуд произнес по-русски, хотя русского языка не знал. - Так что будем делать, Степан? - повторил он свой вопрос и сам ответил: - Я подумал, что молодым людям надо немедленно укрыться в штольне: Жанне, Коле и Толе, еще Вальтеру Шмидту и сыновьям повара. А нам, пожилым людям, работать: таскать вещи, продукты, воду и горючее. Можем, конечно, освободить от этого Денизу, потому что от нее мало толку. Есть также вариант: сыновей повара тоже заставить работать, ничего им не объясняя. Не знаю только, к каким людям отнести Сенфорда: ему сорок три.
- Зачем все это, Майкл? - спросил Клинцов, ошарашенный ужасной новостью.
- Затем, Степан, что молодым людям надо еще жить, а нам, старым, не так уж важно, когда мы умрем: теперь или через пять-шесть лет.
- Сыновья повара тоже должны умереть?
- Не знаю, - ответил Селлвуд. - Если они тоже уйдут в штольню, нас останется только пятеро: я, ты, Глебов, Холланд и повар. Сенфорда, думаю, придется все-таки причислить к молодым. Впятером нам придется трудно.
- Ничего, - ответил Клинцов. - Будем работать дольше - только и всего. Ведь все равно нам каюк, Майкл? Как ты думаешь?
- Каюк - это что? - переспросил Селлвуд.
- Конец, Майкл.
- Не знаю, - Селлвуд поставил чашку на стол. - Лучше не знать. Хотя потом, конечно, узнаем. Это будет последнее, что мы узнаем.
- Тогда надо немедленно… - сказал Клинцов, чувствуя между тем, как им начинает овладевать оцепенение. - Время уходит. Надо приступать.
В последних словах Клинцова Селлвуд, вероятно, услышал вопрос, потому что сказал:
- Разумеется, надо приступать.
- Ты отдашь необходимые распоряжения, Майкл, - скорее попросил, чем предложил Клинцов.
- Селлвуд вздохнул, потом похлопал Клинцова по плечу и сказал по-русски:
- Держи хвост пистолетом! Кстати, о пистолете: если у тебя есть оружие, возьми с собой, - добавил он, перейдя на английский.
- У меня нет оружия. Откуда ему взяться?
- Ладно. Пора выйти к людям, иначе Сенфорд организует бунт.
Повар и двое его сыновей уже тоже были здесь. По просьбе Селлвуда один из студентов сбегал за Жанной. Таким образом, все оказались в сборе. Стояли молча, ждали, что скажет Селлвуд, который, посылая студента за Жанной, объявил, что сделает серьезное заявление, когда все соберутся.
- Друзья, - сказал Селлвуд, - я не хочу вас ни пугать, ни успокаивать, а скажу только то, что есть: над нами нависла смертельная опасность. К этому выводу мы пришли, взвесив еще раз данные анализов мистера Холланда. Руководствуясь только разумом, мы решили, что всем нам немедленно надо укрыться в штольне. Но так как ситуация может оставаться опасной не день и не два, а недели, то нам следует обеспечить наше существование в штольне на длительный срок. Далее слушайте приказ, - повысил голос Селлвуд. - Приказ, который не подлежит никакому обсуждению! Того, кто откажется его выполнить, я расстреляю! Итак, - продолжал он, выдержав паузу, - в штольне укроются немедленно, прихватив с собой керосиновые фонари, канистры с горючим и все имеющиеся у нас медикаменты: миссис Клинцова и миссис Селлвуд, студенты Коля и Толя, молодые повара, Вальтер Шмидт и Мэттью Сенфорд. Все вы укроетесь в камерах зиккурата. Остальные войдут туда, лишь выполнив ряд работ. Работами командую я и мистер Клинцов. Выполнять приказ!
- Да, - кивнул головой Жанне Клинцов. - Немедленно.
Сенфорд подошел к Селлвуду и спросил:
- По какому принципу вы, мистер Селлвуд, разделили всех на две группы? Одна сможет выжить за счет другой?
- Еще одно слово - и я вас расстреляю, Сенфорд! - тоном, не вызывающим сомнения, произнес Селлвуд и вынул из кармана пистолет. - Выполняйте приказ, черт вас возьми!
Сенфорд откачнулся, словно его ударили в грудь.
- Так, так, - сказал он, ни на кого не глядя, - я, разумеется, подчинюсь. Но объяснение вы мне дадите. Вы все равно дадите мне объяснение!
Приблизились сыновья повара, заговорили разом.
- Чего они хотят? - спросил Владимира Николаевича Селлвуд. - Переведите, пожалуйста.
Владимир Николаевич заставил поваров замолчать и сказал, что они просят отправить в штольню их отца, сами же хотят остаться здесь, так как закон их рода не позволяет им подвергать старого отца опасности, а самим спасаться.
- Бог этого не простит и накажет их, - закончил перевод Владимир Николаевич. - Что им ответить?
- Что? - спросил у Клинцова Селлвуд.
- Только то, что ты обязан ответить, Майкл: за невыполнение приказа - расстрел. Мы их расстреляем и это убьет их отца.
- Да, - сказал Глебову Селлвуд. - Переведите им слова Клинцова.
Владимир Николаевич перевел. Повара молча поклонились и ушли.
- Вы что, действительно стали бы стрелять? - спросил у Селлвуда Глебов.
- Есть вопросы, на которые я в течение какого-то времени отвечать не стану: не обязан, - ответил Селлвуд, пряча пистолет в карман. - Ваше нынешнее ощущение неба? - обратился он к Клинцову.
- По-моему, ничего не изменилось.
- По-моему, тоже. Кроме одного - облака снижаются.
- Этому есть объяснение, - сказал Холланд. - Сейчас они лежат на горячей подушке воздуха пустыни, их подпирают вертикальные потоки горячего воздуха. Но по мере того, как воздух будет остывать - а это неизбежно, так как солнечный свет не проникает через толщу дыма и пыли, - вся эта дрянь накроет нас. Это произойдет также в том случае, если начнется ветер. Словом, надо торопиться.
- Вы правы, Холланд. Все мы говорим: надо торопиться. Но почему-то не торопимся. Я знаю почему, - Селлвуд взглянул на свои наручные часы. - Наша воля к жизни уже подкошена, нас постепенно одолевает чувство обреченности. С этим надо бороться.
- Я не уверен, что ушедшие в штольню еще имеют шанс… - начал было Холланд, но Селлвуд тут же прервал его:
- Замолчите! - крикнул он. - Запрещаю что-либо обсуждать! Приступим к делу, - произнес он спокойнее. - Начнем с того, что перенесем в штольню продукты. Омар, - обратился он через Глебова к повару, - ведите нас к своему погребу.