На это я не пошел и накричал на нее. Пока мы на Терре, настаивал я, простая порядочность не позволяет мне причинить Рейчел боль: она же столько для меня сделала! Даже спасла мне жизнь. Узнает, когда мы с Розой покинем Землю, но не раньше. Роза сказала, что не пойдет за меня замуж. Мы спорили, спорили…
И в конце концов сошлись на компромиссе. Под надзором Розы, которая критиковала каждое слово, требуя, чтобы оно было более жестким, я написал Рейчел письмо, ласково и осторожно, но категорически ставя ее в известность, что я женюсь на Розе и навсегда покидаю высокую техаску, как мне ни жаль. Письмо мы отдали Эльмо с указанием вручить его Рейчел сразу же после старта "Циолковского".
Однако я взял с Розы торжественную клятву (одна рука на воображаемой Библии, другая крестит сердце), что она ни словом, ни намеком не сообщит Рейчел о своей победе.
Я сказал Эльмо, чтобы он (кроме шуток) позаботился о месте на "Циоле" и для моей "жены". Ухмыльнувшись, он сложил большой палец со средним в кольцо - мол, не сомневайся!
Оставшись один, я совсем расстроился, хотя и напоминал себе, что выбрал единственный разумный выход. В конце-то концов, любая женщина во вселенной по своей натуре моногамна и соглашается на что-либо иное - на полигамию, даже на полиандрию и пр. и пр., - только когда иных игр в ее краях не предусмотрено.
В душе я знал, что буду вечно тосковать по Рейчел. Но продолжал утешаться мыслью, что поступил разумно.
К тому же в запасе всегда есть Идрис Макилрайт.
Двадцать восьмое спиндлтопа обернулось великим праздником. Русские дали согласие удовольствоваться фотографиями моей вентральной стороны и отказом от всех прав на шурф Чокнутого Кри, подписанным мною при свидетелях и официально заверенным - при непременном условии, что отец с первой же ракетой вышлет им оригинал заявки. Я погладил себя по груди с огромнейшим облегчением. Отъезд был назначен на следующий день.
Но от моего счастья не осталось и следа, когда меня в тюрьме неожиданно навестила Рейчел. В один миг из зенита в надир! Она, черт бы ее побрал, явилась в одеянии Черной Мадонны (без пистолетов, разумеется) и выглядела сногсшибательно. На ее лице была мужественная улыбка.
- Капитан Череп, разрешите принести вам мои искреннейшие поздравления и пожелать долгой жизни в незамутненном блаженстве.
- Спасибо, конечно, но с чем ты меня поздравляешь? - спросил я, стараясь выиграть время. - С тем, что я сохраню кожу спереди? Да! Это достаточная причина быть счастливым до конца моих дней. Но незамутненное блаженство? Не слишком ли?
- Ты прекрасно знаешь с чем, - сказала она нежно. - Ты и Роза. В первую минуту, впервые увидев вас вместе, я поняла, что вы созданы друг для друга. Вот почему я набросилась на нее с такой яростью. Мне тогда же стало ясно, что мой удел остаться техасской старой девой, пописывать стишки и баловаться любительским театром. Не огорчайся, Черепуша, выкинь меня из головы. Ну, разве что темной космической ночью вспоминай иногда девушку с серебристыми волосами на серебряной лошади, которая тебя чуточку любила.
- Я и Роза? Как так - я и Роза? - переспросил я. (Черт возьми, Роза ведь обещала, что не проговорится!) - И кто меня чуточку любил - ты или твоя лошадь?
- Сам знаешь как, Черепуша, - ответила Рейчел и добавила дрожащим шепотом: - Вы женитесь. Побежите в одной упряжке.
- Тебе Роза это сказала? - загремел я в ярости, и голос у меня тоже задрожал. Черт подери, обещание - это все-таки обещание!
- О нет, прямо она ничего не говорила, - заверила меня Рейчел. - Но я знала, что она навестила тебя, а глаза у нее так сияли, что кто угодно догадался бы. К тому же она так отплясывала - чуть шатер не опрокинула. - Черная Мадонна гордо выпрямилась. - Ну, а Серебро, Черепуша, если вы когда-нибудь встретитесь, надеюсь, лягнет тебя в морду!
В эту секунду я с полным хладнокровием стал последним мерзавцем.
- Послушай, Рейчел, - сказал я. - Роза тебе солгала или, вернее, сделала все, чтобы ввести тебя в заблуждение. Вчера она приходила ко мне и просила, чтобы я на ней женился, а я указал ей на дверь. Нет, нет, я был очень мил, мы же с тобой знаем, что она мужественная маленькая воительница, но по сути я указал ей на дверь. Вы - единственная любовь в моей жизни, принцесса, знайте. Сердце капитана Черепа ваше - растопчите его или отшвырните, если так вам угодно, но оно ваше навеки!
При всем моем красноречии мне пришлось потратить непомерно много времени, чтобы улестить ее. Она долго отказывалась поверить, что я оттолкнул Розу. И, чувствуя себя отвратительным лицемером и гнусным злодеем, я вынужден был придумывать доказательство за доказательством, пока Рейчел не снизошла простить меня. После этого надо было еще уломать ее выйти за меня замуж. Добился я ее согласия, только поклявшись, что она будет трагедийной звездой Театра Ла Круса, и что мы поставим "Хьюстон в огне", а также "Бурю над Эль Пасо". (Неужто в них совсем уж не за что уцепиться? А впрочем, разве у нас нет перелицовщиков пьес? И первый я.) Мне пришлось еще добавить:
- Кроме того (смотри не проговорись!), в руках высокой девушки я воск.
- Откуда ты знаешь? - спросила она строго. - Каким еще высоким девушкам ты отдавал свое изменчивое сердце, милый Черепушечка?
Юпитер и все его луны! Мне пришлось наговорить еще с три короба, следя за каждым своим словом, а то вдруг ненароком сослался бы на Идрис Макилрайт!
В конце концов она дала согласие.
А тогда - бедный мой истощенный мозг! - мы не пропустили ничего из того, на чем раньше настояла Роза: под строгим надзором Рейчел я написал письмо, с грустью, но окончательно, отвергая Розу, и запечатали его, и отдали Эльмо для вручения его адресату после старта "Циола".
Я прямо-таки трясся от страха, что Эльмо меня выдаст. Но нет, все обошлось.
Однако, когда Рейчел ушла, он сказал мне:
- Черепуша, ей-богу, ты просто герой! С какой беззаветностью ты ищешь для себя неприятности и беды. Жены - это же помесь овода с гремучкой. У меня ни разу не достало глупости, а может, и храбрости, обзавестись даже одной. Ты же рвешься на арену с двумя, причем не на Терре, где хотя бы хватит простора, куда удрать, а в Мешке, где, насколько я понимаю, несколько тесновато, хотя и уютно. Ну, хорошо, каждый сходит с ума по-своему. Полагаю теперь тебе требуется еще один билет для "жены". Думается, я сумею его выбить, если ты согласишься денька на два отдаться в руки русских фотографов.
- Нет уж, обойдемся без "жены". Экипаж "Циола" сплошь русские. А русские циркумлунцы в вопросах морали очень строги, во всяком случае, когда дело касается нас, мешковцев. Актер-двоеженец! Да у них просто слюнки потекут. Пусть лучше будет "сестра". У нас все-таки рост почти одинаковый.
- Ладно, сестра так сестра. Но как ты объяснишь Рейчел? Да и Лапоньке, если на то пошло?
- Уж как-нибудь. И еще одна услуга, amigo. В день отлета последи, чтобы их проводили на "Циол" тихонько и в разное время. И сделали бы все положенные инъекции - против космоукачивания и прочего - до того, как им станет известно, что они летят обе.
- Постараюсь, начальничек! Хотя тебе же будет лучше, если я напортачу.
Едва он ушел, как я хлопнулся на постель и пребывал в горизонтальном положении двенадцать часов. Сцена с Рейчел меня просто доконала. А завтра - фотографы. Что, если у русских они такие же идиоты, как мешковские "фотохудожники"?! Ну, какая художественность в том, чтобы нажимать на кнопки камеры, которая кромсает зрительную реальность на ломтики, точно колбасу?
И конечно, меня грызли муки совести, страхи, жуткие предчувствия. Даже в Мешке двоеженство требует абсолютно добровольного согласия всех заинтересованных сторон.
Что поделаешь! Мужчина по самой своей природе полигамен, во всяком случае нацелен на многоженство, и женщины должны смотреть на это сквозь розовые очки. Смотрим же мы на них так - по крайней мере я смотрю, иначе мне и одной жены не потребовалось бы, не говоря уж о двух.
Русские фотографы разделались со мной только в последний день спиндлтопа и вымотали меня даже больше, чем марафонское уламывание Рейчел. Палачами они оказались куда хлеще мешковских: швыряли меня и теребили, как им вздумется, требовали от меня физически невозможного, особенно перед кинокамерами, не давали минуты передышки, чтобы поесть, облегчиться, вздремнуть - так, словно на Родине Социализма не существует никаких законов об охране труда.
В результате все мои батарейки безнадежно сели, и меня пришлось бы волочить в "Циолковский" на руках, если бы генерал Кан не принудил угрюмого интенданта подобрать для меня свежие батарейки из тех, которые используются в СССР для энергетических видов оружия. Кроме того, он вернул мне выдвижные шпаги; кинооператорам потребовались кадры, демонстрирующие, как я переколол Остина, Ламара, Ханта, Чейза, Берлсона и целый батальон вольных стрелков - естественно, статистов. С этого момента в Республике Единственной Звезды я, разумеется, персона нон грата. Их там уже не разубедишь, что я был завербован русскими, еще когда высадился в Далласе.
Фотографы использовали меня сполна: последние снимки делались перед самой посадкой на "Циолковский" в космопорту, где меня окружили восторженные мексы и индейцы кри, которые теперь обзавелись комиссаром и обнаружили, что жизнь стала несколько труднее с тех пор, как в этом новом краю Дальней Сибири к тяготам климата добавились тяготы русского главенства.
Но каким-то образом я умудрился снести самые адские выдумки фотографов и удержаться на своих экзоногах. Если уж это не завоюет мне - а тем самым и Циркумлуне - сердца простых русских, то прямо не знаю, что еще им требуется.
Во время заключительной съемки я все-таки сумел самым теплым образом попрощаться с Гучу, Эль Тасито, Карлосом Мендосой и отцом Франциском, который тайком меня благословил и шепнул, что ему было видение и его миссия теперь - обращать кри в христианство, но только молчок!
Гучу сказал:
- А я возвращаюсь в Публикарес Избранных. Всякий раз, пообщавшись с вами, беломазыми, я замечаю, что вы все больше сходите с ума. Вали отсюда, друг, и не отсвечивай.
Старина Тас сардонически буркнул:
- Vaya con La Muerte, El Esqueleto.
- Ну, - отпарировал я, - прежде чем "уйти со смертью", я дам ей бой.
- А как же иначе? - Он пожал плечами. Мендоса потряс мою руку.
- И за Эль Торо, - сказал он. Мы обменялись крепким рукопожатием.
В заключение меня перехватил Эльмо, который сумел не попасть ни в единый кадр и поговорить со мной так, что нас никто не слышал.
- Устроитель, - объяснил он, - вынужден прятаться от глаз человечества и обходиться без публичных восхвалений, как бы его самолюбие не жаждало хоть капельки известности. Ага, обе девочки на борту, как ты и хотел, Господь да смилуется над тобой! Вот пачка сигареток с начинкой и пузырек текилы для успокоения нервишек. Тебе это ой как понадобится! И выжми из длинноволосых за свой "дар" все, что сможешь, слышишь меня? О человеке никто не позаботится, кроме него самого. Если будешь помнить, что в денежных делах у тебя никакого соображения нет, но вслепую тебе везет, то в дураках, может, и не останешься. И кстати - только держи язык за подбородочной скобой, - не жди, что Техас подожмет хвост. Россия обзавелась одной суперскважиной, но у Единственной Звезды их две сотни.
- Эльмо, на чьей ты все-таки стороне? - спросил я, не удержавшись.
- На своей! - Он ухмыльнулся. - Во всяком случае, это все, в чем я признаюсь, разговаривая по душам.
Поднявшись на борт "Циолковского", я словно сразу же очутился в Циркумлуне, не считая, конечно, проклятой силы тяжести. Все было стерильно чистым. Кроме меня. Я убедился, что мой "дар" погрузили в багажный отсек со всем тщанием, последовал за ученой стюардессой-доктором в небольшой занавешенный со всех сторон альков и с наслаждением ухнул на водяной матрас.
- Вы снимете ваш протез? - спросила стюардесса на классическом русском.
- Ньет, - ответил я на том же языке. Она пожала плечами.
- Инъекции?
- Да, - согласился я.
Когда она ушла, я отдернул занавески справа и слева. Там на таких же матрасах, но надежно пристегнутые, лежали Рейчел-Вейчел и Ла Кукарача. Обе мечтательно мне улыбнулись… и увидели друг друга.
- У, грязный предатель, маньяк, свихнутый на двоеженстве, Синяя Борода! - ахнула Рейчел.
- Борода, положим, черная, - отпарировал я хладнокровно. - А двоеженство - одна из наименее сенсационных форм брака в Мешке.
- Лгун! Богохульник! Погубитель невинных девушек! - поносила меня с другого бока Лапонька. - Предупреждаю, червяк ты несчастный, не давай мне в руки острого ножа. Не то я отделю тебя от твоих органов размножения!
- А я буду прижимать его к полу, - обещала ей Рейчел.
- Любимые, - сказал я безмятежно, - в Цинциннати одна из вас сказала: "В небе я, может быть, стану другой." Поверьте, так оно и будет. А пока давайте смотреть на это, как на еще одни гастроли, бесконечно продливающиеся.
- От праведного гнева я с ума сойду! - сказала Роза.
- Черепуша, лучше свяжи меня! - сказала Рейчел.
- Но ты ведь и так стянута ремнями, - напомнил я ей. Тут вернулась стюардесса.
- Взлет через минуту. Минус пятьдесят восемь секунд. Какие-нибудь неполадки?
- Еще бы! - вскрикнула Роза. - Я жена этого злодея и желаю сию же минуту покинуть ваш грязный кораблишко!
- Его жена я, - внесла ясность Рейчел. - И высадиться желаю я.
Я покрутил указательными пальцами у висков. Стюардесса взглянула на карточку, которую держала в руке.
- Тут указано "сестра". - Она погрозила мне пальцем, сурово поджимая губы. - Вот так из-за вас, мешковцев, страдает репутация Циркумлуны. Вы некультурны. Впрочем, чего ждать от актеров? Минус сорок три.
Стюардесса удалилась.
К счастью, в тот же момент в репродукторе загремел "Танец с саблями" из балета "Гаянэ" Хачатуряна, заглушая возмущенные тирады девочек. Я легонько прижал пальцы к ушам. Инъекции начинали действовать, но я сопротивлялся им, пока длился шок от взлета и жуткие минуты семнадцати лунагравов - до самого огненного финала.
А тогда, уже теряя сознание, я ощутил восхитительное освобождение от тяжких вериг. Мои фантомные мышцы ожили. Экзоскелет превратился в помеху. Я вернулся в единственную пригодную для меня среду.
Глава 17. СТО ЛЕТ СПУСТЯ
В дальней дали Рейчел-Джейн
Поет за терновой изгородью:
"Любовь и жизнь, Вечная юность, -
Диво, диво, диво!"
Вейчел Линдсей."Тропа Санта-Фе".
Мой пра-пра-правнук только что вернулся снизу. Из чистой сентиментальности я хотел одолжить ему мой экзоскелет, но длинноволосые успели изобрести антигравный костюм - серебристый комбинезон, и только. А потому верный Титановый Старик так и остался лежать в прозрачном музейном овоиде.
Времена меняются. Но очень мало. Сферический театр Ла Круса переходит от успеха к успеху, от провала к провалу. Синтограв длинноволосых (естественное дополнение к антиграву) заметно облегчил выход на сцену и уход с нее. Проекторы мысли обеспечивают новым драмам обогащенный субъективный подтекст.
Мои отец и мать удалились от дел и намерены провести последние годы в новом прозрачно-кристальном чисто пластиковом спутнике "Корабль", сооружаемом диаметрально напротив Циркумлуны на той же орбите. Четверть населения "Корабля" составят колонисты-циркумлунцы, остальные три - беженцы с Терры.
Мои жены все еще переругиваются друг с другом и со мной, но в целом мы великолепно ладим. Миновало уже много лет с тех пор, как они признались мне, что еще в Далласе решили отправиться со мной в Мешок супругами двоеженца. И просто хотели выторговать у меня, сколько удастся.
Ну, что же, "Хьюстон в огне" мы поставили очень давно, и спектакль этот прочно вошел в наш репертуар. На следующей неделе состоится премьера "Бури над Эль Пасо".
Рейчел-Вейчел очень быстро преобразилась в изящнейшую худячку и в добавок к трагическим ролям, сочинению стихов и пьес начала в черед с Идрис Макилрайт выступать как стриптизерка. Такие занятия и проходящие годы повлияли на моральный кодекс дочери президента Ламара, ввели в него ноту вседозволенности, - весьма для техасцев типичную, если уж на то пошло. Но о ее интрижках мне ничего неизвестно. Я не шпионю за своими женами и жду от них той же любезности, хотя они мне ее и не всегда оказывают.
Ла Кукарача совсем та же, что и прежде - прирожденная накачанка, требовательная жена и ревнивая чертовка. Она несравненная звезда аэробатики, а теперь, когда мы обзавелись синтогравом, неподражаемо исполняет классические фламенко.
Пятьдесят лет назад, отчасти, чтобы доказать свою независимость, я завел бешеный роман с Идрис Макилрайт, который две недели служил в Мешке пищей для сплетен, а в Циркумлуне вызвал суровое осуждение. Кончился он, когда Роза дважды полоснула меня ножом - к счастью, лишь слегка оцарапав мне грудь. Но ее оштрафовали - бешено размахивая ножом, она проткнула стенку и чуть было не декомпрессировала отсек Мешка.
Бедная Идрис! Двадцать лет назад у Рейчел развилась серьезная сердечная недостаточность - переход к худячеству безопасен только в детстве. Но тут крохотный метеорит разнес голову Идрис - первый такой случай за все существование Циркумлуны, - и Рейчел пересадили ее немолодое, но отличное сердце. Иногда Рейчел спрашивает: "Как, Черепуша, ты относишься к тому, что в моей груди бьется сердце твоей давней подружки?" Ну что на это ответишь?
Почти столетие русские "дары" помогали Мешку платить по счетам Циркумлуны. Но затем, отчасти из-за военных неудач, в СССР поднялась новая волна марксистского фундаментализма, и "дары" были отменены. Циркумлунцы. привыкшие к ним, обвинили во всем нас, мешковцев. И Кристофер Крокетт Ла Крус Пятый отправился вниз в основном для того, чтобы найти новый источник доходов с Терры.
Он рассказывает странные вещи. Полагаясь на радиоактивные материалы из суперскважин, техасцы вели войну за войной с Россией и с Китаем. Ничем не ограниченное маниакальное применение гормона создало несколько поколений техасцев ростом от десяти до двенадцати футов. Нередко они обладали блестящим умом, но были трагично недолговечны из-за воздействия роста и массы на сердце и весь организм, а также из-за возрастающей радиоактивности воздуха, почвы, моря и всего прочего.
Техасская армия углубилась в Монголию, и тут ее командующий, девятнадцатилетний, тридцатифутовый военный гений закваски Александра Македонского, погиб от врожденной болезни сердца. Одновременно Седьмая Революция Согбенных завершилась победой. До конца года все высокие техасцы были мертвы - разве что не ложны слухи о небольших техасских колониях в Австралии и в Антарктике. Они прошли путем динозавров и пекинского человека - размеры тела увеличивались за счет необходимых для выживания качеств. Они стали слишком велики и для собственной личности и для общей мечты.
Остатки Техаса образовали очень своеобразную страну под названием Анархия-Мехико - если самозванная "анархия" может стать страной. Ее граница с Россией совпадает примерно со старинной границей между США и Канадой. Мохнатые становятся все более и более полярными, и завоевание умеренных климатических зон влечет их все меньше. К тому же дальше на юг материк сильно заражен радиоактивностью от суперскважин.