=
Авдей смотрел на своего противника. Могучий красавец-наурис шёл вдоль края арены, салютовал мечом публике, изящно, даже эротично поигрывал хвостом, складывал и растопыривал шипы. Алая туника выгодно оттеняла как лепную мускулатуру тела, так и золотистую шёлковость кожи.
Боец он опытный, однако есть надежда уцелеть - калеку гладиатор хоть сколько-нибудь серьёзным противником не считает. Но сделать больше одного выпада не позволит, профессиональный фехтовальщик сразу поймёт, что Авдей не так прост, как кажется.
Авдей время от времени ходил на тренировки вместе с Кандайсом. Научился немногому, да и способности оказались ниже среднего, но постоять за себя Авдей умел. Хотя против профессионала его умения не стоят и плевка.
И всё же один удар у него есть…
Прозвенел гонг.
Гладиатор небрежно ударил хвостом, бить прицельно, а тем более - мечом размахивать ради увечника считал недостойным.
Авдей уклонился, ушёл перекатом.
В глазах гладиатора промелькнуло удивление. Второй удар был уже и точным, и выверенным - хотя Авдей и уклонился, плечо расцарапать гладиатор успел. Раны пусть и небольшие, но болезненные.
Теперь шутки кончились, гладиатор будет драться всерьёз.
Авдей половчее перехватил меч. Удар может быть только один. И в левый бок, иначе ничего не получится. Значит, бить придётся правой рукой, а точность движений у неё не ахти.
От косого замаха мечом Авдей уклонился, упав на колени. Чтобы уйти от удара хвостом, пришлось распластаться на полу. Зато оказался с левого бока гладиатора. Хотя и не совсем. Но дотянуться до нужной точки можно. Авдей привстал на колени и остриём меча нанёс гладиатору поверхностный скользящий удар по нижней трети рёбер.
Если задеть нервный узел, то наурису гарантирован полный паралич всего тела минут на пять-семь. Боли никакой нет, только полная неподвижность.
Наурис рубанул Авдея мечом, тот опять уклонился, однако на спине, от лопатки к пояснице, остался длинный порез.
Наурис торжествующе усмехнулся.
Всё. Теперь только смерть.
Науриса выгнуло дугой, он захрипел и столбом рухнул на арену.
Тишина упала на трибуны. Только сейчас Авдей понял, что всё это время зрители орали, требовали его крови, желали видеть вывороченные на арену кишки.
Авдей посмотрел на зрителей, на мониторы, на гладиатора.
Тело науриса неестественно вытянутое, напряжённое, окостеневшее.
Мёртвое.
Авдей выронил меч.
- Нет, - прошептал он. - Я не убивал.
Авдей сел на пятки рядом с наурисом. Проверил пульс на шее.
- Жив! - обрадовался Авдей. - Жив.
Теперь проверить рефлексы. Авдей нажал нужные точки на второй трети хвоста. Шипы складывались и растопыривались нормально. Значит, никаких серьёзных повреждений нет.
Авдей осмотрел рану на боку науриса.
- Ничего страшного, - сказал гладиатору. - Кровотечение уже прекратилось. И было совсем небольшим. Нерв не разрублен, и паралич пройдёт минут через двадцать. Просто рана получилась немного глубже, чем надо. Я паршивый фехтовальщик. Прости.
По трибунам прокатилась смесь возмущённых воплей и восторженных кликов, свист и аплодисменты.
Авдей оглянулся с растерянностью и испугом. Он и не подозревал, что каждый шёпот и вздох слышен на трибунах.
Ударил гонг.
- Голосование! - прогрохотали динамики.
На нижних мониторах появились чёрные и белые цифры на красном фоне - процент проголосовавших за то, что неудачливого гладиатора следовало добить, и доля тех, кто считал, что проигравшему надо оставить жизнь.
Семьдесят восемь процентов проголосовало за смерть, двадцать два - за жизнь.
- Я не убийца, - отрицательно качнул головой Авдей. - Этот людь жив, и останется жить.
Он поднялся, взял меч.
- Если вы хотите его убить, то сначала вам придётся убить меня.
И вновь трибуны накрыла тишина.
А мгновением спустя - свист, аплодисменты, проклятия, восторженные клики.
На арену вышло трое гладиаторов - беркан, наурис и человек. Один с мечом, другой с моргенштерном, третий с длинным бичом и дротиком.
Авдей шагнул вперёд, загораживая раненого, выставил меч. Неумелость его как фехтовальщика была столь явной, что по трибунам пробежал смешок. Но тут же смолк. А тишина пала такая, что пронзила болью уши посильнее любого крика.
- Ты покойник, - сказал один из гладиаторов только для того, чтобы не было этой опаляющей, слепяще-яркой тишины.
Из Восьмой Хрустальной ложи, предназначенной для дээрнов общего списка и их гостей, на арену спрыгнул наурис в элегантном клубном костюме из светло-коричневого ларма. Ловко перекатился, вскочил на ноги. В каждом его движении виден был профессиональный боец. Поднял оброненный раненым гладиатором меч.
- Привет, Авдей, - сказал он. - А ты прилично махаться стал. Намного лучше, чем в Гирреане было. Такого фехтовальщика можно брать в команду для профессиональных боёв.
- Кандайс?.. - ошарашено пролепетал Авдей. - Откуда ты здесь?.. - И тут же закричал: - Уходи, Канди! Тебе нельзя здесь! Беги отсюда, придурок!
- Ага, сейчас, - выгнул хвост Кандайс. - У тебя такая драчка шикарная намечается, а ты решил без меня развлекаться? Не хорошо, Дейк. Не по-дружески. - И глянул на гладиаторов: - Ну что, подонки? Не ждали свою смерть?
- Убивать нельзя, - быстро сказал Авдей.
- Понял, не дурак. Мы им культурненько так объясним, чем спортивный бой отличается от скотства.
Цирк замер. По трибунам быстро прошелестело "Кандайс Джолли. Тот самый, который Матвея-Торнадо вызывал". И вновь пала тишина.
Неуверенно топтались гладиаторы. Если Авдей как противник и плевка не стоил, то Кандайс Джолли - это уже серьёзно. Даже слишком. У Мальдауса он шёл бы по первому списку, тогда как сами гладиаторы числись всего лишь в четвёртом. Чтобы уничтожить всю их команду, Джолли понадобится не более пяти минут.
Напряжение перехлёстывало через край. На трибунах кто-то взвизгнул истерично, захохотал и тут же умолк. Цирк опять накрыла тишина.
Поднялся раненый гладиатор. Подошёл к Авдею и со всей тяжёстью ударил хвостом по спине.
- Ты скорее Хрустальную Сферу откроешь, чем меня победишь, понял, жалкая калечная тварь?! Ты победишь меня не раньше, чем откроется Хрустальная Сфера!
Кандайс одним взмахом меча рассёк ему горло. И выронил меч, с ужасом глядя на своё первое в жизни убийство.
- Не-ет! - простонал он. - Нет… Нет.
Живот свело позывом к рвоте. Но один из гладиаторов схватил его за плечо, встряхнул.
- Что с ним? - кивнул на Авдея. - От простого удара не умирают.
Кандайс метнулся к лежащему ничком другу, осторожно перевернул.
Иссиня-бледное от боли лицо, бисеринки холодного пота на лбу.
- Ноги, - тихо сказал Авдей. - У меня их больше нет.
Кандайс непонимающе посмотрел на него, на его ноги. И застонал сдавленно, обнял Авдея, прижался головой к голове.
- И ты защищал такую мразь? - плюнул на убитого один из гладиаторов. - Ты защищал его?!
- Авдей не его защищал, - ответил Кандайс. - Не только его. Он всех защищал. И тех, - показал на трибуны. - И тех, - показал на служебные помещения. - И вас, - посмотрел на гладиаторов.
Кандайс мягко и нежно, как могут только очень сильные люди, прикоснулся к щеке Авдея, поправил прядь волос.
- Дурак ты, Канди, - остановил его руку Авдей. - Теперь тебя расстреляют вместе со мной.
- Ничего, переживём. Там батя твой, а завтра Винс со своей невестой придёт. Ты её знаешь?
- Знаю. Только Рийя жена Винсу. Свадьба это так, формальность.
- Но всё равно венчание справить надо так, чтобы красиво было. Ничего. Мы и там свадьбу такую устроим, что весь лазоревый чертог в пляс пойдёт. И на том свете люди живут. Так что и мы как-нибудь обустроимся.
Авдей улыбнулся. Кандайс сказал:
- Тебе идёт античный наряд. Настоящий Марс или Адонис.
- Тогда лучше Аполлон. Какой-никакой, а музыкант.
- Да, действительно. Я как-то сразу не сообразил. Ладно, Аполлон, так Аполлон.
Авдей рассмеялся. Спустя мгновение засмеялся Кандайс.
Гладиаторы, служки, зрители оцепенело смотрели, как смеются приговорённые к смерти. А смех звенел - весёлый, светлый, летящий.
=
Эльвана смех хлестнул больнее плети. В первое мгновение он зажал уши, скрючился как под ударами экзекутора. Застонал в голос, - он, способный без единого звука перенести самую жестокую порку.
- Нет… Нет! Умоляю вас, не надо… Прекратите!
Эльван вскочил, метнулся к перилам ложи.
- Молчать! - заорал он. - Всем молчать!
На глаза попалась яркая табличка с надписью "Спуск на арену". Под надписью кнопка. Эльван ударил по ней кулаком.
Перила ложи распахнулись воротцами, а из пола начала выдвигаться широкая лестница.
Предвозвестник спустился на арену.
Замерли по стойке "смирно" зрители, скрючились в чельных поклонах гладиаторы и служки.
Кандайс осторожно положил Авдея на арену, метнулся к мечу. Вскочил на ноги.
- Не подходи к нему! - прошипел с лютой ненавистью.
- Я предвозвестник, - с неодолимой всевластностью изронил Эльван.
- Да хоть Максимилиан с Филиппом в придачу! К Авдею не подойдёт никто.
Эльван замер. Уничтожить дерзкого он мог одним движением, достаточно метнуть зарукавный нож. Или выстрелить, - чтобы достать бластер и нажать спуск хватит четверти секунды. Решения предвозвестника неоспоримы. Что же его держит, не даёт покарать дерзкого?
Кандайс, не сводя настороженного взгляда с предвозвестника, подошёл к Авдею, сел так, чтобы оказаться между ним и посланником императора.
"Сел, чтобы легче было закрыть собой, - понял Эльван. - Ничего другого в такой ситуации сделать нельзя".
Закрыть собой императора в случае опасности для жизни государя теньм обязан был велением судьбы.
Но никогда в жизни Эльвана не было того, чью жизнь защищать хотелось бы по собственной воле.
И вновь опалила лютая, невозможная, непереносимая ненависть. Но уже не к Авдею. Эльван ненавидел Кандайса. Почему, за какие такие заслуги пресвятой дал этому недородку счастье любить того, кому отдаёшь жизнь? И знать, что этот людь достоин твоих уважения и любви?
Но ничего. Сегодня же Эльван покончит с проклятым ящером. Собственноручно вырвет ему сердце. За все устроенные на арене художества Кандайсу положена смертная казнь. А предвозвестнику принадлежит полное и ничем не ограниченное право провести эту казнь так, как его предвозвестнической душе будет угодно.
Авдей с усилием приподнялся на локте.
- Вы свидетель, предвозвестник. Я даю заявку на открывание Хрустальной Сферы.
- Что? - растеряно переспросил Эльван. - Как?
Авдей повторил.
Вскочили на ноги изумлённые гладиаторы и служки. В цирке поднялся гвалт. И на трибунах, и в коридоре служебного сектора обсуждали невероятность произошедшего.
Эльван смотрел на Авдея.
Пытался понять.
Хрустальная Сфера помещается в Радужной Башне. Размером Сфера с футбольный мяч и состоит из восьми лепестков. Внутри Сферы четыре стержня. Если соединить стержни, то из шпиля на вершине Башни начнёт бить фонтан разноцветных негорючих искр.
Сама Башня - кирпичное коническое сооружение высотой шестнадцать метров. Внутри - один лишь Алтарь Сферы. Да ещё восемь фонарей на стенах.
Рядом с Башней стоит домик Хранителя, чья обязанность - уборка и мелкий ремонт.
Своя Башня есть в каждом населённом пункте, даже в крохотной деревеньке на три двора. На каждой планете Иалумета.
Созданы Башни одновременно с Гардом ещё Контролёрами. Зачем - ныне никто не знает. Считается, и верят в это почти все, что сноп искр прогоняет от населённого пункта горести и беды, притягивает удачу и счастье. Ежесуточно, в девять часов тридцать минут, Открыватель включал Радужный Фонтан в Башне Гарда. Одновременно Фонтан начинал бить и на всех остальных Башнях Иалумета. Сеанс длился ровно пять минут, а затем Сфера закрывалась до следующего урочного часа.
Однако открыть Сферу не так просто. Поэтому людя, пригодного стать Открывателем, найти удавалось не чаще одного раза в столетие. Как ни пытались Открыватели передать своё искусство ученикам, ничего не получалось. Сфера подчинялась только одному хозяину.
Со времени смерти последнего Открывателя прошло уже семьдесят лет, и до сих пор никто не сумел открыть Сферу.
Однако самым парадоксальным и невозможным в этой истории было то, что изготовить детали Сферы никакого труда не представляло. Собрать в единую конструкцию раскоряку из четырёх штырей и восьми лепестков и того легче. Башню выстроить тоже несложно.
Когда в новом населённом пункте создавалась очередная Башня, Сфера мигала радужным цветом, давая понять, что включилась в общую сеть, и на этом всё. Дальше без Открывателя в Башне делать было нечего.
- Вы подтверждаете свою заявку на Открывание? - спросил Авдея Эльван.
- Да, - ответил Авдей. И добавил: - По закону мне положены четыре Ассистента. Я выбираю присутствующего здесь Кандайса Джолли, а так же приговорённых к смертной казни за оскорбление императорского величия Винсента Фенга и Ринайю Тиайлис.
Эльван усмехнулся.
- Нередко приговорённые к смерти, в надежде избегнуть наказания самим и отвести от кары своих сообщников, давали заявку на Открывание. Однако мало у кого оно получалось. Лишь двоим за всю историю Башен такое удалось. Сфера не терпит прикосновения нечистых рук. А Кандидата, который сделал заявку, но не открыл Сферу, ждёт такая казнь, по сравнению с которой костёр станет самым лёгким и безболезненным способом умерщвления. Именно поэтому заявок на Открывание Сферы так мало. За последние пятнадцать лет не было ни одной.
- Открою я Сферу или нет, - ответил Авдей, - а мои Ассистенты в любом случае получают свободу и полное прощение всех вин, какими бы они ни были.
"Его глаза действительно похожи на дождь в засуху, - подумал Эльван. - Клемент правду сказал. Только он не знал, что смех его похож на солнечный свет. Авдей уродлив невыносимо, он калека, увечник, воплощение скверны. Но всё это перестаёшь замечать уже через несколько минут. Исчезают шрамы, не видна искорёженная рука. Когда смотришь на него, видишь только глаза цвета весеннего дождя".
Кандайс повернулся к Авдею.
- Я не могу, - сказал он. - Я не хочу покупать жизнь такой ценой. Возьми другого Ассистента. Я не…
- С тобой или без тебя, а Сферу мне открывать придётся. Поэтому я прошу тебя, Кандайс Джолли, будь со мной в Башне. Пожалуйста.
Кандайс пожал ему руку, кивнул.
Эльван опустил глаза. Теперь проклятого ящера не достать. Кандайс останется подле Авдея. Того самого Авдея, чьи глаза похожи на дождь, а улыбка - на солнечный свет. Кандайс будет рядом с тем, кто дорог ему, и кому небезразличен он.
Эльван вернётся в холод и пустоту Алмазного Города, к вечной ненужности и бессмыслице.
"Ненавижу, - думал он. - Ненавижу тебя, Кандайс Джолли!"
- А подарок Кандидата? - заорали с трибун. - Должен быть подарок!
Эльван тряхнул головой. Ненависть, Алмазный Город - всё это не имело ни малейшего значения до тех пор, пока не закончена церемония заявки на Открывание.
- Вы должны сделать подарок, Кандидат, - сказал Эльван. - Наделить людей, присутствующих при вашей заявке, каким-либо особым правом. Однако оно не должно противоречить законодательству страны.
- Да, - кивнул Авдей. - Я знаю.
Обычно Кандидаты одаривали свидетелей правом украшать себя каким-либо особым образом - носить специальный значок, перо яркой птицы, рисовать на щеке знак Башни… И всё прочее в том же роде. Некоторые делали свидетелей обладателями аристократического титула.
Авдей попытался сесть. Кандайс поддержал. Авдей отдышался от боли и сказал:
- Отныне и навечно я дарю всем работникам всех цирков Бенолии право в любую минуту уволиться без отработки и без выплаты неустойки. Дар мой осуществим, поскольку всё происходящее на этой арене транслируется во все цирки Бенолии. Соответственно, все работники этих цирков являются свидетелями моей заявки. Подчёркиваю, что дар мой предназначен для всех цирковых работников, в том числе и гладиаторов. Что касается тех свидетелей, которые работниками цирков не являются, той мой дар принесёт пользу и им. В чём она заключается, я объяснять не буду, потому что они и сами легко догадаются.
Гладиатор-человек закрыл лицо ладонями. Плечи дрожали. Наурис смотрел с недоумением, не понимая, что такого ценного в даре Кандидата. А беркан рухнул на колени, сцепил руки как на молитве.
Кандайс отвернулся. "Я тоже мог быть среди них", - подумал он. От мысли стало страшно.
На трибунах ныл и гундел разочарованный люд. Подарок, мать вашу. Толку от него… Хоть бы этого криворожего казнили, чтобы другим Кандидатам неповадно было всякую хрень никчёмную дарить.
Эльван жестом велел всем умолкнуть.
- Как вам будет угодно, Кандидат, - сказал он. - Воля ваша неоспорима.
От ненависти стало больно, так она обжигала. Теперь Эльван вновь ненавидел Авдея. За выходки его непонятные ненавидел, за жизнь, которая даже в обречённости на казнь продолжала оставаться жизнью, а не существованием.
Авдея хотелось придушить, разорвать на клочки, растоптать в пыль. Но в первую очередь вырвать и раздавить глаза.
Эльван сказал с усмешкой:
- Благодать Сферы отчистит от грехов и преступлений ваших Ассистентов, но даже она бессильна смыть с вас скверну отцеубийства.
Удар попал в цель. Эльван с мстительной радостью смотрел, как до бескровности побледнел Авдей, как погасли глаза. Взгляд стал пустым, мертвенным.
- Ну ты и мразь, - с удивлением сказал предвозвестнику Кандайс. - И есть же на свете такая погань…