- Ты не слушай меня! Я же баба, а значит дура. Не надо, я прошу тебя, Мишенька. С твоим сыном всё будет хорошо, вот увидишь!
Северцев отстранил её мягко, вежливо, но так, что Луиза поняла - больше ей к Михаилу не приблизиться никогда.
- Чрезвычайно приятно было беседовать с вами, сударыня, - поклонился Северцев.
И ушёл.
- За что, пресвятой? - прошептала Луиза. - Почему?
За дверями галереи Северцева ждал Адвиаг.
- Императрица согласилась на коронацию?
- При условии, что её резиденцией станет Ратуша, - ответил Северцев.
- А что мне тогда делать с Алмазным Городом?
- Устройте здесь музей.
- Но… Хотя, какая теперь разница…
Адвиаг немного помолчал.
- Как вам Луиза? - спросил он.
- Умна. Привлекательна. И, по всей вероятности, добра. Вы бы познакомили её с Пассером.
- Что-о?! - еле выговорил потрясённый и возмущённый Адвиаг.
- А чего такого? Он неглуп, надёжен и на внешность неплох. К тому же как минимум одна общая тема у них уже есть - оба очень любят цветы.
Адвиаг молчал. Для вельможи сама идея того, чтобы устраивать знакомство императрицы и простого дээрна из общего списка, звучала кощунством.
И в то же время буром лезла мысль, что вкусы Луизы и Альберта совпадут не только в том, что касается оформления оранжерей.
* * *
Старшим смены судебной инспекции назначили новичка, который отработал всего-то восемь дней. К тому же калеку.
С тех пор, как какой-то увечник стал Открывателем, в Гард стали пускать уродов. Хотя до сих пор им даже в Большом Кольце показываться не позволялось.
А теперь пожалуйста - мало того, что криворукая и колченогая мерзость с палёной мордой сидит с тобой в одном зале, так ещё эта ущербность может тебе приказывать.
Инспекторы бросали на Авдея Северцева ненавидящие взгляды. Но жалкий уродец относился к инспекторскому неодобрению с полнейшим равнодушием.
Авдей внимательно слушал, что говорит ему жалобщик, что-то уточнял. Смотрел жалобщик в пол, но претензии излагал куда как напористо и темпераментно.
Авдей взял трубку коммуникатора.
- Инспектор Филимонова, подойдите, пожалуйста, - сказал он. - И захватите с собой видеопланшетку с космонетной антенной.
Жалобщик, немолодой, толстый и слегка облинявший беркан посмотрел на него с удивлением. И тут же опустил взгляд. Глядеть на урода было омерзительно.
Авдей жестом предложил инспекторке, высокой пепельноволосой и синеглазой красотке, сесть на второй клиентский стул.
- Изложите суть ваших претензий, истец, - сказал он беркану. - Подчёркиваю - только самую суть. Без лирических отступлений.
Истец сосредоточился и проговорил:
- Мне отказано в проведении экспертизы по кмелгу. Владелец охранной фирмы, которая стерегла коллекцию в моё отсутствие, подменил кмелг поддельным, и теперь я желаю вернуть экспонат или хотя бы получить его полную рыночную стоимость. Плюс компенсация за моральный ущерб.
- Что такое кмелг? - спросил Авдей.
- Ну это… Штука такая. Красивая. В Лагинасе, это планета из Пятнадцатого сектора Южного предела, кмелг используют в различных обрядовых песнопениях.
- Как именно используют?
- Ну это… Играют на нём. На свадьбах играют, на похоронах… И по всяким другим поводам. Становятся в круг и играют.
- Так значит, это музыкальный инструмент?
- Нет! - отрезала Филимонова. - Его нет ни в одной музыкальной классификации.
- Откройте, пожалуйста, космонет, - велел ей Северцев, - и зайдите в справочную "Альфа-Омега".
- Это недостоверная справочная. "Альфу-Омегу" составляют не учёные, а все, кому не лень написать статью.
- Однако статьи там не принимаются без ссылки на источники, - возразил Авдей. - А среди них встречаются и глубоко научные материалы.
Возразить было нечего. Филимонова нашла нужную статью.
- Пожалуйста, - ядовито сказала она. - Даже здесь написано, что хотя кмелг и используется для наигрышей во время обрядовых действий, ни в одной официальной классификации музыкальных инструментов не упомянут.
Авдей глянул на экран. Семеро мужчин встали в круг, соединили поднятые левые руки. В правой у каждого зажата какая-то небольшая стеклянно-металлическая раскорячка. На другом изображении точно так же стояли пятеро женщин. На третьем - группа из трёх мужчин и трёх женщин.
- Это фото или клип? - спросил Авдей. И тут же ответил, увидев файловую метку: - Клип.
Включил просмотр.
Люди, не размыкая рук, медленно кружились по часовой стрелке, одновременно извлекая из кмелгов нечто, похожее на мелодию крайне неблагозвучного сорта, и скандировали речёвки, посвящённые таким жизненно важным вещам, как обильный урожай, удойность коров и супружеское взаимопонимание.
Авдей запустил клипы ещё раз, вслушался в звучание кмелга.
- Однако у этой раскорячки четыре октавы, - сказал он. - Звук объёмный, цветовая характеристика триколор, подвижность линий - триста шестьдесят градусов. Не хило! По музыкальным возможностям эта раскорячка соответствует классической гитаре. И вы хотите сказать, что кмелга нет в инструментальных списках? - глянул он на Филимонову. - Тогда все эксперты враз должны были лишиться и ушей, и мозгов, а в это верится с трудом.
- Да нет, гражданин начальник, - пролепетал ошарашенный истец, - это потому, что кмелг просто не попал в их поле зрения. Лагинасцы ведут довольно замкнутый образ жизни и туристов не привечают.
- Скажите, - полюбопытствовал Авдей, - а на кмелге всегда играют только одной рукой?
- Да. Либо в таком… э-э… ну так скажем - в хороводе, либо кладут на стол и играют одной рукой. Другой в это время держат ароматическую свечку. Так из дома изгоняются злые духи и привлекается удача. - Истец немного помолчал и счёл нужным пояснить: - Музыка сама по себе у лагинасцев хорошая. Непривычная на вкус жителей Колец, но очень хорошая. Только вот с кмелгом такая непонятность. Как-то никому в голову не пришло сыграть на нём по-настоящему.
- Понятно, - кивнул Авдей. - Но не в этом суть. Главное, что хотя кмелг и не считается музыкальным инструментом, он, тем не менее, представляет собой объект этнокультурного богатства Иалумета. Кроме того, кмелг обладает выставочно-коллекционной ценностью, поскольку является материальным предметом и имеет чётко выраженные характеристики, по которым можно определять его денежную стоимость. Соответственно, он может быть как объектом купли-продажи, так и воровства, и подделки. Где вы взяли ваш кмелг, истец?
- Я этнограф, - ответил тот. - Изучал лагинасские сказания. Получилось так, что жителям одной деревни я оказал крупную услугу. В благодарность староста хотел подарить мне верблюда. Для них это настоящее богатство. Но мне такой подарок, как вы понимаете, только в обузу. Тогда я сказал, что пусть лучше они подарят мне кмелг, поскольку в его звуках живёт самое лучшее, что только есть у деревни. Каждый раз, прикасаясь к кмелгу, я буду вновь встречаться с моими друзьями и их прекрасным краем. И старосте, и его людям мой ответ польстил. Они всей деревней обратились к самому знаменитому мастеру Лагинаса, попросили сделать для меня кмелг. Мастеру, в свою очередь, польстило такое внимание к его таланту. Он отложил в сторону все заказы и сделал чудеснейший кмелг. Об этом даже в лагинасских газетах писали, я запросил в редакциях копии статей, их пришлют завтра к полудню. Гражданин начальник! - возопил истец. - Мой кмелг подменили вот на это! - Он положил на стол Авдея стеклянно-металлическую раскорячку.
Авдей осторожно прикоснулся к ней кончиками пальцев. Раскорячка задребезжала. Авдей глянул на картинки с лагинасскими музыкантами, повторил их движения. Кмелг провыл ту же неблагозвучную мелодию.
- Понятно, - сказал Авдей и стал острожными, даже ласковыми прикосновениями изучать, пробовать звук кмелга.
Распробовал. Изучил.
Сыграл коротенькую гамму. Затем ещё одну.
Филимонова поймала себя на том, что представляет, как Северцев столь же нежно и ласково прикасается к её груди, к бёдрам… Причём уродство руки уже не имело ни малейшего значения. Только прикосновения.
"Интересно, какие у него губы… - растерянно думала Филимонова. - Наверное, такие же сильные и чуткие, как и руки".
Авдей развернул кмелг так, чтобы играть можно было левой рукой и…
…и пламенным вихрем взметнулась мелодия фламенко. Совершенно иное, не гитарное звучание, но его хотелось слушать. И танцевать. Хотя танец уже сменился лиричной грустью какого-то романса. Который Авдей тоже оборвал на полуфразе.
- Редкостная гадость, - сказал он. - Это даже не подделка. Это издевательство.
- Откуда ты знаешь? - спросил кто-то из инспекторов.
- Ты же сам слышал - у этого, с позволения сказать, кмелга звук плоский, монохромный, подвижность всего девяносто градусов. Любой эксперт при сравнении с тем кмелгом, что есть в сетевой записи, подтвердит, что данный экземпляр - грубейшая подделка.
- А ты что, музыкант? - враждебно спросил инспектор, не желая верить очевидному.
- Бывший музыкант, - Авдей показал изуродованную руку.
- Это несправедливо, - сказала Филимонова. - Нечестно!
- Справедливость бывает только в суде, - ответил Авдей. - И то через раз. А в жизни всё… по-своему. - Он тряхнул головой. - Однако вернёмся к делу. Экспертиза по предмету этнокультурной ценности, именуемой кмелгом, должна быть назначена немедленно. Параллельно необходимо предупредить таможенную службу, чтобы отслеживала все кмелги, которые будут вывозиться из города. У вашего кмелга есть какие-либо особые приметы? Личное клеймо мастера, например.
- Дарственная надпись, - пробормотал истец. - Староста своим именным кинжалом нацарапал. "На радость и удачу". Слово "радость" написано через "а" во втором слоге. Староста - толковый управитель, но не великий грамотей.
- А здесь "радость" написана через "о"! - показала Филимонова.
- Это, гражданка инспектор, - сказал Северцев, - вы не мне должны сообщать, а в протокол записывать. В следующий раз будьте, пожалуйста, внимательнее. И не забывайте пользоваться справочными ресурсами. Что касается вас, гражданин истец, то, обращаясь за помощью к официальным лицам, будьте любезны излагать претензии чётко, внятно и последовательно. А главное - кратко. Словесные кружева хороши только в гостиной ваших друзей, когда вы будете жаловаться на тупость и бесчувственность судейских чиновников.
- Что вы, гражданин начальник, я не…
- Взгляните, пожалуйста, вон туда, - показал Авдей на длинную очередь жаждущих правосудия. - И призадумайтесь на досуге, имеется ли у нас время разбираться в бесконечной веренице хаотичных речей. Если у людей есть дело, то и говорят они о деле, а не о соседском хмеле. Следующий, пожалуйста.
Филимонову и речистого истца как ветром сдуло.
Судья Паларик, среднерослый наурис тридцати девяти лет, заведующий инспекционным залом, смотрел на беседу Авдея с уже новым жалобщиком.
Странный парень. И дело не только в ужасающем уродстве.
Авдей одинаково легко чувствовал себя во всех четырёх основных юридических ипостасях - следователь, адвокат, прокурор и судья. Но так не бывает. Всегда превалирует что-то одно. "Ты должен выбрать свою роль", - сказал судья ещё на собеседовании. "Я выбрал. Судья". Однако судьёй Авдей в полном смысле этого слова не был.
Такое случалось. Нередко в судьи стремился прирождённый следователь, а прокурор норовил стать адвокатом. Заблудившихся в собственном даре видно было сразу. В большинстве случаев Паларику удавалось убедить их поменять ипостась. Некоторые советов слушать не хотели, но это уже было их решением и их ответственностью. Каждый имеет право уродовать себе карьеру и жизнь в полное свое удовольствие.
Но Авдей ставил его в тупик. В нём равны все четыре ипостаси. И для всех четырёх чувствуется хоть и небольшой, но опыт.
Однако невозможно быть и судьёй, и обвинителем, и защитником, и дознавателем в одном лице.
Надо выбрать что-то одно. Но для Авдея это было равносильно тому, чтобы отказаться от трёх четвертей собственной души. Убить себя на три четверти.
К тому же было в нём что-то ещё. Нечто совершенно иное, к юриспруденции ни малейшего отношения не имеющее.
И вот пожалуйста - музыкант. Причём немалого мастерства. Вот так сходу приспособить под себя совершенно незнакомый инструмент… Почувствовать его, понять… Причём взаимопонимание с кмелгом Авдей нашёл почти мгновенно.
Как музыкант он талантлив необыкновенно.
Но беда в том, что как юрист одарён не меньше.
"Как же ты будешь выбирать, Авдей? И нужно ли выбирать, какую из рук себе отрубить? Однако и разорваться надвое, стать и юристом, и музыкантом невозможно".
Дежурство закончилась. Инспекторы уступали места сменщикам.
Авдей взгромоздился на костыли, проковылял в служебный коридор.
К нему подошёл один из инспекторов.
- Авдей, у моего отца знакомый есть. Владелец солидного антикварного магазина. В магазине имеется этнографический отдел. И там есть кмелг. По словам продавца, очень хороший. Его словам можно верить, магазин действительно очень солидный и уважаемый. Кмелг стоит недёшево, но я поговорил с отцом, а он - со своим знакомым. Продавец согласен на беспроцентную рассрочку. Всё равно товар неходовой. За год, максимум за полтора, ты свой кмелг выкупишь полностью. Если, конечно, он подойдет тебе по всем этим триколорам и градусам.
- Год, максимум полтора… - повторил Авдей. - Как раз столько нужно, чтобы наработать руку. Я раньше на вайлите играл. И на фортепиано немного. Они совсем другие… Хотя и нечто общее в технике игры есть. Да, полтора года мне бы хватило, что бы стать… кмелгачом? кмелгером?.. Не знаю, как правильно.
- Кмелгист, - сказал инспектор.
- Да, - согласился Авдей. - Кмелгист звучит лучше всего.
И заковылял к выходу.
Инспектор догнал.
- Так ты берёшь кмелг или нет?
Авдей остановился.
- Не знаю, - проговорил он тихо. - Как-то всё неожиданно. - И решил: - Беру.
- Тогда поехали, - ответил инспектор. - Я с лётмаршем.
Паларик подошёл к Авдею.
- А как же юриспруденция? С карьерой музыканта она не совместима.
Авдей опустил взгляд.
- Полтора года мне надо на что-то жить. Выплачивать рассрочку. Халтурить в работе я не умею, так что за качество инспектирования исковых заявлений можете не опасаться. Но ваше право меня уволить.
Не дожидаясь ответа, Авдей заковылял по коридору. Рядом с ним шёл инспектор.
* * *
В дверь позвонили.
Эльван открыл дистанционный замок. В комнату вошёл Авдей.
- Нам пора в Башню, - сказал он.
Эльвана захлестнула ярость.
"Свершилось! - подумал он злобно. - Его колченогая, криворукая и косорожая милость соизволила вспомнить о своём Ассистенте. Днями напролёт этот засранец меня не замечает, но каждый вечер как нанятый заходит, чтобы попросить сопровождать его в Башню. Как будто я настолько туп, что сам не в состоянии усвоить свои прямые обязанности. - Эльван так стиснул пульт дистанционки, что тот затрещал. - Мой Светоч устраивается на работу, а я, его собственный теньм, узнаю об этом в случайном разговоре, причём беседую не со Светочем. Он два дня назад покупает себе музыкальный инструмент, взахлёб рассказывает об этом всем и каждому, только не мне, своей тени. Я даже ни разу не был в его квартире! И не говорил с ним никогда… Я только и делаю, что включаю дурацкий Радужный Фонтан, который не нужен никому, и в первую очередь самому Авдею".
- Вы плохо себя чувствуете, сударь Кадере? - спросил Авдей. - Быть может, вызвать врача?
Эльван дёрнулся как от пощёчины. Он ещё и заботу проявляет, мразь колченогая!
- Я чувствую себя прекрасно, - сказал Эльван холодным, клинково-острым голосом. - А когда ты отсюда исчезнешь, буду чувствовать себя ещё лучше.
- Я чем-то обидел вас, сударь Кадере?
- Уйди отсюда, - велел Эльван. И заорал, срывая голос: - Прочь пошёл! Проваливай!! Вон!!!
- Простите меня, сударь Кадере, - сказал Авдей. - Я не хотел причинять вам боль. Правда не хотел. Не знаю, как это получилось. Простите.
Тихо щёлкнул замок. Авдей ушёл.
Эльван хотел швырнуть ему вслед дистнационку.
И замер на полудвижении, ошеломлённый пониманием.
- Что я сделал… Пресвятой Лаоран, что же я натворил?!
Он говорил со Светочем сидя. Даже головы в его сторону не повернул. Он приказал Светочу уходить. Причём в очень грубой, оскорбительной форме.
Теньму за такое полагалось… Ничего ему за это не полагалось. Потому что ни один теньм никогда бы не сделал ничего подобного.
Эльван перестал быть теньмом.
Но и никем другим тоже не сделался.
И ничем.
Эльван положил на тахту дистанционку, отошел к окну, прижался лбом к стеклу.
- Что же мне теперь делать?
Подсказывать и приказывать было некому.
Всё придётся решать самому.