Собаки поднялись и зарычали. Какие у них белые острые клыки!
- Нет… - прошептала Анна. - Я сама… я ещё никому…
Демон снова улёгся. Он кусал губы и смотрел куда-то в потолок. Затем повернулся к Анне и долго смотрел на неё. Его тяжёлый взгляд ползал по Анне, как горячее липкое насекомое. Анна сжала колени и опустила голову. Страшно было так, что она не могла дышать. Собаки стояли молча, готовые броситься… рвать зубами… перемалывать кости…
- Ну, хорошо… - пробормотал Демон и снова откинулся на изголовье. - А ты не такая простушка, моя будущая царица… не ожидал. Это, между прочим, комплимент. Редкая вещь от Сатаны. Кланяться бы надо, когда такое в свой адрес слышишь.
На плечи Анны легли две волосатые мускулистые руки. Боковым зрением она видела мощные бугры мышц, по которым ползали какие-то мелкие твари. Пальцы больно впились в плоть. Над ухом кто-то с бульканьем сопел. По лицу Анны покатились слёзы. Она глотала их, стараясь не всхлипывать…
…вот оно… вот оно и пришло…
…смерть… тление… грязь…
- Успокойся, - лениво сказал Демон (Сатана?!) - Это так… шуточки в духе алкоголика Ильи, дурачка Сашки и проститутки Мёрси.
"Врёшь, - прорыдал в голове Анны её собственный голос, - они добрые!" Слёзы катились и катились по щекам. Мохнатые руки отпустили её плечи. За спиной неодобрительно взрыкнули.
- Сидеть, Дима, сидеть, - спокойно сказал Демон. - Тебе бы только хулиганничать…
- …В аду и в раю нет ожидания, Анна. Там длится один бесконечный миг. Это приятно… но мне больше всего нравится время. Время, Анна! Оно идёт, оно уходит, оно несёт изменения, оно заставляет шевелиться даже таких пентюхов, как Сашка. Время убирать урожай, время кидать камни… в конце концов, время опорожнить кишечник или плюнуть в рожу начальнику. И вернуть упущенное невозможно. Ах, как это замечательно! Я наслаждаюсь временем своего мира, Аня, наслаждаюсь тем, что жизнь здесь идёт и движется! И даже сам Сатана, царь царей и бог богов, должен всё делать вовремя, моя сопливая подружка. Слышишь? Вовремя! Вот и пришёл момент, когда мне больше не нужны услуги твоих друзей. Мир мой становится более реальным. У меня появляются новые слуги, способные вырастить детей в сытости и довольстве…
- …Однако, Аня, есть одна беда. Детишкам нужна мама. Мать. Мамашка, как говорит Мёрси. Маманька им нужна. Как-то без мамки им хреновенько, видите ли. Да и слуги мои по большей части делами заняты… а новые, прямо скажем, более в солдаты и охранники годятся, чем в заботливую мамочку, которая и попку подотрёт, и сказочку расскажет, и если надо, в угол поставит. Такие дела, моё солнышко.
Анна собралась с мыслями. Она никак не могла сосредоточиться. Это ёрничающий, издевающийся Сатана был не таким, каким он всегда представлялся Анне. Рога, копыта, хвост, острые зубы и когти… нет! Перед ней лежал (царственно возлежал) какой-то улучшенный, здоровый и сильный вариант Ильи. Он был красив. Он был утончён и изящен. Небрежные складки его золотистой тоги подчёркивали идеальные формы мускулистых рук и ног. Золотые сандалии обмахивал опахалом старый горбун, искоса поглядывающий на Анну. Под кушеткой лежал топор горбуна, к лезвию которого присохли пучки волос и бордовые комочки плоти. Туман вокруг непрерывно струился, создавая и уничтожая смутно знакомые образы. Вот на мгновение из тумана вылепился могучий торс смеющегося бородатого мужчины, вот возникли и снова растворились в переплетающихся струях величественные арки и колонны… на сотни метров уходившие куда-то вверх.
- Иисус… - прошептала Анна, пытаясь (спросить) понять хоть что-то.
- О, Иисус! Он один из нас, ангелов, рождённых вместе с пространством и временем, - небрежно сказал Сатана. - Он жалостлив. Собственно говоря, он чересчур жалостлив к людям. За это они его постоянно обманывают, прикрываются его именем, когда творят свои маленькие пакостные делишки, высмеивают в пасквилях и обхихикивают церковь… к которой, кстати, Иисус не имеет никакого отношения.
Анна упрямо сжала губы.
- Зачем тебе дети, если ты такой… могучий?
- Я же тебе объяснял, тупая ты курица! - на мгновение лицо Сатаны показалось Анне обезображенным ожогами и шрамами, как у Сашки. - Я же тебе говорил!
Воздух сгустился. Фигуры, плавно перетекающие в тумане, исказились и потемнели…
- Я хочу сказать, - торопливо произнесла Анна, - зачем тебе именно дети, а не взрослые? Уж они-то многие с радостью пойдут за тобой!
Сатана усмехнулся. Хлынувший золотистый свет смыл всё уродливое и искажённое. Даже топор под кушеткой, заросшей теперь нежными виноградными лозами, был еле виден, став полупрозрачной тенью.
- Иногда хочется начать с чистого листа, Аня. С чистого листа! Турки когда-то брали с побеждённых народов "налог крови" - детей. Они выращивали из них янычаров, бесконечно преданных султану. Семь будущих царей, семь могущественных детей Сатаны будут строить новый мир. Мир, который, быть может, затмит славу Града Небесного… оставаясь при этом в земной юдоли… эй, тебе понятно или ты опять не о том думаешь, отвлекаешься от лекции?
- Понятно, - покорно сказала Анна.
- Ну и ладненько, - до боли знакомо сказал Сатана. Так когда-то говорил муж… а Вовка перенял от него эту фразу… и именно с теми же интонациями. - А потом, ждать несколько сот лет, пока эти семеро расплодятся… да ещё надо учитывать законы материального мира, через которые не пересикнёшь, как через штакетник. Да-да, Аннушка, их не обойти. Генетика… социология… и прочая х…ня. М-да…
Эти дети будут расти, как и все нормальные дети. Конечно, они будут умнее и сильнее иных прочих, но всё же они останутся людьми. Лета их будут долгими, как у Мафусаила. Но ждать, пока поголовье вырастет до приличных размеров, мне не очень хочется. Мне, Анечка, невтерпёж, поняла? Слишком долго я искал путь создать царствие своё на земле, а не в иных мирах! И пусть этот мир пока довольно пуст, но уже пришло время слияния.
- Чего? - Анна подумала, что ослышалась. - С чем - слияния? С адом?
- Нет. С оставленным тобою миром, Анна. Это будет долгий путь. Я сам намерен пропускать в царство своё тех, кто мне подходит. Через десять-пятнадцать лет дети станут достаточно взрослыми… и к тому времени у нас уже будет создан костяк, здоровые несколько миллионов человек - строителей и обитателей моего царства!
- Ты сказал "с оставленным", - прижимая руки к груди, чтобы унять забившееся сердце, сказала Анна. - Значит, я не умерла?..
- Нет, испуганная моя девочка. За пределами этого мира я ещё только начал поглощать оставленное тобой пространство и время. Но они сольются, они непременно сольются в один, Аня! Они станут едиными…
- Тебе что, мало всей планеты? - Анна сама не понимала, что она говорит. Всё, ВСЕ живы! Они где-то там, за пределами тумана! Сын, муж, друзья, люди!
- Мало. Я хочу, чтобы вы - потомки склизких соплей, зародившихся почти четыре миллиарда лет назад в пене прибоя, маленькие глупые мартышки, с которыми так нежно обращается Отец, стали наконец-то достойными Его замысла. Ну, а поскольку мы с Отцом, в некотором роде, не ладим, то и перестраивать ваш мир мы с тобой, Аня, будем в соответствии с моими планами.
У Анны кружилась голова…
Бред, бред, бред! Она заболела и бредит! Она спит и видит сон. Анна попыталась встать… ноги её подкосились и она упала на мраморный пол, больно ударившись проклятой шишкой на голове о ледяной камень…
…с-с-с-с… ш-ш-ш-ш… с-с-с-с… ш-ш-ш-ш…
Он шёл к ней, загребая носками ботинок по асфальту. Лыжные палки тихо постукивали железными, сбитыми почти до основания, наконечниками. Он подошёл к ней и неловко высвободил из петли здоровую руку.
- Ну, что, пойдём? Дети уже ждут!
Дети стояли рядом, по-прежнему закрыв глаза…
Нет! Леночка смотрела прямо на неё!!!
- Мама, - прошептала она. - Мама, я не хочу…
Анна рванулась к ней…
…Анна падала по спирали вниз, вниз, вниз…
Волосы её развевались во тьме, ветер забирался в рукава, острыми лезвиями резал веки. Где-то далеко-далеко внизу смутно разгоралось пламя, еле видное со страшной высоты.
- Из тебя выйдет плохая мать, - сказал гулкий голос, наполнивший всю необъятную ледяную тьму.
- Это была девочка! Это была девочка, слышишь?! Это была девочка!!! - кричала и кричала Анна своему мужу. - Ты не хотел её, а она БЫЛА!!!
Грохот и звон наполнили весь мир. Анна исчезла. Её не было.
Были только тьма… и боль.
Глава 28
Вика
- И не спорь со мной, поняла? - сказал Коваленко. - Собирай вещи, вертолёт через полтора часа. Вояки добросят тебя до Челябинска, а оттуда полетишь в Уфу, а лучше - в Москву. Я уже говорил с Родионовым и Исмагиловым, они будут держать тебя под медицинским контролем, чисто, как королеву Нидерландов.
Он приподнял её лицо, нежно коснувшись подбородка:
- Ну, чего ты, малыш? Ты же сильная девочка, не реви.
Вика всхлипнула. Она понимала, что сейчас, зарёванная, с распухшими глазами, сопливая и расквашенная, она не производит впечатления "сильной девочки", но поделать с собой ничего не могла. Слёзы текли и текли.
А началось всё так…
- Не нравится мне их последний доклад, - сказал Бриджес, опять сидевший в Уфе. На экране ноутбука видно было, как в нетерпении выплясывает за его спиной пресс-секретарь МЕНАКОМа, очаровательно глупая и безумно красивая Кабанова, которую её муж-олигарх правдами и неправдами впихнул-таки на это славное место. Бриджес как-то заметил, что с неизмеримо большим удовольствием выпускал бы вместо неё на пресс-конференции, брифинги, саммиты и прочие посиделки, серенькую мышку Дану Щербакову. "Мышка - да! - как-то сказал он возразившему Коваленко. - Прямо скажем, не Кабанова. Но зато у неё голова на плечах и язык подвешен. Более того, всё то, что говорит наша ослепительная пресс-секретарь, пишет за неё мышка Дана. Чёрт бы побрал ваши порядки, Игорь! Тогда уж давайте на вопросы прессы, касающиеся науки, будем отвечать не я и не ты, а ваш этот… как его… ну, красавчик такой, лысый, как колено… всё крутился около нас в Москве…"
- Не тяни, председатель, что там у нас неладно?
- Миссис Кабанова, подождите меня пока за дверью, - сказал Бриджес, повернувшись.
- Мистер Бриджес, мне подпись нужна! - капризно пропела Кабанова. - Ну что ещё за дела такие! Это для "Forbs" статья… вчера ещё им обещала.
Бриджес вздохнул.
- Все согласующие подписи на месте?
- Естественно! - оскорбилась Кабанова и надула губки. Мол, что уж я, не понимаю, что ли всей важности вопроса?
- Мисс Щербакова отредактировала?
- Естественно! - Кабанова дёрнула нежным плечиком, ловко поймав сползшую при этом бретельку. Смотреть на неё было "все тридцать три удовольствия", как мечтательно заявил однажды пилот Ложкарёв, известный ас не только по полётам на вертолёте, но и по женской части.
- Ну, давайте, я подпишу… так… да, и здесь тоже… а теперь, я должен заняться делом! Скажите там, чтобы ко мне десять минут никого не пускали.
- Спасибо! - прощебетала просиявшая пресс-секретарь и выпорхнула за дверь.
- Ну, чего тебе там не понравилось в последнем докладе? - нетерпеливо спросил Коваленко.
- Усталость. Наши ребята-психологи отмечают то, чего мы с тобой, два осла - старый и молодой - пропустили. У тебя на Базе это пока слабо выражено, но тенденция тоже - так себе…
- Ты будешь неприятно удивлён, Парящий Орёл, но я тоже это заметил. Знаешь, вождь, давай так - со вспомогательными службами пусть разбираются те, кому это положено, а вот наша славная учёная Шамбала заслуживает небольшой… как бы это сказать… встряски положительных эмоций, согласен?
- Да, конечно. Вроде бы прогноз по кокону положительный. Сумеешь уложиться в три-четыре дня?
- Попробую. Но ты же сам понимаешь, прогноз - говно, рулит только реальность.
- Слушай, Игорь, ты получил задание от вождя племени? Получил! Исчезни с моих усталых глаз! Иначе я приеду и сниму с тебя скальп.
- А на встряску положительных эмоций сможешь приехать?
- Это, смотря как ты там развернёшься. Если что - я тебя поддержу. Хао! Виктории мой привет и самые наилучшие пожелания! Смотри, не забудь передать, а то будет, как вчера!
- Слушаю и повинуюсь, о, великий!
Бриджес надул щёки и с важным видом отключил канал связи.
Коваленко почесал голову, закурил, подумал и, пробормотав: "Строгий секрет! Государственная тайна!" - позвонил Вике:
- Слушай, боевая подруга, я тут сейчас на селекторное совещание переключусь, а ты посмотри запись моего разговора с Бриджесом и после совещания доложи мне свои соображения, ладно? Привет там тебе от него - большой и раскалённый. Что? Вместо тебя? Пусть на селекторе будет Энрике… ах, он на точке… ты что там, одна что ли? Нет? Вот! Правильно! Пусть Ваксмахер за тебя и отдувается, прекрасно! Ну, целую и жду. И учти, малыш, это очень важно. Кстати, никому ничего пока не говори - хорошо? Ну, целую тебя во все вкусные места… пока!
…
С этим заданием Вика умоталась не хуже, чем "в поле", на точке. Два дня она висела на телефоне, передав все дела нервному Ваксмахеру и педантичному Энрике. Ей нравилась атмосфера секретности… вроде, как школьники тайком от педагогов готовят сюрприз. По совету Коваленко, она связалась с Даной Щербаковой, строго-настрого приказав ей соблюдать секретность.
Полдня ушло на борьбу со службой безопасности. Полковник Можаев и его заместитель, бывший морской пехотинец Харлан Кобен, упёрлись, приводя огромное количество аргументов против затеи. Пришлось звонить Бриджесу, который разобрался с делом ровно за минуту. Он напомнил о том, что даже СБ МЕНАКОМа подчиняется лично ему, Бриджесу, а в его отсутствие - мистеру Коваленко.
Сам Игорь Антонович только отмахивался от Вики, целыми днями мотаясь в районе "южного феномена", где стоял, покачиваясь, идеально ровный смерч, уходящий неожиданно тонкой чёрной трубой чуть ли не в стратосферу. Этот смерч приводил в отчаяние лучших специалистов. В любую погоду он продолжал торчать пыльной кишкой… вот уже три недели не сходя с места. Вброшенные в него небольшие шарики-зонды мгновенно теряли связь и… просто пропадали. Вообще, в этом аккуратном смерче пропадало всё. В том числе и три километра сверхтонкого и баснословно прочного кабеля, вместе с герметически закупоренной в бронированной сфере видеокамерой.
- Но она дала изображение, понимаешь? - ероша волосы сказал Вике Коваленко. - Да только мы это изображение понять не можем. Двадцать семь с половиною секунд белиберды. Я уже накрутил хвоста группе морфологии - похоже, это по их части… пусть там, в ЦЕРНе, теоретики попотеют, как следует! Хокинс уже колдует, пора и им поднатужиться.
Действительно, просмотрев изображение, Вика пришла в отчаяние. Камера путешествовала по бесконечно разветвляющимся гладким переходам. Эти переходы пульсировали. Они менялись ежесекундно, закручиваясь в немыслимые узлы. Они переливались всеми цветами радуги. Камера плавно вращалась, не задевая ни одной из стен, то ускоряясь, то замедляя свой полёт. Учитывая то, что "Sony" предоставила им камеру с частотой около двух тысяч кадров в секунду, морфологам предоставлялось море материалов, которые хотелось немедленно осмыслить… просчитать… построить хотя бы одну внятную гипотезу, в конце концов!
Бриджес как-то сказал им, что, возможно, Джефферсон смог бы увидеть за этим нечто большее, чем просто таинственную картинку. Коваленко напрягся, но спокойно ответил, что Джеффа и Зайкова, - Царствие им Небесное! - не вернёшь, но и у него, у Коваленко, есть рабочая гипотеза. И они с Бриджесом и Романом отчаянно углубились в математику, бесконечно переругиваясь и споря. "Возможно, это трёхмерная проекция узлов сопряжения нашего пространства-времени, с пространством-временем Икс, - подытожил спор Коваленко. - Примем это, как рабочую гипотезу и составим план экспериментов, отталкиваясь от неё. Это даст нам хотя бы осмысленное направление действий". На том спор и закончился.
Итак, всё было готово. Гости прибыли на ООНовском грузовом вертолёте. Вопреки уверениям, кое-какую аппаратуру они всё-таки привезли с собой. Что-то было взято "на всякий случай, вдруг у вас тут нету", что-то объяснили просто: "А как же без него?!". Но всё обошлось - подключили, проверили. Прибыл Бриджес, отмахнувшись от очередного совещания. На точках остались по жребию. Вертолёты и "Хаммеры" стояли наготове, на случай, если кокон проявит неожиданную активность - перебрасывать учёных по местам и эвакуировать гостей.
- Господи, хоть бы всё прошло нормально! - невольно вырвалось у Вики, когда они с усталым и небритым Коваленко занимали места у "варежки" - знаменитого на весь Екатеринбург привокзального памятника Уральскому танковому добровольческому корпусу. Коваленко своею властью расчистил всю привокзальную площадь на время "встряски положительных эмоций".
- Нормальным здесь ничего быть не может, - буркнул Коваленко, махая руками Бриджесу, который, видимо, потерял их в толпе.
- Может, - упрямо сказала Вика. - Вот я тебя люблю, Коваленко, и это нормально. На этом мир стоит, учёный! А ты всё к физике-математике сводишь…
Коваленко повернулся к ней. Он явно хотел что-то сказать, но неожиданно улыбнулся и чмокнул Вику в нос.
- Опять целуются! - прогудел Бриджес, протиснувшись наконец-то к ним, под ручку с Романом Ковровым. - Пора Можаеву с Кобеном учреждать на Базе полицию нравов.
- Целуемся - это нормально, как мы только что выяснили, - сказал Коваленко, пожимая руки Бриджесу и Роману, - а вот что мы с Викой будем делать сегодня ночью… это - о!
- Коваленко! - воскликнула зарумянившаяся Вика, а Бриджес вздохнул:
- Молодёжь! - и грузно опустился рядом, вынув из уха крошечную горошинку гарнитуры. - Ну, удивляйте меня, удивляйте!
- Уже скоро, - сказал Коваленко и подмигнул Вике.
- Кто будет-то, Вика? - спросил Роман.
- Увидишь! И убери коммуникатор, а то я его конфискую!
Накануне у входа в железнодорожный вокзал наспех соорудили импровизированную сцену. Вообще-то, это была огромная, неуклюжая грузовая автоплатформа со снятыми бортами. Теперь на ней стояли многоваттные колонки, ударная установка и с десяток микрофонов.
- Вебкамеры, плюс RenTV с трансляцией, - гордо сказала Вика, перекрикивая шум. - CNN сама по себе у нас постоянно толчётся, поэтому они тоже здесь. BBC - надеюсь, что успели…
- А родной государственный ОРТ? - спросил Коваленко.
- Долго пробивать, - беспечно махнула рукой Вика. - Я непрестанно козыряла вашим именем, мистер Бриджес, а также именем Коваленко, но там сидят большие зубры. Я не стала давить.
- Уж чего-чего, а это давление на всех и вся я хорошо помню… - проворчал Бриджес. - Меня просто одолевали койоты из прессы, а я только и делал, что ссылался на секретность операции и подписывал ваши гневные записки…
Внезапно на сцену поднялся незнакомый Вике парень и поднял руки.