Я двигался по морю тьмы в собственном мирке света целую вечность, пока по динамикам не объявили посадку в Майами. Я прекрасно понимал произнесенные слова, но в то же время слышал и другое: траурный перезвон бронзового колокола и мрачный голос, извещающий, что Дональд Белпатри сейчас будет брошен в геенну огненную и останется гнить там, пока плоть не слезет с костей. Я едва не закричал тогда, но прикусил губу и до боли, до хруста в суставах сжал кулаки.
Мы приземлились, и, когда самолет замер, видение тут же оставило меня в покое - устроило передышку? просто сдалось после благополучного прибытия?.. Я открыл глаза и увидел, как самые обычные люди отстегивают ремни и собирают вещи. Все старательно избегали моего взгляда. На выходе я снова поблагодарил стюардессу и, живой и невредимый, добрался до вокзала.
Там нашел свою секцию, зарегистрировался, зашел в туалет, осушил у автомата две банки холодной как лед кока-колы и занял место в зале ожидания поближе к проходу на посадку - как мог приготовился к возвращению галлюцинаций. Все это я делал чисто механически, стараясь ни о чем не думать. Но стоило мне сесть, как вновь стали одолевать неприятные мысли.
Могли ли беспокойство и тревога - естественная реакция на медицинское вмешательство и исчезновение Коры - под воздействием реальной, высказанной мне угрозы, проявиться на столь ярком параноидальном уровне? Так глубоко психологию нам не преподавали, но это казалось возможным - учитывая те нервные стрессы, которые я перенес.
Преподавали? Я внезапно понял, что учился в университете.
Где? В Денвере?.. Вроде бы там. Однако до защиты диплома дело не дошло. Почему?
Снова тупик. Но осталось ощущение, что Энн как-то связана с моим университетским срывом. Да, я знаком с ней еще с тех пор.
Энн… В чем ее слабость? В чем ее сила? И тем, и другим она была наделена щедро. Казалось чрезвычайно важным вспомнить это… Но и здесь все было заблокировано.
Я рвался, рвался изо всех сил. Если память об Энн для меня закрыта, как насчет "Ангро"? Компания "Ангро Энерджи", моя бывшая хозяйка… Компьютеры. И я. Но не программист, не специалист, к примеру, по системному анализу. Я работал в каком-то особом качестве - очень особом, очень ценном для "Ангро", - пользуясь, да, пользуясь своей уникальной способностью общаться с машинами. Я был слишком важен для компании, даже когда непосредственная необходимость во мне отпала. Но, возможно, в один прекрасный день я снова понадоблюсь.
Объявление о начинающейся через пять минут посадке ворвалось в мои мысли, перемешало их. Но все же шаг вперед сделан. Теперь бы только вспомнить какие-нибудь подробности, вспомнить тех людей…
Объявление, похоже, послужило сигналом для выхода на сцену целой ватаги неврозов, до поры до времени притаившейся за кулисами. Когда я встал и повернулся к проходу, предъявив билет контролеру, все будто померкло и поплыло: передо мной зияла сырая темная пещера, и какие-то похожие на змей твари копошились под ее сводами.
Цепляясь за последние крохи реальности, я прикинул, что до поворота шагов пятьдесят, закрыл глаза и, касаясь левой рукой стены, двинулся вперед, не думая ни о чем, только шагая только считая…
Пятьдесят!
Открыв глаза и увидев, что нахожусь почти у цели, я побежал. За поворотом меня ждал катафалк, еще шире прежнего, еще длиннее.
- Забыл очки, - обратился я к стюарду. - Совсем не вижу номеров…
Стюард был полон сочувствия ко мне, но пока он провожал меня до места "13 А" - у самого иллюминатора, - у него появились третий глаз, оранжевая кожа и зеленые волосы.
Я пристегнулся, пихнул сумку под переднее кресло и съежился, дрожа всем телом. Бормочущие невнятные голоса по сторонам казались частью зловещего заговора, направленного против меня. Я ругался, возносил молитвы и наконец снова влился в электронную систему самолета.
Но отвлечения неизбежны - полет долгий.
Я услышал, как стюард предложил мне что-нибудь выпить, и попросил двойной скотч. Протягивая деньги, я умышленно не глядел в его сторону, но при этом невольно посмотрел в иллюминатор.
Иллюминатора не было. Меня окружало открытое пространство, как я почему-то и предполагал. Внизу клубились облака. Мы сидели в длинном широком экипаже, и дьявольская упряжка черных как смоль, увенчанных кривыми рогами, изрыгающих огонь лошадей мчала нас к виднеющейся вдали вершине - я знал, это Брокен, - где мерцали вспышки, в небе колыхалась гигантская тень, а под ней плясали крошечные фигурки…
Мои сотоварищи - пассажиры… Все уродливые, злобные, у каждого на коленях черная кошка, рядом - помело, вокруг мечутся летучие мыши… Мы направлялись на шабаш ведьм, и ясно, кому уготовано быть жертвой…
Принесли мой заказ - жидкость отвратительного желто-зеленого цвета с какими-то маслянистыми пятнами на поверхности.
Я взял стаканчик и закрыл глаза. Понюхал - скотч. Сделал большой глоток и поперхнулся. Скотч.
В желудке разлилось тепло. Сидя с закрытыми глазами, я твердил себе, что нахожусь на борту самолета, летящего в Филадельфию. Протянул руку и коснулся холодного стекла иллюминатора, ощупал спинку переднего кресла. Некоторое время слушал бортовой компьютер. Я думал о Коре…
Да, Кора, я иду. Так легко меня не остановить - всего лишь несколькими демонами, упырями, чудовищами. Это было бы верхом иронии: обрести столь многое - тебя, свою истинную личность - и сразу все потерять, слетев с катушек. Нет, я должен верить, что все это служит высшей цели - рациональности. Именно так…
Я сделал еще глоток. Уже чуть лучше. Пока, по сути, я совершенно невредим. И разве участники шабаша не расслабились сами, потягивая из своих стаканчиков? Вздохни, Белпатри. Когда это ты бросил курить? Ты вроде бы имел обыкновение…
А затем чаши весов дрогнули, и я понял, в чем дело.
- Не желаете перекусить, сэр?
Отказываясь, я машинально открыл глаза. Стюард казался все тем же чудовищем, но мой взгляд упал вниз, на открытый храм с колоннами и скульптурами, где юноши играли на флейтах, а девы танцевали. Посреди храма на неком подобии алтаря, меж пылающих жаровен, две седоволосые старухи раздирали младенца на куски и перемалывали челюстями его косточки, то и дело вытирая измазанные кровью рты. Они почувствовали мой взгляд, подняли головы и затрясли кулаками.
Кошмарная картина и все же почему-то знакомая…
"Снег"! - вырвалось у меня. - "Снег"! Черт побери, помню!
Сон Ганса Касторпа из главы "Снег" романа Томаса Манна "Волшебная гора". Изучая в университете литературу, я прочитал эту книгу, о чем и упомянул Энн. Оказывается, она тоже читала ее. Как-то мы целый вечер обсуждали значение этой сцены, слияния аполлонического и дионисийского, классического и бесформенного, интеллектуального и эмоционального…
Энн знала, какое впечатление произвел на меня когда-то "Сон".
Я глубоко вздохнул и уловил запах ландышей. Этот аромат все время исподволь сопровождал меня, погребенный под лавиной других ощущений.
Моя дорогая Энн, сказал я про себя, если слышишь, что я сейчас думаю, - можешь убираться к черту! Ты дала промашку, я тебя раскусил. Того, что ты делаешь, недостаточно.
Видение подо мной замерцало, стало расплываться. Меня вновь окружали нормальные люди, сидящие в салоне самолета. Я не сходил с ума, моя психика не выворачивалась наизнанку. Энн каким-то образом внушала мне иллюзии. Но пустые и бесплотные.
6
Змей цвета морской волны, обвившийся вокруг фюзеляжа, растаял, когда мы зашли на посадку. Самолет мягко коснулся бетона и без промедления подкатил к своему терминалу.
У выхода из тоннеля, на сей раз свободного от чудовищ, ко мне приблизился сотрудник аэропорта - невысокий темноволосый крепыш в новенькой с иголочки форме.
- Мистер Белпатри?
- Да.
- Дональд Белпатри?
- Точно.
- Прошу вас следовать за мной.
Мы прошли по короткому коридору, и передо мной распахнули дверь.
В зале было четыре человека - трое мужчин и женщина. Двое мужчин принадлежали к свите - я это сразу понял: высокие, молодые, с короткими стрижками, атлетически сложенные; рубашки с открытым воротом под светлыми пиджаками - типичные телохранители. Они стояли немного позади седовласого, радушного вида мужчины постарше, который сидел лицом ко мне. На нем был темный, отлично скроенный пиджак, белая рубашка, строгий галстук. Женщина сидела справа от седовласого. Броские черты лица - очевидно, квартеронка - и почти бесцветные волосы. Лет около сорока. Симпатичная желтая блузка с оборками, нить черных бус вокруг шеи. Она располнела с последней нашей встречи - я заметил это, когда она вместе с мужчиной поднялась мне навстречу. Мари… Мари Мэлстренд, вспомнил я так же внезапно, как и то, что вообще ее знал. Однако больше о ней моя память ничего не подсказывала.
Оба улыбались.
- Как поживаешь, Дон? - спросил Босс.
Босс… Как мы почти всегда его называли. На самом деле председателя правления "Ангро Энерджи" звали Крэйтон Барбье.
Мы?.. Я не мог сказать точно, кого имел в виду под этим местоимением, здесь мне память изменяла. Но себя я смутно воспринимал членом некой особой группы, которая работала на Босса. Мари… Мари была одной из нас.
- В последнее время весьма интересно, - ответил я. - Как вы узнали, что я прилетаю этим самолетом?
Он прищурил левый глаз и улыбнулся - на языке его мимики это означало, что Босс считает вопрос глупым. Разумеется, я должен понимать, что ему известно все…
- Я беспокоюсь о тебе, Дон, - сказал он и, подойдя ближе, сжал мое плечо. - Ты неважно выглядишь. Я полагал, мы заботимся о тебе лучше. Устал от Флориды?
- Я от многого устал.
- Безусловно, - согласился Босс, тронув меня за руку. - Прекрасно понимаю. Не всякому по душе ранняя отставка.
Я позволил подвести себя к столу.
- Выпьешь?
- Спасибо. Не сейчас.
- Но ты же знаешь - такие обстоятельства… - продолжал Босс, сделав глоток из стакана. - Пришлось порядком повозиться, чтобы вывести тебя из-под удара.
Он сел и посмотрел на меня открытым, прямым взглядом.
- Видит Бог, ты это заслужил. Ситуация сложилась довольно деликатная и рисковать было нельзя. Однако ради хорошего человека стоило похлопотать.
- Дональд… - произнесла Мари, прежде чем я успел что-либо сказать. Она протянула руку, и я машинально пожал ее.
- Как ты поживаешь, Мари?
- Неплохо, - ответила она. - С каждым днем мои способности растут. О чем еще можно мечтать?
- Действительно, - промолвил я, ощущая под маской ее улыбки определенную враждебность.
- Я много о тебе думал, Дон, - вновь заговорил Босс. - Знаешь, нам тебя недоставало. Здорово недоставало.
- Где Кора? - спросил я, поворачиваясь к нему.
- Кора? - Он нахмурил броня. - Ах, Кора… Конечно. Кто-то мне о ней говорил. Девушка, с которой ты последнее время встречался. Знаешь, Дон… готов поспорить, что она не выехала даже за пределы штата. Спорю, что она там, в Кис, и сейчас тебя разыскивает. Сперва надула губки и ушла, а потом спохватилась. Тебе следовало оставить ей записку.
Я немного смутился, потому что в принципе такая возможность существовала.
- Знаешь, я не думаю, что тебя на самом деле привели сюда поиски, - заговорщицки сказал он. - Может быть, ты себя в этом убедил, но причина в другом. Я думаю, что тебе стало лучше, чем несколько лет назад. Ты пришел к нам - возможно, не отдавая себе отчета, потому что устал бить баклуши. Я думаю, ты хочешь вернуться на прежнюю работу.
При этом он посмотрел на меня очень внимательно - я бы сказал, с надеждой.
- Я не очень-то хорошо помню свою прежнюю работу… Кора здесь?
- Мы могли бы использовать тебя, если ты готов, - быстро продолжал Босс. - Безусловно, с ощутимой прибавкой к жалованью. Не хочу, чтобы мои люди страдали от инфляции. Конкурентная борьба ожесточилась, ты знаешь? Преимущества, которыми мы располагаем в области солнечной энергетики, улетучиваются буквально на глазах. Черт побери, правительство везде сует свой нос! Да и другие ребятки шпионят за нами похлеще Джеймса Бонда. Должен признать - они пользуются хитрыми трюками, и нам недешево обходится держать их на расстоянии. Хотя они и в подметки не годятся моим лучшим людям. Тебе ясно, что я имею в виду? Бьюсь об заклад, ты им сто очков вперед дашь.
- Может, да, а может, нет, - уклонился я. - Но сейчас речь о Коре. Вы знаете, где она?
- Ах, Дон, Дон… - Он вздохнул. - Ты будто не слышишь моих слов. Мы на самом деле можем вновь тебя использовать. На меня поглядывают косо, но я действительно считаю личных помощников членами своей семьи. Кажется, все бы сделал, чтобы внести в их жизнь немного больше света.
- Кора… - выдавил я сквозь стиснутые зубы.
- Возможно, даже помог бы тебе отыскать подружку.
- То есть вы не знаете, где она?
- Не знаю, - ответил Барбье. - Но мы поможем тебе, если ты поможешь нам.
- Я думаю, вы лжете.
- Ты огорчаешь меня, Дон, - сказал он. - Со своими людьми я стараюсь вести дела без обмана.
- Ладно. Я знаю, что вы всему ведете строгий учет - как делам, так и делишкам. Давайте убедимся. Я хочу проверить закрытое досье "Дубль-Зет".
- А еще жалуешься на память. Верно, ты много работал в "Дубль-Зет". Пожалуй, такое трудно забыть. Хорошо. Обидно, что ты не веришь мне на слово, но, пожалуйста, проверяй. Все, что угодно. Можем пойти взглянуть хоть сейчас.
Не вспыхнули ли насмешливо глаза Мари, когда она подняла и осушила бокал?
Босс подал знак телохранителям. Один открыл дверь - не ту, в которую вошел я, - другой последовал наружу. Мари подхватила с пола свою сумочку и вместе с Барбье направилась к двери. Я за ними.
Мы вышли на маленькую частную стоянку. Первый телохранитель уже садился за руль лимузина. Легкость, с которой Босс согласился отвезти меня в святая святых для проверки секретных архивов, показалась мне более чем подозрительной.
Лимузин заурчал и тронулся с места.
- Вы очень любезны, - сказал я. - Но я не готов заниматься проверкой прямо сейчас. Мне бы хотелось, чтобы при этом присутствовал мой адвокат.
- Адвокат? - переспросил Босс, поворачиваясь ко мне. - Брось, Дон! Это должно остаться сугубо между нами. Мыслимо ли, чтобы какой-то законник копался в самых деликатных наших делах!
- Я приду утром, через парадный вход, - сказал я, - с адвокатом. Надеюсь, что я получу ответы на многие свои вопросы. Например, что же я такого сделал, что мне пришлось промыть мозги и отправить "на пастбище". Да-да, я и об этом хочу поговорить.
Автомобиль подкатил к нам, остановился.
Стоявший рядом с Боссом телохранитель шагнул вперед и открыл дверцу. Я отступил назад, расслабился: вдруг они попытаются заставить сесть меня в машину силой. Тогда…
- Что ж, очень жаль, что ты настроен таким образом, - проговорил Барбье. - Мне на самом деле жаль, что мы не можем найти общий язык как в былые времена… Но будь по-твоему. Приводи своего человека утром, я согласен.
Он и Мари сели на заднее сиденье:
- До свидания, Дональд.
Я проводил взглядом отъезжающую машину.
Вот так развязка! Все оказалось чертовски просто…
Неужели я ошибся в оценке ситуации?.. У меня была амнезия. А вдруг и все видения на пути сюда - натуральные галлюцинации Белпатри? Могу ли полагаться на свои суждения? Что, если у Коры просто лопнуло терпение, и она ушла? Вполне возможно.
Нет, в этом направлении лежит… Я хохотнул. Дальнейшее сумасшествие? Ну, за работу, ноги, уносите меня отсюда. Я огляделся по сторонам. Единственный выход со стоянки вел на платформу автоматического монорельсового поезда, которым пользовались для передвижения в пределах аэропорта.
Поднявшись по ступеням на платформу, я увидел кнопку на столбе, а ниже кнопки - табличку с инструкцией. Это была особая платформа. Вагончики останавливались здесь только в том случае, если кто-нибудь из особо важных лиц нажимал кнопку. Идея, очевидно, заключалась в том, чтобы зеваки и бездельники из обыкновенной публики не могли сойти на этой остановке.
Я нажал кнопку.
Через несколько секунд появился вагончик с единственным пассажиром, сидящим ко мне лицом. Чем-то он мне показался знакомым, но я зашел в вагончик.
Седой мужчина неопределенного "среднего возраста". С последней нашей встречи он отпустил густые бакенбарды, по широкому носу расползлась сеть прожилок; тело раздалось, обрюзгло, ярче обозначились мешки под светло-голубыми глазами.
- Малыш Уилли… - произнес я.
Нет, на плавучем доме там, во Флориде, я видел не его. Но словно бы еще тогда память и воображение слились воедино, чтобы предупредить меня о чем-то.
- Спаси и помилуй, никак мистер Белпатри! - воскликнул он звонко и почти музыкально.
Когда-то этот волшебный голос был известен всей стране. Малыш Уилли драл глотку, проповедуя слово Божье, сперва на улицах, потом в залах и наконец перед миллионами по телевидению. Были исцеления и восславления, а затем была история с девочкой в Миссисипи - аборт, попытка самоубийства… Фирма Малыша Уилли лопнула. Уголовного наказания не последовало, но верующие лишились возможности знакомиться с его толкованиями деяний Господа.
- Мэтьюс, - сказал я и, зачарованный его присутствием, сел рядом, вспоминая с каждой секундой все больше и больше.
Но я отметил и явную перемену в нем - перемену к худшему. Вместе со слабым запахом спиртного от него, казалось, исходило само зло. И, как ни странно, я был рад, потому что это означало, что я не ошибался и не сошел с ума.
Вагончик не двигался, стоял с открытыми дверями, но тогда я не придал этому значения.
- Как дела на рынке энергии? - спросил я, потому что он был членом нашей группы - это я знал точно, хотя роль группы до сих пор представлял весьма туманно. Интересно, чем именно занимался Мэтьюс?..
И вдруг вспомнил, вернее, почувствовал на себе. У меня внезапно перехватило дыхание, в груди разлилась боль, отдающая в левую руку.
…Однажды, давным-давно, я отправился с Малышом Уилли к нему домой, где мы за вечер "уговорили" целую бутылку. Прямо на виду, на маленьком столике у окна, лежала Библия, что мне показалось не совсем уместным при нынешней его работе. Она была раскрыта на псалме 109, почти полностью подчеркнутом. Позже, когда нас обоих порядком уже развезло, я спросил его о днях его проповедничества.
"Сколько во всем этом было трюков и обмана? Ты действительно верил в то, что говорил?"
Малыш Уилли поставил стакан и поднял глаза, поразив меня их детской голубизной, которая так хорошо смотрелась на экране.