- Мне очень жаль, Антоний. Я не знал.
- И знать нечего. У меня была жена в Сан-Фернандо. Нашла кого-то и сбежала.
- Бывает, - осторожно сказал Карлсон. - Все бывает. Но она жива? Все-таки может…
- Это не важно. Убежавший умирает. Давайте поговорим о чем-нибудь другом.
Они замолчали.
Как и было условлено, вертолет следовал за ними в течение нескольких дней, а потом вернулся на базу, так как практически не мог быть им полезен. Продвигались они все медленнее и медленнее - заросли стали совсем непроходимыми. К вечеру совершенно без сил они садились у костра и молча курили. Распределив дежурства, мгновенно засыпали.
Как-то под вечер они неожиданно оказались на берегу реки, не значившейся на карте. Эриксен долго не мог поверить.
- Не может быть! - говорил он. - Ведь меня уверяли, что это самая точная карта!
- Сам видишь, - посмеивался Карлсон. - Надо переправляться.
Они надули две резиновые лодки. В первой поплыл Зеелинген, во вторую сели Эриксен и Карлсон. Река была небольшая, но оказалась очень глубокой. Зеелинген с помощью весла подыскивал место, где удобнее выйти.
И тут случилось несчастье. Зеелинген уже вытаскивал свою лодку на берег, когда лодка Эриксена и Карлсона завертелась и накренилась. Карлсон поднялся, но потерял равновесие и, взмахнув руками, упал на борт. Эриксен инстинктивно потянулся к нему, лодка накренилась еще больше и зачерпнула воды. Течение завертело ее и понесло. Эриксен прыгнул в воду. Карлсон пытался выправить лодку, но поняв, что сделать это ему не удастся, тоже выпрыгнул. В тот же момент Зеелинген дал очередь из автомата. Пули просвистели почти над головой Эриксена, отскочив, он выругался:
- Ты что, с ума сошел? Что за дикость!
Вместо ответа Зеелинген показал автоматом на плывшую по реке корягу. При виде ее только что выбравшийся на берег Карлсон потерял дар речи. Это был гигантский аллигатор. Увидев, что жертвы ускользнули, он медленно повернулся и поплыл вверх по течению.
- Тут их много, - сказал Зеелинген. - Подожди здесь, я попытаюсь перехватить лодку.
Но она уже скрылась из виду. Им не удалось найти ее ни в этот день, ни на следующий. Потерю лодки вполне можно было пережить, но вместе с нею исчез радиопередатчик. Теперь они могли рассчитывать только на то, что потерявший связь пилот вылетит на поиски.
Вечером Эриксен долго сидел над картой. Вымерял оставшееся расстояние.
- Возвращаться глупо, - решил он в конце концов. - Ведь мы уже у цели.
На следующее утро они пошли дальше. Заросли становились реже. В нескольких местах они видели человеческие следы. Наконец вышли на узкую тропинку. Было совершенно ясно, что они приближаются к какому-то селению. Вскоре из-за деревьев послышались лай собак и громкие голоса. Тропинка круто повернула, и путники оказались перед десятком тростниковых хижин. Катавшиеся в траве голые ребятишки с воплями разбежались при появлении незнакомцев. Из хижин выглянули и тут же спрятались женщины. Потом на тропинке появилась группа мужчин. Двое из них держали наготове луки. Остальные несли трубки из бамбука и колчаны со стрелами.
Один из них что-то крикнул на индейском наречии. Зеелинген ответил и пошел вперед, высоко подняв руки и показывая тем самым свои миролюбивые намерения. Только тогда мужчины опустили луки.
Они провели в селении два дня. Зеелинген пытался хоть что-нибудь разузнать о загадочном растении, но это ему не удалось. Однако он как-то проведал, что приближается праздник "большой луны". Путники долго обдумывали положение.
- Совершенно ясно, - сказал Эриксен, - что, если мы останемся здесь, они скроют от нас все. Сделаем вид, что уходим. Отойдем на расстояние одного - двух дней пути, оставим свой багаж и незаметно вернемся. Другого выхода я не вижу.
Это было единственно приемлемое решение. Назавтра они углубились в джунгли, а через несколько дней снова приблизились к селению. Осмотрелись и стали ждать того вечера, когда…
- Начинают… опять, - шептал Карлсон.
Зеелинген встает, чтобы стереть пот с его лба, и по привычке прислушивается. Да, барабан бьет, как будто ближе. Глухой удар, потом еще два, еще два… Так он бил в тот вечер, когда им удалось выследить вышедшего из селения юношу. Сначала он бежал по тропинке, потом свернул в джунгли. Он был как во сне, околдованный полной луной, и было удивительно, что он их не заметил. Он уходил все дальше и дальше в девственный лес. Им уже казалось, что они совсем потеряли туземного юношу, как вдруг совершенно неожиданно увидели на освещенной луной поляне его с лианой в руке. Он быстро шел обратно.
- Найдите растение, от которого он отрезал ветку, - только и успел прошептать Эриксен и кинулся за юношей.
Зеелинген считал, что они без труда разыщут лиану. Но только с приближением рассвета им удалось ее обнаружить. Карлсон отрезал быстро несколько веток и засунул их в карман.
- Я вернусь в наш лагерь, чтобы спрятать их, - сказал он, - а ты попытайся догнать Эриксена! Нам больше ничего не нужно.
И они разошлись в разные стороны. Зеелинген двигался на то затихавший, то снова усиливавшийся звук барабанов. Когда он подошел к селению, внезапно все стихло. Неясная тревога носилась в воздухе. Что-то происходило. Задыхаясь от быстрой ходьбы, Зеелинген укрылся за хижиной. При виде происходящего он буквально окаменел.
Там, в центре селения, собралось все племя. Невозмутимо скрестив руки на груди, посреди туземцев стоял Эриксен. Из толпы вышел старик.
- Чужеземец, - медленно произнес он, - ты хотел отнять у нас то, что мы унаследовали от отцов. Ты хотел узнать тайну Белой долины! Так вот на, пей!
И подал ему небольшой глиняный сосуд.
Зеелинген даже охнуть не успел, как Эриксен, протянув руку, взял сосуд и выпил его содержимое. Толпа молчала. Эриксен блуждающим взглядом посмотрел вокруг и медленно сделал несколько неверных шагов. Круг разомкнулся. Эриксен двинулся вперед. Но вот он поднял руки и, пробормотав что-то, упал на землю. Зеелинген в два прыжка очутился рядом с ним. Выхватив пистолет, он навел его на толпу.
- Назад! - закричал он, сознавая бессмысленность своей угрозы.
Из толпы вышел все тот же старик с темным, как кора дерева, лицом и тихо произнес:
- Убери оружие, чужеземец! Оно не нужно, никто не хочет проливать кровь. Возьми своего друга и уходи! Он еще жив, но очень, очень близок к смерти - не каждый может пить этот напиток. Бери его и уходи! Пока он жив, никто не будет тебя преследовать, но как только он умрет, ты осужден!
Зеелинген поднял безжизненное тело Эриксена и, шатаясь, пошел к джунглям.
Теперь их двое - он и больной Карлсон. В джунглях осталась могила доктора Эриксена. Они несут драгоценные ветки лианы, но это бесполезно, потому что удары барабана с каждой ночью становятся все более громкими.
Зеелинген машет рукой, словно для того, чтобы прогнать горькие мысли, и снова тянется к трубке. Но так и застывает с протянутой рукой. Вместе с глухими ударами он слышит слабое жужжание.
Зеелинген вскакивает и смотрит вверх. Жужжание превращается в треск, кружит над ними. Это… это вертолет. Их ищут! Он подбрасывает ветки в огонь. В следующее мгновение пламя вспыхивает с новой силой. Вертолет устремляется сюда, останавливается над ними, спускается. Пилот-итальянец выскакивает из люка, бежит к костру.
- Где Эриксен? Мы вас ищем уже целую неделю. Где он? На прошлой неделе мы все одновременно видели его во сне… Мы уже потеряли надежду на то, что вы живы, но он упрямо показывал на одно и то же место на карте… Где он?
Зеелинген молчит. В темноте горят огромные, страшные глаза Карлсона.
Через месяц в бюллетене Международного института физиологии нервной системы появилось небольшое сообщение:
"В результате продолжительных исследований, при которых погиб наш сотрудник д-р Марк Эриксен, открыта новая разновидность алкалоида - телепатин. Найденное вещество обладает особым действием на некоторые центры головного мозга. Исследования продолжаются".
ЭМИЛ ЗИДАРОВ
От семи до восьми
(Перевод Ю.Топаловой.)
Асен украдкой посмотрел на девушку. Она сидела на круглом вертящемся стуле и смущенно теребила в руках синюю вязаную шапочку.
"Стесняется, - подумал Асен. - Первый раз в лаборатории. Обычно ждет в коридоре".
- Вам не жарко? Может быть, вы разденетесь, - предложил он, удивляясь собственной любезности, - он терпеть не мог таких молоденьких девушек.
- Нет, мне хорошо, спасибо! Только запах у вас здесь неприятный.
"Запах! В какой же химической лаборатории нет запаха?"
Но все же он открыл одно окно. Возле камина суетился худой парень в белом переднике. Лампочка едва освещала его лицо, и на мгновение Асену почудилось, что оно приклеилось к колбе.
- Опусти предохранительный шлем! - грубо сказал он. - И не наклоняйся вперед!
На лице парня появилось выражение досады. Ему было неприятно получить замечание при девушке. Вместо того чтобы отстраниться, он дерзко предложил:
- Давайте добавим еще аммиака! Мне кажется, его недостаточно.
Асен не возражал. Он знал настойчивость этого взъерошенного парня с редкими зубами и нежными детскими руками. Именно поэтому он и взял его в свою лабораторию.
- Евгений, - тихо сказала девушка. - Уже семь часов.
Парень склонился над бутылью с жидким аммиаком, как будто слова эти не имели к нему никакого отношения, и открыл кран. Из резинового шланга полилась струя прозрачной жидкости. Колба снаружи покрылась инеем.
- Еще долго? - снова спросила девушка.
- Не знаю, - сухо процедил Асен. Сейчас происходило самое главное, и ему было не до разговоров. Он предпочел бы вообще остаться один. Поэтому сказал:
- Ты можешь уйти! Я сам закончу опыт!
Уйти! Евгений презрительно тряхнул головой. Когда это он уходил, не дождавшись результата? Вот сейчас еще добавили метиленхлорид. Неизвестно, что из этого получится, но, надо думать, у Асена есть что-то на уме, если он хочет попробовать. Может быть, он и нелюдим, этот заядлый холостяк, но голова у него полна идей. Студенты избегают его. Но он-то знает, какой это сердечный человек. О чем он сейчас думает? Для него мир перестает существовать, когда он склоняется над колбой. Вот он наливает метиленхлорид в делительную воронку. О, он и капли не разольет! Сейчас жидкость смешается с аммиаком…
- Уже семь пятнадцать! - сообщила девушка. Она не знала, какой у них ответственный момент.
Ветер доносил в открытое окно запах сосен. Но мужчины ничего не чувствовали. Они были заняты аммиаком, который бился о стенки колбы, подгоняемый ударами электрической мешалки.
"Если реакция будет протекать слишком бурно, следует уменьшить обороты мешалки! - думал Асен. - Иначе все выкипит". Но чтобы скрыть волнение, грубо сказал:
- Открой еще немного кран.
"Ловкий мальчишка! Станет первоклассным химиком! Вот только эта синяя шапочка мне не нравится. Научного работника ничто не должно отвлекать! Семь часов… восемь часов… тыр-пыр… Лучше всего, если образуется четверной радикал!.. Слава богу, что хоть не расспрашивает! Нет ничего досаднее, чем человек, задающий вопросы!.. А может быть, произойдет частичное отделение. Тогда получится полимер. И это неплохо! Все же если четверной радикал…"
Уже первые капли метиленхлорида окрасили содержимое колбы в огненно-красный цвет. Смесь закипела и выплеснулась бы через боковое отверстие, если бы Асен вовремя не выключил моторчик.
- ЦУМ открыт до девяти часов! - невозмутимо сказала девушка. Она продолжала вертеть в руках шапочку.
Красный цвет исчез так же внезапно, как и появился. Укрощенная жидкость скрылась за ледяной оболочкой на стекле. Асен снял сосуд, предохранявший аммиак от испарения, и заменил его фарфоровым сосудом, наполовину заполненным спиртом. Когда лед стаял и стало просматриваться содержимое колбы, оба изумленно увидели, что на месте однородной смеси появилось два бесцветных пласта, причем нижний пласт был неподвижен, а верхний колыхался и кипел.
- Почему такой острый запах? - спросила девушка с другого конца лаборатории.
- Исследуем химические реакции в среде жидкого аммиака, сухо объяснил Евгений. Болтливость стесняла и его. Ведь он знал, что она вовсе не легкомысленна. Даже пыталась переводить своего любимого поэта Шелли.
Девушка зевнула, прикрыв рот ладонью.
"Как они могут возиться при таких запахах? И думают, что создают что-то!.. В наш век талантов уже нет! Вот если бы заглянуть через плечо великого ученого, когда рождается что-то грандиозное! Бедный Евгений! Или этот хмурый человек? Что, у него нет дома? Ну, Евгений, предположим, учится! А он? Почему сидит? Почему не выйдет на свежий воздух?.."
Она опять зевнула, уже не посчитав нужным прикрыть рот ладонью.
Спирт заменили горячей водой. От тепла верхний пласт заколыхался еще сильнее. Когда он испарился, в колбе остался только нижний пласт - прозрачный и искрящийся, словно горный хрусталь. Его дважды промыли кипящей водой. Луч электрической лампочки, преломившись в нем, бросил несколько ярких полос на потолок.
- Девять! - сказала девушка.
- Что? - оба одновременно подняли головы. Им казалось странным, что кто-то в такой момент мог говорить.
- Ничего! Просто я пересчитала полосы, отраженные на потолке! - Потом неожиданно добавила: - Сегодня у меня день рождения!
- Поздравляю! - сказал Асен без особого энтузиазма. - Поэтому вы идете в ЦУМ?
Евгений покраснел.
- Хочу сделать ей подарок. В магазине есть серьги под брильянты, из чешского стекла. Ей пойдут.
"Как не пойдут! Будут блестеть между этими черными локонами, отсвечивать искрами во все стороны!.."
- Конечно, пойдут! - согласился Асен и тут же подумал: "Только серег не хватало этому мышиному личику! Хм! Мышка с серьгами. Где он ее нашел?.. А если разбить колбу? Не представляю, как еще можно извлечь этот пласт? Лежит на дне, будто приклеенный…"
Обмотав руку платком, он взял колбу за горлышко и слегка ударил о кафельные плитки камина. Но колба осталась целой. Он ударил сильнее. Стекло сразу же разбилось. Осколки засыпали весь камин. Вместе с ними разлетелись в разные стороны и блестящие кусочки расколовшегося пласта. Они излучали какое-то необыкновенное сияние. Их сложили в плоский стеклянный сосуд - так они выглядели красивее.
Парень разглядывал их с пристальным вниманием, и Асен понял, что на этот раз не миновать вопросов. Поэтому он быстро пересек лабораторию и вошел в свой кабинет. Ему нужно было подумать наедине. Когда он вернулся, глаза его сияли сильнее, чем осколки в блюде. Он взял один из них и царапнул по стеклу камина. На месте, где прошло острое ребро кристалла, осталась черта. Евгений с любопытством следил за ним.
- Что это? - спросил он.
Ученый медлил с ответом. Ему было неприятно, что девушка именно сейчас нашла время играть с аптекарскими весами. Он отвернулся, чтобы не видеть ее, и просто сказал:
- Целый год мы исторгаем атомы водорода и хлора из молекул некоторых органических соединений с помощью растворенного в аммиаке металла. Сегодня добавили в колбу метиленхлорид. Вот, - он подошел к черной доске и начал рисовать мелом, - так выглядит молекула метиленхлорида!
- Хлорида… Флорида… - машинально рифмовала девушка. Она хотела понять, почему одна чаша весов перевешивает другую.
- Металл и на этот раз сделал доброе дело, он исторг все атомы водорода и хлора. В колбе остались свободные углеродные атомы в возбужденном состоянии. Помнишь красное свечение? После этого смесь обесцветилась. Это случилось потому, что атомы построили кристаллическую решетку! Кристалл из чистого углерода!
Подбородок у парня задрожал.
- Что вы хотите сказать? - спросил он, сам не узнавая своего голоса.
- То, что сказал! Углеродные атомы связались один с другим. При наших условиях это могло произойти, лишь если сохранились углы, существовавшие между отдельными атомами в первоначальной молекуле метиленхлорида!
- Но тогда… тогда… это… алмаз!
Нервы парня не были подготовлены к такому результату. Как так - алмаз? Почему алмаз?.. Как это можно? Размешать немного метпленхлорида, и - хоп! - пожалуйте, алмаз каких угодно размеров?..
В порыве бурной радости он бросился к девушке.
- Ты поняла? Поняла? - он сильно тряс ее за плечи.
Синяя шапочка упала на пол.
Девушка тревожно заморгала.
- Не получается! Одна чаша весов все время выше другой.
Евгений обнял ее.
- Ты знаешь, какой сегодня день?
- Как не знать! - девушка смущенно освободилась из его объятий. - Сегодня мой день рождения. И по этому случаю, если ты сказал правду, я получу от тебя чешские серьги!
- К черту чешские серьги! - он размахивал руками у нее перед лицом. - Я сделаю тебе другие, с настоящими алмазами!
- Где ты их возьмешь? - с подозрением спросила она. Потом, увидев его руку, протянутую к сосуду, испуганно сказала: - Не хочу из них! Чешские лучше! Едем. Ведь вы кончили опыт? Уже восемь часов!..
Впервые Евгений услышал, как Асен громко смеется.
Чертова пещера
(Перевод Т.Воздвиженской)
Наш возница был не дурак:
- Это вы скажите кому-нибудь другому! Я-то знаю, куда вы едете!
- Куда же?
- В пещеру…
- Ну да? - Борис пересел к нему. - Дай поводья подержать.
- Нельзя, испугаешь лошадей! Да и времени уже нет. Вон за тем поворотом вам слезать.
- А если мы не хотим слезать? - Петр затянулся сигаретой.
- Это уж ваше дело, но высокий вас там ждет.
Возница обернулся и хитро посмотрел на сидевших в повозке молодых людей. Его толстая шея стала похожа на гофрированный шланг.
Действительно, на самом повороте, читая газету, их поджидал Геран:
- Я тоже решил пойти. Не поеду в село.
Петр подошел к нему:
- Зачем ты все разболтал этому вампиру?
Вампир же тем временем снял с повозки оба рюкзака и, сунув под сиденье зеленую купюру, которую протянул ему Борис, отправился восвояси.
Геран мялся:
- Я не знал дороги, - пробормотал он. - Возница-то и сказал мне, где сойти, чтобы вас дожидаться. Да и… пусть знают, где мы, если что случится.
- Как же, случится!..
Борис решил не вмешиваться: он познакомился с археологом совсем недавно.
Они добрались до пещеры под вечер. Спуск решили начать рано утром. Петр нервничал: выругал Герана за большой костер, да и ужин ему не понравился. Раздраженно бросив ложку, он забрался в палатку.
- Ничего из этого дела не выйдет, - не выдержал Борис, завтра возвращаемся…
- Где находится Орион? - неожиданно спросил Геран.
- Кто?
- Созвездие Орион. И почему вообще небо так глупо устроено? Нужно, чтобы под каждой звездой надпись была.
Геран лежал у костра на земле, подложив руки под голову.
- В музеях, - продолжал он, - у каждого предмета есть надпись и номер. Всякий может легко ориентироваться.
- На небесах некому это сделать, - рассмеялся Борис.
- Почему некому? - Геран бросил окурок. - Я, например, с удовольствием этим занялся бы.
Из палатки послышались проклятья. Геран приподнялся.
- Видишь, - кивнул он головой, - услышал о выгодном деле и дает о себе знать.