* * *
Всё это время Любисток висел вниз головой, терпеливо ожидая, когда что-нибудь случится. В подвесочной почти никогда ничего не происходило, а уж после побега Ника - так и того хуже. Как любезно со стороны Алли присоединиться к ним! Но вот ведь странно - кажется, она вовсе этому не радовалась.
Любисток не разделял её недовольства. Ведь он постиг глубинный смысл вещей. Словно всё его существование - это пазл, кусочки которого раньше были разрозненны и валялись как попало, а теперь легли на предназначенные им места. И неважно, что отображено на кусочке: темень, царящая в бочке с рассолом, или тысяча подвешенных за щиколотки детишек - важно, что пазл был собран. Он, Любисток, был собран, а в каких обстоятельствах - не существенно. Какие бы неприятности с ним теперь ни случились и как бы много их ни было - им не испортить чувство, владевшее мальчиком - ощущение своей абсолютной завершённости. Он не мог этого объяснить Алли, как не был в состоянии в своё время ясно изложить это и Нику. Всё, что он сознавал - так это то, что у него не было особого желания покинуть подвесочную, как не было и желания оставаться в ней, если уж на то пошло. Любисток чувствовал полную удовлетворённость уже тем, что он просто… есть.
Он знал, что среди подвешенных здесь ребят много таких, как он. Они обрели покой и мир.
Любисток уловил на себе взгляд Алли - та смотрела на него с бесконечной грустью. Любисток поднял руку и помахал ей. Ему было жаль девочки - она никак не могла обрести свой покой. Вот и Ник был таким же. Эти двое, одинокие, полные страха и негодования, даже гнева на судьбу, отчаянно сопротивлялись всему. Любисток помнил, что когда-то тоже испытывал похожие чувства, но эти воспоминания затухали - как и многие другие. Мальчик больше не боялся МакГилла, потому что единственное, что осталось в его душе - это терпение. Терпение, позволяющее бесконечно ждать…
- Лучше бы мы остались с тобой в твоём лесу, - сказала Алли.
Любисток мягко улыбнулся.
- Было бы бесконечно весело. - Он окинул взглядом висящих вокруг ребят. - Но это ничего. Это неважно. Я готов.
- Готов к чему?
Любистка вопрос смутил.
- Не знаю… Просто… готов - и всё.
Вот в этот момент и заглохли двигатели "Сульфур Куин". Вся коллекция "подвесков" качнулась вперёд, а затем назад, когда судно резко остановилось, сев на мель.
- Мы остановились, - сказал Бой-Скаут.
- Да мы всё время останавливаемся, - отозвался другой.
- Нет, на этот раз оно как-то не так…
- Тихо! - выкрикнула Алли. - Слушайте!
Послышался отдалённый шум шагов. Постепенно грохот ног по металлическому полу становился всё громче. Теперь можно было различить, что в трюмы спускается не один-два человека, а несколько десятков.
Алли была последней. Алли стала первой. Всё, как и предсказывало печенье: её подвесили последней, а сняли первой.
В камеру ворвался МакГилл, за ним - почти вся команда "Сульфур Куин". Он направился прямиком к Алли.
Вися вниз головой, девочка нашла МакГилла ещё более отвратительным - она могла теперь заглянуть в его уродливые ноздри, полные запредельной мерзости.
К счастью, долго смотреть ей не пришлось - одним резким взмахом своего острого, как бритва, когтя МакГилл перерезал канат, на котором висела Алли, и та, падая, врезалась головой в заляпанный серой пол. Она немедленно поднялась, желая стать с монстром лицом к лицу.
- Где мы? Почему остановились?
МакГилл не отводил от неё своих жутких глаз, но и отвечать не торопился. Вместо этого он обратился к одному из членов команды:
- Срезать всех! А верёвками связать руки за спиной.
- Ты отпускаешь нас? - спросил Бой-Скаут.
- Я собираюсь воздать вам по заслугам.
- Ура! - крикнул Любисток.
- Остынь, это не то воздаяние, о котором ты думаешь, - одёрнула его Алли.
Любисток лишь плечами пожал:
- Всё равно ура.
МакГилл схватил Алли за руку, и как она ни пыталась вырваться, ей это не удалось.
- Ты пойдёшь со мной и будешь делать то, что я скажу! - И потащил её за собой на палубу.
До роковой автокатастрофы Алли жила на юге Нью-Джерси - если конкретно, в Кейп-Мэй, самой южной точке штата. И хотя до Атлантик-Сити был всего час пути, Алли никогда там не бывала. Её родители терпеть не могли многолюдных мест, вообще чурались всяческой безвкусицы и потому демонстративно избегали Атлантик-Сити.
Несмотря на это, как только Алли выбралась на верхнюю палубу, она мгновенно поняла, где находится. Ей пришлось приложить все усилия, чтобы скрыть свою радость, иначе МакГилл что-то заподозрит. Её план сработал! Или, по крайней мере, до сих пор всё шло, как замышлялось. До финала ещё очень далеко, и многое может пойти наперекосяк, но было кое-что, на что Алли с полным основанием рассчитывала: на МакГилловы самонадеянность и безоглядную веру в подкинутое коварной девицей фальшивое пророчество.
Возможно, это даст Молодёрам преимущество, и они снова побьют МакГилла. "Враг моего врага - мой друг" - думала Алли. Какими бы подонками ни оказались Молодёры, если они победят монстра - она будет считать их своими друзьями.
МакГилл подвёл девочку к сходням - те круто спускались с борта "Сульфур Куин" к поверхности Стального мола.
- Давай первая, - сказал он и подтолкнул её вперёд.
Ага, значит, она - приманка.
- Пошла! - рявкнул МакГилл.
Делать нечего - Алли сбежала по трапу на мол.
- Продолжай идти, - потребовал МакГилл. Он и остальные члены экипажа ждали, не отходя от трапа - наверно, на случай бегства. Мало ли как ситуация повернётся.
Алли шла вперёд, мимо киосков с вывесками: "Пиво Шмидта", "Арахис Плантера", "Ириски "Солёная вода", "Цыплята в корзинке"… Все они были пусты. Если там и была какая еда, когда мол сгорел, то от неё уже давно ничего не осталось.
Поначалу единственными звуками, которые она различала, были крики чаек да жутковатые визги шарманки, доносящиеся с мола Стиплчейз. Место было совершенно пустым, бездушным, и у Алли возникло то же чувство, какое она испытала в фойе старого отеля Уолдорф-Астория. Но тут раздался звук, которого она никак не ожидала - стук копыт по дереву; девочка мгновенно развернулась туда, откуда он слышался, и узрела нечто невероятное. Ближе к концу мола возвышалась вышка с деревянной платформой наверху. Вот с этой-то платформы, висящей на высоте примерно пятидесяти футов, прыгнула лошадь. Она с громким всплеском упала в находящийся у подножия вышки резервуар с водой, затем выбралась из него по наклонному пандусу и снова отправилась по другому пандусу, ведущему на верх вышки. Ныряющая лошадь была частью воспоминаний старого мола и единственным животным, которое встретилось Алли в Междумире. Она почувствовала острую жалость к несчастному созданию - не очень-то приятно провести вечность, то и дело падая с высоты и ударяясь о воду.
- Оставь её! - крикнул МакГилл. - Она делает то, что ей положено. Иди дальше!
И Алли пошла, но больше не видела ни одной жи… то есть мёртвой души. Молодёры должны были знать о прибытии МакГилла! Наверно, притаились в засаде.
- Алло! - крикнула она, но никто не отозвался. - Здесь есть кто-нибудь?
И тут справа от себя она услышала долгий, пронзительный скрежет ржавых петель. Алли обернулась и увидела зияющий тьмой вход в какой-то обширный танцзал. Над входом криво висела вывеска, явно уведённая с одного из аттракционов-"ужастиков" на молу Стиплчейз. На ней было написано: "АДСКИЙ ВЕРТЕП". Ага, так вот где берлога Молодёров!
Из темноты выступил пацан, на его физиономии, похожей на морду питбуля, застыл угрожающий оскал. На чёрной майке пацана большими буквами значилось: "Мегасмерть", а в руках он держал бейсбольную биту, наконечник которой усеивали торчащие во все стороны металлические шипы.
- Проваливайте с моего мола! - зарычал парень.
МакГилл выступил вперёд.
- Я МакГилл, и я вызываю тебя! - Он обернулся и гаркнул на весь мол: - Всех вызываю! Выходите, подлые трусы! Сразитесь со мной или ум… или убирайтесь отсюда!
Алли представила, что сейчас произойдёт: из всех щелей полезут десятки бандитов - они наверняка представляют собой грозную силу, если уж им удалось однажды одолеть самого МакГилла. А сейчас их мощь, возможно, даже приумножилась - ведь сколько времени прошло. Они окружат МакГилла и его команду и разделаются с ними в два счёта.
Но произошло нечто совсем другое.
Одинокий Молодёр с питбульим оскалом постоял несколько секунд, потом уронил свою биту, развернулся и дал стречка в сторону берега - только пятки засверкали. Через несколько секунд он растворился где-то в городе. МакГилл ведь сказал - сразитесь или убирайтесь. Парень сделал свой выбор.
МакГилл захохотал.
- А-ха-ха-ха! Великие и Ужасные Молодёры! Ха-ха!
Его смех громом отзывался во всех концах мола, но никто из головорезов так и не покинул своего укрытия. Никто не откликнулся на вызов.
Команда обыскала каждый дюйм на обоих молах, даже заглянула под настил - а вдруг кто спрятался среди обросших ракушками и водорослями свай? Но мёртвые молы были и вправду мертвы. Молодёров как не бывало. Надежды Алли развеялись в дым. Все её планы с треском провалились, как раз за разом проваливалась в воду Шилох, ныряющая лошадь.
*** *** ***
При всём желании прочитать все произведения Мэри Хайтауэр невозможно - их попросту слишком много. К тому же, переписываются они от руки, и поэтому чем дальше от места жительства их авторши, где издаются книги, тем труднее раздобыть копию. Ни МакГиллу, ни Алли не привелось прочесть книгу под названием "Беспризорники: прошлое и настоящее". А жаль, не то наткнулись бы на следующий пассаж:
"Широко известны так называемые "Мародёры молов-близнецов", или Молодёры. Они заправляли делами в Атлантик-Сити много, много лет, а потом исчезли. Хотя отчёты о событиях неполны и отрывочны, однако из многих принесённых мне Искателями историй можно сложить общее представление о том, что случилось с Молодёрами. Бандиты пали жертвой других бандитов - одноруких. Не в силах противиться соблазну, они покинули безопасные молы и вступили в живой мир с его казино и игровыми автоматами; их заворожили вращающиеся барабаны с завлекательными сливками и вишенками; Молодёры, не в силах оторваться от этого зрелища, быстро, словно в зыбучий песок, погрузились в пол и дальше - вниз, туда, откуда не возвращаются. И это лишний раз доказывает, насколько губителен может быть азарт".
Глава 26
Се человек…
Настал долгожданный момент триумфа, к которому МакГилл готовился целых двадцать лет. Никто не посмел оспорить его превосходство!
Он начал выгрузку пленных Послесветов, и вскоре весь мол был заполнен ребятнёй. Дети щурились и моргали на ярком солнце, не имея возможности прикрыть глаза связанными за спиной руками. Инстинкт самосохранения у большинства из ребят притупился, и они лишь стояли и покорно ждали приговора, уготованного для них МакГиллом.
А тот, донельзя довольный собой, окинул взором всю эту тысячу душ, пришёл в неописуемый восторг и, зажав в клешне две свои самые драгоценные бумажки, принялся ожидать осуществления пророчеств.
Он взглянул на завесу серого тумана, закрывающую небо, и воззвал к… ну, в общем, к тому, кто предложил ему эту сделку. Кто бы он ни был.
- Я здесь! - крикнул МакГилл, но небеса не отзывались. Он стал размахивать зажатыми в пальцах бумажками. - "Жизнь одного храбреца стоит тысячи трусливых душ!" Здесь у меня тысяча душ - я привёл их сюда, как указало пророчество!
Нет ответа. Только топот копыт, короткое ржание, а потом - всплеск. Такое впечатление, что это сам мол ржёт над ним.
МакГилл закричал ещё громче:
- Я выполнил свою часть договора! Верни мне жизнь! Освободи меня из Междумира и отдай жизнь обратно!
МакГилл ждал. Ждала команда, ждала тысяча душ. Даже механическая музыка, доносящаяся со Стиплчейза, звучала теперь приглушённо, словно почувствовала важность момента.
Но вдруг сквозь завывания шарманки начал пробиваться другой звук - неясный гул, похожий на отдалённый хор плачущих ангелов. Гул нарастал, становился всё ощутимей, всё громче. Его, казалось, можно было теперь потрогать руками.
И тут нечто материализовалось из нависшего над городом тумана. Нечто огромное.
- О Боже мой! - воскликнула Алли. - Это ещё что такое?!
Выдвинувшееся из тумана нечто поражало не только взгляд, но и разумение. Оно, казалось, заполнило собой всё пространство, весь мир.
- Я здесь! - кричал МакГилл, не помня себя от счастья. - Я зде-е-е-есь!
Он широко простёр руки, открывая всю свою душу навстречу заслуженной награде, в блеске славы нисходящей к нему с небес.
* * *
Не всё, что преждевременно заканчивает своё существование, попадает в Междумир. Это так же, как с торнадо: он образуется, только если складываются подходящие атмосферные условия. Так и с переходом в Междумир - должны быть особые условия. Людская любовь, или солнечная активность - всё это имеет значение, но, скорее всего, наиболее влиятельным фактором является память. Есть места и вещи, которые никогда не изгладятся из памяти живущих. Человечество не в состоянии их забыть. Вот такие места и вещи переходят в вечность - в Междумир.
Здесь Помпеи остаются в своём первозданном виде, и великая Александрийская библиотека по-прежнему содержит в себе всю мудрость древнего мира.
Здесь "Челленджер" стоит на стартовой площадке во Флориде, с надеждой ожидая успешного запуска. Здесь "Колумбия" вечно заходит на посадку в предвкушении идеального приземления.
То же самое справедливо и в отношении самого большого в мире воздушного судна.
Дирижабль LZ-129, более известный как "Гинденбург", перенёсся в Междумир в мае 1937 года. Яростная вспышка водорода привела к тому, что тридцать четыре человека из находящихся на борту ушли туда, куда уходят все, а один немецкий мальчик попал в Междумир вместе с цеппелином. Здесь великий воздушный корабль был рождён заново - готовый к полётам, наполненный памятью водорода и очищенный от свастик, некогда нарисованных на его хвосте - им доступ в вечность закрыт.
А что сталось с мальчиком? Он взял себе имя Цепп и намеревался стать первым в Междумире пилотом-воздухоплавателем. Он собирался возить пассажиров, предлагая свои услуги любому встречному Послесвету в обмен на то, что тот мог ему дать. Однако, как и со многими затерянными душами Междумира, он пал жертвой своего собственного Ритуала и по необъяснимым причинам в течение шестидесяти лет бороздил небо, летая из Лейкхерста, штат Нью-Джерси, в Розвелл, штат Нью-Мексико, и обратно.
Поднялся настоящий бум, когда в один прекрасный момент вспышка на солнце сделала "Гинденбург" на несколько мгновений видимым для живых, но это уже совсем другая история.
Наконец, Цепп продал "Гинденбург" Искателю по прозвищу Спидо за несколько ящиков сосисок. Таким вот образом Спидо и стал счастливым обладателем самого большого воздушного судна, когда-либо построенного человеком. Действительно, ничего не скажешь, "классная тачка".
* * *
Нос бессмертного дирижабля - вот что выдвинулось из тумана над Атлантик-Сити. Похоже было, будто воздушное судно вынырнуло из параллельной реальности.
- Я здесь! - кричал МакГилл, не помня себя от счастья. - Я зде-е-е-есь!
Бóльшая часть восьмисотфутового воздушного корабля скрывалась за полосами тумана. Дирижабль мягко опустился на Стальной мол прямо перед МакГиллом. Посадочным шасси ему служила маленькая гондола, в которой находился пилот.
Из корпуса корабля, впереди пилотской кабины, откинулся трап, открывая взору внутренность гигантского пузыря. И оказалось, что пузырь - вовсе не пузырь. Он имел внутреннюю структуру, стальной скелет, на который была натянута серебристая "плоть". Массивные "лёгкие" содержали водорода достаточно, чтобы поднять в воздух сотни тонн груза. Это было чудо конструкторского искусства.
Но МакГилл видел перед собой не дирижабль. Он зрел колесницу богов.
- Я здесь! - твердил он, но его экстаз и трепет были так велики, что он уже не кричал, а еле слышно шептал.
Плавно опускающийся трап коснулся дощатого настила мола. МакГилл приготовился узреть неведомое существо, великого волшебника, настолько могущественного, что он вернёт ему, МакГиллу его потерянную жизнь. Не имело значения, что живой мир двигался дальше без него, что все, кого он знал, давно умерли - он всё равно почти никого уже не помнил. Как только его дух вновь обретёт тело, он уж как-нибудь приспособится к двадцать первому веку. Зато у него будет право расти - расти, мужать и стариться, право, которое было отнято у него преждевременной смертью.
По трапу спустились три фигуры, но внимание МакГилла намертво приковалось к первой из них - девушке в зелёном бархатном платье. Она ступила на мол и направилась к монстру. Бесформенная челюсть МакГилла отвисла, руки повисли, две узенькие бумажки выпали из расслабившейся клешни и спланировали на доски мола. Этого не может быть! Просто не может быть, и всё!
- Меган?..
Девушка в зелёном платье улыбнулась при звуках этого имени.
- Меган… - повторила она. - Ах, да, вспомнила. Так меня когда-то звали.
Она стояла шагах в десяти от МакГилла и всматривалась в него. Постепенно её улыбка померкла, но не ушла совсем. Только теперь МакГилл обратил внимание на тех двоих, что сопровождали её. Один - маленький, с волнистыми белокурыми волосами. Лицо другого было измазано чем-то коричневым. Стоп, а разве не этого парня он подвесил у себя в трюме?
- Меган, - снова сказала она, явно наслаждаясь воспоминанием об этом имени. - Но так меня звали очень-очень давно. Теперь моё имя Мэри Хайтауэр.
В разномастных глазах МакГилла набухли и запульсировали вены.
- Ты - Мэри Хайтауэр? Нет! Это невозможно!
- Я так и думала, что ты удивишься. Но я всё это время знала, кто ты такой, Майки. Как же мне было не знать?
По экипажу, да и не только по нему - по пленённой детворе тоже, словно океанская волна, прокатилось: "Майки… Майки… Она назвала его Майки…"