Откуда появился Хель, Старик помнить не мог, ведь тот возник в Начале Времен, а он сам родился позже, во Времена Творения. Хотя какое это имеет значение, если мир уже создан таким, какой он есть, и изменить его может только Последняя Битва?.. Нет, все же лучше думать о начале времен, чем о конце!..
Вначале, как говорила вёльва, был Нифльхейм – зияющая тьмой ледяная бездна, в центре которой бурлил кипящий котел Мусспель. Из котла вылетали ядовитые брызги и стекленели, сталкиваясь с холодом Нифльхейма. Из них-то в Начале Времен и возник великан Имир. Чтоб великан не умер с голода, тогда же появилась чудесная корова Аудумла – она лизала холодный камень, и на нем стали прорастать волосы. Потом из камня, поросшего волосами, возникла голова – его голова (Старик помнил, что старым был изначально, только глаз тогда у него было два). Потом Аудумла "вылизала" Тора, Фригг и остальных асов… Дальше Старик все помнил и без вёльвы.
Помнил, как они убили Имира и кровь его заполнила зияющую бездну, а из тела великана сделали землю; из костей – горы; из зубов – прибрежные скалы, мозг же подбросили вверх, превратив в тучи. Из черепа сделали небосвод (при этом землю пришлось загнуть по краям, чтоб получились опоры). Ох, и нелегкая была работа!.. Сами они б никогда не справились с ней – пришлось сделать из плоти Имира ётунов, которые, конечно, уступали Имиру, но все равно были огромными и могучими. Они запросто держали небо, но не могли своими ручищами закрепить его. Тогда пришлось создавать еще и альвов – крошечных, но умелых мастеров, которым до сих пор в ремесле нет равных.
– Ты задумчив, а тебе ведь не свойственно думать, – сказал Тор, подходя к Старику, восседавшему на вершине (как всякий ас, Тор знал, что это не просто вершина, а верховный престол Хлидскьяльв, с которого видны все миры), – ты больше привык носиться над землей с полчищами мертвецов, сея раздоры и битвы. Не пойму, почему ты занимаешь престол, несмотря на то, что меня люди любят гораздо больше.
– Люди?.. – Старик повернул голову, – причем здесь люди? Мне они неинтересны, люди… О них заботятся норны, уже расписавшие судьбу каждому, а меня волнует судьба моих миров! Потому восседаю на престоле я, а не ты!
– Допустим, ты прав… – нехотя согласился Тор, и этого оказалось достаточно, чтоб Старик тут же простил его предыдущую дерзость и глупость.
– Иногда я думаю, может и не стоило убивать Имира? – произнес он, рассуждая вслух.
– Но из чего б тогда мы сделали все это? – удивился Тор, обводя рукой пространство.
– Подобное порождает подобное, то есть смерть порождает смерть. А если действительно так, исход Последней Битвы предрешен не в нашу пользу… хотя вам не понять этого…
– Где уж нам! – обиделся Тор и исчез, а Старик опустил взгляд, изучая то, что находилось у него под ногами.
А находился там город. Люди, которым никогда в своей земной жизни не дано побывать в нем, называли его – Асгард. Висел он между небом и землей, спрятанный в кроне ясеня Иггдрасиль. Даже если когда-нибудь люди сумеют преодолеть реку Трунд и научатся проходить сквозь горы, то взобраться по ветвям Мирового Дерева им не суждено никогда, и никогда они не поймут, что радуга – не преломленный свет, а мост Биврёст…
Старик видел Асгард как на ладони – в центре располагался просторный тинг, где асы принимали важнейшие решения; к тингу примыкали золотые палаты, в которых они беспечно тешились едой, хмельным питьем и слушали пение скальдов. А, вот, дальше, до самых гор простиралась Вальхалла – самый важный и самый ценный объект Творения.
Старик вспомнил, как когда-то заглядывал туда, с ужасом отмечая, что время идет, а эйнхериев не прибавляется. Но потом чужак по имени Фрейер, принес замечательную мельницу, способную намолоть всего, что пожелает вращающий жернова. Глупец из Гардарики!.. Он зачем-то молол радость!.. Старик вспомнил, как украл мельницу и стал молоть богатство, ведь если есть богатство, кто-то обязательно захочет присвоить его. Люди стали сражаться, и появились павшие; среди павших непременно возникали герои – только они, а не умершие во благе, способны стать эйнхериями. А уж дальше все было совсем просто – оставалось вернуть им жизнь и научить превращаться в огромных свирепых волков, способных рвать зубами любую добычу. Тогда и валькирии перестали скучать, а принялись исполнять над полем брани свои великолепные, безумные танцы. Да, украсть мельницу было воистину мудрым решением.
Старик устремил довольный взгляд к заветному чертогу, в котором заключался весь смысл существования – там эйнхерии вечно сражались друг с другом, готовясь к Последней Битве. Копья вонзались в ставшие бессмертными тела, мечи гулко дробили шлемы и черепа, а кровь из ран поднималась выше колен бойцов и стекала по ветвям ясеня Иггдрасиль. Вот оно, обещанное блаженство – Вальхалла!.. Только по ночам звон оружия сменяется выкриками опьяневших от пива бойцов и богатырским храпом. Тогда они забывали, кто на чьей стороне бился, а поутру вновь хватались за мечи, и брат шел на брата, сын на отца… И это правильно – никто ж не знает, кого встретит среди темных полчищ Хель, ведомых Мировым Змеем и волком Ферниром.
Старик гордился своим войском, и его закрытый повязкой глаз подсказывал, что победа должна остаться за ними!.. Но почему же тогда вёльва, ведавшая будущее, прятала свои пустые глазницы и молчала? Сомнения вновь рвали сознание Старика, как его любимчик – кровожадный волк Фреки, будет рвать плоть равносильного ему, ужасного волка Фернира…"
Резкий звук ворвался в размышления Старика, но это не было сигналом к Последней Битве. Даша узнала в нем мелодию будильника, которую недавно закачала в телефон, и открыла глаза. Она чувствовала, что не выспалась; голова казалась неподъемно тяжелой, но чуждые впечатления, оставленные сном, все-таки медленно покидали сознание.
Ночью Даша понимала все, что говорил неизвестный рассказчик – даже множество непонятных слов и имен казались ей знакомыми, но, по мере того, как ухо улавливало привычные звуки, доносившиеся с кухни, все это отодвигались на второй план, потом на третий, и через несколько минут она уже помнила только, что видела какой-то страшный сон.
…Кошмары матери, блин, похоже перебрались ко мне. Попробуй, засни нормально после таких воплей… – Даша потянулась и подняв голову, увидела на столе раскрытые со вчерашнего дня учебники, – еще этот козел… Даже никакого настроения, а ведь сегодня Новый год…
– Мам! – Даша лениво повернулась на бок.
Галина Васильевна в это время допивала чай, слушая диктора, который предрекала с экрана, что к ночи ожидается долгожданное похолодание, вызванное ветром из Скандинавии.
– Мам!..
Дослушав прогноз, Галина Васильевна заглянула в комнату.
– Все, я побежала, а то опаздываю. Если будешь заниматься, найдешь подарок, – она хитро улыбнулась, – и одевайся теплее – обещали мороз.
– Ладно, – Даша вздохнула. Потом услышала, как хлопнула дверь, и нехотя встала. Первым делом, подойдя к столу, она отыскала зарытый среди учебников и конспектов MP-3 – точно такой, как ей хотелось.
* * *
Улица встретила Галину Васильевну настоящей весной – на сирени, которую посадила неугомонная соседка с первого этажа, даже набухли большие зеленые почки. …Что творится в мире?.. – она с удовольствием подставила лицо теплому ветерку, – и где похолодание?.. А, может, такая зима и лучше – Дашке дубленку покупать не надо…
Глядя на незнакомых парней, весело обсуждавших предстоящую новогоднюю ночь, она подумала, что, по большому счету, никуда не опаздывает, ведь работать в такой день никто не будет – Владимир Иванович, как всегда, пойдет с поздравлениями, бухгалтерия погрязнет в салатах, а менеджеры побегут за спиртным; так бывало, и Восьмого марта, и Девятого мая. …Хорошо хоть Первое мая и Седьмое ноября отменили, – подумала Галина Васильевна, – а то вечно не знаешь, к кому прибиться…
Корпоративы являлись для нее вечной проблемой – не идти было не красиво, а придя, она чувствовала, что никому не нужна, так как не принадлежала ни к одному из "кланов". Ее, то ли стеснялись, то ли побаивались, считая особой, слишком приближенной к шефу. Впрочем, Галина Васильевна не сильно стремилась изменить ситуацию.
Она вышла остановкой раньше и пошла пешком, наслаждаясь внезапным весенним чудом. Проходя мимо гастронома, остановилась. …Хотела ведь Дашке деньги оставить!.. – вспомнила она, – хотя кому нужны сосиски в новогоднюю ночь?.. Для винегрета у меня все есть… Оливье что ли еще сделать? Тогда надо горошек купить, колбаски… и торт неплохо бы, если их не разобрали – вчера-то что делалось…
Неожиданно Галина Васильевна почувствовала на себе взгляд. Это было странное и очень неприятное ощущение, будто кто-то касается тебя невидимой рукой. Резко повернув голову, она увидела нищенку, сегодня выбравшуюся на улицу. Губы ее шевелились, и Галина Васильевна почему-то решила, что та обращается именно к ней. Жуткое любопытство, которого она в себе раньше не замечала, заставило Галину Васильевну подойти, с интересом разглядывая женщину. Обычно она стояла на коленях, низко склонив голову, как черная бородавка на гладком лице улицы, а сейчас выпрямилась в рост, и оказалось, что она не такая уж старая – скорее, не ко времени постаревшая, и если снять лохмотья, да нанести макияж…
– Дай Бог подавать, и не приведи Господи побираться, – прошептала нищенка.
Встретившись с ней взглядом, Галина Васильевна покорно достала кошелек и высыпала всю мелочь в протянутую ладонь. Нищенка опустила глаза, оценивая добычу, и этого мгновения Галине Васильевне хватило, чтоб прийти в себя.
…Все они гипнотизеры!.. – подумала она испуганно, – так вот отдают, и квартиры, и золото!.. – повернулась и почти бегом устремилась к спасительным дверям офиса.
* * *
Даша смотрела в бесстрастное лицо Колобка, нехотя листавшего аккуратно прошитые листы реферата, и пыталась определить, нравится ли ему то, что вчера скачал ей Павлик или нет. …Миленький, что тебе стоит написать – "зачет"?.. Ничего ведь не стоит… Колобок, нахмурив брови, задержался на одной из страниц. …Козел!.. Что ты там изучаешь?.. – испугалась Даша, – все там правильно!.. – и вдруг нашла самый отчаянный аргумент, – Сюр, блин! Ну, сделай же что-нибудь!..
– Да, Ситникова, – Колобок трагически вздохнул, откладывая реферат, – Интернетом ты пользоваться умеешь.
– Виктор Михайлович!.. – вспыхнула Даша.
– Да, я – Виктор Михайлович, – Колобок усмехнулся, – и я наизусть знаю всю лабуду, которую там вывешивают. Так что мы будем делать?
Даша опустила голову, уткнувшись взглядом в свои круглые коленки.
– Смотри, какая некрасивая история получается, – продолжал Колобок, – я сейчас заворачиваю реферат. Автоматически ты не получаешь зачет и так же автоматически тебя не допускают до сессии…
– Виктор Михайлович!.. Не надо, пожалуйста!.. – взмолилась Даша, чуть не плача.
В этот момент открылась дверь и вошла Лариса, работавшая на кафедре секретарем. Колобок замолчал, пристально наблюдая за ней, и когда женщина уселась за стол, вновь повернулся к замершей от страха Даше. Чем Ларисино появление так изменило его настроение, Даша не поняла, но Колобок неожиданно улыбнулся.
– Ладно, я ж не зверь. Не хочется портить тебе праздник, – он придвинул Дашину зачетку, но при этом почему-то искоса поглядывал на Ларису, – ставлю тебе зачет, однако не забывай, третьего января встретимся на экзамене, и разговор будет совсем другой – я тебе обещаю.
– Виктор Михайлович! – Даша радостно вскинула голову, – я все выучу! Честное слово!..
– Учи-учи, – Колобок как-то двусмысленно усмехнулся, и расписавшись, торжественно протянул зачетку, – с Новым годом.
– Спасибо, Виктор Михайлович, – Даша встала. Все переживания схлынули мгновенно, – и вам хорошо отпраздновать, чтоб под елкой вас ждал подарок…
– Иди, Ситникова, не доставай меня, – Колобок устало улыбнулся, – хорошая ты девочка… красивая… только б еще работала в семестре…
– Я буду!.. Я все праздники учить буду! – сейчас Даша готова была обещать все, что угодно, ведь зачет-то уже стоял!
Пулей выскочив из аудитории, она взглянула на часы.
…Блин, как время летит!.. Даше стало ужасно обидно, что она еще здесь – в сером коридоре, окруженная одинаковыми казенными дверями, а девчонки уже целый час пребывают в радостной предпраздничной суете, которая порой лучше самого праздника, – праздник что – раз и прошел. А еще если пройдет не так, как хочется!.. Тьфу-тьфу-тьфу… Типун тебе!..
Устроившись в маршрутке рядом с водителем, она вернулась к прерванной мысли. …А как я хочу, чтоб он прошел?..Ну, во-первых, весело, а не как "день студента", когда пацаны нажрались и начали "пальцы гнуть"… Один Кирилл нормальный был… И что он нашел в этой Луниной? Корова, блин… – Даша мысленно представила себя на месте Наташи Луниной, и картинка ей понравилась. Она азартно прикусила губу, но тут же одумалась, – блин, о чем я? Там же будет Ромка! Павлик же обещал, что притащит его!.. Ромочка, прости, рядом с тобой Кирилл, полное фуфло!.. Ты ж лучше всех!.. Я так думаю…
– Остановите, пожалуйста, – попросила Даша, раньше времени приоткрывая дверь. Быстро миновала пустой двор, поднялась по лестнице и позвонила особым, известным только им с Викой, способом.
– Открыто! – донеслось из-за двери.
Даша вошла и замерла на пороге, жадно вдыхая долгожданный аромат праздника. После улицы он казался особенно явственным – эта смесь хвои с мандаринами, копченой колбасой, солеными огурцами и еще миллионом едва уловимых, непередаваемых составляющих, в целом и образовывала то, что называется "Новый год".
– Заходи, чего ты? – из кухни показалась голова хозяйки, – зачет-то сдала?
– Сдала, – Даша счастливо улыбнулась, – девки, как классно!
– Что классно? – не поняла Вика.
– А все классно!
На кухне ароматы обрели материальную сущность – Аня, в творческом экстазе высунув язык, старательно рисовала майонезом елку на "селедкиной шубе"; Настя крошила огурец, стараясь не повредить длинные синие ногти, а из большой кастрюли валил пар, оседая на холодном окне, отчего кухня казалась уютнее, словно отделившись от мира легкой занавеской.
– Ты вчера "Дом-2" смотрела? – спросила Аня.
– Я к зачету готовилась, – Даша уселась на свободный стул и чтоб чем-то занять себя, взяла Настины сигареты.
– Клуша ты, – заключила Вика, – нашла из-за чего париться!.. Колобок тебе и так всегда поставит. Ты чего, не видишь, как он пялится на тебя? Прям, трахает глазами!
– Да ладно тебе, – Даша покраснела, представив рядом с собой обнаженного Виктора Михайловича. Почему-то он представлялся ей потным, с волосатой грудью и дряблой кожей. Худший кошмар трудно было вообразить!..
…Ничего он меня не трахает!.. Это все Сюр сделал, – подумала Даша с нежностью, – а я даже не поблагодарила его… Сюр, прости, пожалуйста…
– Даш, горошек открой, – Настя отложила нож, чтоб сделать глоток джин-тоника.
…Блин, как же все здорово! – подумала Даша, – хоть бы Новый год никогда не кончался! Так и открывала б горошек, и открывала… а потом надену бордовое платье… Кто б знал, сколько нервов мне стоило целых три месяца шкерить его от всех!.. Сейчас оно, небось, штук шесть стоит, а я отхватила за две. Для Луниной, может, оно и без разницы, а для меня – бабки. Иначе б пришлось опять в голубом идти, как побирушка какая…
– Воду из горошка сливать? – Даша метко бросила крышку в переполненное ведро.
– Дашка, ну, ты даешь! – Аня засмеялась, – а куда ж ее девать? Выпей, если хочешь.
– Ну, не умею я готовить, и что? Вот, не научила мама!..
– Зато она у нас главная "миска", – Вика, сидевшая на корточках перед открытым шкафом, хитро улыбнулась.
– Девки, – вмешалась Аня, – я считаю, каждый берет тем, что у него есть. Мне, например, со своим свинячьим пятачком и тремя волосками на башке надо уметь готовить, а Дашке зачем, если бог дал ей фактуру?..
– …а Луниной папа дал мешок с баблом, – вставила Настя.
– С такой жопой и бабло не поможет, – парировала Вика, наконец, доставая огромное блюдо.
– Чего вы до нее домахались? – закончившая живописное творение Аня присела рядом с Дашей и закурила, – не такая уж там и жопа – это мы все, как глиста в скафандре… Вик, а чего ты молчишь о том, что у нас проблема с мужиками нарисовалась?
– Кто слинял? – Настя воткнула ложку в готовый салат и воинственно оперлась о стол.
– Ромка звонил и сказал, что уезжает, – Вика допила джин-тоник и с хрустом смяла пустую банку, – каков козел, а?