Они огляделись. В коридор выходило около десятка комнат, и еще две двери находились с торцов, - левая вела на кухню, правая - в туалет и душевую. Одна из комнат была приоткрыта - сквозь проем виднелась незастеленная койка, наполовину заваленная каким-то тяжелым, темным тряпьем.
- Повезло нам, - сказала Нина, пока все выбирались из шарфов и пуховиков, - генератор включен, отопление работает. Я боялась, что вахтовики поселились в дежурке - месторождение-то законсервировано давно, сидят тут по двое…
- А где они, кстати? - спросил Дмитрий, озираясь. - Поздороваться бы с хозяевами.
Нина пожала плечами.
- Никого, - сказала она, - странно…
- В дежурке? - Дмитрий взглянул на окно, будто и правда, мог увидеть в него вагончик рядом с качалками.
- Света в окне не было, - сказала Наталья, - я видела.
- Странно, - повторил Дмитрий. С кухни донеслось шипение, и все вздрогнули от неожиданности.
- Чайник, - нервно усмехнулась Нина. - Я успела поставить.
Кухня была такой же неуютной, как и коридор. Было видно, что ее пытаются содержать хоть в каком-то порядке, - но получается плохо; руки тех, кто пытался здесь прибираться, явно были привычны совсем к другим делам. Большой стол покрывали газеты, на которых виднелись круги от стаканов. Сахарницу с отбитым краем покрывали липкие потеки. У раковины - корзина с эмалированными кружками и приборами. В отдельном ящике - груда ножей: от бессмысленных здесь столовых и мелких складных - до охотничьих, с опасно изогнутыми лезвиями и зазубринами у потемневших рукояток.
Нина с сомнением понюхала заварочный чайник. Дмитрий выдвинул табуретку; по полу загрохотало, и из-под стола выкатилась пустая водочная бутылка. Трое взрослых проследили ее взглядом.
- Может, они в город за добавкой умотали? - высказала Наталья общую мысль.
- Что, оба?
Наталья пожала плечами. Все смотрели на бутылку, будто именно в ней кроется разгадка исчезновения дежурных. Никто не говорил ни слова, но Лизе вдруг стало понятно: то, что на буровой, пусть и законсервированной, нет ни единого человека, - не просто странно. Это значит - случилось что-то нехорошее.
Пятна у входа.
- Пап, там на крыльце…
Под новым порыв ветра загрохотало окно, и Лиза замолчала. Что будет, если она скажет, что видела на крыльце кровь? Наверное, тогда папе придется выходить наружу. В лучшем случае она ошиблась и темные пятна в снегу - это следы солярки или машинного масла. А в худшем… Отцу придется идти в буран и искать неведомо кого…
- Так что у входа? - спросил Дмитрий.
- Ничего, - прошептала она.
- Ты есть хочешь? - вмешалась Наталья. Лиза замотала головой. Спать хотелось так, что, казалось, даже жевать нет сил.
- Иди-ка ты тогда спать. Топай в любую комнату и ложись.
- Хорошо…
Лиза встала, пошатываясь, и широко зевнула. Глаза слипались, и, когда девочка вышла в коридор, ее качало, как пьяную. Но дойти до комнаты она не успела - стоило выйти из кухни, как в дверь загрохотали в несколько кулаков.
Коридор наполнился гулом голосов и топотом множества ног, - приехавшие сбивали с обуви остатки снега, шумно встряхивали куртки. Выскочив из кухни, Лиза с мимолетным удивлением узнала пассажиров самолета. Не надо долго думать, чтобы сообразить: раз уж им пришлось остановиться, то аэропортовому "пазику" тем более никак не пробиться в город. Удивительнее оказалось появление братков. Оба были взмыленные - похоже, им пришлось довольно долго брести по сугробам. Недовольные физиономии заливал багрянец - присмотревшись, Лиза решила, что красные они, скорее от злости, а не от ветра со снегом. У приезжего был такой вид, будто он вот-вот лопнет от ярости. Хихикнув про себя, Лиза отвернулась, ища глазами Чингисхана.
В ладонь сунулся мокрый и холодный собачий нос. Вильнув хвостом, Шмель энергично отряхнулся, обрызгав Лизу с головы до ног - та едва успела прикрыть лицо - и громко чихнул.
- Ну, Дима, буду помирать - пса вам отдам, - засмеялся Вячеслав Иванович. - Он в твою дочку прямо влюбился с первого взгляда.
Дмитрий неловко улыбнулся в ответ, кивнул. Один из геологов, маленький, круглолицый, с такими же, как у Нины, хитрыми узкими глазами, устремился к нему, затряс руку.
- Слава богу, - воскликнул он, - я боялся, что ты попробуешь пробиться дальше.
- Ты что, Лешка, я, по-твоему, совсем дурак? - усмехнулся Дмитрий. Подошла Наталья, взяла его под руку.
- Хорошо, что меня не послушал, - сказала она, - я-то не поняла сначала, что дело серьезное, просила дальше ехать…
Лешка недоверчиво хмыкнул и принялся отряхивать гигантскую меховую шапку.
- На "Ниве" можно было попытаться, - пробормотал он. - А у Барина-то японец… - Лешка ухмыльнулся и перешел на шепот, - завяз намертво. Джип, как же! Они там друг друга чуть не поубивали рядом с этим джипом…
Наталья все висла на руке Дмитрия, прижималась к нему боком. Насупившись, Лиза подошла к отцу с другой стороны и подергала его за рукав.
- Пап, а ты меня спать уложишь? - спросила она.
- Ну что ты как маленькая, - засмеялся Дмитрий, - сама не можешь?
- Ну, пап…
Дмитрий переглянулся с Натальей и с досадой пожал плечами.
В комнате стояли две койки, застеленные шерстяными одеялами; на таком же высоком, как в коридоре, окошке нелепо висел клочок серого от старости тюля. Дмитрий заглянул в тумбочку, в шкаф, пожал плечами.
- Не знаю, где постельное белье, - сказал он.
- Я так…
Лиза с наслаждением скинула сапожки и забралась на кровать; Дмитрий, все еще досадливо морщась, присел рядом. От колючего одеяла пахло пылью. Лиза подложила ладошку под щеку, а другую руку подсунула под отцовскую ладонь.
- Ну что тебе, сказку? - насмешливо спросил Дмитрий. Лиза покачала головой, вздохнула.
- Ты больше не любишь маму? - спросила она.
Дмитрий мрачно вздохнул.
- Лиза, ты должна понять, - сказал он, - иногда люди… ну, расходятся… понимаешь…
- А меня? - перебила Лиза.
- Что?
- Меня ты любишь?
- Конечно! Перестань спрашивать глупости!
Лиза вздохнула.
- А кого больше - меня или… ее?
- Я вас по-разному люблю, - буркнул Дмитрий, - ты уже большая девочка и должна это сама понимать.
- Я понимаю, - уныло кивнула Лиза, стараясь не заплакать. - Просто я так скучала по тебе и по маме, а теперь ты от нас уходишь, так нечестно, пап! Давай ты останешься? Давай ты останешься с нами, папа, ну пожалуйста, она же плохая…
Она говорила все громче и быстрее, голос дрожал от слез; сама того не замечая, Лиза уже почти кричала.
- Прекрати орать, - прошипел Дмитрий, оглядываясь на дверь, - тебе не стыдно? Что про тебя подумают?
- Она… дрянь! - выкрикнула Лиза.
- Еще одно слово, и я тебя выпорю.
Лиза медленно покачала головой. Что-то рушилось у нее внутри; с гудением лопались какие-то перетянутые струны, и поток гнева разбухал, готовый снести все на своем пути.
- Она дрянь, дрянь! - выкрикнула Лиза. - Знаешь, кто она? - Лиза уже визжала, зажмурившись и до боли сжимая кулаки. - Она… сука, вот кто! Чтоб она сдохла!
Она опустошенно замолчала и открыла глаза, дыша часто, как запаленная. Такого она не говорила еще никогда. Такого она даже про Ленку не могла подумать… В ушах звенело. От слез все плыло перед глазами, и окаменевшее лицо отца казалось белым пятном.
Скрипнула дверь, и они, одновременно вздрогнув, обернулись на звук. В проеме мелькнула серая шерстяная юбка Натальи. Дмитрий хрипло перевел дух. Несколько секунд он смотрел на Лизу, не отрываясь, а потом неторопливо поднял руку - и щеку девочки ожгло ударом. Лиза в ужасе отшатнулась.
- Папа…
Дмитрий, не оглядываясь, грохнул дверью. Медленно, как во сне, Лиза опустилась на кровать. "Наташенька, ну куда ты собралась, покури на кухне", - донесся из коридора голос отца. "Надо проветриться… успокоюсь немножко и приду, не переживай". "Прости, она совсем не это хотела сказать! Просто устала очень, вот и капризничает… Вот увидишь, выспится и сама прибежит извиняться, она же хорошая девочка!" Из коридора донесся зевок. "Ты сам еле на ногах стоишь, - послышался голос Натальи, - иди, подремли… а я перекурю, чаю выпью и приду". "Ладно"… Лиза подняла голову, ожидая, что сейчас отец войдет, чтобы устроиться на соседней койке, может, даже заговорит с ней, - но вместо этого лишь услышала, как хлопнула дверь в соседнюю комнату.
Лиза свернулась в клубок, зарываясь под одеяло, как загнанный в нору зверек. В стены с воем и грохотом бился буран, пытаясь добраться до горстки запертых среди сопок людей. Последним, что Лиза услышала перед тем, как заснуть, - скрип двери и тихий женский вскрик, а потом - дробный стук, будто от упавших на пол лыжных палок.
Глава 7
Поиск и находки
Лиза проснулась, как от толчка. Во сне Никита пытался объяснить ей что-то про отца, что-то очень важное, но настолько страшное, что Лиза не могла этого выдержать. Чтобы не слышать его, она зажала уши руками, и тогда Никита схватил ее за локти, стремясь силой убрать руки от головы. У него были неподвижные глаза, а изо рта воняло, как из сломанного холодильника. "Ты должна меня послушать", - сказал он, но Лиза изо всех сил оттолкнула его обеими руками. Никита упал, запутавшись в ветвях стланика; к волосам, склеенным смолой в серый колтун, прилипла хвоя. Гнилая черная ветка придавила ему горло, он захрипел, и Лиза вдруг поняла, что это не ветка, а кусок резиновой ленты, сорванной с "гигантских шагов"… Никита забился и замер, вытянувшись в ветвях. Лиза бросилась его тормошить, но Никита не шевелился, и она поняла, что он умер. Она попятилась; слезы подступили к глазам; и тогда Никита открыл блестящие, как новые монетки, глаза и сказал: "Все из-за тебя".
- Неправда! - крикнула Лиза и села на кровати.
Сердце билось, как сумасшедшее, свитер промок от пота, и Лизу охватил озноб. В комнате было темно и пусто; за заснеженным окном в черноте по-прежнему выл буран. Особенно сильный порыв ветра грохнул об стену. Лиза вздрогнула и тихо всхлипнула от страха. Ей показалось, что она одна во всем доме: все уехали в город, а ее забыли… или оставили нарочно, за то, что она так плохо себя вела. Или ни за что, просто так, потому что она никому не нужна… Едва дыша, Лиза сползла с кровати. Ей хотелось закричать, звать отца, маму, Нину, хоть кого-нибудь, но от ужаса она не могла издать ни звука.
Наощупь натянув сапожки, Лиза выглянула в безлюдный коридор. У входа по-прежнему висела груда одежды; Лиза узнала пуховик Нины, отцовскую куртку, и страх отступил. Никто никуда не уехал, это глупость - думать, что ее могли оставить одну. Где-то шипела сковорода. Потянув носом, Лиза учуяла запах разогретой тушенки и двинулась к кухне, стараясь ступать как можно тише. За одной из дверей кто-то громко всхрапнул, и Лиза вздрогнула от неожиданности.
У плиты колдовал длинноволосый. Увидев его, Лиза застыла, не зная, войти ей или сбежать. Она уже хотела тихо исчезнуть, когда длинноволосый оглянулся и кивнул.
- Заходи, не стесняйся, - сказал он. Лиза неуверенно подошла к столу и присела на краешек табуретки. Газета на столе вся была в крошках и пятнах от кружек, по заголовку - "Черноводский нефтяник" - расплывалось большое коричневое пятно: видимо, кто-то пролил чай. Очертания пятна напоминали динозавра с тяжелыми челюстями - или нефтяную качалку.
- А где все? - робко спросила Лиза.
- Разбрелись по комнатам и спят. Час ночи все-таки.
- А вы, почему не спите?
- А я сова.
Длинноволосый помешал в сковороде, поглядывая на девочку.
- Тебя зовут Лиза, я знаю. А меня - Тимур, - он поймал вопросительный взгляд и добавил: - Я не учитель, так что обойдемся без отчества. Просто Тимур.
- Темучин, - выпалила Лиза.
Тимур рассмеялся.
- А ты много читаешь, да? Тимур тоже был крутой, не огорчайся.
Лиза застенчиво улыбнулась.
- Есть хочешь?
- Ужасно!
Лиза сглотнула. Только сейчас она сообразила, что последний раз она ела в Хабаровске - сжевала принесенный Ниной пирожок из буфета. В желудке заурчало, и запах тушенки показался ей самым прекрасным ароматом в мире.
Тимур нырнул в небольшую дверь в торце кухни. Мелькнули стеллажи, уставленные консервами и пакетами, - очевидно, это был склад. Хлопнула дверца холодильника, и Тимур появился, прижимая к груди полдесятка яиц.
- А вы в командировку приехали? - спросила Лиза, глядя, как он ловко разбивает яйца в сковороду. Скрестила под столом пальцы: хоть бы нет! Но Тимур кивнул.
- Жаль…
Тимур поставил на газету сковородку и вручил девочке вилку; другую он взял себе. Лиза очень старалась не торопиться, ведь это было бы невежливо, - но яичница с тушенкой исчезала с удивительной быстротой. Увлекшись едой, Лиза не замечала, что Тимур не столько ест, сколько рассматривает ее.
На вид - самая обычная девочка, думал Тимур, разве что совсем измученная долгой дорогой - вон, даже синие круги под глазами появились. Что-то от лисички в чертах лица - видимо, ее предки жили на юге России, там это довольно распространенный типаж. Симпатичная и довольно умненькая. И, наверное, очень упрямая, - иначе родители давным-давно бы ее подстригли, не в силах терпеть такое безобразие: отросшую до носа челку, за которой девочка упорно прятала разноцветные глаза. Или они все знают? Вряд ли, судя по всему, Лизин отец вообще плохо понимает сейчас, на каком свете находится, - и девочка прячется в первую очередь от взрослых.
Тимур не верил в слепую удачу. А вот в совпадения - верил, с тех пор как провалил одно из своих первых дел, погнавшись за носителем редкой, но вовсе не уникальной генетической мутации, - в то время как тот, кто был ему нужен, улизнул из-под носа. С тех пор Тимур стал осторожнее и в омут с головой не бросался, всегда держа в уме несколько вариантов. Девочка с разноцветными глазами, так удачно встреченная в самолете, могла вообще ничего не знать о предметах…
…Заказчик с грохотом захлопнул дверцу сейфа - пламя камина бросило блик на стальную дверцу, которую тут же скрыла картина в тяжелой раме. Старик повернулся и бросил на колени Тимуру прозрачный конверт. Внутри лежала пожелтевшая от старости гравюра - Тимур с первого взгляда узнал знакомые, чуть граненые очертания; граверу удалось даже передать холодный серебристый блеск. А вот сам предмет был незнаком. Тимур аккуратно отложил гравюру на журнальный столик, откинулся на спинку кресла и вопросительно взглянул на заказчика.
- Медуза, - сказал тот. - Очень, очень неприятный предмет. Вызывает полный паралич воли. Есть версия, что сейчас находится на территории Союза, хотя гарантий, сам понимаешь, никаких… Здесь все, что мы знаем, - он добавил к гравюре тонкую папку.
- М-да, - пробормотал Тимур, двумя пальцами приподнял рисунок и снова всмотрелся в очертания предмета. - Последний установленный владелец?
Заказчик нехорошо ухмыльнулся.
- Джек-Потрошитель, - сказал он.
Тимур присвистнул. Джек-Потрошитель… понятно, почему жертвы не сопротивлялись. Неприятный предмет? Умеют же некоторые смягчать выражения! Тимур покосился на заказчика. Тот с каменным лицом шуровал кочергой в камине. А зачем вам? Зачем вам этот предмет, хотел спросить Тимур, - но прикусил язык. Такие вопросы заказчикам не задают. Из-за таких вопросов можно не только работы лишиться…
- Гонорар?
- Вдвое от обычного.
Тимур скептически хмыкнул.
Едва начав изучать дело, он пожалел, что не потребовал больше. След, что тянулся за медузой, вызывал ужас и омерзение даже у него, человека много повидавшего. Тимур погрузился в бесконечные криминальные сводки. Информация по Черноводску попала к нему далеко не сразу. События в далеком городке, запертом между сопками и морем, заметно отличались от того, что происходило в Лондоне, но Тимур сразу понял: в этом что-то есть.
Убийства в Черноводске начались едва ли не в год его основания и продолжались по нарастающей. Задушенные и выпотрошенные собаки. Задушенные и выпотрошенные женщины. Дети. Чаще всего - дети. Тела, до неузнаваемости обглоданные чайками. Одно ритуальное убийство в три-четыре года в тридцатые - и полтора десятка убитых за один только девяностый… и это не считая тех, кто пропал без вести. Регулярно кого-то ловили, кому-то давали высшую меру или пожизненно запирали на принудительное лечение, - на какое-то время все затихало, но потом начиналось снова.
Тимур еще сомневался, но его интуиция, необъяснимый нюх на предметы, благодаря которым он и получил свою странную работу, подсказывал: оно. За этими, бессмысленными на первый взгляд, убийствами скрывается человек, сжимающий в руке маленькую серебристую фигурку. На другой день Тимур вылетел в Хабаровск.
…Лиза, наконец, заметила пристальный взгляд Тимура и смущенно отложила вилку. Стук железа в тишине спящего общежития показался ей оглушительным.
- Спасибо, - пробормотала она.
Тимур ей нравился. Чем-то неуловимым он отличался от большинства взрослых, с которыми была знакома Лиза. Почему-то казалось, что ему можно было бы рассказать про Никиту; что он не стал бы требовать, чтобы она подарила фигурку воробушка Ленке; не нудил бы "ты же взрослая", чтобы заставить ее сидеть тихо.
А еще Тимур был красивый. Рассматривать его прямо Лиза стеснялась и лишь изредка бросала быстрые взгляды исподлобья. Тушенка давно была съедена, и на кухне повисло немного смущенное, но дружелюбное молчание. Лиза рассеянно вслушивалась в звуки, наполняющие общежитие. Чей-то храп. Капанье воды. Свист ветра на улице и едва уловимый гул сквозняков. Иногда особенно сильный порыв заставлял вздрагивать двери, и они хлопали, будто кто-то бродил из комнаты в комнату. Это всего лишь ветер, думала Лиза, всего лишь затянувшийся буран - один из многих, обрушивающихся на Черноводск каждую зиму. Всего лишь ветер.
За стеной тихо, настойчиво скулил пес. Заскрипели пружины койки, и хриплый со сна голос Вячеслава Ивановича произнес:
- Тише, Шмель, тише… ну что пристал?
Скулеж стал громче. Старик завздыхал; скрипнула дверь, и из коридора послышалась возня. Нетерпеливо зацокали по доскам собачьи когти; кто-то всхрапнул особенно громко, и Лиза тихо рассмеялась. "Вот приспичило тебе, как же не вовремя", - пробормотал Вячеслав Иванович, и по кухне пробежал порыв холодного ветра.
- Гулять пошли… - проговорила Лиза.