- А Сибирь не жалко? Пусть летят.
- "Гавриил", всех собрали?
- Поздно, русские осваивают подпространство.
- Урезать финансирование.
- Пробовал, все равно осваивают.
- Это "Денница": вытащите меня.
- Неопознанное судно, говорит орбитальный крейсер "Петр Великий", назовите себя.
- Ну все, вроде пронесло. "Михаил", сворачиваем операцию, дальше они сами.
- 03 -
- Вот так все и было? – открыл от удивления рот Стас.
- А ты думал, гуляли садом голые Адам и Ева, да?
- Конечно, не думал, но что бы все происходило именно так. Несколько шокирует.
- Накостылял им этот "Петр Великий" по самое не могу. Это все что успел передать отряд Михаила, после этого его никто его не видел. По сути, он собрал нас перед самым отлетом в смежную реальность. Денница, кстати, тоже пропал.
Стас не глядя на посетителей вытянул из воздуха стопарь, вкатил в себя и захлопал вытаращенными глазами:
- Бог мой, но Михаил, Гавриил, это же сущности вселенского уровня, а не линкоры…
- Кто сказал? Они могут быть кем угодно, хоть разумным линкором, хоть звездой, хоть человеком. Пока в вечности скажешь Слово - на земле оно свершится. Разница времен. Как иначе передать развитие альтернативного варианта? Полный нестандарт. В общем, вкатили ваши нашим по самое не балуйся.
- А что со слиянием граней?
- Да кто его знает - запустило руководство процесс, а что с ним делать...
Дверь забегаловки распахнулась, боком протиснулся широкоплечий крепкий мужчина и увидев их удовлетворенно кивнул:
- Здорова, парни, соображаете? Мне можно?
Равен посмотрел на него тоскливым взглядом:
- Свободных столиков полно, выбирай любой.
- За свободными нет грандов.
- А вы, собственно, кто такой?
- Брамской Анатолий Петрович, вероятник из того самого смежного варианта.
Сильф распахнул глаза, попробовал мысленно прощупать вероятника смежников, но проводники отскакивали как горох.
Стас нехотя подвинулся, искоса поглядывая на прижмуренные глаза незнакомца, и к удивлению, не ощущал ни агрессии, ни настороженности. Тот кивнул бармену:
- Мне "Львовского", люблю этот сорт. Ради него и заскочил да на вас нарвался, ну и захотелось пообщаться.
- Мы не против, только странно это… даже не могли представить, что первый контакт произойдет именно так. Понимаете?
- Чего не понять? Да вы не жмитесь, мужики, спрашивайте. Отвечу на все вопросы, в том числе и про ваше начальство.
Повисла тишина, бармен, дружески кивнув Браме поднес наполненный до краев пенный стакан. Тот с удовольствием отпил янтарной жидкости, расстегнув карман военного комбинезона вытянул странные душистые сигареты и бросил на стол.
- Михаил, Гавриил и прочие хм… небожители живы и здоровы, чего им станется. Стажируются.
- Чего? – отвисла челюсть у лучистого.
- Ага, учатся. Чего тут странного? Обмен опытом, никакой агрессии. Как захотят, так и вернутся, только не больно и хотят.
На этот раз челюсти отвисли у всех, а Брама, жмурясь как кот и попивая пиво, посмеивался над грандами.
- Если это вас устраивает, то можете заглянуть в гости: гарантирую свободу и полную безопасность.
Равен обменялся с Сильфом взглядом, Стас же бесцеремонно разглядывал смежника. На вид ему было около сорока. Коротко, на военный манер стриженые волосы словно тронуты налетом инея, казалось ранняя седина, но стоило свету упасть иначе, видимость пропадала. Черты правильные, резко очерченные, глаза цвета морской волны то печальные, то смешливые, с огоньками искр, пляшущими на дне глубины, которую он видел разве что у архистратига. Смежник не спеша закурил и вел себя непринужденно и свободно, словно никуда не торопится и имеет право на кружку другую пива. Дружелюбно подмигнув Стасу, пододвинул ему пачку сигарет:
- Попробуй, здесь таких не делают. Терпеть не могу импортные сигареты, будто у самих нет нормальных.
- Здесь это где: в смысле здесь или за рубежом? Или в смысле там, в ином варианте?
- Во всех смыслах. И тут, и там. Где не кинь, свое хуже, за рубеж лучше. Это неправильно.
- Что неправильно?
- А все неправильно, Стас, кажется? Разве все это, правильно?
Он обвел взглядом забегаловку и обшарпанную выцветшую рекламу за окном:
- Неправильно, но люди сами выбирают, где жить и как жить. Право выбора.
- Э, брат... - потянул Брама – слишком уж быстро ты стал говорить "они, люди", сам разве не человек?
- Человек, только какое имеет это отношение?
- Прямое. Пока они – он кивнул головой в сторону перешептывающихся Равена и Сильфа – небожители будут решать за нас, обкатывая свои модели развития и указывая каким путем нам развиваться, будет всегда плохо. Они ведь там – а мы здесь.
- А как у вас? В смысле в ваших смежных вариантах?
- Слетай и посмотришь. Только там не много вариантов, а всего один, и строят его люди, не небожители.
- Мы не уполномочены решать такие вопросы – нахмурился Сильф – все решат наверху.
- Пока наверху решат, на земле пройдет сотня лет, а может и не одна. В этом и беда, вы слишком отдалились от людей.
- Мы не намерены вступать в полемику. Думаем, вам пора, смежник.
- Гоните? – выпуская струю дыма, ухмыльнулся Брама – А кто дал вам право решать за меня? Я еще пиво не допил.
Небожители пригвоздили смежника тяжелыми взглядами, а Стас почувствовал раздвоение. С одной стороны, Равен и Сильф правы: решать подобные вопросы без санкции иерархии недопустимо, но с другой стороны, кто им дал право решать, когда приходить и когда уходить гостям?
- Ладно, Стас, пусть вышние решают, а нам пора. Или, быть может, ты тоже не можешь без санкции, предписания?
Щека Равена дернулась, но Брама, словно и не замечая смотрел на Стаса.
- Не смотри на них, решай сам. Впервые в жизни сам, без оглядки на небо или преисподнюю.
- Ильин, сделаешь шаг, и ты отстранен – отчеканил Сильф – ничто не решается без указания свыше.
- Ты прав, смежник – покивал Стас – право свободного выбора, это только право, но не сама свобода. Я устал от двуличия. Не признавался себе как устал, но иного пути изменить что-либо ни было. Что делать, когда все пути отрезаны? Только шаг вперед.
- Ильин, сделаешь этот шаг и вылетишь из Иерархии! Остановись.
- Это ваша иерархия, не моя. Людям в ней отводилась роль испытательного полигона, не больше. Сколько лет служу, а все так же. Слишком удобно списывать ваше бездействие на право свободного выбора. Прощайте.
К Стасу дернулись, охватывая с двух сторон, блистающие цвета молнии проводники Сильфа и угольно-черные неудержные Равена. На грани ускользающей реальности он вдруг подумал, что между этой кажущейся противоположностью нет разницы.
Открыв глаза, он увидел все туже забегаловку и бросающего сочувственные взгляды Браму.
- Мы уже там?
- Разве похоже? – кивнул тот на выходящих в дверь дальнобойщиков.
- Не очень. Значит мы тут. Тогда где они?
- Удивительная проницательность. Ты отказал им в праве распоряжаться, потому их здесь и нет. Только мы.
- И что дальше?
- Е-мае, прямо как Лист, тот тоже все время спрашивал. Дальше будет дальше. Не стоит забегать в будущее теряя сейчас. Станет ли этот мир просто человеческим - без нижних, вышних, и прочих советчиков с боку припеку, будем решать сообща.
- Но ведь откуда-то взялся изначальный вариант, хотелось бы увидеть.
- Запросто. Собственно, именно это и предлагал, но они слишком испуганны переменами.
- Испуганы?
- Конечно. Раскинь мозгами: мириады лет править мирозданием, и вдруг осознать, что в нем ты больше не господин.
- Наверное тяжко, впрочем, не знаю. Я служил идеалам, они были правильными, казались такими. Теперь я изгой.
Брама запрокинув голову, расхохотался, вытирая тыльной стороной ладони слезы:
- Мне тоже однажды так казалось, пока друзья не показали, что я никогда не буду один. Не буду брошен, как бросили тебя.
- Бросили? Хотели остановить, чтобы не наделал глупостей, но не бросили.
- Не хочется расстраивать, ты хороший парень с головой на плечах и горячим сердцем, но тебя бросили. Они могли пройти вслед за тобой, но не прошли. Испугались лишиться своего всемогущества. С одной стороны, ты – с другой оно. Думай сам.
Брама положил на столик несколько купюр, Стас обратил внимание, не такие, какими платили здесь.
- Ничего страшного, скоро будут. Нет, мыслей не читаю и огонь с небес не свожу, у тебя и так все на роже написано.
Опять мучительное раздвоение, разрывание себя на две половины, два мира, две правды. Как могли Сильф и Равен, после всего пройденного и прожитого его бросить, и как смели держать, несмотря на все речи о свободе выбора? Как бы то ни было, назад пути нет. Иерархия не церемонится с нарушителями, можно быть уверенным, его с треском выкинули. С другой стороны слова незнакомого, впервые виденного смежника, в которых больше правды, чем во всех правильных предписаниях небес.
- Хорошо, с чего начнем?
- Вот это по-нашему, по-человечески. В этом наше отличие от вышних – мы перешагиваем через невозможное.
Не было привычной иллюминации смены реальностей: тоже место, те же люди, только с иным выражением души. Душа тоже имеет свое выражение, глаза и лицо передают только часть, но если ты оператор реальностей, пусть даже и бывший, смотришь на мир немножечко иначе. Словно гость в чужой стране, замечаешь то, что местному жителю уже примелькалось.
С лиц посетителей сошла угрюмая, серая безнадежность, к которой настолько привыкаешь, что ее исчезновение бросается в глаза. Были лица усталые, помятые и заспанные, задумчивые и безмятежные, но безнадежных не было, будто их стерли. Посетители много смеялись, и никто при этом не тыкал в них пальцем, не окидывал тоскливым завистливым взглядом, все было настолько просто и естественно, что он начал чувствовать себя иностранцем. Ну не может наш человек быть счастлив, не может и все. Потому что жизнь такая скотская, и люди ничем не лучше. Правительство ворует, чиновники жируют, бизнесмены грабят с притворными улыбками, видя во всем выгоду и "как бы не продешевить". Но эти люди были счастливы. Такое не укладывалось в голове. Он поймал на мысли, что ни разу за годы служения Иерархии в мириадах людской реальности не видел такой, где люди были счастливы. Счастливы просто так, а не при обязательном исполнении предписаний небесной канцелярии, из которой нет-нет, да и попахивало время от времени серой.
- Радость, первый признак свободы и уверенности – кивнул удовлетворенно Брама – с высоты небес удобно говорить с что весь мир лежит во зле, и ничего не делать для изменения. Конечно, кроме людей никто ничего не сделает и не изменит, только зачем при таком раскладе нужна Иерархия и боги, если они не вмешиваются?
- Это не совсем так, иерархия очень много делает для нас.
- Например? Что-то делает на невидимых, незримых уровнях, а мы насколько духовно слепы и тупы, что этого не видим? Очень удобная система управления – поклонятся и воздавать почести за ничего.
- Но я сам много раз участвовал в изменениях реальностей, в изменениях к лучшему.
Официант поднес бокалы с пивом и отпив вслед за смежником он удивился естественному вкусу без спирта.
- Охотно верю. Да только какой с этого прок простым, еще не развитым ограниченным людям? Вот скажи мне, как вероятник вероятнику: хоть раз, хоть один единственный раз, ваши коррекции под управлением иерархии сделали мир лучше? Вон стоит простой работяга: обыкновенный трудяга, а не офисный воротила, но и он счастлив. Счастлив, потому что уверен в завтрашнем дне, потому что наши изменения и перестройка социума проводилась людьми на земле, а не небесами над нами. При всем уважении, разве живут они тут, наравне с нами принимая все наши тягости, а значит боль, и все прочее?
- Они нам сочувствуют больше, чем мы можем понять.
- Кто бы спорил, я не буду, как говаривал один мой знакомый. Сочувствуют, но не более! Может быть не до той меры, до которой сочувствовал Христос, все-таки воплотившись на земле. Ведь после него к нам не пришел ни один синхр.
- Синхр? А это что еще за… – поднял бровь Стас, с забытым чувством радости и азарта входя в раж спора.
- Так вы что, ничего не знаете? – приоткрыл от удивления рот Брама – Фига се дела, извиняюсь за мой французский.
- Чего не знаем? – залпом выпил пиво Стас судорожно ухватившись за краешек ускользающей мысли.
Брама подойдя к стойке снова бросил купюры, и на этот раз Стас успел рассмотреть рубиновые кремлевские звезды и незнакомый славянский профиль. Смежник посматривал на него, изумленно покачивая головой, словно пребывая в прострации.
- 04 -
Вместо продрязглой зимы за дверями царило лето, обдав духом цветущих лип. Он привычно для вероятника отфильтровал несхожести, но их было так много, что куда проще принимать как есть. Изменения начинались с отсутствия как двигателей торговли, рекламы, таки и бензиновых. Шпили высоток не из серого или окрашенного бетона и лукавого зеркального стекла, а из некого искрящегося вещества. Вместо чахлых полудохлых клумб с кучей окурков и пластиковых бутылок цветники, над головами обтекаемые стрелы машин. Утопия! Невозможная очевидная утопия. В центре подготовки, а затем в оперативном штабе твердили: любая утопия есть вырождающаяся ветвь реальности. Как бы ни так! Вырождающиеся ветви или фантомы-обманки нижних он чуял за версту.
- Ты того, извини, я, наверное, слишком резко передернул к исходному миру, но то, что ты сказал должно быть озвучено.
- Кем? – задрал голову в детской попытке сосчитать количество этажей Стас.
- Консультационным советом. В твоем понимании всемирным советом. Мы и не предполагали, что все так запущено.
К их ногам с шуршанием опустилась сталистая стрела, и при виде эмблемы АвтоВАЗа на двери Стас впал в ступор.
- Садись, позже будешь красотами любоваться. При желании наши тоже могут делать нормальные машины.
Подобных машин он не видел даже в лучистой цивилизации, там обходились телепортацией, используя технику с неохотой, считая костылями сознания. Внутри эргономически продумана: спереди напоминающий самолетный штурвал, голограммный дисплей маршрута и шакала скоростей. Минимумом кнопок и рычагов, максимум комфорта. Плавно поднявшись ввысь глайдер слился с потоком собратьев, чьи движения в воздушном океане напоминали слаженность косяка рыб. Выбив трель на дисплее Брама поднялся выше, давая возможность рассмотреть раскинувшийся город. За время службы он повидал множество мегаполисов: блистающих, утонченных, ажурно воздушных, а этот был какой-то домашний и привычный. Уходившие ввысь шпили напоминали кроны сребристых тополей, чьи верхушки воздушных садов задевали облака. Удивительным образом был знаком, он не чувствовал себя чужим и одиноким, присмотревшись с изумлением узнал Киев, с которого собственно и началась история знакомства с иерархией. Рядом с высотными иглами соседствовали почтенные древние хрущевки, престарелые родители в окружении возросших возмужавших сыновей. Промелькнули уютные зеленые дворики, вязь набережной, маковки лавры, протянувшиеся через русло Днепра паутинки мостов. На левобережке, спускаясь к самой реке, начинался лес, из дремучей чащобы которого уходили ввысь соцветья орбитальных лифтов. Выскользнув из воздушного косяка, глайдер набирая скорость устремился в самую чащобу и вскоре стал виден отливающий синевой шпиль в обрамлении множества корпусов.
Брама спрыгнул на траву, довольный произведенным на гостя впечатлением. Стас шагнул следом, рассматривая парк из которого раздавались переливчатые птичьи трели и тянуло желанной прохладой. Глайдер описал над ними широкую дугу и взял обратный курс. Брама осмотрительно рассматривался по сторонам и увидев написанный на лице вопрос пояснил:
- Привычка. На асфальте аномалий не видно, а трава колышется и все как на ладони. Ты это, шевели ногами, а то смотритель спрашивать не будет, засветит держаком по спине, чтоб знали, стервецы, как клумбы топтать.
И точно, едва успели они убраться из виду, стараясь не наступать диковинные огненные лепестки, как словно из-под земли явилась дородная тетка, неся закинутую на плечо сапу, и подозрительно прищурилась:
- Опять клумбы истоптал, ирод? Места тебе мало, вот я сейчас…
- Баб Люсь, оно само, ей Богу само. Рефлекс. Ну?
- Будет тебе рефлекс, как потяну посереди спины держаком!
- Баб Люсь не срамите перед гостем. Гость у нас непростой, а иномирный, к самому Семецкому.
Та измерила Стаса взглядом, а потом погрозила Браме, вплетая в русскую речь суржик.
- Ну, иди уже, но если поймаю на клумбах, у тебя еще один рефлекс образуется - от сапы через всеньки плечи!
Брама состроил виноватое лицо и бочком обошел бойкую смотрительницу, стараясь не поворачиваться к ней спиной.
- Вижу, второй рефлекс уже имеется – съехидничал Стас – уж больно почтиво ты смотрел.
- И не говори, до сих пор чешется, зараза. Не больно, но обидно. Попало как школяру за курево.
Стас засмеялся. Это отражение ему определенно нравилось своей человечностью и мягкостью. Снова поймал себя на мысли, что среди всевозможных утопий ни разу не видел коммунизма. Многое видел. Сытый, разжиревший благополучный капитал, с изысканными небоскребами для богатых и концентрационные зоны для прочих, но для всех - затянутое смогом небо. Мертвые радиоактивные пепелища с горстками выживших, ведущих отчаянную войну за выживание. Миры без людей, опустошенные и безжизненные, которые система списывала как несостоявшиеся, бесстрастно стирая из ткани реальности.
- И что, так везде?
- Конечно, а как иначе? Сам увидишь. Был у меня похожий на тебя субъект, капитан ВМФ США Мак-Грегор. Тоже косился, высматривал, чтобы закричать: "вранье, обман". Потом свыкся. Оно понятно, чтобы из капиталистического мировоззрения перестроится на иное, надо прожить и переболеть на своей шкуре, хлебнуть до донышка, а уж потом высказывать мнение.
- И что, где он теперь?
- Да кто его знает, галактика велика, а у синхров дел по горло.
- Ты во второй раз о них упоминаешь, а затем отводишь разговор в сторону.
- Не хватает слов. Пива попить, лясы поточить, встречая приезжих это да, ко мне. А вот с разговорами к Семецкому. Кроме меня он сейчас единственный синхр на Земле, остальные разлетелись. Кто на Альфу, кто по вероятностям.
- Вы освоили галактику? – изумленно уставился гость.
- Освоили это слишком громко. Она велика, а звезд подобно солнцу в ней знаешь…
Поднявшись по ступенькам, пройдя вслед за Брамой через высокие, оббитые бронзой дубовые двери и упершись в раму металлоискателя, Стас впал в недоумение:
- От террористов что ли?
- Неа, от выворотников, небожителей, то есть. Крепко они нам насолили, но на советского человека у них нет управы.
Проходная предстала типичной совдеповской турникеткой, которая есть на каждом заводе, но вряд были такие огромные коты. Бискви не шел ни в какое сравнение с огромным камышовым котом, не сводившим со Стаса злющих зеленых глазищ.
- Вы, гражданин хороший куда претесь? Пожалуйте к конторке. Род, пол, вероятный индекс?