Джанет повторила свой обет тише, запинаясь. Когда произносила последние слова: "Я выхожу за тебя замуж и связываю свою жизнь с твоей", голос сорвался и она расплакалась.
Варламов обнял её за плечи, она дрожала. Филлис поспешила на помощь с платочком.
После паузы пастор спросил, у кого кольца? Чуть успокоившаяся Джанет достала из кармана два кольца – Варламов и забыл, что они лежали в ящике комода. Евгений легко надел колечко Джанет на её палец, а вот пальцы Варламова распухли после работы, и Джанет никак не могла надеть кольцо. Варламову пришлось натянуть его самому, едва не содрав при этом кожу.
После этого пастор объявил их мужем и женой. Болдуин и Филлис похлопали, затем все стали надевать куртки. Варламов и Джанет вышли из церкви растерянные – всё произошло так быстро!
– Заедем к нам, – предложила Филлис. – Надо ведь отпраздновать вашу свадьбу.
За руль на этот раз сел Евгений. Ведя машину за фургоном Болдуина, он поглядывал на золотое кольцо, непривычно украсившее палец. Джанет откинула голову и казалась утомлённой.
Из тёмной улицы наперерез им выехала машина. Варламов притормозил и вдруг почувствовал, что голова отяжелела и клонится на грудь. Он едва успел нажать на тормоз…
Словно чёрная вода затопила красные огни автомобиля Болдуина впереди, а потом сомкнулась и над Варламовым.
Он приходит в себя, но брезжит только сознание, тела не чувствует. Перед глазами плавают светлые пятна. Варламов пробует пошевелить руками и ногами – их словно нет. Затем острые иголки пробегают вдоль позвоночника, и он ощущает озноб. Вскоре ощущение конечностей возвращается, хотя двигать ими всё равно не может. В глаза словно что-то попало: как ни моргает, всё видит расплывчато.
Сначала кажется, что он снова в церкви. Вверх тянутся язычки свечей, перед ними маячат смутные фигуры. Но странно неподвижны эти фигуры, полное безмолвие царит вокруг, да и время слишком позднее, в окнах стоит ночь.
Варламов переводит взгляд на себя. Взгляд, наконец, фокусируется, и становится ясно, почему нельзя пошевелиться. Он, Евгений, сидит на массивном стуле: голени привязаны к ножкам этого стула, а поясница и вывернутые назад руки – к спинке.
Варламов пытается сообразить, что с ним произошло, но тщетно. Он снова глядит вперёд, теперь всё видно совершенно отчётливо.
Это не церковь, а точнее – не та церковь, где он обвенчался с Джанет. Окна как бойницы, и в их стёклах почему-то не отражаются огоньки свечей. А свечей горит много – и все по краям похожего на надгробие чёрного стола. Вокруг стоят фигуры в красных балахонах с накинутыми капюшонами, а на столе, как на чёрном ложе, распростёрта Джанет!..
Варламов кричит и пытается вскочить. Но крик звучит еле слышно, а верёвки не подаются. Похоже, стул намертво прибит к полу. Евгений может только смотреть.
Лицо Джанет очень спокойно. И очень бело… Только лёгкое вздымание и опускание блузки на груди говорит, что она жива.
– С ней всё в порядке, – раздаётся холодный голос слева от Варламова.
Варламов поворачивает голову: рядом сидит человек в балахоне, только не красном, а тёмном и с откинутым капюшоном. Бледное неприметное лицо, лысоватая голова на крепкой шее – Варламов сразу узнаёт того, с кем встретился в доме Брайана. Того, кто с фанатической убеждённостью говорил о Трехликом, а в игре появился как чёрный священник.
– Что это за спектакль? – гневно спрашивает он, но голос дрожит.
– Это не спектакль, – укоризненно отзывается человек в балахоне, – а ритуал. То, что вы допущены – немалая честь.
Варламову с болезненной ясностью вспоминается содержание предыдущей беседы. Чего от них хотят на этот раз? У него мелькает сумасшедшая надежда: может быть, всё опять сведётся к попытке склонить их к вере в Трехликого?.. И хотя умом он понимает, что на этот раз дело серьёзнее, всё же произносит:
– Освободите девушку. Потом мы поговорим.
– Мы сначала поговорим, – спокойно отвечает собеседник. – У нас есть время.
Варламов отчаянно пытается что-нибудь придумать, но испытывает только растерянность.
– А о чём мы будем говорить? – спрашивает он жалко.
– Вы меня удивляете. – Служитель Трхеликого театрально разводит руками. Рукава балахона приспускаются, открыв мосластые запястья. – Неужели так поглупели от любви? Мы всегда считали, что любовь ни к чему хорошему не приводит. Ещё одна уловка Иеговы, чтобы люди наплодили побольше рабов. Вас надо лечить от этого умопомрачения. Поглядите вперёд.
Варламов снова смотрит на ложе, хотя теперь понимал, что это скорее алтарь. С трудом поднимает взгляд от распростёртого тела Джанет.
За алтарём до пола свисает красная завеса, и на её фоне светится изображение – скорее всего, трёхмерная проекция. Нагая женщина с чёрными волосами, в которой сразу узнаёт демоническую Лилит, пленительно улыбается из багрового сумрака. На этот раз обе груди наги, руки заложены за голову, а ноги чуть раздвинуты в предвкушении неги.
Варламов отводит глаза.
– Ну и что?
– Наши Повелители хорошо знают людей, – снисходительно говорит человек в тёмном. – Иегова хочет от них молитв и поклонов, но ведь в людях частица Единого и они жаждут большего. Он осуждает чувственную любовь, а госпожа Лилит охотно дарит её. Когда надоест любовь, мужчины хотят упоения в бою, и его посылает тот, кого мы зовём Тёмным Воином. А тем, кто пресытился любовью и войной, даёт высшее знание первый, таинственный лик… Как видите, Три лика заботятся о верных. Так что не беспокойтесь за молодую жену, мистер Варламов. Сегодня у нас мирная жертва – приношение Лилит.
– А в чём оно будет состоять? – Озноб возвращается, Варламов еле сдерживает дрожь.
– Это зависит от вас. – В голосе собеседника звучит насмешка. – Вы же хотели поговорить. Говорите, а я буду вас внимательно слушать. Если не совсем пришли в себя, то напомню – речь идёт об одном секрете, связанном с Третьей мировой…
Снова "чёрный свет"!
Евгений глотает ком в горле и ещё раз глядит вперёд: красные фигуры по очереди кланяются и бормочут что-то. Пламя свечей не колеблется, и по-прежнему как мёртвая лежит Джанет…
Варламов облизывает пересохшие губы. Сердце сильно бьётся, на глазах от бессилия выступают слёзы. И всё же у него сохраняется надежда: помнит, каким самовлюблённым показался собеседник в прошлый раз. Возможно, это удастся как-то использовать… Возможно, Болдуин сообщит в полицию… Возможно, подоспеют таинственные друзья Грегори. Сейчас главное – выиграть время.
– Хорошо, – выдавливает он. – Но я знаю так мало. Истинные причины войны мне неизвестны. Конечно, главная причина всех войн – это жадность и неразумие людей…
– Чем стало бы человечество без войн? – презрительно замечает служитель Трехликого. – Стадом послушных баранов. Войны закаляют мужчин, пополняют ряды сторонников Тёмного воина.
Варламов вдруг испытывает странное ощущение – будто безмолвная вспышка озаряет сумятицу его мыслей, приведя их в порядок. Недолго он колеблется, а потом решает последовать подсказке. Словно холодом трогает корни волос…
– Но тогда… Выходит, Третья мировая была выгодна Трём ликам! Просто они не хотели гибели человечества, поэтому она так долго не начиналась. Лишь когда угроза тотальной ядерной катастрофы исчезла, с цепи были спущены псы войны. И какие великолепные результаты она принесла! Разгромлена Европа, радикально ослаблена Америка, огромные богатства Центральной Азии отошли Китаю. Один шаг остался до возникновения всемирного государства, где миллиарды людей станут поклоняться Трём ликам. Дьявольски гениальный план!
На лице человека возникает улыбка. Веселья в ней меньше, чем в мёртвой синеве озера Мичиган, скорее холодное удовлетворение.
– Нам неизвестны планы Владык. Возможно, мыслилось иначе, и Америка должна была возглавить разорённый мир. Но в любом случае война пошла на пользу нашим Повелителям. И если мы не научимся дисциплине у китайцев, если не откажемся от остатков прогнившей демократии, то Америка скоро исчезнет с карты мира… Я рад, что вы не ослепли от любви, а сохранили способность рассуждать. Если откажетесь от христианского бога и поклонитесь Трём ликам, то, пожалуй, можете быть приняты в первый круг. Конечно, спешить с этим не следует, сначала поучаствуете в ритуалах и приношениях.
– Но в прошлый раз вы говорили, что в мировых войнах виноват Иегова. – Варламов делает вид, что не заметил лестного предложения. – Где же истина?
– Что есть истина? – насмешливо осведомляется служитель Трехликого. – Понтий Пилат показал себя мудрым, задав этот вопрос Иешуа. Истина бывает разной. Есть истина для обыкновенных людей, а есть истина для посвящённых. Вы можете стать одним из них.
– Что же вам нужно? – Варламов вдруг ощущает навалившуюся усталость: что за безумную игру он затеял?..
– Самую малость, – собеседник Евгения подбирается, став похожим на кота, готового прыгнуть на зазевавшуюся мышь. – Во время Третьей мировой было использовано некое оружие – "чёрный свет". Считалось, что его секрет утерян. Но от наших друзей среди цзин поступила информация, что вам он может быть известен. Мы понимаем, вы хотите продать его подороже… Правильно сделали, что не пошли к властям: что хорошего вас тогда ждёт? Всю жизнь проведёте в изоляции за колючей проволокой. Лучше поделитесь секретом с нами, а мы обеспечим вам блестящую карьеру. Здесь присутствует господин магистр, он даст необходимые гарантии. Мы имеем огромное влияние в этой стране. У вас будут деньги и сколько угодно красивых женщин. Со временем вы войдёте в круг избранных.
Несмотря на отчаяние, Варламова разбирает истерический смех. Ему предлагают такой стандартный набор: женщины, деньги, власть… И нельзя сказать, чтобы это не привлекало его! Совсем недавно он был бы не прочь. Немалая часть его существа была бы не прочь. Но сейчас его сердце разрывается от горя при виде Джанет, распростёртой на чёрном алтаре.
– А зачем вам этот секрет? – спрашивает он, пытаясь выиграть ещё время.
Человек в балахоне хищно скалится, словно кот на мышь. В глазах опять возникает фанатичный блеск.
– Это ключ к тёмной энергии, что наполняет пространство и даёт огромную мощь. Это библейское дерево жизни, что раскинуло крону по всей Вселенной и к которому христианский бог закрыл доступ… Кроме того, мы патриоты Америки и хотим, чтобы она обрела прежнюю мощь.
Последняя фраза звучит не очень убедительно.
"Ну и ну, – приходит в голову Варламову. – А может, и вправду им рассказать? Пусть поставят на себе эксперимент".
Ему видится толпа в балахонах: люди монотонно поют, а свет вокруг меркнет и меркнет…
Выживут единицы, да и те превратятся в обгорелые головешки вроде Уолда, или безумцев наподобие Ренаты. Возможно, эта странная энергия и даёт мощь, но требует крайне деликатного обхождения. Пусть поклонников Трехликого и не жалко, но нельзя забывать, что они могут поставить эксперимент на других или использовать "чёрный свет" как оружие. И тогда на Земле умножатся ненавистные Тёмные зоны…
Впрочем, среди этих фанатиков наверняка найдётся один тихий и умный, кто незамедлительно выдаст секрет цзин. Служитель Трехликого обмолвился, что какая-то связь между ними есть. А ведь это цзин убили Сирина и Эрну, и так не хочется выдавать им тайну…
Но прежде надо узнать, что собираются делать с Джанет? Нельзя ли добиться её освобождения? Ведь он может сказать поклонникам Трехликого не вс, е или исказить цифры в формуле. Вряд ли они смогут скоро проверить…
Все мысли сменяют друг друга очень быстро.
– А что будет с ней? – Варламов кивает на Джанет.
– С этой? – В голосе собеседника слышится пренебрежение. – Я же сказал, что она станет приношением Лилит. Бескровной жертвой ей…
Он запинается, а потом на губах возникает хищная улыбка:
– Хотя нет, при первом соитии немного крови должно пролиться. Ведь она девственница, что редкость в современной Америке. Я надеюсь, вы не против этой небольшой жертвы. Собственно, вы сами можете её принести – если поделитесь секретом, конечно. Ритуальный половой акт станет вашим первым приношением Лилит. Вы воспользуетесь законным правом мужа, и больше к вашей жене никто не притронется. Мы можем даже удалиться. Со временем вы станете более раскрепощены, и будете участвовать в таких обрядах без лишних комплексов. Увидите, есть много искусных женщин, которые доставят гораздо больше удовольствия в любовных утехах.
Так вот какая участь ожидает Джанет! Варламова начинает тошнить, он чувствует, как пол уплывает из-под ног. Одновременно кажется, что красная завеса впереди шевельнулась. Он напрягает руки, но верёвки держат крепко.
– А что с ней сделали? – преодолевая тошноту и отчаяние, спрашивает он. – Походит на мёртвую.
– Двойной заряд из парализатора, – скучно отвечает служитель Трехликого. – Чтобы не было сопротивления и недостойного шума… Так как, принимаете наше предложение или нет? Имейте в виду, что иначе наша беседа продолжится в не столь приятной обстановке. О супруге можете не беспокоиться: прихожане совершат с нею ритуальный половой акт в честь Лилит, а затем отпустят. Даже если она заявит в полицию, у нас там друзья. А вот к вам применят более суровые средства, из арсенала Тёмной Воинственности. О карьере и удовольствиях тогда можно забыть. В крайнем случае, вас придётся просто убить, а то эти косоглазые живо вытянут секрет и окончательно захватят власть над миром. Они способны подключить к компьютеру отрезанную голову, лишь бы узнать интересующие их сведения.
Страх и отчаяние всё глубже запускают когти в сердце Варламова. Что же делать? Неважным выглядит этот проклятый секрет – готов рассказать, лишь бы спасти Джанет. Но он не может надругаться над нею на чёрном алтаре! Она никогда не простит, и между ними будет всё кончено… Нет, надо попытаться затянуть разговор. Может быть, придёт помощь.
– А почему вам не скажет Лик, обладающий высшим знанием? – Варламов старается изобразить в голосе любопытство. – Мне он назвался Рарохом. Пусть оружие придумали люди, но ему должен быть известен секрет.
При упоминании Рароха человек в балахоне вздрагивает и внимательно глядит на Варламова. Довольно долго молчит.
– Он предпочитает достойных, – наконец говорит он. – Мы должны постоянно доказывать, что достойны служить Ему. И вы должны доказать это тоже. Вы готовы к этому?
Евгений чувствует страшную усталость: что говорить дальше? Неужели никто не придёт на помощь? Надежда на то, что Болдуин успел оповестить полицию невелика, и всё же Варламов в отчаянии пытается протянуть время.
– Дайте подумать, – бормочет он.
Словно темнота сгущается перед глазами. Странно, он по-прежнему видит Лилит – нагую и прекрасную, но справа проступает лик с парой огненно-жёлтых глаз, а рядом появляется мужчина в тёмной одежде и с мечом в руке.
Голографическая проекция? Или что-то другое?..
Лилит вдруг обращает чарующий взор на Варламова и протягивает руку.
– Дай это мне. – Голос звучит нежно и призывно. – Я подарю тебе все наслаждения Земли.
Мужчина в чёрном поднимает меч, полоса бледной стали почти касается горла Варламова.
– Дай это мне, – говорит он властно. – Ты станешь великим воином Армагеддона. Все преклонятся перед тобой.
Взор среднего лика обжигает пламенем.
– Дай это мне. – Голос звучит как симфония, исполненная величия и печали. – Тебя будут славить, как избавителя человечества.
Тьма углубляется, всё ярче проступают Три лика. Варламов будто растворяется в этой темноте: пропадают ощущения, мысли… Сквозь оцепенение доносится словно тень звука, проникает словно лучик света. Варламов моргает – это даётся с огромным трудом.
На своём чёрном ложе привстаёт Джанет, печально глядя на Варламова.
– Ты всё-таки оставляешь меня, Юджин, – тихо говорит она. – Так вот какой будет моя брачная ночь.
Чувство горя пронзает Варламова, словно в грудь воткнули раскалённый нож. Он мгновенно выходит из забытья и пытается вырваться.
Но не может шелохнуться…
В реальном мире ничего не изменилось: багровый занавес, распростёртая Джанет, фигуры в красных балахонах вокруг. Но другая горячая волна, на этот раз радости, проходит по телу Варламова: он ощутил какой-то предмет в нагрудном кармане. Поклонники Трехликого не обратили внимания на футляр Сирина!
Наверное, они проверили лишь обычные места, где держат оружие, не проведя тщательного обыска. Им далеко до Морихеи: тот обыскал Варламова быстро, но основательно.
Но как добраться до футляра? Руки связаны, а собеседник не спускает глаз. В ответ на движение Варламова он извлёк из балахона парализатор, серебристый стержень уткнулся в бок. Страж наготове, одет в чёрное – значит, служит сейчас Тёмной Воинственности.
Только спокойно! Что сделал бы на его месте Сирин?.. Может быть, тот трюк с портсигаром? Шериф попался на него, вдруг клюнет и этот? И хотя надежды было мало, Варламов решается.
"Мудрый солдат знает, как носить оружие, даже если нет оружия".
Хотя зубы едва не стучат, а внутри всё сжимается в комок, он по возможности беззаботно говорит:
– Я подумал и решил, что всё открою. Мне от этой тайны проку нет, а ваши предложения соблазнительны. Только скажу не вам, а самому магистру.
Человек медлит, а затем кивает. На лице мелькает тень удовлетворения: похоже, не сомневался в ответе Варламова.
Самомнение нас губит, вспоминает Евгений чьи-то слова.
– Это разумно, – отвечает он. – После приношения расскажете ему наедине.
– А пока развяжите мне хотя бы руки, – просит Варламов. – Они страшно затекли. Мне надо размять их, чтобы не опозориться во время ритуала. В конце концов, у вас есть парализатор, да и друзья рядом.
Служитель Трехликого некоторое время думает, и опять становится похожим на кота. Коту скучно, игра с мышкой продолжалась слишком недолго.
– Тут понадобятся не руки, а нечто иное, – говорит он с циничной усмешкой. – Но вы правы, кровообращение необходимо восстановить. Я развяжу руки, а потом подождём, пока закончится восхваление Лилит. Тогда вас подведут к алтарю. Время доверять вам полностью ещё не пришло.
Он встаёт, скрывается за спиной Варламова, и тот ощущает на запястьях холодные ловкие пальцы. Руки освобождаются, хотя поясница и ноги по-прежнему привязаны. Евгений расправляет затёкшие руки и делает ими несколько движений.
В церкви теперь мёртвая тишина, красные фигуры неподвижны. Варламов напрягается, наступает самая ответственная минута. Теперь всё зависит от того, сколько знают о нём поклонники Трехликого. Если изучили привычки, то всё пропало!
– Можно я закурю? – спрашивает он как можно естественнее. – Это меня успокаивает.
Человек в балахоне внимательно глядит на Варламова, и у того замирает сердце. Наверное, никогда в жизни не испытывал такого страха: если страж что-то заподозрил…
Но собеседник вдруг улыбается. Это третья улыбка, которую видит у него Варламов, и она нравится ему ещё меньше, чем первые две – холодная и презрительная.
– Сейчас не самое подходящее время, – говорит он. – Но Лики снисходительны к людским слабостям. Курите.