Я уставился на облако черного дыма, которое висело на месте орды зомби. Шоссе, дома - все закрывало одна грозовая туча. Смутно помню, как наши ребята вылезали из окопов, открывали люки танков и "Брэдли", все просто пялились в темноту. Было тихо, как мне казалось, целую вечность.
И тут они начали выходить, прямо из дыма, как безумный детский кошмар! Одни дымились, другие еще горели… некоторые шли, некоторые ползли, елозя по земле разорванными животами… двигаться мог, наверное, один из двадцати, это… черт… пара тысяч? А за ними, врезаясь в их ряды и настойчиво проталкиваясь к нам, перли оставшиеся миллионы, которых бомбежка даже не задела!
Именно тогда линия дрогнула. Всего не упомнить. Какие-то обрывки: люди бегут, хрип… репортеры. Помню, журналист с усами Йосемита Сэма пытался вытащить "беретту" из пиджака, пока три горящих зомби не повалили его на землю… Какой-то парень рывком открыл дверь журналистского микроавтобуса, выкинул оттуда хорошенькую блондинку-репортера и попытался уехать, но тут их обоих раздавил танк. В небе столкнулись два журналистских вертолета, окатив нас стальным дождем. Один пилот "Команча"… отчаянный красавец… пытался рубить своим винтом наступающий строй зомби. Лопасти прорезали путь сквозь толпу, потом задели машину, и его выбросило к чертям. Стрельба… сумасшедшая стрельба куда попало… Мне выпустили очередь в грудь, прямо в центральную пластину бронежилета. Я словно налетел на стену, хотя на самом деле стоял на месте. Меня опрокинуло на спину, я не мог дышать, и тут какой-то олух бросил светошумовую гранату прямо передо мной.
Мир стал белым, в ушах звенело. Я застыл… в меня вцепились, хватая за руки. Я лягался и раздавал удары направо и налево, чувствуя, как в штанах становится мокро и тепло Я кричал, но не слышал собственного голоса. Снова руки, сильные, куда-то меня тащат. Брыкаюсь, вырываюсь, ругаюсь, плачу… и вдруг мне в челюсть врезается кулак. Я не вырубился, но затих. Это были мои друзья. Зак не бьет в челюсть. Они тащили меня к ближайшему "Брэдли". В глазах прояснилось, и я увидел, как полоска света исчезает под закрывающимся люком.
(Тянется за новой "Q" но внезапно передумывает).
- Я знаю, профессиональные историки любят говорить, что Йонкерс стал "катастрофическим провалом в действиях современного военного аппарата", что он послужил доказательством давней поговорки, будто армии оттачивают тактику для последней войны как раз к началу следующей. Лично я думаю, что это все большой мешок дерьма. Да, мы были не готовы… боеприпасы, обучение, все, о чем я говорил, весь золотой стандарт класса "А"… но подвело нас не то оружие, которое барабанило на передовой. Это старо как… не знаю, наверное, старо как сама война. Это страх, парень, только страх, и не надо быть долбаным Конфуцием, чтобы знать: суть войны не в том, чтобы убить или покалечить того парня, а в том, чтобы напугать его и покончить с этим. Сломить дух, вот чего добивается любая успешная армия, начиная с боевой племенной раскраски и заканчивая "блицкригом" или… как назывался первый этап второй войны в Персидском заливе, "Шок и трепет"? Отлично, "Шок и трепет"! А если врага нельзя шокировать, нельзя вызвать у него трепет? Не потому что он силен духом, а потому, что это физически невозможно? Вот что произошло тогда под Нью-Йорком, вот где провал, который едва не стоил нам всей гребаной войны. Сознание, что мы не можем шокировать Зака, долбануло по нам бумерангом, и в результате затрепетали мы сами! Они не боятся! Что бы мы ни делали, сколько бы мы ни убили, они никогда, никогда не испугаются!
Йонкерс должен был вернуть американцам веру, но вместо этого мы фактически велели им прощаться со своей задницей. Если бы не южноафриканский план, не сомневаюсь, что сегодня мы бы все ходили, приволакивая ноги и стеная.
Последнее, что я помню: "Брэдли" трясется как гоночный спорткар. Не знаю, куда попало, но наверняка близко. Останься я стоять на открытом месте, сегодня меня бы здесь точно не было.
Вы когда-нибудь видели, как действует термобарическое оружие? Спрашивали кого-нибудь со звездами на погонах? Готов поставить свои яйца, вам никогда не расскажут всей правды. Вы никогда не услышите о жаре и давлении, об огненной сфере, которая растет и взрывается, в прямом смысле давя и сжигая все на своем пути. Жар и давление, вот что значит термобарическое оружие. Звучит отвратно, да? Но вы никогда не услышите о сиюминутных последствиях его применения, о вакууме, который образуется после того, как сфера внезапно сжимается. У всех, кто остался в живых, либо высасывает весь воздух из легких, либо - и в этом вам никогда не признаются - вырывает легкие прямо изо рта. Очевидцев, которые бы рассказали эту страшную историю, конечно, нет: такое никому не пережить. Наверное, именно поэтому Пентагон успешно скрывает правду, но если вы когда-нибудь увидите зомби, нарисованного или даже живого, у которого мешочки легких и дыхательное горло будут болтаться изо рта, дайте ему мой номер телефона. Я буду рад поболтать с еще одним ветераном Йонкерса.
ПЕРЕЛОМНЫЙ МОМЕНТ
Остров Роббен, провинция Кейптаун, Соединенные Штаты Южной Африки
Ксолелва Адзания встречает меня у своего письменного стола, приглашает поменяться местами, чтобы меня о вал прохладный ветерок из окна. Он извиняется за "беспорядок" и настаивает, что должен убрать все бумаги, причем мы начнем. Мистер Адзания напасал уже половину третьего тома своей книги "Радуга первая: Южная Африка в огне". Именно эта книга и станет темой нашего разговор Переломный момент в войне с живыми мертвецами, момент, когда его страна отошла от края.
- Бесстрастный. Довольно прозаичное слово для одно из самых противоречивых фигур в истории. Кто-то чтит его как спасителя, кто-то называет чудовищем, но если бы вы встретились с Полом Редекером, обсудили его взгляды, или, что еще важнее, поговорили о возможном решении проблем, изводящих мир, то, наверное, единственным словом, которым вы описали бы свое впечатление от этого человека стало бы именно бесстрастный.
Пол всегда верил - по крайней мере во взрослой жизни, - что единственный фундаментальный недостаток человечества - эмоциональность. Он говорил, что сердце существует только для подачи крови к мозгу, а все остальное - потеря времени и энергии. В свое время внимание правительства апартеида привлекли его университетские работы где он предлагал альтернативные решения исторических и социальных трудностей. Многие психобиографы пытались заклеймить Редекера как расиста, но, по его же словам, "расизм - достойный сожаления побочный продукт иррациональной эмоциональности". Другие доказывали, что расисту для ненависти к одной группе людей надо хотя бы любить другую. А Пол и любовь, и ненависть считал неуместными. Для него они были "недостатком человеческой сущности", и, опять же по его словам, "представьте, чего бы мы достигли, если бы человеческая раса отбросила свою человечность". Зло? Многие назвали бы это так, но другие, а особенно та маленькая группа в самом сердце власти Претории, считала его "бесценным источником освобожденного интеллекта".
Ранние восьмидесятые, критическое время для правительства апартеида. Страна лежала на доске с гвоздями. Африканский национальный конгресс, Партия свободы Инката, экстремисты, правые элементы африканского населения, которые все бы отдали за открытый бунт, чтобы приблизить решающий расовый поединок. Соседи относились к Южной Африке враждебно, Ангола, поддерживаемая Советским Союзом и подстрекаемая Кубой, угрожала гражданской войной. Добавьте сюда растущую изоляцию от западных демократических обществ (в том числе эмбарго на оружие), и станет понятно, что в Претории постоянно велась отчаянная борьба за выживание.
Вот почему призвали на помощь мистера Редекера, чтобы пересмотреть суперсекретный проект правительства "Оранж". "Оранж" существовал с тех пор, как в 1948 году правительство апартеида пришло к власти. Сценарий Судного дня, написанный для белого меньшинства страны, план, что делать с взбунтовавшимися аборигенами Африки. Его беспрестанно адаптировали к меняющейся стратегической перспективе региона. С каждым десятилетием ситуация становилась все мрачней и мрачней. Учитывая независимость соседних государств, учитывая то, что большинство населения выступает за свободу, правящая верхушка в Претории понимала: открытая конфронтация может привести к гибели не только африканского правительства, но и самих африканцев.
И вот появился Редекер. Его план "Оранж", законченный в 1984 году, был совершенной стратегией выживания. Учтены все переменные. Численность населения, территория, ресурсы, логистика… Редекер не только обновил план, учтя химическое оружие Кубы и возможности собственной страны по применению ядерной бомбы, но еще указал - что и сделало план "Оранж-84" столь значительным событие в истории, - каких африканцев надо сохранить, а каким можно пожертвовать.
- Пожертвовать?
- Редекер считал, что попытка защитить каждого приведет только к полной растрате ресурсов правительства, обрекая насмерть целую страну. Он привел в сравнение людей спасшихся с тонущего корабля, но перевернувших лодку, в которой на всех просто не хватило места. Редекер пошел еще дальше: подсчитал, кого следует "принять на борт". Он учел доход, способность к воспроизводству, весь список "желаемых качеств", в том числе местонахождение человека по отношению к кризисной зоне. "Первой жертвой конфликта должна стать наша сентиментальность, - гласило последнее предложение в его плане. - Потому что ее выживание означает наш крах".
"Оранж-84" был блестящим планом. Ясный, логичный, эффективный, он сделал Пола Редекера одним из самых ненавистных людей в Южной Африке. Его первыми врагами стали некоторые из наиболее радикальных фундаменталистов, расовые идеологи и ультрарелигиозные фанатики. Позднее, после падения апартеида, его имя стало известно широкой публике. Конечно, Редекера пригласили на слушания "Правда и согласие", и он, что естественно, отказался. "Я не стану притворяться, будто у меня есть сердце, только чтобы спасти шкуру, - объявил он во всеуслышание. - Что бы я ни делал, за мной все равно придут".
И за ним пришли, хоть, возможно, не так, как того ожидал Редекер. Это было во время Великой Паники, которая началась за несколько недель до вашей. Редекер отсиживался в горах Дракенсберг в домике, который купил на скопленные доходы бизнес-консультанта. Знаете, он любил бизнес. "Одна цель, никакой души", - говаривал он. Пол не удивился, когда дверь сорвали с петель и к нему ворвались агенты национальной безопасности. Они уточнили его имя, личность, прошлые заслуги. Потом спросили прямо, он ли написал "Оранж-84". Пол ответил без эмоций, спокойно. Он видел в этом вторжении запоздалое убийство из мести и не роптал. Мир и так катится к чертям, почему бы первым не прикончить "дьявола апартеида"? Но Редекер не мог предугадать, что оружие внезапно уберут, а непрошенные гости снимут противогазы. Агенты были всех мастей: черный, азиат и даже белый, хоть и африканец, который выступил вперед и, не представившись, отрывисто спросил:
"У тебя есть план для нас, приятель, верно?"
Редекер действительно работал над своим решением проблемы живых мертвецов. Чем еще заниматься в уединенном убежище? Просто упражнение для ума, он никогда не думал, что кто-нибудь останется в живых и прочтет его. План не имел названия. Как Редекер объяснил позже, "потому что названия существуют только чтобы отличать одно от другого", а до того момента другого плана не существовало. И снова Пол учел все: не только стратегическую ситуацию в стране, но и психологию, поведение и "теорию боя" живых мертвецов. "План Редекера" можно изучить в любой библиотеке мира, но я перечислю ключевые моменты.
Во-первых, всех спасти нельзя. Слишком велик масштаб эпидемии. Вооруженные силы настолько ослаблены, что не смогут эффективно изолировать угрозу. Кроме того, они Разбросаны по стране и с каждым днем будут слабеть еще больше. Надо сконцентрировать войска, отвести их в специальную "зону безопасности", которую защищают естественные препятствия вроде гор, рек или даже моря. Собранные в этой зоне военные истребят заразу внутри своих границ затем используют оставшиеся ресурсы, чтобы защищаться от дальнейших нападений живых мертвецов. Это первая часть плана, разумная, как любое военное отступление.
Во второй части говорилось об эвакуации гражданских и такое мог придумать только Редекер. По его мнению, в зону безопасности можно было эвакуировать лишь небольшую часть гражданского населения. Людей спасали не только чтобы было кому работать для постепенного восстановления экономики, но и чтобы сохранить легитимность, стабильность правительства, доказать жителям зоны, что руководство "о них заботится".
Была и другая причина для частичной эвакуации, поистине логичная и черная причина, которая, как многие считают, навечно обеспечит Редекеру самый высокий пьедестал в пантеоне ада. Оставшихся предполагалось согнать в специальные изолированные ареалы. Им предстояло служить "человеческой наживкой", отвлекающей живых мертвецов от армии, уходящей в зону безопасности. Редекер утверждал, что этих изолированных незараженных беженцев надо поддерживать, хорошо защищать и даже пополнять их количество, чтобы орды зомби крепко держались на одном месте. Чувствуете гений, чувствуете безумие? Томить людей в заключении, потому что "каждый зомби, осаждающий выживших, это минус один зомби, испытывающий нашу оборону". В тот момент африканский агент поднял на Редекера взгляд, перекрестился и сказал:
"Помоги тебе Бог, приятель". Другой добавил: "Помоги Бог всем нам".
Это был черный, который, как оказалось, возглавлял операцию.
"А теперь повезли его отсюда".
Через несколько минут они летели на вертолете в Кимберли, ту самую подземную базу, где Редекер писал свой "Оранж-84". Его пригласили на заседание президентского комитета по выживанию, где вслух зачитали его доклад. Вы бы слышали, какой поднялся шум. Громче всех кричал министр обороны. Он был зулусом, свирепым человеком, который скорее выйдет драться на улицы, чем станет прятаться в бункере.
Вице-президента больше волновала связь с общественностью. Он и думать не хотел, сколько будет стоить его задница, если новости об этом плане просочатся в народ.
Самому президенту Редекер, похоже, нанес личное оскорбление. Президент схватил за грудки министра безопасности и потребовал ответа, зачем ему, черт возьми, привезли этого безумного военного преступника, адепта апартеида.
Министр промямлил, что не понимает, отчего президент так расстроился, особенно если вспомнить, что он сам приказал найти Редекера.
Президент воздел руки к небу и закричал, что никогда не отдавал такого приказа, и тут из глубины комнаты послышался тихий голос: "Приказ отдал я".
До сих пор этот человек сидел у дальней стены, но теперь встал, сгорбившись и опираясь на трость. Дух его был силен и полон жизни - как всегда. Старейший государственный деятель, отец нашей новой демократии, человек, которому при рождении дали имя Ролихлахла, для многих означавшее просто Смутьян. Когда он поднялся, все остальные сели, за исключением Пола Редекера. Старик пронзил его взглядом, а потом улыбнулся со знаменитым на весь мир прищуром и сказал:
- Моло, мхлобо вам.
"Приветствую тебя, соотечественник". Он медленно подошел к Полу, повернулся к членам южноафриканского Правительства, взял бумаги из рук офицера безопасности и заявил неожиданно громким, молодым голосом:
- Этот план спасет наш народ. Потом указал на Пола и добавил:
- Этот человек спасет наш народ.
Вот тогда и настал тот момент, о котором историки буду, спорить, пока он не сотрется из памяти. Старик обнял белого африканца. Для всех остальных это были всею лишь его фирменные медвежьи объятия, но для Пола Редекера… я знаю, большинство психобиографов до сих пор рисуют этого человека бездушным. Как общепризнанный факт. Под Редекер: ни чувств, ни сострадания, ни сердца. Однако один из самых уважаемых авторов, старый друг и биограф Бико, утверждает, что Редекер на самом деле был глубоко чувствительным человеком, слишком чувствительным для жизни при апартеиде в Южной Африке. Он говорит, что пожизненный джихад Редекера против эмоций был единственным способом оградить свой разум от ненависти и жестокости, с которыми Пол встречался ежедневно. Немногое известно о детстве Редекера. Были у него родители или его воспитывало государство, дружил ли он с кем-нибудь, любил ли его кто-нибудь… Те, кто знал его по работе, не могли припомнить случая, чтобы Редекер с кем-то просто по-человечески общался. Объятие отца нации, подлинные чувства, пронзившие непроницаемую скорлупу…
(Адзания робко улыбается).
- Наверное, это все слишком сентиментально. Мы знаем только, что Редекер был бессердечным чудовищем, а объятия старика никак его не взволновали. Но я могу вам сказать, что тогда Пола Редекера видели в последний раз. Даже сейчас никто точно не знает, что с ним случилось на самом деле. Именно тогда в игру вступил я, в те полные хаоса недели, когда по всей стране воплощался план Редекера. Мне пришлось изрядно попотеть, и это еще мягко сказано, но как только я убедил всех, что работал с Полом много лет и, самое важное, понимаю его ход мыслей лучше кого-либо, как могли мне отказать? Я работал во время отступления, потом в месяцы консолидации, и так до самого конца войны. По крайней мере мои старания оценили, иначе за что мне предоставили такие роскошные апартаменты? (Улыбается). Пол Редекер, ангел и демон. Кто-то его ненавидит, кто-то боготворит. Лично мне его жалко. Если он еще существует, где-то там, я искренне надеюсь, что он обрел покой.
(На прощанье я пожимаю своему собеседнику руку, и меня отвозят обратно к парому. Охрана не дремлет. Высокий африканец снова меня фотографирует. "Излишняя осторожность не повредит, - говорит он, протягивая мне ручку. - Многие хотели бы отправить его в ад". Я расписываюсь рядом со своим именем под заголовком Психиатрического учреждения на острове Роббен. ИМЯ ПАЦИЕНТА, КОТОРОГО ВЫ НАВЕЩАЕТЕ: ПОЛ РЕДЕКЕР).