- Это заняло бы слишком много времени. Большая часть СМИ вышла из игры или образовала федерацию. Оставшимся приходилось передавать сообщения на темы общественной безопасности, чтобы любой подключившийся знал, что ему делать. Повсюду все еще царил хаос. У нас даже нормальных дорог не хватало, не говоря уже о механизме, который бы позволил мне получить статус журналиста. Это заняло бы месяцы. А каждый день умирало по сотне человек. Я не мог ждать. Надо было срочно что-то делать. Я взял камеру, запасные батарейки и устройство для подзарядки от солнца. Со мной поехал старший сын в качестве звукооператора и первого администратора. Неделю мы путешествовали вдвоем на горных велосипедах по дорогам в поисках подходящего сюжета. Нам не пришлось далеко ехать.
Сразу за границей Большого Лос-Анджелеса, в городке под названием Клермонт, находятся пять колледжей - Помона, Питцер, Скриппс, Харви-Мадд и Клермонт-Маккенна. В самом начале Великой Паники, когда все в буквальном смысле бежали в горы, триста студентов решили остаться.
Они превратили женский колледж Скриппс в некое подобие средневекового города. Запасы брали из других кампусов, под оружие приспособили сельскохозяйственные инструменты и учебные винтовки с военной кафедры. Разбили сады, вырыли колодцы, укрепили существующую стену. Когда позади пылали горы, а в окружающих пригородах царило насилие, три сотни детей оборонялись от десяти тысяч зомби! Десять тысяч за четыре месяца, пока "Внутренняя империя" наконец-то не успокоилась. Нам посчастливилось добраться туда как раз к заключительной части, когда пали последние мертвецы, а радостные студенты и солдаты выстроились под огромным, сшитым вручную флагом "Олд Глори", развевавшимся на колокольне Помоны. Что за сюжет! Девяносто шесть часов сырого материала на пленке. Я бы остался там подольше, но время не ждало. Сотня в день, вы помните.
Нам пришлось как можно скорее везти отснятый материал обратно. Дома я слепил фильм за день. Жена читала текст. Мы сделали четырнадцать копий, все в разных форматах, и поставили их в субботу вечером в разных лагерях и убежищах по всему Лос-Анджелесу. Я назвал фильм "Победа в Авалоне: битва пяти колледжей".
Название "Авалон" пришло из видео, которое один студент снимал во время осады, в ночь перед последней, самой страшной атакой, когда свежая орда с востока уже четко виднелась на горизонте. Юнцы работали не покладая рук - проверяли оружие, укрепляли оборону, стояли на страже на стенах и башнях. Над кампусом раздавалась песня из громкоговорителя, который без перерыва транслировал музыку, поддерживая боевой дух. Какая-то студентка ангельским голоском напевала песню "Рокси Мьюзик". Прекрасное исполнение, так разительно контрастирующее с предстоящей бурей! Я пустил песню сопровождением к части "Подготовка к сражению". У меня до сих пор в горле комок, когда я ее слышу.
- Как отреагировали зрители?
- Полный провал! Не только эта сцена, ной весь фильм. По крайней мере я так думал. Я ждал более конкретной реакции. Одобрительные возгласы, аплодисменты. Никогда бы никому не признался, даже самому себе, что мечтал, как люди будут подходить ко мне со слезами на глазах, жать руку, благодарить за то, что показал им свет в конце тоннеля. На меня даже не смотрели. Я стоял у дверей, словно какой-нибудь герой-победитель. А они тихо проскальзывали мимо, yе поднимая глаз. Я шел домой той ночью и думал: "Ладно, идея была хороша. Возможно, на картофельном поле в Макартур-Парк нужны рабочие руки".
- Что дальше?
- Прошли две недели. Я нашел настоящую работу, помогал восстанавливать дорогу в Топанга-Каньон. Однажды к моему дому подъехал человек. Вот так, на коне, словно из старого вестерна Сесиля Б. Де Милля. Это был психиатр из государственной больницы в Санта-Барбаре. Они узнали об успехе моего фильма и хотели попросить себе копию.
- Об успехе?
- Я тоже переспросил. Оказалось, после дебюта "Авалона" количество случаев АСУ упало на целых пять процентов! Вначале все грешили на статистическую аномалию, но дальнейшие исследования показали, что снижение характерно только для тех сообществ, где показывали фильм!
- И вам никто не сказал?
- Никто. (Смеется). Ни военные, ни муниципальные власти, ни даже главы сообществ, в которых продолжали показывать фильм без моего ведома. Мне все равно. Самое главное, что это сработало. Дело сдвинулось с мертвой точки, а у меня появилась работа до конца войны. Я собрал нескольких добровольцев, всех из своей бывшей команды, кого смог найти. Взял парня, который снимал видео в ночь перед боем в Клермонте, Малькольма Ван Ризина, да, именно того самого Малькольма, он стал моим ГО. Мы завладели брошенной студией перезаписи в Западном Голливуде и начали гнать копии сотнями. Отсылали их с каждым поездом, каждым караваном, каждым паромом, который шел на север. Реакции пришлось подождать. Но когда мы ее получили…
(Улыбается, вскидывает руки в благодарственном жесте).
- Снижение числа случаев на десять процентов по всей западной зоне безопасности. Я к тому времени находился в пути, снимал новые фильмы. "Анакапа" уже была упакована мы наполовину отсняли "Район Мишен". Едва на экраны вышел "Дос-Пальмос", количество случаев АСУ упало на двадцать три процента… и только тогда мной наконец-то заинтересовалось правительство.
- Дополнительные ресурсы? (Смеется).
- Нет. Я никогда не просил о помощи, а они не собирались предлагать. Но меня допустили к военным, что открыло целый новый мир.
- Тогда вы сняли "Пламя Богов"? (Кивает).
- У армии имелись две действующие программы по разработке лазерного оружия - "Зевс" и МТЛ ВЭ. "Зевс" изначально проектировали для уничтожения мин и невзорвавшихся бомб. Аппарат был достаточно маленьким и легким, чтобы поместиться на специальном "хаммере". Оператор находил цель с помощью коаксиальной камеры, помещал прицельную точку на заданную поверхность, потом выпускал импульсный пучок из того же оптического отверстия. Я загрузил вас техническими подробностями?
- Ничего.
- Извините. Я с головой ушел в проект. Аппарат представлял собой вариант твердотельного промышленного лазера, который используют для резки стали на заводах. Он либо прожигал внешнюю оболочку, либо нагревал бомбу до температуры, при которой взрывался заряд. Тот же принцип действовал и с зомби. На более высоких уровнях энергии он прожигал голову, на более низких - просто нагревал мозг до тех пор, пока он не вытекал через уши, нос и глаза. Мы отсняли потрясающий материал, но "Зевс" был детским пистолетиком по сравнению с МТЛВЭ.
Аббревиатура расшифровывается как "мобильный тактический лазер высокой энергии". Это совместная разработка США и Израиля для уничтожения реактивных снарядов.
Когда Израиль объявил о самоизоляции, а уйма террористических групп обрушила на защитную стену огонь из минометов и ракетных установок, им противопоставили МТ-ЛВЭ. По форме и размеру агрегат напоминал прожектор времен Второй мировой войны, но в действительности был лазером на фтористом дейтерии, гораздо более эффективным, чем "Зевс". Действие сногсшибательное. Он срывает мясо с костей, которые потом нагреваются до белизны, прежде чем рассыпаться в прах. Если просматривать запись на обычной скорости - зрелище потрясающее, а в замедленном режиме… пламя богов.
- Правда ли, что через месяц после выхода фильма количество случаев АСУ уменьшилось вполовину?
- Думаю, это преувеличение, но люди после работы выстраивались в очереди. Некоторые приходили каждый вечер. На афишах крупным планом красовался рассыпающийся зомби. Кадр взяли прямо из фильма. Классический момент, когда утренний туман позволяет увидеть луч. Снизу шла простая надпись: "Следующий". Только одно это уже спасло программу.
- Вашу программу.
- Нет, "Зевс". Да и МТЛ ВЭ тоже.
- Их собирались закрыть?
- МТЛВЭ - через месяц после съемок. "Зевса" уже зарубили. Нам пришлось умолять, клянчить и в буквальном смысле воровать, чтобы применить лазер перед камерами. В ДеСтРес обе программы считали непомерной растратой ресурсов.
- Неужели?
- Да, и это непростительно. "М" в аббревиатуре МТЛВЭ, "мобильный", на самом деле подразумевает конвой из специализированной техники, хрупкой, совсем не вездеходной и взаимозависимой. МТЛВЭ потреблял огромное количество энергии и работал на крайне нестабильных высокотоксичных химикатах.
"Зевс" экономичнее. Этот аппарат легче охладить, легче обслуживать, а поскольку он грузится на "хаммер", его можно доставить куда угодно. Проблема в одном: зачем он нужен? Ведь оператору надо удерживать луч на одном месте - на движущейся мишени, кстати, - несколько секунд хороший снайпер за это время убьет четырех зомби. Нет возможности стрелять быстро, что как раз необходимо при наличии атакующей толпы. К обоим агрегатам пришлось приставить команды стрелков, которым приходилось охранять машины, предназначенные для защиты людей.
- Неужели лазеры были так уж плохи?
- В своей изначальной роли - нет. МТЛВЭ защищал Израиль от бомбардировок террористов, а "Зевса" вернули на службу, чтобы устранять невзорвавшиеся снаряды во время наступления армии. Если использовать их по назначению - это великолепное оружие. Но против зомби они ничто.
- Так зачем же вы их снимали?
- Потому что американцы преклоняются перед технологиями. Это непременная черта национального духа. Сознаем мы это или нет, но даже самый упрямый луддит не станет отрицать техническое искусство нашей страны. Мы расщепили атом, слетали на Луну, наполнили дома и кабинеты большим количеством приборов и агрегатов, чем могли мечтать первые научные фантасты. Не знаю, хорошо ли это, не мне судить. Но знаю: точно так же, как и все бывшие атеисты в окопах, большинство американцев молит о своем спасении бога науки.
- Но он их не спас.
- Не суть важно. Фильм имел такой успех, что меня попросили сделать целый сериал. Я назвал его "Чудо-оружие", семь серий о современных военных технологиях, которые не делали особой погоды, зато психологически воспринимались как принесшие победу.
- Разве это…
- Не ложь? Ничего, можете говорить прямо. Да, это была неправда, но иногда надо солгать. Ложь - это ни хорошо, ни плохо. Как огонь, она может согреть, а может спалить.
Зависит от того, как ее использовать. Ложь, которая исходила от нашего правительства до войны, та, которая должна была держать нас в счастливом неведении, жгла, потому что не позволяла сделать необходимое. Но к тому времени, как я снял "Авалон", все уже выживали как могли. Ложь прошлого давно забылась, повсюду царила правда, шаркала по улицам, взламывала двери, брала за горло. Правда состоит в том, что как бы мы ни старались, но большинству из нас, если не всем, не дано увидеть будущее. Правда в том, что мы стояли на пороге возможного заката человечества, и эта правда насмерть замораживала по сотне людей каждую ночь. Им нужно было чем-то согреться. Вот я и лгал, как президент, как любой врач и священник, как любой командир взвода и любой родитель. "Все будет хорошо". Вот наш посыл. Вот посыл любого кинорежиссера во время войны. Вы слышали о "Героическом Городе"?
- Конечно.
- Великолепный фильм, правда? Марти сделал его во время осады. Один. Снимал все, до чего мог добраться. Какой шедевр! Храбрость, целеустремленность, сила, достоинство, доброта и честь. Фильм по-настоящему заставляет поверить в человеческую расу. Он лучше всего, что я когда-либо делал. Вам стоит посмотреть.
- Я смотрел.
- Какую версию?
- Простите?
- Какую версию вы смотрели?
- Я не знал…
- Что их две? Плохо учили уроки, молодой человек. Марти сделал военную и послевоенную версию "Героического Города". Ваша сколько длилась? Девяносто минут?
- Кажется.
- Там была показана темная сторона города? Насилие и предательство, жестокость, безнравственность, безграничная злоба сердец некоторых "героев"? Нет, конечно, нет. Зачем? Это наша реальность, это заставляло многих людей укладываться в постель, задувать свечу и испускать дух. Марти решил показать другую сторону, ту, которая заставляет людей вставать из постели на следующее утро, заставляет драться за свою жизнь, потому что кто-то говорит им - все будет хорошо. Для такого рода лжи есть одно название. Надежда.
Авиабаза национальной гвардии Парнелл, Теннеси
Гэвин Блэр проводит меня в кабинет полковника Кристины Элиополис, командира своей эскадрильи. Она знаменита не только своими выдающимися заслугами во время войны, но и незаурядным характером. Трудно понять, как столько энергии может быть заключено в миниатюрном, почти детском теле. Ее длинные черные волосы и тонкие черты лица только усиливают впечатление вечной молодости. Потом Кристина Элиополис снимает солнечные очки, и я вижу огонь в ее глазах.
- Я летала пилотом на "Рапторе" РА-22. Это была, бесспорно, лучшая машина из когда-либо созданных человеком. Она могла обогнать и победить бога со всеми его ангелами. Монумент американскому техническому прогрессу… а в войне с зомби такой прогресс не стоил и гроша.
- Неприятно, наверное.
- Неприятно? Вы знаете, каково это, когда тебе вдруг говорят, что единственная цель, ради которой ты трудилась всю жизнь, страдала и приносила себя в жертву, прыгала выше головы, теперь считается "стратегически необоснованной"?
- Вам не кажется, что такое чувство испытывали все?
- Скажем так, русская армия не одна пострадала от собственного правительства. Закон о реорганизации вооруженных сил фактически кастрировал воздушные войска. Какой-то эксперт в ДеСтРес подсчитал, что у нас самое невыгодное соотношение "ресурсы - поражение цели" по сравнению с другими родами войск.
- Можете привести пример?
- Как насчет УОВЗП, унифицированного оружия вне зоны поражения ПВО? Это бомба, управляемая с помощью GPS и инерциальной навигации, которую можно выпустить за сорок миль от цели. В базовой версии - сто сорок ВШ-97В, и каждая маленькая бомбочка несет кумулятивный заряд, поражающий бронированные цели, осколочный - против пехоты и циркониевое кольцо, чтобы вспыхнула вся зона удара. До Йонкерса их считали триумфом. И тут нам говорят, что стоимости одного набора УОВЗП - материалов, рабочей силы, времени и энергии, не говоря уже о топливе и наземном обслуживании, необходимом для несущего воздушного транспорта - хватит на то, чтобы заплатить взводу пеших придурков, которые поджарят в тысячу раз больше упырей. Недостаточный бум за наши баксы, как и с остальными бывшими сокровищами короны. Они словно прошлись по нам асфальтовым катком. Б-2 "Спирит" - в пролете, Б-1 "Лансер" - в пролете. Даже старина Б-52, и тот в пролете. Добавьте "Игл", "Фэлкон", "Томкэт", "Хорнет", "ДжСФ", "Раптор" - и получите больше военно-воздушной техники, уничтоженной росчерком пера, чем мы потеряли из-за вражеских зениток и истребителей за всю историю. Спасибо хоть, что их не пустили под пресс, а всего лишь бросили гнить на складах или на огромном кладбище в пустыне, в ЦАОВ. "Долговременное вложение", так это называли. Зато на законсервированную технику можно рассчитывать. Сражаясь в одной войне, мы всегда готовимся к следующей. Наши ВВС остались почти эффективными.
- Почти?
- От "Глоубмастеров" пришлось отказаться, как и от всех "пожирателей топлива". Остались аппараты с пропеллером. "Воздушные извозчики", короче говоря.
- Это была основная задача ВВС?
- Да, воздушные перевозки, единственное, что еще имело какое-то значение.
(Она кивает на пожелтевшую карту на стене).
- Командир базы отдал ее мне после того, что случилось.
(На карте - материковые Соединенные Штаты военного времени. Вся территория к западу от Скалистых гор закрашена светло-серым. Среди серого видны разноцветные кружки).
- Острова в море зомби. Зеленый означает места дислокации действующих военных подразделений. Одни превращены в центры для беженцев. Другие все еще участвовали в военных операциях. Некоторые хорошо оборонялись, но не имели стратегического значения.
Красные зоны относились к категории "агрессивно жизнеспособных": фабрики, шахты, электростанции. Там армия оставляла изолированные команды. Их задачей было охранять объекты до тех пор, пока мы, если сможем, вернем их в военную экономику. Голубые зоны - территории, где гражданские сумели обосноваться, выкроить себе кусочек земли и научиться жить в его границах. Все эти зоны нуждались в снабжении, которым и занималась "Материковая воздушная служба".
Это была крупная и весьма затратная операция, не только в смысле техники и топлива, но и организации. Поддерживать контакте "островами", обрабатывать их запросы, согласовываться с ДеСтРес, доставлять материалы, отдавая предпочтение той или иной группке - столько усилий не тратилось ни на одну акцию в истории военно-воздушных сил.
ВВС пытались открещиваться от потребительских товаров, вроде продуктов питания и лекарств, которые нужно поставлять регулярно. Их классифицировали как НП, не восполняемые пайки. Мы всегда предпочитали ПСО, пайки для самообеспечения, куда входили инструменты, запчасти и инструменты для их изготовления. "Им не нужна рыба, - говорил Синклер. - Им нужны удочки". Но все-таки каждую осень мы сбрасывали уйму рыбы, муки, соли, сушеных овощей и детского питания… Зимой было тяжко. Помните, сколько длились холода? Помогать людям обеспечивать себя самостоятельно замечательно в теории, но на практике они могут и умереть.
Иногда приходилось привозить людей, специалистов, врачей и инженеров, тех, кого нельзя обучить по книжке. В "голубых" зонах было много инструкторов спецназа, они не только учили обороняться, но и готовили к тому дню, когда мы, возможно, пойдем в наступление. Я уважаю этих парней. Большинство знало, что это надолго, во многих "голубых" зонах не имелось аэродромов, и люди спускались на парашютах без надежды, что их когда-нибудь заберут обратно. Не все "голубые" зоны были безопасны. Некоторые мы со временем потеряли. Люди, которых мы привозили, знали, на что идут. Храбрые сердца.
- О пилотах можно сказать то же самое.
- Эй, я вовсе не принижаю наши заслуги. Каждый день нам приходилось пролетать сотни, иногда тысячи миль над зараженными территориями. Вот почему у нас были "фиолетовые" зоны. (Полковник имеет в виду последний оставшийся цвет на карте. Фиолетовых кругов немного. Они расположены на большом расстоянии друг от друга). Там мы оборудовали площадки для ремонта и дозаправки. У многих самолетов не хватало топлива, чтобы долететь до отдаленных зон на восточном побережье. Благодаря этим площадкам мы сократили число экипажей, пропадавших в пути. Выживаемость самолетного парка выросла до девяноста двух процентов. К сожалению, я попала в оставшиеся восемь.