Однако уходит время, а от ушедших нет никаких известий. И вот снова скрипуче отворяются старые створки, опять выходят из ворот люди вперемешку с пауками. На этот раз Найл видит путников не со стороны – он идет вместе со всеми. На плечи давит тяжелая кожаная рубаха с нашитыми стальными пластинками, на зубах скрипит вездесущий песок, от жары из-под волос на лицо то и дело выкатываются соленые капельки пота и медленно путешествуют до губ. Время от времени правитель начинает их сдувать, но только сбивает дыхание и у него принимается остро колоть в боку.
Проходят дни.
Вот оно – место схватки. Глубокие борозды, клочки рубахи, разорванный ремень. Пахнет застарелой кровью. Один из окружающих людей внезапно нагибается, поднимает с земли нож и уверенно указывает в сторону Серых гор:
– На них напали оттуда!
Опять площадка на башне, отара овец под стеной, красное вечернее солнце почти касается горизонта. По дороге медленно, устало покачиваясь, двигается одинокая согбенная фигура.
– Кто это может быть? – хрипло удивляется чей-то голос. Нужно спуститься, посмотреть.
Найл слезает по приставной лестнице, торопится к воротам, распахивает калитку и ему на руки падает полуголый, изможденный, окровавленный человек.
– Это Маг, – шепчет пришелец, – он убивает всех.
– Мадиг, Мадиг вернулся, – начинают суетиться женщины в длинных балахонах, – нужно отнести его к господину.
Почти сразу после этого настает ночь. Найл во главе небольшого отряда идет по темной улице. Внезапно разносится испуганный детский крик. Найл выхватывает меч, кидается на голос, распахивает какую-то дверь, врывается в небольшую душную каморку. На раскиданной постели плачет маленькая девочка.
– Что случилось? – спрашивает правитель.
– Папа пропал, – горько всхлипывает девочка. Спал здесь, вдруг что-то мелькнуло, хлопнуло, и он исчез! – и опять заливается слезами.
– Прошлой ночью еще двое стражников во время дежурства пропали, – шепчутся воины. Это все Маг колдует, всех нас хочет извести.
– Еще неизвестно, кто кого изведет! – прикрикивает на них Найл, но уверенности в его голосе нет.
И опять он на башне, но уже не столько вглядывается вдаль, сколько косится по сторонам – люди исчезают каждый день, порою прямо со стены, в полном вооружении.
– Там, там! – слышится снизу. По дороге, неимоверно пыля, несется мальчишка.
Вскоре Найл вместе с другими воинами бежит через вереск, останавливается у неглубокой ямы. В ней лежит стражник: в рубахе, обшитой пластинами, с мечом на поясе. Руки отрублены по локоть, ноги – по колени.
– Ну все, – звучит в сознании уверенный голос. С этим нужно кончать.
И вот он шагает по дороге, впереди, на сколько хватает глаз, вьется нескончаемая змея из вооруженных копьями и мечами людей. Справа и слева, прямо по вересковым кустарникам двигается несметное число смертоносцев.
Проходят дни, и армия втягивается в горные ущелья. Люди двигаются по дороге, пауки бегут по отвесным стенам. Все в напряжении, ждут, когда появится враг. Близится вечер, войско останавливается на привал.
Небо тем временем начинают застилать тучи, с грохотом мечутся между ними огненные молнии. Слышится вкрадчивый шорох, постепенно переходящий в тяжелый гул. Воинов охватывает беспокойство, они встают, разбирают оружие. Бодряще пахнет свежестью. Гул нарастает и внезапно из-за поворота ущелья выкатывается огромный вал воды.
Люди в ужасе кричат, смертоносцы начинают корчится от боли – вал ударяет в серую массу живых тел, и спустя пару минут вниз по течению мчатся только трупы: безмолвные свидетельства страшной трагедии.
Маг победил.
Закончив свое повествование, Посланник тяжело вздохнул и облизнул пересохшие губы. В шатре висела ошеломленная тишина.
– Вы там были, мой господин? – отважился кто-то на вопрос.
– Нет, – покачал головой правитель. Это "память" предков из-под Черной башни.
– Значит, мы идет отомстить Магу?! – вдруг закричал мальчишка, сидевший рядом с пострадавшим паучком. Ну, мы ему покажем! Навек дорогу к нам забудет!
– Расскажи еще что-нибудь, Посланник, – требовательно подергала за тунику девушка, в которой правитель узнал Юлук, дочку Риона и Юккулы.
– Расскажу, – кивнул Найл. – Только сперва нужно сделать очень важное дело: подготовить для будущего "память" о нас.
– А чего о нас помнить? – удивилась девушка, – С нами ведь ничего особенного не случалось!
– Вот тут ты не права, – усмехнулся Найл. – Всего год назад была великая битва с народом из-за озера, в которой участвовали Дравиг, я, Нефтис, Шабр. Потом был великий переход через пустыню без воды, схватки со стрекозами, встреча с Богиней. Нет, нам есть о чем вспомнить. Когда мы выгоним всех пришельцев, и наши потомки будут спокойно жить в домах, охотиться и спать в мягких постелях – они должны знать, какой ценой достался этот покой.
– А где прячется Маг? – требовал ответа мальчишка. Нам еще далеко до него осталось?
– Как тебя зовут? – спросил в ответ правитель.
– Завлок.
– Так вот, Завлок, Маг от нас никуда не денется. Но торопиться, мчаться напролом не стоит: можно опять попасть в ловушку. Именно об этом нас предупреждает "память", сохранив историю о первом походе. Всему свое время.
– Но ведь ты должен рассказать Пурту про последний год, Посланник? – продолжала спрашивать в самое ухо Юлук. – Когда ты будешь это делать?
Найлу показалось, что от дружного разноголосого гама голова его стала распухать, как воздушный шар после кормежки порифид.
– Давайте отложим до утра! – взмолился правитель. Завтра будет трудный день, нам нужно отдохнуть.
И, хотя подростки продолжали шуметь, он решительно развернулся и направился в закуток принцессы.
– Я все слышала, – кивнула Мерлью. – Отлично придумано!
Договорить ей не удалось: край шатра отодвинулся от скалы и в проеме показался Дравиг.
– Рад видеть тебя, Посланник, – и смертоносец поприветствовал правителя давно забытым церемониальным приседанием.
– И я рад видеть тебя, Дравиг, – Найл с сожалением покосился на так и не доеденную лапу землеройки.
– Хочу еще раз выразить свое восхищение твоим талантом шивада, – продолжал вежливую речь старый паук, явно не решаясь перейти к сути своего вопроса.
– Вся заслуга принадлежит покойному Мудрому Хебу, вспомнившему эту историю для меня в подземелье Черной башни.
– Мне кажется, прошлое, сохраненное в "памяти" несколько отличается от того, что сейчас рассказал ты, Посланник, – аккуратно сформулировал свою мысль смертоносец.
– Да, – признал Найл, – мне пришлось кое-что добавить, чтобы восприятие получилось более ярким. Наши дети не знают, ни кто такие воины, ни что такое города. Пришлось показывать все значительно подробнее, чем запомнил Мудрый Хеб, уточнить описания, детали.
Дравиг надолго задумался. Смертоносцам совершенно непонятно значение слова "фантазия", зато они способны фиксировать в памяти все до мельчайших деталей вещественного миря и малейших нюансов в колебаниях души. Как можно добавить несуществующую ранее деталь в уже сохранившийся в памяти мир – это оказалось выше паучьего понимания.
– Извини, Найл, – не выдержала Мерлью. – Я очень устала.
– Да, да, – спохватился правитель, – мы уходим.
Он подхватил безнадежно остывшую лапу землеройки и, сопровождаемый Дравигом, перешел за свой полог.
– Значит, ты решил основать новую "память", Посланник? – уточнил смертоносец.
– Ты же знаешь, Дравиг, как важно прошлое для самосознания народа, – кивнул Найл. – То, что происходит с нами, тоже должно запомниться.
– Ты хочешь создать новую "память" вместо старой, Посланник? – немного изменил вопрос старый паук.
– Ах вот ты о чем! – наконец-то понял правитель. Ты боишься, что я брошу "память", замурованную под Черной башней на произвол судьбы? Нет, Дравиг, я не собираюсь отказываться от своего обещания. Просто настанет день, когда юный смертоносец Пурт будет перенесен из этой долины и займет свое место среди общей "памяти" нашего народа.
Дравиг некоторое время молчал, словно оценивая глубину искренности, с которой говорил правитель. Найл ждал, понимая, что в лице седого паука его поступок оценивают все смертоносцы, уцелевшие после крушения старого мира.
– Ты очень мудр, – внезапно произнес Дравиг и исчез под пологом шатра.
Найл остался в некоторой растерянности – хотя за последние годы ему не раз приходилось и сражаться, и путешествовать, и принимать решения, но претендовать на подобное признание он никак не собирался. Откуда может быть мудрость в шестнадцатилетнем пареньке? Смелость, сообразительность, ментальная сила – да. Но мудрость? Слова о мудрости навевали мысли о сгорбившемся старце, прожившем долгую жизнь, и повидавшего все, что только доступно двуногому. Посланник отнюдь не считал, что его жизнь позади. Скорее, наоборот – предстояло сделать и узнать еще очень, очень многое.
* * *
Следующий день прошел в подготовке припасов к новому походу: несколько женщин под руководством принцессы остались выделывать шкуры, а все остальные путники, разбившись для безопасности на крупные отряды, отправились на охоту. Десяток стражниц во главе с Нефтис, сопровождавшие правителя, после полудня наткнулись на трех жуков-рогачей. Крупные, с длинными мощными челюстями, покрытые иссиня-черной, тускло поблескивающей хитиновой броней, жука не привыкли бояться врагов, и не сделали никакой попытки спрятаться.
Отказываться от столь крупной добычи было жалко, и Найл мысленно вызвал на помощь ближайших смертоносцев. Остальное происходило просто до обыденности: охотницы подходили к парализованным волей пауков жукам сзади, с помощью древок приподнимали жесткие надкрылья, и вонзали под них копья. Оружие входило в беззащитную плоть на всю длину, убивая рогача почти мгновенно. Остаток дня ушел на то, чтобы дотащить тяжелую "дичь" до лагеря.
Примерно до середины вечера под высоким белым шатром шла обычная, будничная жизнь: одного из рогачей водрузили в центр костра, из другого стражницы безуспешно пытались выдернуть застрявшие внутри копья. Пять выделанных шкур кипели в широкой чаше, сделанной из толстой и прочной головы землеройки, внутренности которой были съедены еще вчера, а малюсенькие глазницы замазаны свежей глиной.
Но после ужина путники не разбрелись вокруг, выбирая место для сна, а стали потихоньку подтягиваться к искалеченному Пурту. И не только дети, но и взрослые стражницы. Мало того, недалеко от входа появились молоденькие смертоносцы, и выстроились широким полукольцом, словно желали собственными глазами убедиться в том, что будет сейчас происходить.
Первой о сути происходящего догадалась принцесса Мерлью, заглянула к Найлу в закуток и поинтересовалась:
– О чем сегодня будешь рассказывать, о, мудрейший? Зрители заждались.
– Какие зрители? – не понял правитель.
– Ну, ты ведь обещал оставить здесь "память". Так вот, там собрались уже все двуногие и почти половина восьмилапых, ждут, когда ты вложишь в "копилку" очередную порцию.
– Ох, Богиня, – Найл приподнял край полога и выглянул наружу. Я и забыл совсем.
– Ну, так вспоминай, – она пожала плечами и добавила: – Мне, кстати, тоже будет интересно, что ты расскажешь о нашем бегстве из города. Хоть узнаю, как войду в историю. Или мне в вашей памяти места не найдется?
– Обязательно найдется, – правитель с удивлением заметил обиду в ее голосе. Только почему ты называешь нашу историю "вашей"?
– Не знаю, – пожала девушка плечами, – само выскочило. Так с чего ты начнешь?
– Наверное, с самого начала, – Найл прикрыл глаза, и перед его внутренним взором вновь выросла отвесная стена, по которой неслись с копьями наперевес всадники, оседлавшие продолговатых шестилапых скакунов и отчаянно пытались пробить ВУР сбившихся в кучки смертоносцев. – Да, если рассказывать о нас то начинать нужно именно с этого.
– С чего?
– Со сражения с пришельцами. Именно оно стало причиной нашего изгнания, нашего пути, который не закончился до сих пор.
– Рождение истории, – криво усмехнулась принцесса. Скажи, Найл, а ты сам веришь, что нам удастся вернуться в город? Только не как рабам или пленным, а как хозяевам?
– Верю, – коротко отрезал правитель, поднимаясь и откидывая полог. Мы обязательно вернемся. Но чтобы вернуться, наши дети должны знать, что это наша земля и наш город.
* * *
Свое повествование Найл закончил тем моментом, когда его взяли в плен, поднялся и пошел к себе за полог, ощущая за спиной тяжелую тишину: слушатели переживали трагическую битву на плато, свидетелями которой они стали в этот вечер, битвы, стоившей жизни многим сотням и тысячам смертоносцев.
Правитель тоже устал – он как бы заново пережил тот трагический день, снова погрузился в ужас и недоумение от произошедшего. Как, как могло случиться такое, что кучка дикарей разбила армию повелителей вселенной? Даже собственное пленение не оставило в памяти Посланника такого глубокого следа.
Колыхнулся полог, внутрь бесшумно юркнула девушка, опустилась на колени рядом с вытянувшимся на подстилке правителем.
– Скажи, Посланник, я не поняла, эти люди, на плато, это были лазутчики Мага?
– Нет, – Найл узнал в девочке Юлук и не особо удивился вопросу. Пришельцы с севера – совсем другие враги. Это как в пустыне: есть жужелицы, тарантулы, ядовитые змеи. Они все разные, но одинаково опасны. Так и здесь: в прошлом нам сумел принести вред Маг, который так и не решился на открытое нападение. А год назад на нас напали пришельцы с севера, и вреда от них оказалось намного больше.
В этот миг до правителя внезапно дошло, что сидящей рядом с ним девушке нет и полугода! Она родилась всего несколько месяцев назад – но ростом уже вымахала выше Мерлью, обладала куда более длинными волосами и широкими плечами, крупной грудью, свойственной всем охранницам смертоносцев. Вопросы ее были хоть и наивны, однако доказывали, что сознание развито прекрасно, мысли четки и ясны.
Правитель коснулся разума Юлук, не обнаружив там ничего, кроме любопытства, поднял руку, коснулся ее волос, а потом не удержался и опустил ладонь ей на грудь. Девочка не отстранилась, только покосилась глазами вниз, словно пытаясь понять, откуда взялось странное, незнакомое ощущение, но вдруг внезапно испугалась, вскочила, сделала пару шагов к пологу, однако остановилась, вспомнив, что хотела задать еще один вопрос:
– Скажи, Посланник, если ты там много знаешь, то почему ты не останешься "памятью" сам, почему хочешь оставить Пурта?
– Потому, что я человек, Юлук. Неподвижный смертоносец способен находиться без пищи целый год, а если оставить ему запас парализованной еды, то он сможет просидеть в домике два года, а мне хочется есть каждый день, и придется постоянно ходить на охоту, рискуя этой самой "памятью". Паук способен без потерь сохранить в сознании все, до мельчайших деталей, а человеческая память постепенно тускнеет. Нет уж, Юлук, мы с тобой не годимся для той роли.
– Да, я знаю, – грустно признала девочка, – они и бегают быстрее, они могут ходить по вертикальным стенам, выпускать паутину. Почему они всегда лучше, Посланник? Ведь это обидно!
– Вспомни, как мы подошли к этой долине, – усмехнулся Найл. – Все смертоносцы заснули, а люди – нет. Ведь это вам пришлось отогревать восьмилапых, правда? У нас есть руки, мы можем изготавливать копья, ножи, одежду, кувшины, а паукам все это не по силам. Паукам никогда не удалось бы справиться с "бронированными" жуками, если бы не люди с копьями, а людям не удалось бы заколоть их, если бы не парализующая воля смертоносцев. Запомни одну простую вещь: и у людей, и у пауков есть свои преимущества и недостатки. Но когда мы вместе, то преимущества складываются, а недостатки вычитаются. Тебе не должно быть обидно за их умение, ведь своим умением они всегда готовы поддержать тебя – а ты, и другие люди всегда смогут отогреть их, если они снова замерзнут, или помочь копьями и ножами, когда силы их хелицер будет не хватать. Мы не порознь, мы вместе! Понятно? Но тогда почему мы разные? Найл засмеялся.
– А в этом мире никогда не бывает ничего одинакового! Посмотри на свои волосы и на волосы Нефтис, посмотри на свои глаза и глаза Мерлью, посмотри на свою грудь и на мою. У смертоносцев отличий больше, у нас меньше, но мы все равно разные. И это хорошо, потому, что каждый дополняет другого.
– Значит Богиня специально сделала нас такими? Мы не уроды?
– Откуда это у тебя такие мысли? – приподнялся на локте правитель.
– Нам люди в Провинции так сказали. Сказали, что смертоносцы нас не хотят, значит мы уродливы.
– Ах, в Провинции. – Найл вспомнил "жертвенных" молодых парней и девушек, радующихся предстоящей смерти, и откинулся обратно на подстилку.
– Я тебя обидела, Посланник? – забеспокоилась Юлук, вернулась обратно к правителю и снова опустилась рядом на колени. Я не хотела. Ты знаешь, Посланник, наш отец тебя всегда очень уважал, восхищался тобой, а мы никогда не понимали, почему. Теперь понимаем.
Обнаженная коленка девушки касалась ладони Найла. Он поднял руку и провел ею немного вверх по ее ноге. Юлук резко вздрогнула, но осталась сидеть, а вот член правителя начал быстро наливаться силой, заметно приподнимая подол туники.
– Мы все разные, – припомнил Найл недавние собственные слова. Очень разные.
– Ты о чем, Посланник?
– О нас, – ответил Найл, провел рукой еще немного выше, ощутил прикосновение волос.
Юлук коротко и резко вздохнула, немного приподнялась, опустилась обратно, и указательный палец правителя прикоснулся к чему-то горячему и влажному. Девушка опять охнула, снова чуть приподнялась, замерла так ненадолго и все же опустилась снова. Новое, незнакомое ощущение пугало, но оказалось слишком приятным, чтобы отказаться от него совсем. Найл прекрасно понимал девушку – ведь, хотя ему было шестнадцать, а Юлук всего полгода от роду, но их тела успели развиться примерно до одинакового уровня и со свойственной молодости страстностью требовали одного – близости.
– Мы разные, – повторил Найл, обнимая девушку за плечи и укладывая на подстилку. Юлук не сопротивлялась, чувствуя, что сейчас случится нечто особенное. Мы очень разные.