Мир ментального плана. Только побывав здесь, становилось понятно, почему пауки не делят предметы на живые и мертвые.
Если человек привык считать себя, смертоносцев и жуков-бомбардиров существами разумными, прочих насекомых, рыб и животных глупыми, но обладающими сознанием, растения - живыми, но не имеющими сознания, а камни, песок, воду - мертвыми объектами, то пауки признавали имеющим разум все то, что только существует под солнцем.
Ведь оставить свой след в ментальном плане способен только разум. Если ушедшая в мир мысль ощутила присутствие камня - значит камень обязан обладать хоть мельчайшим, хотя бы крошечным сознанием.
В пространстве, занимаемым угловым домом, светилась только одна угловая точка. Найл потянулся к ней, ощутив теплое дыхание жизни, а потом прильнул всем своим существом - не принимая пищу почти двое суток, правитель чувствовал себя в ментальном плане холодным, замерзшим существом.
Часть живительного тепла передалась душе Посланника, а алая искорка, утратив часть энергии, заметно потемнела.
Несколько мгновений Найл "прислушивался" к ее состоянию, а потом потянулся сознанием дальше, в глубину поселка, легким жестом руки приказав отряду двигаться вперед. Он знал, что часовой в угловом доме спит, пока его душа получает от тела внезапно потерянную в коротком ментальном соприкосновении энергию. Ничего не поделаешь, сон во время военных действий - это гарантированный смертельный приговор.
Найл открыл глаза, стараясь не потерять состояние отсутствия разума, медитации, молитвенного экстаза, недеяния - как называлось оно в различных верованиях и религиозных конфессиях, и двинулся вперед, следом за пауками, первые из которых уже заматывали часового в кокон, и своими хладнокровными девушками.
В домах справа и слева тоже мельтешили огоньки - Найл потянулся сознанием туда, ощутил беспокойство и детях и урожае, расслабился: крестьяне.
Нет, крупного гарнизона здесь находиться не может. Основные силы должны были отправиться на уничтожение воинского лагеря в долине. А здесь где-то прячется максимум сторожевой дозор.
Посланник жестом разделил отряд пауков на две части и послал восьмилапых вправо и влево. Прощупывать сознание смертоносцы умели ничуть не хуже его.
Все, что требовалось от них в данный момент, так это убедиться в том, что в домах готовятся ко сну мирные люди, а не злобные дикари. Сам правитель двинулся в сторону замка, ведя за собой одних девушек.
Мысли обитателей пары домов, встреченных на пути, явно принадлежали крестьянам, а вот высокий барак, полный светлых белых разумов заставил Найла понервничать: он понял, что именно барак облюбовал для ночевок гарнизон соседнего селения.
Но нет - здесь в бараке содержали ездовых камнеедок, отдыхающих перед началом очередного трудового дня.
Обойдя барак, девушки вышли на площадь пред храмом Семнадцати Богов - точно таком же, как и у соседей. В окнах храма горел свет, а на ментальном уровне внутри горело сразу пять алых огоньков.
Один рядом со входом внутри, с трудом удерживающий себя от сна в ожидании полуночи, когда можно будет поднять следующую смену, трое в глубине здания, и еще один наверху, на втором этаже, под самой колокольней. В "верхнем" разуме сквозило беспокойство за ушедших наказать кровожадных жестоких феодалов друзей. По сообщению пилота с глиссера - вездеходы попали в ловушку, а все безмозглые дикари бесследно исчезли. Теперь требовалось найти людей и идти выручать девчонок, пока они не умерли с голодухи в своих железных коробках.
- Кажется, нашелся еще один этнограф, - одними губами прошептал Найл. - На первом этаже трое спят, еще один у дверей. Пойдем сами, или подождем восьмилапых?
- Сами, - беззвучно кивнула ближайшая девушка.
Прорываться через дверь правитель не захотел - выломать створки из толстых резных панелей было бы не так просто. А вот окна защищала всего лишь тонкая решетка. Девушки рассыпались по соседним дворам и вскоре нашли то, что требовалось: заготовленные то ли для ремонта, то ли для строительства толстые ошкуренные бревна. Стараясь не шуметь, девушки подняли два бревна и понесли к храму.
Нападающие разделились на два отряда по пятнадцать человек.
Десятеро взяли бревна, а группы по пять бойцов приготовились к броску. Разбег!
Бревна, легко снося решетки и рамы на своем пути, вошли в окна и легли на подоконники. Найл, первым со своей стороны, вскочил на ствол и первым забежал в окно. Внутри вскакивали на ноги еще не разобравшиеся в происходящем спросонок дикари.
Посланник резко выбросил вперед сулицу в направлении плечистого мужчины с татуировкой в виде глаза на груди - острие вошло точно в зрачок. Правитель выдернул оружие, побежал к двери, мимолетом отметив, что двух других толком не проснувшихся врагов уже успели тщательно истыкать другие братья.
Воин у двери вскочил с пола, издал какой-то кошачий угрожающий вопль, закрылся щитом и подхватил небольшой, совсем игрушечный на вид топорик. Запахнулся.
Найл, не дожидаясь его броска, метнул сулицу. Его копье легко пробило плетеный щит, но в дикаря не попало, пригвоздив щит к стене. На несколько мгновений двуногий отвлекся, избавляясь от перекосившегося орудия обороны, но именно в эти мгновения в него полетело еще несколько копий, пять из которых достигли цели, пронзив тщедушное тельце и войдя глубоко в стену.
- Уходим, уходим, - поторопил девушек Найл, скинул с тяжелых створок засов, первым выскочил на улицу, метнулся в сторону и затаился.
Все нападение заняло не более полуминуты. Посланник, стиснув зубы, громадным усилием воли изгнал из сознания всю нервозность, все нужные и ненужные мысли и, расслабившись, потянулся частью души назад в храм, туда, где шумно грохоча по ступеням бежит вниз астронавт, расслышавший звуки боя.
Вот он выскочил в молельный зал, поводя из стороны в сторону иглой бластера, остановился. Распластанные тела валяются под разбитыми окнами, ночной охранник приколот к стене несколькими копьями, но, как ни странно, еще продолжает жить, хрипя и роняя с уголков рта на пол розовую пену.
Астронавт пожалел несчастного - послышался легкий хлопок, мелькнула искра разряда, и раненый обмяк, избавившись от бессмысленных мучений.
Астронавту пришла в голову совершенно дикая мысль про какие-то "зеленые береты" - настолько дикая, что он сам удивился ее бредовости. Со стороны окон послышался шорох, и игла бластера мгновенно повернулась туда.
- А ведь там опасность, - попытался Найл проникнуться этой мыслью до мозга костей и толкнул ее в молельный зал. Там, за окном, творится что-то страшное и непонятное. Там затаились враги, готовые растерзать всех и все своими длинными страшными зубами, порвать клыками, растоптать тяжелыми копытами…
Посланник потихоньку скользнул в открытую дверь, бесшумно подкрался к замершему в напряженной позе астронавту и со всей силы опустил ему на голову меч - правда, плоской стороной. Двуногий осел на пол, колыхнулась под комбинезоном крупная грудь.
- Ну вот, опять женщина, - удивленно хмыкнул Найл, вышел на крыльцо и позвал к себе братьев. Думаю, в селении больше никого нет. Есть смысл поставить охранение и до утра лечь отдохнуть. Завтра будет тяжелый день.
- Нашли двоих дикарей и уничтожили, - услышал правитель мысленный отчет сходящихся к площади смертоносцев и удовлетворенно кивнул: - Да, несколько часов можно отдохнуть.
Братья по плоти выволокли на площадь тела убитых врагов и благополучно вытянулись на полу освобожденного храма.
* * *
Ранним утром, когда крестьяне начали собираться на поля, оставляя, по общепринятым демократическим законам, своих детей на потеху захватчикам, несколько мертвые тела были замечены, и селяне, громко галдя, стали собираться возле храма.
- Рад видеть вас всех, - вышел к ним, протирая сонные глаза, Посланник Богини, и без дальнейших вступлений объяснил: - Я - командующий армией, пришедшей уничтожить дикарей и вернуть южные баронства под руку князя Граничного. "Железных жуков" мы уже испекли, но "костяной птице" пока удалось сбежать…
- Улла! - восторженно завопили крестьяне, кинулись на усталого, не выспавшегося и недовольного Найла, выволокли его на площадь и принялись подбрасывать на руках.
Те селяне, которым не удалось дотянуться до правителя Южных песков, ворвались в храм, похватали девушек и принялись подбрасывать их. Если девушки в ходе этой кутерьмы никого не убили, то только потому, что хорошо ощущали человеческие эмоции, и вовремя поняли, что опасность им не грозит.
- Хватит, хватит, - вырвался наконец Найл. - У меня раненые в лесу! Мне нужно пятнадцать повозок.
Селяне быстро закидали приготовленные к выезду в поле телеги свежим сеном и развернули их к лесу.
- Селение за перелеском проедете, - кратко объяснил Найл, - вырулите в поле, а там разбудите.
После чего Посланник Богини ловко запрыгнул в душистое сено, распластал руки в стороны и мгновенно заснул.
Разбудили правителя намного раньше - на изгибе дороги, огибающей крестьянские поля, его обоз из пятнадцати телег столкнулся с идущими к поселку отрядами стрелков и ремесленников. Посланник спрыгнул с телеги и, не удержавшись, обнял шерифа Поруза:
- Ну, как состояние войск?
- Я не смог отказать рыцарям, - повинился северянин, - и взял их с собой. Раненых стрелков оказалось всего четверо. После того, как я взял с собой всадников, отказывать им было бы бесчестно…
- Я понял, - кивнул правитель, не высказывая никакого недовольства, и мимо арбалетчиков поспешил к телегам.
На передней, рядом с незнакомым мужчиной, лежал Закий. Увидев Посланника, рыцарь попытался привстать, но Найл жестом предложил ему лежать:
- Ну, ты как? - Коня жалко, - вздохнул рыцарь. А мне ничего, только шкуру порезали. Пару хороших кусков мяса, кувшин красного вина, и завтра я опять буду на ногах.
- Молодец, - пожал Найл его руку и оглянулся на шерифа: - а где те стрелки, что первыми кол в колеса "жуку" засунули?
- Один в строю, - махнул Поруз в сторону начала колонны, а другой на третьей телеге. У него два ребра сломано, и легкое повреждено. Но лекарь говорит, выкарабкается.
Посланник подошел сразу к третьей телеге. Поруз глазами указал на одного из раненых, и правитель взял его за руку:
- Спасибо тебе, стрелок. Ты храбрец и настоящий воин. Жалко, сейчас мне нечем тебя наградить, но когда мы вернемся…
Арбалетчик слабо сжал руку Посланника. Говорить ему было слишком тяжело.
- Хотя нет, - спохватился Найл. - Лично я, от себя, попробую наградить тебя прямо сейчас… - правитель закрыл глаза. Как давно я этого не делал!
Посланник призвал в помощницы Великую Богиню Дельты, и резким, коротким усилием отсек все посторонние мысли. Теперь его интересовал только клубок, серебристый клубок энергии, который находится у каждого человека в области солнечного сплетения, хотя и не каждый способен его ощутить. Чистая серебряная нить - она с каждым вдохом наматывается на светящийся сгусток, с каждым выдохом частица ее покидает тело, чтобы вернуться еще большим отрезком, и копиться, копиться в душе, на случай голодного времени или беды.
Продолжая удерживать в сфере своего внимания энергетический клубок, Найл вытянул вперед руки и положил их арбалетчику на грудь - при физическом контакте намного легче ощущаются биологические поля.
Он ощутил, что в груди человека все энергетические потоки смешались в безобразный узел, и казалось невозможным понять, откуда притекает свежая энергия и куда стекают "отработанные" потоки.
Найл сосредоточился, совмещая узел с аурой своих ладоней, давая им слиться, протечь друг в друга, стать единым целым, а потом рывком сдернул этот энергетический комок со сломанных ребер.
Стрелок вскрикнул. Посланник инстинктивно вытер руки о тунику, немного подождал, потом снова положил ладони на поврежденное место. Здесь стремительно набирала силу, концентрировалась темнота: ткани легких, лишенные энергетической подпитки, находились на грани гибели. Найл мысленно "размотал" немного серебристой нити, направляя ее на темной участок, остановил развитие омертвения, а потом плавными продольными движениями восстановил нормальное, равномерное движение энергии.
Оставалось самое простое: Найл откинул назад голову с закрытыми глазами и прямо из живота начал отдавать свою энергию, разматывать свою "серебряную нить" в место перелома. Ребра и ткани легких, никогда не получавшие такого обильного питания, ожили на глазах, став стремительно развиваться, причем развиваться в направлении живительного потока - от одной ладони к другой. Разломы костей, оказавшиеся в самой "струе", стали поминутно сужаться и вскоре полностью исчезли.
- Ух-х! - тяжело выдохнул Найл, поднял руки к лицу, несколько раз сжал и разжал кулаки, потом встряхнул ладонями, словно избавляясь от налипших на пальцы остатков болезни. Арбалетчик лежал перед ним - слегка порозовевший, спокойно дышащий, но еще не понимающий, что с ним произошло.
- Хватит валяться, - усмехнулся Найл. - Слезай с телеги и ступай в строй.
Стрелок растерянно положил ладонь себе на грудь, ощупал ее, осторожно сел. На лице его было написано невероятное изумление.
- Пропусти мой обоз, Поруз, - оглянулся на шерифа Найл. - Я тороплюсь за раненными. И подожди меня в поселке. Дальше пойдем вместе.
* * *
Не смотря на то, что ведшие обоз крестьяне охотно помогли вынести раненых и погрузить на телеги, время на все это ушло немало. На обратном пути обозу и войскам пришлось переночевать в покинутом селении, и назад, в столицу Муравьиного баронства, они вернулись только следующим днем, вскоре после полудня.
Здесь гудел веселый праздник. Селяне на время позабыли про горести, про гибель друзей и близких, про казнь захватчиками малолетнего барона. Они радовались освобождению, пили крепкую настойку на пшенице и еловых иголках, пели песни и плясали на площади перед храмом.
Найл же, пополнив свой кошелек золотыми монетами, отправился допрашивать пленную - и не нашел ее в храме.
- Где командирша дикарей? - выскочил он на улицу.
- Мы ее на улицу по нужде выводили, - рассказала девушка из братьев. Она стала кричать местным, что они должны защитить свою свободу и демократию, подняться все как один, перебить проклятых рабовладельцев и освободить ее. Ну, крестьяне ее голос услышали, подступили, да и забили подручным дрекольем насмерть.
Найл раздраженно сплюнул:
- Вечно все наперекосяк получается! И Поруз свою в тыл отправил, к князю. Вы хоть узнали у нее, где глиссер стоит? Куда он приземляется, откуда взлетает? Где его ловить?
Но вызнать все это у пленницы никто, разумеется, не догадался.
Следующим утром, оставив, несмотря на все протесты, раненых на руках крестьян, войска двинулись дальше.
Дорогу Найл проверил, совершив небольшое путешествие вперед в Ночном мире, вдобавок в воздухе, высоко над головой постоянно висел воздушный шар. Поэтому никаких происшествий на всем трехдневном переходе к пограничным селениям Вересковой долины не случилось. Суматохи не смогли вызвать даже два визита глиссера. Предупрежденные сверху о приближении "костяной птицы" люди и пауки благополучно скрывались под густыми лесными кронами.
Глиссер улетал в сторону княжества, возвращался, а отдохнувшие войска продолжали свое продвижение вперед.
На четвертый день армия вброд переправилась через пограничную речушку, поднялась на холм и стала обтекать нормальный - окопанный рвом и окруженный частоколом, поселок.
Для его гарнизона это стало совершенно невероятным сюрпризом: на вышке над воротами запрыгал, истошно вопя, полуголый часовой - створки стали медленно закрываться. Стрелки начали обустраиваться по привычному обычаю - на расстоянии двух выстрелов от стен. Но ближе к вечеру на вышке появилась женщина с бластером, и принялась стрелять.
Найл, не дожидаясь пока она в кого-нибудь попадет, приказал своим людям отступить и разбить лагерь за ближайшим взгорком, а землекопам - вырыть ночью десяток небольших окопчиков вокруг стен, на расстоянии арбалетного выстрела друг от друга.
Всерьез астронавтка верила, что бластер поможет ей защититься от регулярной армии, или нет Посланник так и не узнал: утром жители выбросили отрезанные головы пяти дикарей и их предводительницы через забор и открыли ворота. После двух дней отдыха армия снялась с лагеря. Основные силы под командой Поруза и Дравига пошли по главному тракту на баронский замок, а Найл с двумя десятками арбалетчиков, девушками и полусотней смертоносцев двинулся по узкой объездной дороге через мелкие лесные селения.
В лесу жители Вересковой долины жили в очень странных домах: длинные, высокие, со множеством очень узких щелей, они собирали под одну крышу сразу несколько семей. Возделанной земли здесь было мало - люди жили в основном охотой и собирательством.
Военного столкновения за все время не случилось ни одного.
Найл подводил войска к самым стенам закрывшегося и ощетинившегося копьями и стрелами дома, задавал один вопрос: