ЧАСТЬ ВТОРАЯ
СОРОК ДНЕЙ
Первоначально слово "карантин" означало "время, из сорока дней состоящее" ("кранта" - по-итальянски - "сорок"). И только в конце XVIII века появилось второе значение этого слова - "самой дом, в котором приезжающие из заразительных мест должны иметь пребывание своё". А карантин чаще всего при многих инфекционных болезнях и длился сорок дней.
Материал из Википедии - свободной энциклопедии
Человек-трясучка захлебнулся тут же, одеревенелый джентльмен выплыл из своего гроба, а победоносный Дылда, обхватив за талию могучую леди в саване, ринулся с нею на улицу, беря прямой курс на "Независимую"; следом за ним, чихнув три или четыре раза, пыхтя и задыхаясь, под легкими парусами несся Хью Смоленый, прихватив с собою ее высочество Чумную Язву.
Эдгар Аллан По. Король Чума.
Глава шестая
1.
Ночь. Она опустилась на город, убаюкивая его, принося с собой сны. Сны о начинающейся завтра новой рабочей неделе, когда надо переделать кучу дел, но не хотелось даже шевелиться - только пить литрами растворимый кофе. Сны о проблемах, сны о мечтах… Точнее, так было раньше, но этой ночью людей по большей части мучили кошмары.
Человек проснулся с наступлением темноты, и теперь сидел в углу одной из комнат недостроенного многоквартирного дома, дожидаясь, пока город уснет. Он, казалось, совсем не чувствовал леденящего холода бетона, на котором сидел. Он не ежился от резких порывов осеннего ветра, залетавшего в пустые проемы окон. Все это было для него не важно, он ждал, когда же можно будет, наконец, покинуть свое убежище и выйти на улицу. Очень хотелось есть, знаете ли.
Человек встал, потянулся и направился к проему двери, которая, по логике, должна была вести на балкон. Хотя, мелькнула мысль, вряд ли здесь появиться какая-нибудь молодая семья, купившая эту квартиру в ипотеку и жутко радующаяся ярму, которое взвалили себе на плечи. Скоро не будет ни ипотек, ни, как он полагал, молодых семей. Точнее, не только молодых, а вообще семей. Все катилось к черту, он чувствовал это по ночному запаху города, который поднимался подобно дымному шлейфу от всех, без малейшего исключения, домов. Человек вздохнул и оперся плечом о косяк дверного проема, чувствуя себя усталым и несчастным, хотя, по сути, не имел никакого права испытывать подобные чувства. В конце концов, во многом виноват был он, даже не смотря на то, что…
Мужчина мысленно одернул себя, заставляя прекратить эти терзания. Надо было что-то предпринимать, а не винить себя в том, что уже произошло. У него была одна идея как хотя бы попытаться загладить вину. Вроде бы неплохая задумка, но пока что он не готов. Конечно, он это сделает, но не сейчас, попозже. А потом можно будет - слава Иисусу! - положить конец своим мучениям одним пистолетным выстрелом. Пиф-паф, всем спасибо, все свободны.
Человек невесело усмехнулся и вернулся к своей лежанке в глубине серого бетонного куба. Он подождет, посмотрит, что смогут сделать военные (а он отчетливо ощущал их серовато-стальной запах в окружающем воздухе: запах пороха и металлических игрушек, которые они так боготворили). Если у них не получится, то он подкинет им информацию к размышлению, даже целую тонну информации. Это вряд ли чем-то поможет, но хотя бы очистит его совесть - он на это рассчитывал. А пока можно и вздремнуть.
Человек улегся на кучу тряпья в углу, засунул руки подмышки и замер. В свете фонарей и полной луны поблескивали его глаза, внимательно наблюдавшие за звездами, загорающимися в небе. Наконец, мужчина задремал. Слава Богу, сегодня кошмары ему не снились.
2.
Майор Малышев потер переносицу: за последние двое суток удалось перехватить от силы часов пять на сон. События набирали оборот, и ему не хотелось оставаться в стороне, когда поступит приказ, которого он ждал: выдвигаться со своими ребятами в сторону Горецка. В том, что такой приказ рано или поздно - скорее рано, чем поздно - прозвучит, он не сомневался. И для осознания сего факта не надо читать шифровки, с завидной регулярностью попадавшие на его стол. Он просто чуял это в воздухе, вот и все дела.
А пока надо успеть произвести кое-какие приготовления.
- Дежурный!
Раздался топот сапог, открылась дверь, и в комнату влетел перепуганный рядовой, из новеньких. Господи, неужели он сам когда-то был вот таким безусым пареньком, и так же трясся от страха, когда капитан вызывал его к себе? Как летит время!
- Сообщи старшему командному составу, что я жду их в шесть часов утра. Свободен.
- Так точно, товарищ майор!
Паренек лихо отдал честь, крутанулся на каблуках и ретировался за дверь, благодаря Бога за то, что сегодня не он попался на съедение Малышу, как многие называли майора за глаза.
Малышев усмехнулся, снова потер переносицу, взглянул на часы. До шести оставалось больше четырех часов, есть время немного вздремнуть. Скоро ему понадобятся все силы, что у него были. Он выключил лампу, устроил голову на руках, и тотчас заснул сном младенца.
3.
Аня в нерешительности топталась перед дверью, не зная как лучше поступить: позвонить, или открыть своим ключом? Непонятно почему, но эта проблема ввела ее в полнейший ступор.
Наверное, слишком устала. Путешествие из Москвы в родной город и вправду выдалось не простым. Самолет приземлился с опозданием - вот уж неожиданность, верно? - поэтому она не успела на последнюю электричку. Черт, звучит как припев в популярной песне, но ей было вовсе не смешно, когда толстая тетка, пренебрежительно глядя на нее поверх очков в роговой оправе, голосом смертельно уставшего родителя, объясняющего тупому ребенку прописные истины, объясняла Ане, что электричка ушла полчаса назад. Девушка почувствовала тогда такую же растерянность, как и сейчас, не зная, то ли разреветься, то ли обматерить тупую суку. Конечно, Анна не сделала ни того, ни другого: вместо этого вышла из пропитанного застарелой масляной вонью здания вокзала и, подойдя к первому же мужичку, оттиравшемуся неподалеку, спросила, сколько будет стоить такси до Горецка. Сговорились за три тысячи, и - вуаля! - спустя пять часов тряски в раздолбанной "Волге" она в родном городе.
И вот сейчас она стоит перед такой знакомой дверью своего бывшего дома, не в силах принять простое решение, тогда как ее отец, больной, лежит в постели (она созванивалась с матерью несколько раз и в один из разговоров узнала, что отцу стало лучше, и что его отпустили домой) и ждет приезда дочурки.
Мысль об отце привела ее в себя, и девушка решительно потянулась к кнопке звонка. Но не успела она коснуться истертой оранжевой "пипки" - не то что нажать на нее - как дверь скрипнула и открылась. На пороге стояла мать. Аня плотно сжала губы: первые слова, которые у нее чуть не вырвались, были не "привет" или "вот и я", а "мам, как же ты постарела". Учитывая ситуацию, идея не из лучших.
Валентина взглянула на дочь и чуть посторонилась.
- Привет, Аня. Проходи, - с этими словами она отступила еще на шаг. Аня зашла в коридор и закрыла за собой дверь. Лязг защелкнувшегося замка показался ей слишком громким в тишине квартиры.
4.
- Привет, мам. Ты… хорошо выглядишь.
Ее мать бледно улыбнулась и кивнула.
- Я видела, как ты подъехала, но что-то уж больно долго не поднималась. Я уж подумала было, что ты забыла, на каком этаже мы живем.
- Нет, просто я… Задумалась, - Аня пожала плечами. Под пристальным взглядом матери она чувствовала себя неуютно. Чтобы как-то прервать затянувшуюся паузу, она быстро спросила: - Как отец?
От этого вопроса глаза женщины напротив, казалось, чуть прояснились, и Аня почувствовала мимолетное облегчение.
- Лучше. Лежит в спальне, читает.
Валентина неопределенно помахала рукой и снова слабо улыбнулась, как будто говоря: ты же знаешь, дочка, своего отца.
- Он… мы ждали тебя, но не думали, что ты приедешь так быстро.
В голосе не было вопроса, простая констатация факта, но Аня почему-то почувствовала себя виноватой, как будто мать спрашивала ее, почему же она так задержалась в школе, хотя все занятия кончились еще два часа назад. Знакомое чувство вины на миг овладело девушкой, но она усилием воли прогнала его. В конце концов, ей не двенадцать лет.
- Пришлось добираться на машине, на электричку я не успела, - она увидела по мимолетно скользнувшей по лицу матери тени, что тон слишком сухой, а поэтому добавила, чуть мягче, чем собиралась: - Я торопилась, как могла, мам.
Мать кивнула, открыла рот, собираясь что-то сказать, но тут со стороны спальни раздался слабый голос отца:
- Валя, кто там? Аня приехала?
Мать улыбнулась:
- Пойдем, он очень хочет увидеть тебя.
- Я тоже, - эти слова вырвались у нее помимо воли, но, произнеся их в слух, она поняла, что сказал правду. Она ехала сюда не ради матери, которая, похоже, не смотря на все произошедшее, так и не простила дочь.
- Я тоже, - повторила Аня, и они пошли к отцу.
5.
Первое, что почувствовала Анна, зайдя в спальню родителей (запретная для нее, когда-то маленькой девочки, территория), был запах. Странный, немного напоминающий аромат рассола, только не такой резкий. Скорее, даже напоминание о запахе. Как будто когда-то давно в комнате разлили бутылочку уксуса, настолько давно, что все уже выветрилось, но остался легкий - и не очень-то приятный - привкус в воздухе. А потом она увидела отца, лежавшего в кровати и читавшего "Мизери" Кинга, и, неожиданно даже для себя самой, расплакалась.
6.
- Спасибо, мам, - девушка взяла несколько протянутых салфеток и аккуратными, привычными движениями промокнула уголки глаз. - Ну вот, маленькая рева-корова снова дала волю слезам.
Отец улыбнулся сухими губами:
- Да, я уже начал скучать по этому. Настолько, что, похоже, и сам того не подозревал.
- Как ты себя чувствуешь, папа?
- Гораздо лучше, чем пару дней назад, - уклончиво ответил он.
- У него была сильная температура, настолько сильная, что пришлось ставить уколы, - вмешалась в разговор мать. Она стояла у самой двери и с легкой улыбкой смотрела на мужа и дочь. - Я даже испугалась: не припомню, чтобы за все годы у тебя был такой жар.
- Да, я бы и не согласился отправиться в больницу, если бы не чувствовал себя настолько худо. Ты же знаешь, дочка, что я… м-м… не большой поклонник всех этих коновалов в белых халатах.
Аня улыбнулась: да уж, она знала.
- Хорошо, что ты приехала, - он сжал ее руку своей, и Аня подивилась, какая же та легкая, слабая и сухая. Похоже, отец и вправду серьезно болел. Она почувствовала подступающие слезы, но смогла сдержать их, только тяжело сглотнула вставший поперек горла ком.
- Да, пап, я тоже рада. Наверное, стоило приехать раньше…
Отец слабо взмахнул рукой.
- Если бы да кабы, да во рту росли грибы бы… Ты приехала, и мы рады тебя видеть. Конечно, не то чтобы очень приятный повод для встречи, особенно с моей стороны, но… Ты понимаешь.
Аня засмеялась, впервые за много часов чувствуя себя хорошо… ну или близко к этому. С отцом, судя по всему, все было в порядке, и это была самая лучшая новость за последнюю неделю.
- Чем занимаешься, пап?
- Да вот, читаю Кинга, смотрю телевизор… Кстати, о телевизоре. Ну-ка, Аня, прибавь звук.
Аня, вновь ставшая послушной девочкой, взяла с тумбочки серый прямоугольник пульта, и, немного покопавшись, добавила звук. Показывали какую-то смутно знакомую улицу, и Аня с любопытством прислушалась к репортажу. В кадре было видно небольшую толпу, пару полицейских машин и "скорую". Любопытно. Она еще чуть-чуть прибавила звук, чтобы не упустить ничего.
7.
- …На данный момент о происшествии каких-либо сведений нет, но вот то, что нам стало известно.
Камера показала какую-то беззубую старуху древнее самого Ноя. Она испуганно таращилась в камеру, явно с трудом соображая, чего от нее хотят.
- Вы видели, как все произошло? - репортер допустил ошибку, сунув микрофон прямо под нос старухе. Та испуганно ойкнула и прикрыла рот руками. Судя по надписи внизу экрана, шел прямой эфир. Тогда все понятно, подумала Аня. Нашим провинциальным телевизионщикам еще все-таки далековато до своих столичных коллег, хотя бы в выборе индивидуумов, к которым стоит подходить с микрофоном. Достаточно посмотреть на лицо этой старушке, чтобы понять, что ее вообще не стоит подпускать к камере ближе, чем на десять метров. Наверное, так же шарахался бы неандерталец от включенного на полную катушку магнитофона.
- Уважаемая, вы видели, как это случилось? - в голосе берущего интервью уже слышались нотки обреченности.
- Возможно, лучше… - начала ведущая в студии, но тут со старушки, кажется, спало оцепенение, и она произнесла:
- Да, - помолчала, потом, решила, что этого недостаточно и добавила: - Видела.
Пауза секунд в пять, потом терпеливый голос за кадром:
- Не могли бы вы рассказать нам подробней?
- Могла бы, отчего же, - и снова замолчала. Аня уже улыбалась.
- Тогда…
Но старушка его опередила:
- Этот бесноватый выскочил во-он оттуда, - жест в сторону небольшого скопления деревьев. Теперь, когда камера проследила за рукой старушки, Анна смогла узнать место, где происходили съемки.
- Черт, это же совсем рядом, у "Геббельса"! - воскликнул отец. "Геббельсом" все без исключения жители района называли большой и старый продуктовый магазин в пяти минутах ходьбы от дома, где жили родители Ани. - Какого лешего там случилось, хотел бы я знать?
- Тсс, тихо, - привычно цыкнула мать, и Аня снова улыбнулась от возникшего чувства дежа-вю.
- … не знаю уж, чего с ним было такое, только он, выскочив из кустов, особо не раздумывал, чего дальше-то делать, - старушка снова махнула рукой, на этот раз в сторону собравшейся толпы. - Кинулся с матюками на проходящего мимо мужи… мужчину и стал его бить. Может, они и не поделили чего, но только когда еще кто-то попытался вмешаться, на орехи досталось и ему. Сколько раз говорила, не надо лезть…
- Огромное вам спасибо, - рука с микрофоном поспешно исчезла, и камера сфокусировалась на молодом симпатичном пареньке в ярко-желтой стеганой куртке. - Как вы сами видите, неожиданное происшествие произошло прямо в центре города. Пострадавший в скором времени будет доставлен в больницу, где ему окажут…
Репортер прервался и оглянулся через плечо. Около машины "скорой" остановился военный "уазик", из которого тотчас выскочили два солдата, а следом дюжий доктор с чемоданчиком в руках. Вновь прибывшие быстрым, почти строевым шагом подошли к небольшой группке полицейских, доктор отдал честь, и они что-то начали обсуждать.
- Это еще что за ерунда? Коля, снимаешь? - репортер заторопился к группке людей, о чем-то жарко спорящих. Кажется, доктор что-то сказал полицейским, отчего те как-то сникли, а военные забрались в свой автомобиль, который тотчас заурчал старым изношенным двигателем. Когда репортер вместе с Колей-оператором добрались до места, "скорая" и одна из патрульных машин уже отъезжали, судя по всему отправляясь следом за военными.
- Извините, что вы можете сказать о произошедшем?
Один из "копов" кисло посмотрел в камеру и ответил:
- Никаких комментариев.
- Но, судя по всему, это был военный врач. С каких пор вооруженные силы…
- Я сказал, никаких комментариев. Выключайте свою балалайку, - патрульный забрался на передней сиденье автомобиля и захлопнул дверь.
- Вот так вот, уважаемые зрители. Судя по всему, и задержанного, и пострадавших повезли под охраной представителей армии, вы сами все видели. Возможно, один из участников инцидента является кадровым военным. Смотрите новости на нашем канале. С вами был…
8.
Аня убавила звук.
- Любопытно, - отец рассеяно провел исхудавшими пальцами по корешку книги, лежащей под рукой. Впрочем, он не выглядел особенно впечатленным, скорее уставшим.
- Кстати, Валь, помнишь, в больнице тоже было полно военных.
Она в ответ пожала плечами:
- Вроде бы видела несколько человек в форме, но не обратила особого внимания. Мысли, знаешь ли, были заняты несколько другим. Может они навещали сослуживцев: говорят, полно народу в городе отравилось неизвестно чем.
Отец рассеяно кивнул.
- Да-да. Аня, ты надолго приехала?
- Ой, пап, я еще не знаю. Я даже не сказала, что уехала, если честно, - только теперь она вспомнила, что улетела из города, никого не предупредив. - Наверное, пару деньков побуду, может быть и на дольше задержусь. Если вы не против.
- Конечно нет, дочка, - отец устало улыбнулся ей. На миг блеснули зубы, и Ане показалось, что они выпачканы в чем-то. Хотя вечерний свет, падающий из окна, не позволял быть уверенной в увиденном. Может, отец недавно поужинал, что ж такого?
- Так, Саш, тебе надо отдохнуть, - мать подошла к мужу и решительно отобрала книгу. - Ты перенервничал, ожидая Анечку, а доктор велел не волноваться. Так что давай, ложись.
- Слушаю и повинуюсь, моя госпожа, - сказал отец.
- Тебе что-нибудь принести?
- Нет-нет, ничего не надо.
- Папочка, ты и вправду выглядишь уставшим. Отдыхай, завтра поговорим, хорошо?
- Конечно, Аня, конечно. Я, пожалуй, в самом деле посплю, - он убрал руки под одеяло и Аня, непонятно почему, почувствовала мимолетное облегчение. - В мои годы болеть уже не так легко, как раньше.
- Спокойной ночи, пап, - Аня встала с его кровати, а потом нагнулась и поцеловала его в небритую щеку. Вблизи запах уксуса был отчетливей, и она поняла, что пахло вовсе не лекарствами, а его кожей.
Она отстранилась и сказала:
- Выздоравливай быстрей, папочка.
- Всенепременно, золотце, - она видела, что его глаза уже закрывались. Он почти дремал, и Аня снова удивилась тому, каким же истощенным выглядел отец. Наверное, похудел килограммов на десять, не меньше.
Выходя, Аня бросила на него последний взгляд, полный любви и нежности. А потом тихонько прикрыла за собой дверь, чтобы не разбудить уже начавшего посапывать отца.