Владимир, безнадежно больной военной заразой, наклонился к кастрюле с компотом и смачно, от души, несколько раз харкнул туда. Потом тщательно перемешал слюни и сопли поварешкой, и, довольный, посвистывая, понес кастрюлю к поварихам, чтобы они делали свое дело - он-то свое, в конце концов, сделал.
Через десять минут вниз спустились студенты и преподаватели, и, хотя его не пускали на раздачу, Владимир увидел, как преподаватель высшей математики взял два стакана компота. Головная боль почти прошла, так что все было в полном порядке, все в ажуре! Он даже хотел подойти к столику "препода" и пожелать тому приятного аппетита, но передумал и вместо этого пошел в компьютерный зал, чтобы забыться на несколько часов в цветном дурмане игр. Чувствовал он себя просто прекрасно, можно сказать, напоил старого козла соплями. Разве не забавно?
То, что помимо преподавателя из-за этой выходки так же заразилось еще около двух тысяч человек, студентов и всяческих менеджеров, бухгалтеров и маркетологов (в университетскую столовую с удовольствием забредали мелкие служащие окрестных контор) Владимир знать не мог. Ну разве не хорошую шутку он сыграл, а?
Как считаете?
4.
- Вы внятно можете мне объяснить, как это произошло?
Торопов пожал плечами и ответил:
- Мы точно не знаем, но, похоже, взорвался бак с соляркой в подвале больницы. Как именно это случилось - пока не ясно, но…
- Так выясняйте быстрей, черт вас дери, кто из нас глава пожарного управления! - заорал Корюкин и стукнул кулаком по столу. - Мне надо объяснить людям, что произошло, если я хочу переизбраться на второй срок! Кстати, как думаете, каковы шансы, что вас оставит у кормушки новый мэр, а?
Ему не ответили, Торопов еще раз пожал плечами и сел.
Иван Корюкин достал белый платок и вытер вспотевшее лицо. Он был крупным человеком (многие бы сказали - толстым, но он так не считал), и за свои пристрастия к пиву и острым свиным ребрышкам приходилось расплачиваться необъятным животом и тяжелой отдышкой. Ему было 46, но он прекрасно знал, что если не следить за собой, то может не дотянуть и до следующего юбилея. Иногда он даже пытался что-то сделать, но все заканчивалось как всегда: бокалом холодного пива после трех отжиманий и еще одним, после пяти приседаний… В общем, силы воли на то, чтобы как никак управлять городом у него хватало, а вот победить собственный живот, который уже грозил задушить его… Увы и ах. А когда его злили придурки подчиненные становилось еще хуже: в такие моменты мелькала мысль, что он однажды так и свалится на стол с инфарктом, инсультом или еще каким-нибудь дерьмом.
- Что там с потерпевшими? - он сел и покосился на новую систему кондиционирования, которую установили совсем недавно. Она исправно гнала свежий воздух в помещение, но он все равно потел. Впрочем, он всегда потел, даже зимой, когда за окном было минус тридцать. Сколько он себя помнил, он потел, потел, потел. Когда-то он комплексовал по этому поводу, но теперь, имея в своем распоряжении всю городскую казну, собственный дом, пятикомнатную квартиру и три машины ему было наплевать, потеет он или нет. Его жену и - тем более! - любовницу, вовсе не интересовали темные пятна под мышками рубашки. Он был неглуп и понимал, что их так же не интересовал ни его ум, ни средних размеров "игрунчик" - им обеим нужны были деньги. Что ж, он с этим мирился: на самом деле это было не так уж сложно, он с четырнадцати лет считал всех женщин бл… ями и вопрос всегда стоял только в цене. А деньги были - еще бы их не было у мэра хоть и занюханного, но все-таки города.
А сейчас здесь, в его владениях происходило какое-то непонятное дерьмо: больницы переполнены, одна взорвалась, по телевизору показывают черт знает что. Если так пойдет и дальше, то хрен ему на постном масле, а не второй срок.
- Всех потерпевших эвакуировали военные, Иван Сергеевич, - ответил немолодой, с красным лицом мужчина. Он поправил очки в тонкой оправе и продолжил: - Кроме этого из второй городской больницы забрали весь персонал и больных. Тоже военные.
- Чего? - вытаращился на него мэр.
Мужчина в очках сглотнул и пояснил:
- Мне сообщили об этом буквально несколько минут назад, Иван Сергеевич. По словам некоторых очевидцев, к больнице подъехали грузовые машины в сопровождении БТРов и всех просто запихали в кузова и увезли неизвестно…
- БТРы?! - заорал мэр. - БТРы?! Да е… вашу мать, кто-нибудь может мне объяснить, что творится в этом городе?!
Словно в ответ на его вопрос дверь в кабинет распахнулась, и в комнату вошли три человека в военной форме. Торопов присвистнул, увидев на лицах всех троих черные респираторные маски. Мэр перевел на вошедших налитые кровью глаза и нехорошо улыбнулся.
- А, господа солдаты… Вас-то мне и хотелось бы видеть, уважаемые. Не будете ли столь любезны сообщить мне, какого черта вы вывозите граждан моего города из больниц, где им оказывается необходимая помощь? - он сел за стол, взял в руки ручку и уставился на них злыми глазами. - Надеюсь, вы понимаете, что такое самоуправство…
- Прочтите, - холодным, лязгающим голосом сказал майор и положил на стол листок бумаги, вынутый из дешевой черной папки.
- Что это?
- Прочтите, - взгляд карих глаз военного скользнул по собравшимся людям, словно оценивая каждого, снова вернулся к мэру. - Я думаю, вопросы пропадут.
- Лучше бы это было правдой, - мэр снова криво ухмыльнулся и взял листок бумаги в руки. Достал очки для чтения и начал читать документ. По мере прочтения с лица его сходила краска, оставив как напоминание о себе только два ярко-красных пятна на щеках и одно, багровое, между бровями, как будто кто-то, расшалившись, ударил его промеж глаз.
Дочитав, он осторожно, словно это было какое-то ядовитое растение, отложил листок в сторону. На лице Торопова застыло недоумение.
- Это что, шутка? Комендантский час?
Майор посмотрел на него и ответил:
- Необходимо, чтобы вы оказали сотрудничество вооруженным силам своей страны. Требуется полный контроль над средствами массовой информации, контроль над всеми городскими коммуникациями. Введение комендантского часа необходимая мера для обеспечения безопасности жителей города. К тому же…
Слушая эту речь, Торопов снова начал закипать. Какой-то говнюк в форме пришел к нему и смеет указывать, что и как делать? Увольте.
- Хорошо, хорошо, я вас понял, - мэр махнул рукой, перебивая майора. Он снова посмотрел на листок и поэтому не заметил, как в глазах военного мелькнуло что-то, а по лицу (по той его части, что виднелась из-за респиратора) пробежала тень. Один из солдат сопровождения приглушенно кашлянул в респиратор.
- Что такое этот "Каин"? - поинтересовался мэр. Он исподлобья взглянул на майора, который стоял перед столом чуть ли не по стойке смирно.
- Это секретная информация, - ответил военный, в голосе не было ни грана эмоций.
- Простите, что вы сказали?
- Повторяю: это секретная информация. Вы не имеет права ее знать.
Торопов медленно встал и угрожающе завис над столом. К лицу прилила кровь.
- Ах, значит, не положено? То есть я достаточно хорош, чтобы слушать приказы солдафонов, но недостаточно хорош, чтобы знать, из-за чего весь этот сыр-бор? Получается так, да? Знаешь что? Да пошел ты нахер отсюда, понял?! Я немедленно звоню губернатору и посмотрим, что вы скажете, когда…
Движение майора было настолько быстрым, что собравшиеся за столом не успели ничего понять. Сначала мэр отчитывал солдата, тряся перед его носом пальцем, а в следующую секунду вдруг навалился всем весом на стол и что-то орал. Чиновники вскочили со своих мест, ошеломленные внезапностью произошедшего. Майор медленно, словно бы ленивым жестом стянул с лица респиратор, обнажая тонкие губы, кривящиеся в неприятной, холодной усмешке. Увидев ее, Торопов отвел взгляд: вечером он говорил жене, что так мог улыбаться - если эту гримасу можно было назвать улыбкой - только полный псих.
- Слушай меня, жирная свинья. Я скажу это только один раз, и поэтому советую тебе заткнуть пасть и послушать, потому что я не люблю, когда меня перебивают. Мы берем ситуацию в свои руки, хочешь ты этого или нет. И ты должен благодарить Бога, что мы вообще помогаем тебе в решении возникшей проблемы, потому что если судить по твоему виду, то ты не сможешь даже вытереть собственную задницу, если неожиданно обделаешься. Поэтому отойди в сторону и не мешай нам делать нашу работу, понял? Я спрашиваю, понял?
Он ткнул уголком папки из кожзаменителя в лицо мэра.
- Да, да, я понял, понял! - крикнул тот и упал в кресло, прижимая к груди правую руку.
- Молодец. Поэтому делай все в точности, как написано на этой бумажке, и у нас все будет в порядке. Если же ты решишь, что слишком умный, то я снова приду к тебе, и на этот раз не вывихну палец, а сломаю. Мы друг друга поняли?
- Да, да, да, я понял, я понял… - простонал мертвенно-бледный мэр. Он не отводил взгляда от холодных карих глаз майора и от его тонкой улыбки.
Военный кивнул, натянул на лицо респиратор, развернулся на каблуках и пошел к выходу из кабинета. Чиновники отошли в стороны, стараясь не попадаться на пути этого несомненно сумасшедшего человека. Неожиданно майор остановился почти на самом пороге кабинета и сказал, не оборачиваясь.
- Да, еще одно. У всех здесь собравшихся может возникнуть вполне естественное желание рассказать о произошедшем… м-м… инциденте кому-либо. Так вот, не стоит этого делать, поверьте мне. Слухи имеют свойство распространяться совсем как зараза, а вам бы, я думаю, не хотелось, чтобы кто-нибудь рассказал об этом мне. Полагаю, вы понимаете, о чем я говорю?
Он подождал несколько секунд, потом кивнул, вполне удовлетворенный тишиной за спиной и вышел за дверь.
- Да, и прими душ, толстяк, ты явно пахнешь не розами, - раздался уже откуда-то из коридора голос майора.
Чиновники переглянулись. Торопов подошел к замершему с открытым ртом мэру.
- С вами все в порядке, Иван Сергеевич, быть может стоит вызвать…
- Заткнись, - мэр пустыми глазами смотрел на приоткрытую дверь кабинета. - Заткнись, возьми листок и начинайте делать все, что там написано.
5.
Во вторник промелькнуло всего несколько сообщений о распространении "кишечной эпидемии" в городе: вооруженные силы взяли под контроль средства массовой информации. Сейчас главным было не допустить распространения паники среди людей, но, что еще более важно, нельзя было, чтобы кто-то заподозрил в этом свое собственное правительство. Это было приоритетной задачей и основным, на что упирал президент, отдавая приказы. Но мало кого интересовали новости о какой-то болезни. Гораздо больше людей беспокоило происходящее на улицах. А происходило много чего интересного.
Нападения на людей участились, но местные власти не связывали это с эпидемией, да и не было для того причин. Кому бы пришло в голову связать воедино больных и агрессивных психов на улице? Да никому: скорее уж их принимали за алкашей и наркоманов, либо просто хулиганов, а между тем все пострадавшие становились вирусоносителями. Больных теперь отвозили в карантинный блок на территории местной войсковой части за городом, где им оказывали необходимую помощь… какую могли. Многих, кто только подозревался на возможность контакта с больными, изолировали в нескольких корпусах Санатория (так в городе называли закрытый военный городок) под круглосуточной охраной военных.
Сгоревшая больница послужила причиной долгих споров и бредовых слухов, но конкретно никто ничего не знал. Информация о том, что произошло с полусотней зараженных, с которыми одними из первых встретились Макс и Николай, не дошла до гражданских лиц. Сейчас эти вирусоносители были надежно спрятаны на территории уже упоминавшегося Санатория, где за ними пристально наблюдали и, по мере необходимости, ставили эксперименты, надеясь найти вакцину. В результате этих экспериментов большинство умерло во благо своей родины, но это было не важно. Все равно родственникам было сообщено, что несчастные скоропостижно скончались во время пожара.
С введением комендантского часа на улицы были высланы патрули солдат, что позволило контролировать нарастающую напряженность в городе. Все подозрительные или сопротивляющиеся без лишних слов отвозились в Санаторий. В результате этих стычек, несколько граждан было убито, еще больше покалечено. Но опять же, все это прошло мимо средств массовой информации: хотя бы это у военных получалось. Родственников задержанных извлекали из квартир и опять же транспортировали за пределы города, в карантинную зону.
Все выезды из города были перекрыты регулярными частями вооруженных сил. По приказу президента, были отключены линии междугородней связи и Интернет. Город оказался практически в полной блокаде.
В общем-то, армия худо-бедно, но контролировала ситуацию. К сожалению, вирус уже проник в Тюмень, Екатеринбург и другие соседние города. А там он получил возможность распространяться не менее (а может даже и более) быстро, чем в небольшом городке на юге Урала. Не смотря на все потуги военных, что-то изменить было уже слишком поздно.
Глава двенадцатая
1.
Макс сидел на кухне, дожидаясь, пока закипит чайник, и смотрел в окно. Сегодня была среда, около десяти утра. То есть прошло всего сорок восемь часов с того момента, как Сержант насмерть сбил ту женщину в халате и как они встретили Аню. Всего лишь двое суток, но в городе все, похоже, разваливалось на куски.
Где-то кварталах в пяти от дома Николая Гладышева в небо поднимался столб дыма. Там что-то горело, горело с прошлого вечера, но никто не торопился тушить пожар. Максима это не удивляло - достаточно было посмотреть новости, чтобы понять: городским властям сейчас не до этого. Под окном прогрохотала машина, Максим вытянул шею и привстал с табуретки, но это был всего лишь военный "Урал". Сейчас кроме солдат на улицах почти никто не показывался. Максим вздохнул, встал со стула и налил себе кипятка, добавил растворимого кофе, снова сел.
Он бросил взгляд на маленький телевизор, примостившийся на холодильнике. Может, посмотреть новости? Нет, никакого желания. Он и так знал, что там говорят: эпидемия сибирской язвы в городе, просьба всех оставаться в своих квартирах, комендантский час продлен до 12 пополудни, делается все возможное, чтобы остановить болезнь, ля-ля-ля.
На улице раздался звон разбитого стекла, завыла сигнализация. Максим снова посмотрел в окно, покрутил головой, но ничего не увидел. Милиции на улицах становилось все меньше, а придурки, хоть и больные, все равно оставались придурками. Он вздохнул, сделал глоток мерзкого кофе, скривился.
Скрипнула дверь, на кухню вошел хозяин квартиры в своем дурацком - на взгляд Макса - бордовом халате. Под мышкой виднелась солидная дыра, но Николая, видимо, это нисколько не смущало.
- Доброе утро, - буркнул Николай. Открыл холодильник, достал пакет молока.
- Доброе. Как спалось?
Николай налил молока, сделал глоток.
- Не очень. Под окнами… ну, ты знаешь.
Максим кивнул и ничего не сказал. На улицах города постоянно слышались крики, но кто кричал и почему? Они не знали.
- Дозвонился куда-нибудь?
- Нет. Пытаешься выбраться на междугороднюю линию, а в ответ как и вчера, только "ту-ту-ту". Едва дозвонился до "Связьинформа", но там автоответчик, повторяет только, что у них технические проблемы, просят извинить за доставленное беспокойство.
- У сотовых компаний, похоже, тоже технические проблемы. Сети нет.
- Похоже, у всего города технические проблемы, - вздохнул Николай.
Максим не ответил, да никакого ответа и не требовалось. Он чувствовал себя как загнанный в клетку кролик. Они сидели здесь второй день, изредка выходя за продуктами в ближайший магазин. На улице же творилось черт знает что. Повсюду военные патрули, солдаты в респираторах и противогазах… И никакой информации. Междугородняя связь отключена, а вчера, судя по всему, "отключили" и сотовые компании. Все разом. Макс слышал ночью несколько глухих "бумов", похожих на отдаленный гром. В свете вновь услышанного, он почему-то подумал, что "технические проблемы" местных сотовых компаний вполне могли заключаться в том, что их ретрансляционные вышки просто-напросто взорвали. Случайно, конечно же.
За окном кто-то заорал в мегафон о несоблюдении комендантского часа, мужчины переглянулись, но не сказали ни слова.
- Как она? - спросил, наконец, Макс.
- Спит. Судя по всему, ей крепко досталось. Хотя она и не говорит, что произошло, но… в общем, сам все видишь.
Максим кивнул. Да, не слепой, все видел. И слышал. В конце концов, стенки в этом старом панельном доме тонкие.
- Знаешь, Максим, по-моему, нам стоит обсудить, что делать дальше, - после долгой паузы сказал Николай.
Макс бросил на хозяина квартиры короткий взгляд, а потом медленно сказал:
- Пожалуй. Да, наверное. Но… - он замолчал.
- Но?
- Давай подождем, когда проснется Аня.
- Она сейчас не в том состоянии, чтобы говорить… о происходящем. И я могу ее понять. Так какой смысл ждать?
- Принимать какое-то решение без нее будет по меньшей мере нечестно.
Николай пожал плечами и ничего не сказал. Разговор затух как-то сам собой, они сидели и молча пили кофе, прислушиваясь к городу за окном.