Искорка храма давно скрылась за горизонтом, теперь к горизонту придвигались две маленькие точки у береговой черты. Позади осталось еще полтора дневных перехода, а впереди по-прежнему маячили две пустыни: из песка и из гниющих водорослей. Скорбо заметил на береговой черте особенно крутой изгиб и продолжил свой путь, ориентируясь уже по нему. Потом заметил еще один крутой изгиб. Потом еще…
– Что это?! – невольно вскрикнул вслух Найл.
Впереди, на всю ширину горизонта, показалась темная нить.
– Еще, еще, – попытался подогнать шар правитель. Быстрее.
Нить продолжала расширяться.
– Море! – восторженно закричал Найл. – Слышишь ты, таракашка, это море!
Шар все еще продолжал свой полет, хотя и начал потихоньку снижаться. Вот уже различимы белые гребни волн, влажные прибрежные камни, нити водорослей, выброшенные бурными стихиями. Шар опустился. Паук выбрался на камни и замер.
– Подойди ближе к воде, – сказал Найл. – Я хочу увидеть, что творится на дне.
– Нет, – испуганно попятился Скорбо.
– Ближе! – потребовал правитель. Я хочу знать, есть ли там моллюски, плавают ли рыбы.
– Нет! – животный ужас, который издавна испытывали перед водой восьмилапые лишил паука способности двигаться.
– Ближе!!!
– Не-е-ет!!!
– Вперед! – вместе с категорическим приказом Найл послал мощный импульс своего гнева.
– Нет, – словно рассмеялся Скорбо и… умер.
Посланник остался на берегу, в полутора дневных переходах от ближайшего жилья, наедине с жадно чавкающем над водорослями тараканом.
* * *
Солнечный луч ударил по глазам, заставив Найла прикрыть лицо ладонью и откатится немного в сторону.
– Прекрасное утро, не правда ли? – услышал он знакомый голос.
– Уже утро? – Найл заставил себя приподнять веки.
– Позднее, – кивнул Верховный одитор. – Но в нашей среде проснуться поздно считается богоугодным поступком. Это среди колодезников законы прямо противоположны.
– Я нашел его, – сразу выложил главное Найл.
– Далеко, – понял по грустному тону хозяин.
– Девять дневных переходов. Посланник сел, отряхнул с коленей песок. В принципе, конечно, на девять переходов меня хватит. Однако на побережье нет пресной воды. А после такого долгого пути у меня уже не останется сил ни ползать за моллюсками, ни ловить рыбу.
– Протяни вперед левую руку.
– Вот, – Найл вытянул руку с браслетом. Верховный одитор наложил на браслет золотой крест, точно совпавший с крестообразной выемкой, накинул сверху веревку и умело обжал крест по месту:
– Властью, данной мне Господом нашим триединым во имя отца, жены и сына их святого духа присваиваю тебе звание одитора!
– Уже? – растерялся от такого поворота Найл.
– На расстояние в девять дневных переходов от города не удалялся еще никто.
– Не может быть!
– Может. Одиторы издавна исследуют окрестные земли. Некоторые удалялись на три, на четыре перехода в разные стороны. Многим так сильно хотелось увидеть оазисы, что они и вправду появлялись в их ночных мирах. Тогда мы отправляли в тех направлениях экспедиции. Некоторые возвращались, некоторые исчезали бесследно, но никаких оазисов не удавалось найти никому. Потом мы стали отправлять в стороны отряды с одиторами. Дело в том, что каждый из нас в ночном мире может начать свой путь только из тех мест, в которых побывал в дневном. Так удалось увеличить радиус исследованных земель до семи дней пути. И опять кто-то видел впереди оазисы, и опять уводил с собой людей. Из этих походов не вернулся никто. Когда Господь накладывал на нас Проклятие, он позаботился о том, чтобы никто не смог сбежать из заключения.
– Но что тогда делать? Сдаться?
– Зачем? – удивился Верховный одитор.
– Наконец-то мы знаем, в каком направлении и как далеко от нас находится открытая вода. Теперь нужно придумать, как до нее добраться.
Думать. Найл весь день бродил по золотому миру, по берегу болота, по храму, приглядываясь к различным предметам и приспособлениям, и думал. При виде людей он вспоминал, как использовал рабов при бегстве из города, когда после каждого перехода часть носильщиков передавала свой груз остальным, чтобы постоянно уменьшающийся численно отряд мог продвигаться дальше – однако он сильно сомневался, что Верховный одитор пожертвует таким количеством людей ради сомнительного шанса на выход к морю одного-единственного человека. При взгляде на небесные колеса он думал о возможности соорудить повозки и взять куда большее количество припасов нежели можно было бы унести на себе, или вовсе сделать повозку самоходной – под парусом. Но эти идеи упирались в непреодолимое препятствие: отсутствие у местных жителей любых материалов, кроме камня и золота.
Прутья и кожа, которые он видел на гигантских колесах, считались особо ценным и редкостным материалом и копилось по крупицам – прутья или жесткие корни получались от храмовых растений или изредка вылавливались в болоте, а на коже слишком часто встречались особые приметы, которые делали ее непригодной для видимых людям изделий.
Ну, а золотая или каменная повозка под парусом из водорослевой циновки далеко не уедет.
Вечером Найл вернулся в храм, уже полный яркого света.
Посланник вспомнил полутемные коридоры своего дворца или княжеского замка и с завистью прищурился на ослепительные точки в разных концах зала.
– Что вас так заинтересовало, правитель? – после того, как обучение тайному знанию закончилось, Верховный одитор снова стал обращаться к гостю на "вы".
– Что дает такой яркий свет, правитель? – указал вверх Посланник Богини.
– Это одно из наиболее ярких проявлений Господа, – с готовностью ответил хозяин дома. Идемте, я вам покажу.
Они поднялись на третий этаж, потом, по веревочной лестнице, еще выше, под самую кровлю. Верховный одитор дернул какой-то рычаг и стало темнее.
После этого хозяин откинул один из листов, образующих сферический отражатель:
– Вот, видите?
– Что?
– Вот эти два тонких стерженька.
– Неужели весь этот ослепительный свет происходит от этих стерженьков с мизинец толщиной?!
– Нет, правитель, ну разумеется, нет. Этот свет идет нам от Господа. Вы видите этот золотой провод, который намотан на стержень? По нему мы даем возможность попасть на него Богоматери. С другой стороны на такой же стержень приходит Бог-отец. Вы видите, они находятся совсем рядом? Когда расстояние между стержнями не превышает ширину одного ногтя, Бог-отец, влекомый своим стремлением к женскому началу, перепрыгивает его по воздуху. Это единственный миг, когда он предстает перед нашим взором, когда мы можем лицезреть его истинную сущность.
Верховный одитор рывком толкнул стержни один к другому, они соприкоснулись, между ними вспыхнула ослепительная электрическая дуга.
Священнослужитель развел стержни на несколько миллиметров и закрыл лист.
– Это одна из немногих возможностей увидеть Господа, а не просто верить в него или знать о его делах.
– А из чего вы делаете стержни? Они, кажется, не из металла.
– Вы заметили… – улыбнулся хозяин, искренне радуясь наблюдательности гостя. Да, золотые пластины вблизи лика Господа плавятся сразу, не давая нам возможности познать свет его души. Поэтому нам приходится использовать в этой божественной акции обычный уголь. Мы пережигаем маленькие древесные кусочки, которые невозможно никуда использовать, потом плотно их утрамбовываем в специальных насквозь просверленных камнях и обмазываем костяным клеем. Эти стержни сгорают вблизи от лика Господня, но не плавятся, и трех штук хватает на всю ночь. Зато мы имеем возможность увидеть сами и показать подданным нашим, каков есть Бог на самом деле, сколь светел он, и как много в нем любви и тепла.
– Это прекрасно, – согласился Найл. – А еще, я думаю, за возможность привести лик вашего Бога в свои дворцы многие правителя заплатят даже больше, чем за золото или строительный камень.
– Я понимаю ваши мысли, правитель, – утешающе кивнул Верховный одитор. – Они о доме. Однако признайте, Господь не мог привести вас в такую даль и вложить в ваши уста слова о снятии древнего Проклятия, чтобы потом запереть вас здесь до последних дней. Несомненно, Бог предусмотрел для вас возможность покинуть этот мир, и мы отыщем такую возможность, отыщем – рано или поздно.
– Меня беспокоит именно "поздно", правитель. Пока я здесь, моя страна может оказаться во власти демонов!
– Господь не допустит такого кощунства, – священнослужитель сложил ладони и на несколько секунд замолчал, вознося мысленную молитву. Молитесь и вы, правитель, и Господь не оставит вас своею милостью.
Найл кивнул и ушел в отведенные ему покои. В голове его постоянно продолжали крутиться мысли о доме, о различных способах выбраться из песчаной ловушки. И вдруг ему вспомнилась утренняя фраза Верховного одитора:
"Дело в том, что каждый из нас в ночном мире может начать свой путь только из тех мест, в которых бывал в дневном".
Только сейчас правитель Южных песков заметил, что в этой фразе, произнесенной, как формулировка налагающего ограничение закона, есть еще один, потаенный смысл: одитор может начинать свой путь в ночном мире из тех мест, где бывал в дневном. А где Посланник Богини бывал в своей жизни чаще всего, так это в городе пауков.
* * *
Найл стоял у открытого окна и смотрел прямо перед собой, на серую щербатую стену заброшенного здания. На темном небе висел диск луны желтого болезненного цвета, легкий ветерок проскальзывал по подоконнику, и бессильно ронял человеку на ноги желтоватую пыль.
– Он жив, – узнал правитель до боли знакомые интонации и резко повернулся от окна в комнату.
– Он жив, – повторил Дравиг, – я в этом совершенно уверен. Торн прощупывал сознание и их предводительницы, и ее гужевой женщины, которая их увозила. Он жив и здоров, они оставили его во дворце за морем, где-то на юге, очень далеко отсюда.
– Мерзавки, – тряхнула головой Ямисса. – У нас в стране таких зимой голышом выставляют на улице и поливают водой до тех пор, пока они не покроются толстой прозрачной коркой. И оставляют в таком виде до весны.
– Тогда нужно захватить их в плен, допросить, а потом отправить их к вашему отцу, правительница Ямисса.
– Как? Ни Пенелопа ни ее женщина больше не появляются в городе.
– Значит, нужно захватить их в пустыне.
– Нет, – княжна вздохнула. Мой муж говорил: "Возможность выбрать поле для битвы – это половина победы". Сейчас поле для битвы пытаются предложить они. Они хотят запереться за стенами своей летающей скалы, и убивать, убивать, убивать вас все то время, пока вы будете кидаться на штурм. Убивать легко и безнаказанно. Нет, такой радости мы им не доставим.
– Дравиг, Ямисса! Я здесь! – позвал Найл, но на него никто не обратил внимания.
– Саманта, Джой и Барбус ходят по ремесленным кварталам и предлагают всем выбрать нового правителя. Они говорят, что Посланник Богини исчез, а ты не Смертоносец-Повелитель, не Посланник Богини, и даже не правитель города. Что ты – никто. Что нужно выбирать нового главного смертоносца и нового посланника для богини. Обещают провести через две недели всеобщие выборы среди ремесленников.
– Пускай, – небрежно отмахнулась княжна. Как говорил мой отец, правит не тот, кого красиво величают, а тот, кого слушаются.
– Они смущают умы горожан. Некоторые из мастеровых с севера начинают им верить. Кто-то собирается и вправду "выбирать". Может быть, следует их все-таки немного напугать? Разорвать кого-нибудь на куски?
– Нет. Это люди из летающей скалы только и ищут повода, чтобы применить силу. Стоит им найти хоть малейшую зацепку, как они обязательно продемонстрируют, насколько быстро их оружие умеет уничтожать города и превращать все живое в пепел. Им хочется всех хорошенько напугать и заставить жить по чужим привычкам. Но они не хотят устраивать убийства без повода, чтобы вместо страха не вызвать ненависть. Им нужен повод, а мы не имеем права его давать, если хотим спасти свою страну от гибели. Прости меня, Дравиг, но все их выходки тебе придется терпеть.
– Хорошо, правительница Ямисса, – Дравиг опустился в ритуальном приветствии и покинул комнату.
Княжна подошла к столу, налила себе стакан воды. Потом взяла кувшин и стала пить прямо через край. Напившись, пошла в спальню, скинула свое короткое платье и забралась под одеяло. Закрыла глаза. Найл подошел, сел рядом на постель. Погладил ее волосы. Жена даже не шелохнулась.
– Любимая, – прошептал Найл. – Знала бы ты, как мне пусто без тебя. Без тебя весь мир – не мир, весь свет – не свет. Твой голос ласкает сердце, как теплый летний ветерок, твои глаза завораживают, как магия полнолуния, твои губы порождают желания, от которых закипает кровь, улыбка чарует, словно рассвет над горным озером, волосы волнуют, словно видения темной ночи, дыхание душисто, словно цветение персикового сада. Жесты твои легки и грациозны, руки тонки и изящны, а пальцы точены, словно изваяны резцом мастера из слоновой кости. Линии твоих плеч прекрасны, соблазнителен подъем груди, изящна талия, манят к себе движения бедер, покатость живота. Ноги твои стройны и свежи, как первый луч солнца, а каждый шаг разит, словно лезвие меча, оставляя вечный след в душе любого мужчины. Удивительно прекрасен румянец на прохладных бархатных щеках, загадочен взмах ресниц, поворот головы. А сколько гордой грации во вскинутом подбородке! Ты воплощаешь все радости мира, смысл жизни, цель существования, ты создана на счастье и на гибель, ибо даже смерть не страшна, если служит платой за твои объятия. Каждый миг без тебя растягивается в вечность, и пища не имеет вкуса, и влага не утоляет жажды, воздух давит грудь, сон не дает отдыха, а солнце тепла. Без тебя мир сер и скучен. Наверное, я бы бросился в болото, если бы не знал, что увижу тебя снова, моя любимая, моя родная, моя Ямисса. Ты – прекраснейшая женщина Вселенной! Ты – воплощение…
– Найл?! Найл? – внезапно вскинулась княжна, открыв глаза и подняв голову. Посмотрев сквозь Посланника, она повернула голову и для верности похлопала ладонь по пустой части постели со стороны мужа. Найл…
Она опустила голову и снова закрыла глаза.
* * *
Ближе к вечеру Посланник Богини в своих бесцельных скитаниях набрел на каменные кучи у болотного берега.
Он долго рассматривал беспорядочные нагромождения, потом задумчиво повернул к храму.
– Скажите, правитель, – обратился Найл к Верховному одитору во время ужина. Если духи болот приносят вам рыбу в обмен на камни, значит, это не мифические, а вполне реальные существа.
– Разумеется, – согласился хозяин дома. Если не считать того, что они питаются камнями.
– А вы не пытались с ними договориться? Установить связи, знакомства. Вы видели болото, правитель? – усмехнулся священнослужитель. Кто и где там может жить? Разве только бесплотные духи!
– Но ведь они питаются вполне материальными камнями, – напомнил Найл.
– Согласен, правитель, – кивнул Верховный одитор. – Но это все, что я могу сказать.
После ужина Посланник опять направился к болоту. Он внимательно осмотрел лежащие груды камней, огляделся и, убедившись, что его никто не видит, принялся споро зарываться в песок.
Песок был теплым и сохранил свое тепло до самого утра, Найл – бывалым охотником и ночь на открытом воздухе его ничуть не смутила.
Вот только духи болот оказались сытыми, и так и не явились за своим угощением.
Следующей ночью Посланник Богини опять занял свою позицию, внимательно наблюдая за прибрежной линией. Вскоре после полуночи он неожиданно для себя ощутил очень даже странное прикосновение к сознанию – словно кто-то спрашивал его:
– Ты здесь?
Правитель зашорил сознание, затаил дыхание, и плотнее вжался в песок. Несколько томительных минут прошли в напряженной, звенящей тишине, и вдруг – груда водорослей впереди, прямо перед ним, начала медленно приподниматься.
– Ты здесь? – щелкнул новый вопрос.
Найл промолчал. Груда поднялась выше, выставила на берег лапы, опять настороженно замерла и наконец двинулась к ближайшей куче камней. Поначалу под ворохом водорослей казалось совершенно невозможным определить, что за странная тварь выползла из темной воды, однако постепенно водоросли одна за другой сползли на песок, и Найл едва не присвистнул от изумления: перед ним стоял паук!
Восьмилапый выложил на песочек две крупные рыбы примерно по три килограмма, потом уперся передними лапами в облюбованный камень и уверенно покатил его к срезу воды. Здесь он несколько раз обшлепал "покупку" ударами кончика брюшка, после чего деловито полез под водоросли. Спустя пару минут паутина напряглась, камень сдвинулся с места и с негромким бульканьем канул в воду.
Посланник Богини продолжал ждать. И не зря – спустя несколько часов вопрос: "Ты здесь?" опять зазвучал в его сознании.
Из-под водорослей выбрался еще один паук с рыбами того же самого размера. Рыбы были оставлены на песке рядом с предыдущими, а выбранный камень паук опять же подкатил к воде, облепил своими нитями и утянул под водоросли.
Небо на востоке уже начинало светлеть, и Найл понял, что сегодня больше уже никто не появится. Он выпрямился, рассыпая в стороны песок, отряхнулся и пошел отсыпаться.