- Значит, - сказала Харикло, - напился душегуб человеческой кровушки и дрыхнет.
- И что из этого следует, госпожа? - спросил сатир так, словно знал ответ. Харикло обратилась к Коре.
- Великая богиня, - сказала она, - вас, может быть, и не интересуют наши мелкие дрязги и наши земные хитрости. Но нам надо выжить, нам надо кушать и рожать себе подобных.
Сатир почему-то захихикал, и Харикло погрозила ему внушительным загорелым кулаком.
- Эта дорога нам отлично известна. Мы знаем, за каким поворотом можно встретить дракона или пещерного медведя, за каким камнем с двух до пяти таятся разбойники, когда и как поджидают своих жертв Перифет или Синие. И мы подгадываем наше путешествие к их привычкам и слабостям. Если разбойники дежурят с двух до пяти, то опытный купец пройдет опасную поляну в половине шестого.
- Вы хотите сказать, уважаемая Харикло, - сказала Кора, - что мимо разбойника Перифета лучше проходить, когда он уже кого-то убил и ограбил?
- Вот именно. И не будем терять времени даром. Будем надеяться, что в случае смертельной опасности великая богиня Кора нас защитит и спрячет в темных пропастях Аида. Но не навечно, а пока не минет опасность.
С этими словами Харикло склонилась до земли перед Корой, а сатир бухнулся в ноги и при этом нечаянно обнажился его зад, - зад был покрыт густой шерстью, и из него торчал короткий козлиный хвост.
- Прикройся, дурак, - прикрикнула Харикло и вспрыгнула на повозку. Сатир бежал рядом, Кора шла сбоку. Перевалив через пригорок, они оказались над широкой низиной, которую занимала старая роща, с гигантскими, под самое небо, деревьями грецких орехов. Роща проглядывалась далеко вперед, и потому они сразу увидели человека, лежавшего в тени грецкого ореха. Лежал он навзничь, раскинув руки, и его пальцы правой руки омывал быстрый ручеек, на другом берегу которого сидела обнаженная девица.
- Осторожнее, фавн, - приказала Харикло. - Странно это…
- У меня лесное зрение, хозяйка, - ответил возница. - Скажу вам, что у ручья сидит наяда, я ее знаю в лицо, даже как-то с ней целовался. Она живет в том ручье.
- Никое, ты идиот! - рассердилась Харикло. - Скажи, кто там мертвый лежит у ручья?
- Разбойник Перифет, и в том нет никакого сомнения.
- Как так разбойник Перифет? Я не верю своим глазам. - Да я эту толстую свинью уже лет сто знаю!
- Может, он лежит потому, что напился коринфского вина и наслаждается покоем?
- А почему вода в ручье стала красной - неужели бурдюк разрезан?
- Это не бурдюк, а брюхо разбойника. Сатир принялся подгонять мула, тот легко побежал вниз по склону; наяда, которая сидела у ручья, поднялась при их приближении и громко закричала:
- Злодейство, злодейство! Гнусное злодейство! Предательски убит и скончался в муках справедливый защитник бедных путников, мужественный борец за права малых народов Перифет Благородный! О Боги, спасите человечество, которое подвергается таким мучениям!
Наяда была прехорошенькая. Длиннющие темные волосы служили ей как бы видимостью платья.
- Вы же сказали, что Перифет был разбойником, - удивилась Кора.
- Разумеется. И одним из самых подлых на свете, - согласился сатир.
- Неправда! - закричала снизу наяда. - Вы его не знаете! Он так меня любил! - Его называли еще Корунет, что значит… - Человек-дубина, - подсказала Кора. - Он выскакивал из-за дерева на путника и забивал его дубиной насмерть.
- А вы видели, вы видели, вы видели? - возмущалась наяда.
- Кто видел, - сказал фавн, - тот нам ничего не расскажет.
- Как же это произошло, милая девушка? - спросила Кора, подходя к ручью и останавливаясь на мостике в том месте, где он пересекал дорогу.
- Ой, я не переживу, не переживу! - причитала наяда. - Он поджидал меня на этом мостике. Я бежала к нему, просветленная от близкой встречи, готовая отдать ему самое дорогое, что есть у каждой из нас, - девичий стыд.
- А кому ты его не отдавала? - удивился фавн Никое. - Я тебя помню лет восемьдесят, как ты стала наядой этого ручья.
- Молчи, грубиян! - возмутилась наяда. - Тебя там не было.
- Видишь, забыла, крошка, - засмеялся фавн. - Лет пятьдесят назад мы с тобой резвились в тех вон кустах, которые превратились в каштановую рощу. Наяда поглядела в ту сторону, но ничего не вспомнила. - Они как ветер, - сказала Харикло, - наяды, нимфы, нереиды… Они помнят лишь вчерашний день и удовольствия нынешнего вечера.
Кора разглядывала гигантского мускулистого разбойника. Череп его был проломлен, лицо изуродовано. - Чем его так?
- Я все видела! - сообщила наяда. - Это сделал Тесей. Этот мерзавец Тесей. Из Трезена, внук тамошнего Питфея. Он шел в Афины совершать подвиги. Такой противный, вы не представляете! А мой миленький Перифет увидел его и, как всегда, вежливо спрашивает, ты куда направляешь свой путь, о добрый чужестранец…
Харикло взяла с повозки кусок холста и накрыла лицо разбойника.
Наяда кинула взгляд на тело возлюбленного, но на этот раз его не узнала.
- Кого здесь положили? - спросила она. - Это же мой ручей, тут никого нельзя класть. Тем более если он уже умер.
- Подождите, - попросила ее Кора. - Расскажите, что было дальше с Тесеем.
- Я не буду с тобой разговаривать, - капризно отмахнулась наяда. - Ты кто такая, почему спрашиваешь?
- Меня зовут Корой, - ответила та. Наяда вздрогнула.
- Прости, о Кора, - прошептала она. - Я тебя приняла за земную женщину. Что ты хочешь узнать?
Бедное речное существо трепетало от ужаса. Почему я вызываю такой страх у этих людей?! Ведь во мне нет ничего пугающего. Может, я превосхожу их ростом? Но ведь этот разбойник Перифет, он не ниже меня.
- Что было дальше? Только правду. - Правду? Тогда мне надо начать с самого начала, великая богиня. Я должна начать с того момента, как на дороге показался молодой человек высокого роста, стройный и очень милый. На поясе у него висел ржавый меч в рваных ножнах, а на ногах очень старые сандалии - я обратила на это внимание. Тут из-за дерева выскочил Перифет с дубиной - у него громадная железная дубина. "Я, - кричит, - могучий разбойник Перифет! Сознавайся, кто ты есть, отдавай все деньги, а потом попрощаешься с жизнью". А тогда этот молодой человек говорит: "Я - Тесей, сын царя Афин и внук царя Трезена, иду совершать геройские подвиги, и первым из них полагаю подвиг во славу моего дяди Геракла - я намерен очистить от разбойников все побережье от Трезена до Афин". А Перифет размахнулся дубиной и отвечает ему: "Теперь я тебя убью с чистым сердцем, потому что ты намеревался причинить мне вред". Он как закричит: "Стой смирно, убивать буду!" Да как рубанет своей дубиной, но этот хитроумный Тесей его подло обманул… - Как же он его обманул? - спросил фавн. - Он отскочил в сторону. Вы представляете - ему велели стоять, а он прыгает в сторону. Разве так себя ведут?
- Так не ведут, но в будущем обязательно поведут, - сказала Харикло. - Это же очень разумно -~ тебе говорят: подставляй голову, а ты не подставляешь голову.
- Но так не положено! - воскликнула наяда. - Откуда вам это известно? - поинтересовалась Кора.
- Да потому, что мой дорогой Перифет закричал на этого Тесея, что так не положено, а Тесей все же уклонился от удара, и Перифет долбанул палицей по дереву.
И тут, следуя указательному пальцу наяды, путники увидели сломанный пополам грецкий орех со стволом в два обхвата.
- Ого! - произнесла Харикло. - Так не смог бы и сам Геракл.
- Но от удара дубина вылетела у Перифета из рук, - сообщила наяда. - И тогда… Нет, вы не представляете! Этот самый Тесей подбежал к дубине, поднял ее, с трудом раскрутил над головой и проломил череп моему возлюбленному.
- Думаю, что он правильно сделал, - сказал сатир. - Нет, неправильно! - сопротивлялась наяда. - Ведь Перифет меня любил!
- Я думаю, - сказала Кора, - что, когда Перифет напал на Тесея, у того не было никакой защиты от палицы. И никто не мешал разбойнику Перифету отпрыгнуть в сторону.
- Отпрыгнуть? В сторону? Он привык убивать всех не сходя с места. У него живот лежал на пне, куда ему прыгать?
И тогда Кора поняла, что покойный разбойник и на самом деле был при жизни очень толстым человеком. - И что сделал Тесей дальше? - спросила Кора. - Он вел себя очень странно, - сказала наяда. - Он помахал еще немного дубиной и сказал вслух, что, она ему не по силам. Сказав так, он сразу подрос на пядь и стал на пядь шире в плечах. Потом снова помахал палицей и сказал: "Теперь в самый раз". Я ему крикнула, что согласна, чтобы он взял меня в качестве добычи. Что я согласна, чтобы он меня угнетал и принимал от меня жертвы… А он даже не взглянул на меня. Паршивый извращенец.
- Теперь мне ясно, почему она так проклинала Тесея и так кручинилась о Перифете, - сказала госпожа Харикло. - Она осталась без защитника и возлюбленного.
- Правильно, - согласилась нимфа. - К тому же я совершенно не представляю, как этого самого мертвяка хоронить.
Несколько стервятников уже расхаживали вокруг трупа, ожидая, что люди уйдут и им удастся отведать человеческой падали.
- Об этом просите госпожу Кору, - сказал фавн. - Это по ее части.
- О, великая богиня. - Нимфа бросилась Коре в ноги. - О ты, Персефона, владычица царства мертвых, повелительница чудовищ, разрывающая последние нити, что соединяют живых людей с этим миром. Пожалуйста, вызови кого-нибудь из своих слуг, чтобы они закопали тело этого отвратительного разбойника.
Так, поняла Кора, Кора и Персефона - одна и та же персона, которая замужем за каким-то Аидом и связана со смертью.
- Нет, - сказала она нимфе, - я полагаю, что для других разбойников поучительно узнать, что их Перифет лежит здесь, лишенный погребения, ибо человек, который убивает невинных, недостоин лучшей участи.
- Слушайте, слушайте! - закричала Харикло. - Это слова мудрой богини. Остальные слушатели захлопали в ладоши. Тем временем Кора могла не спеша рассуждать. Первое и основное - она на правильном пути. Перифет еще теплый. Наяда о нем не успела забыть. Значит, Тесей не успел отойти далеко. Значит, Тесей сдержал свое слово и отправился береговой дорогой, чтобы очистить торговый путь от разбойников. И наверное, до Афин ему встретится кто-то еще. Насколько он опасен? Насколько реальна замена разбойника кем-то из клана Кларенса или слуг дамы Рагозы?
- Госпожа Харикло, - попросила Кора. - Скажите, пожалуйста, а отсюда до Афин еще встречаются разбойники?
- Обязательно, - сказала Харикло. - Впереди, на Истме, сидит Синие, сын Пемона, его прозвали Питиокомптом. Что это значит?
- Это значит, "сгибатель сосен", - вежливо ответила Кора.
- Вот именно. Синие сидит на горе, справа - Коринфский залив, а слева - Саронический. Вокруг него шумят могучие сосны. Если он видит путника, то привязывает его за правую руку к вершине одной сосны, а за левую - к вершине другой. И когда он отпускает сосны, те распрямляются и разрывают путника пополам. Так что по сравнению с ним Перифет - милый добряк. - А результат тот же, - заметила Кора. - Результат тот же. Но можно убить гуманным способом, а можно - изуверским, - сказал фавн. - Когда-нибудь под настроение я покажу тебе разницу, великая богиня.
- Да перестаньте называть меня богиней! - вспылила Кора. - Это случайное совпадение.
- Слушаемся и подчиняемся, великая богиня, - на всякий случай согласился фавн.
- Мы сегодня увидим этого сгибателя? - спросила Кора.
- Нет, госпожа, - ответила Харикло. - Сегодня вечером мы достигнем нашего дома и я буду спать вместе с моим любимым мужем. - А оттуда еще далеко до Афин? - По берегу - три дня хода. Но ты богиня, если хочешь, сможешь долететь.
- Нет, - отрезала Кора. - Я оставила дома крылья.
Спутники поглядели на нее с уже привычным удивлением. Какие еще крылья? Что, богиня без крыльев долететь не может? Но опять же не стали с ней спорить. - Я пойду до Афин пешком. - Как тебе угодно, богиня, - сказала Харикло. - Тогда, если тебе не противно, прими наше гостеприимство и проведи ночь в нашем скромном доме.
- В нашей конюшне! - добавил фавн Никое и нагло расхохотался.
- Когда-нибудь я тебя убью, - разъярилась Харикло, но возница, смеясь, отбежал в сторону, отмахиваясь от хозяйки шляпой.
- Спасибо, добрая женщина, - сказала Кора. - Я с удовольствием и благодарностью воспользуюсь твоим приглашением.
Город Коринф, почему-то знакомый Коре из истории Древнего мира, хотя чем именно, она не смогла вспомнить, открылся неожиданно, как только дорога, петлявшая среди каменистых склонов, вырвалась на простор, к морю. Там, на границе бурой, зеленой, желтой, оранжевой осенней земли и лилового моря, лежал сам город: дома, домики и хижины, окруженные виноградниками, оливковыми рощами и огородами.
Искренняя радость охватила спутников Коры. - Вот мы и дома, - сказала госпожа Харикло. - И снова живые, - поддержал ее старый сатир. Мул, обрадовавшись тому, как близко его стойло, поспешил вниз, и остальным пришлось бежать по бокам повозки, стараясь удержать бурдюки с вином, - обидно же потерять товар в двух шагах от дома.
- Как-то там мой Хирон! - беспокоилась Харикло. - За неделю исхудал, наверное.
- Ну уж он-то нашел себе козочку, которая его и накормит, и согреет, - цинично заметил возница, но Харикло даже не обратила внимания на наглые слова - все ее устремления были впереди, дома, с семьей.
Повозка миновала ворота в городской стене, которая, видно, защищала город от соседских коз, и колеса ее застучали по неровной каменистой мостовой главной улицы. Прохожие издали узнавали госпожу Харикло и кланялись ей, приветствовали ее, с любопытством поглядывая на Кору.
- Как дела? - спрашивали торговцы на маленьком базарчике рядом с деревянным покосившимся храмом. - Живой добралась? Перифет тебя не тронул?
- Нет больше Перифета! - отвечал сатир. - Укокошили Перифета. - Не может быть! Но другой купец поддержал сатира. - Это точно. Только что пролетали две гарпии, вон там, над огородами. Жена спросила: "Чего летите?", а они отвечают: "Там Тесей разбойника Перифета убил. Спешим полакомиться, пока кто-нибудь его труп не украл".
- От гарпий иного не жди, - откликнулся кто-то. - Что будет, что будет! - закричала неизвестная женщина, торговавшая бусами из разноцветного стекла.
Торговцы принялись убирать товар, да и немногочисленные покупатели не возражали - спешили по домам, кто сообщить семье о событии, кто спрятаться и пересидеть очередную смуту. Ведь если есть разбойник и он всегда живет в лесу и машет своей дубиной, значит, так угодно богам. Лучше покориться и не трогать разбойника, пожилого человека, занятого неблагородным ремеслом, но все же ремеслом! А тут появляется семнадцатилетний мальчишка и убивает его до смерти! А ведь говорят, что после Перифета осталась безутешная наяда и прижитые от лесных тварей дети и внуки… А если боги разберутся и решат, что Тесей не прав, может пострадать и Коринф, хотя бы за то, что его когда-то выстроили слишком близко к месту боя.
Под взволнованные крики торговцев и топот местных жителей повозка госпожи Харикло подъехала к воротам в высокой стене, сложенной из каменных глыб.
Сатир постучал в ворота кнутовищем, но не успел он ударить второй раз, как ворота со скрипом раскрылись, за ними стояла служанка, снабженная копытами и рожками, - явно родственница сатира.
- Госпожа, с приездом! С приездом, отец! - радостно воскликнула она. - А мы вас не ждали. Думали, вы только в темноте приедете, когда Перифет ляжет спать.
- Нет больше Перифета! - сообщил сатир. Повозка въехала во двор. Обычный хозяйственный двор: направо - вход в дом, высокий, но одноэтажный, налево - обширная конюшня.
- Где мой муж? - спросила Харикло. Голос у нее был напряженным, словно она страшно беспокоилась за судьбу мужа. Наверное, муж у нее пожилой, может, старый, подумала Кора. Возможно, он болеет или даже парализован?
Молодая сатирочка поклонилась госпоже и почему-то тупо повторила:
- А мы думали, что вы в темноте приедете, к ужину, когда Перифет заснет.
- Разгружай товар, - приказала Харикло. И тут же обратилась к дочке сатира: - Где он?
Сатирочка страшно смутилась и, не говоря ни слова, показала пальцем в сторону конюшни.
- Простите! - сказала Харикло Коре. - Но вы знаете их нравы. Тут уж ничего не поделаешь.
Она вырвала у сатира кнут и решительно направилась к конюшне.
Остальные заинтересованно двинулись следом, никто их не останавливал. Кора, хоть и понимала, что нетактично вмешиваться в семейные разборки, последовала за ними.
В конюшне было светло - солнечные лучи, проникая сквозь узкие проемы под крышей, освещали стойла, копны сена, в лучах плавали золотистые пылинки.
Колоссального размера всадник что-то делал с коровой, попавшей ему между передних ног; мелькает свет, корова мычит, всадник кричит и хрипит, госпожа Харикло кинулась к нему и лупит плетью… И тут Кора чуть не лишилась чувств от изумления.
Она поняла, что смотрит на очень крупного бородатого рыжего с проседью кентавра - по пояс человека, который ручищами тянет к себе за рога корову, - а дальше виден лошадиный круп, лошадиные ноги, лошадиный хвост и это самое… тоже конское. Кора смотрела на то, как кентавр любит корову… или это называется иным словом… как кентавр покрывает корову?
Харикло носилась вокруг и хлестала кнутом кому попадет - корове, кентавру. А тот стонал и вопил в ответ:
- Да погоди, жена! Да погоди ты, дай кончу свое дело, выйду…
Но корова, которой, видимо, эта сцена была неприятна, рванулась вперед, лягнула кентавра и помчалась прочь из конюшни, получив напоследок плетью по спине от взбешенной Харикло, а кентавр заколотил передними копытами, тоже выражая недовольство. Он откидывал назад крупную, украшенную седой бородой голову, ржал и вопил: - Кто хозяин в доме? Всех разгоню! И был он так грозен, что все выбежали прочь из конюшни и оказались на залитом послеполуденным солнцем дворе.
Харикло кинула кнут на землю и быстро ушла в дом, забыв пригласить Кору; сатир Никое стал разнуздывать мула. Прочие слуги и рабы, сбежавшиеся было на шум, потихоньку разошлись по своим делам, а из дверей конюшни не спеша вышел кентавр. Хозяин дома выступал осторожно и притом величаво, он, правда, не успел расчесать бороду, и в ней золотились соломинки, торчали сучки, а в волосах, переходящих в гриву, запутались палочки и даже сено.
- Разрешите представиться, - произнес кентавр, чуть грассируя. - Я - многоопытный и мудрый кентавр Хирон, хозяин этого дома, законный супруг уважаемой госпожи Харикло. С кем, простите, имею честь?
Хирон протянул Коре руку, и взгляд его ярких блудливых глаз настолько нагло путешествовал по ее телу, что Коре захотелось напомнить Хирону, что она ему не корова.
- Кора, - сказала она, протягивая руку и пожимая теплую жесткую кисть кентавра.
- Как? - Кентавр был поражен, даже отшатнулся… но тут же взял себя в руки.