Содержание:
I. "Леонов" 1
II. "Цянь" 5
III. "Дискавери" 9
IV. Лагранж 15
V. Дитя звезд 19
VI. Покоритель миров 28
VII. Восход Люцифера 34
Эпилог. 20001 37
Артур Кларк
2010: Одиссея Два
Двум великим русским: генералу А.А. Леонову – космонавту. Герою Советского Союза, художнику, и академику А.Д. Сахарову – ученому, лауреату Нобелевской премии, гуманисту
I. "Леонов"
1. Аресибо. Разговор в фокусе
Даже в век торжества метрической системы этот телескоп называли тысячефутовым. Тень наполовину затопила его гигантскую чашу, но лучи заходящего солнца еще играли на треугольном антенном блоке, вознесенном высоко над нею. Там, в сплетении проводов, креплений и волноводов, затерялись две человеческие фигурки.
– Самое время, – начал доктор Дмитрий Мойсевич, обращаясь к своему давнему другу Хейвиду Флойду, – потолковать о многом: о башмаках, и о космических кораблях, и о сургучных печатях… А главное – о монолитах и неисправных компьютерах.
– Так вот для чего мы удрали с доклада Карла! Правда, я столько раз его слышал, что мог бы и сам выступить с ним… Но ты прав – вид отсюда действительно впечатляет. Представь, я поднялся сюда впервые.
– Вуди, тебе не стыдно? Я тут четвертый раз. Вообрази – мы слушаем Вселенную… Но нас не услышит никто. И мы можем спокойно поговорить о твоих трудностях.
– Каких же это?
– Ну, во-первых, тебе пришлось уйти из НСА.
– Я ушел сам. В Гавайском университете больше платят.
– Ясно… "по собственному желанию". Не хитри, Вуди, – ведь я же тебя знаю. Стоит новому президенту призвать тебя назад, и ты что, откажешься?
– Сдаюсь, старый казак. Что тебя интересует?
– Скажем, монолит из кратера Тихо. Наконец-то вы показали его научному миру. Что ж, лучше поздно, чем никогда. Правда, толку от всех исследований…
При упоминании о черной глыбе, в тайну которой бессилен был пока проникнуть человеческий разум, оба замолчали. После паузы Мойсевич продолжил:
– Но сейчас важнее Юпитер. Ведь именно туда был направлен сигнал из Тихо. И там погибли ваши ребята. – Он помолчал. – Я встречался лишь с Фрэнком Пулом. В девяносто восьмом, на конгрессе МАФ. Он мне понравился.
– Они бы все понравились тебе. Но мы до сих пор не знаем, что с ними произошло.
– Да, до сих пор. Но теперь это уже не только ваше внутреннее дело, Вуди. Ответа с нетерпением ждет все человечество, и с полным на то правом. Вы не сможете и дальше использовать имеющуюся у вас информацию лишь в собственных целях.
– Дмитрий, ты прекрасно знаешь, что на нашем месте и вы бы иначе не поступили. При активном твоем участии.
– Согласен. Но забудем о былых неурядицах. Они – в прошлом. Как и прежнее ваше правительство, которое развело всю эту секретность. У нового президента, надеюсь, более разумные советники.
– Возможно. У тебя есть официальные предложения?
– Нет, разговор сугубо частный. "Предварительные переговоры", как выражаются чертовы политики. И если кто-либо поинтересуется, происходили ли они, я отвечу "нет".
– Разумно. И что дальше?
– Ситуация, в общем, проста. "Дискавери-2", как тебе известно, будет готов не раньше чем через три года. Значит, вы упустите следующее стартовое окно.
– Допустим. Однако не забывай – я всего лишь ректор. НСА для меня – на другой стороне Земли.
– И в Вашингтон, надо полагать, ты ездишь просто так, навестить старых друзей. Да ладно. Наш корабль "Алексей Леонов"…
– Я думал, вы назвали его "Герман Титов".
– Ошибаетесь, ректор. Вернее, ошибается ЦРУ. Так вот, между нами: "Леонов" достигнет Юпитера как минумум на год раньше "Дискавери".
– Между нами, этого-то мы и боялись. Продолжай.
– Мое начальство, судя по всему, ждать вас не собирается. По части слепоты и глупости оно ничем не лучше твоего. А раз так, на нашу экспедицию могут обрушиться те же беды, что и на вашу.
– А что, по-вашему, там произошло? Только не говори, будто у вас нет перехвата боуменовских сообщений.
– Конечно, есть. Все, вплоть до последних слов: "Боже, он полон звезд!". Наши компьютеры проанализировали даже интонацию в этой фразе. Боумен не галлюцинировал. Он пытался описать то, что действительно видел.
– А что показал доплеровский сдвиг?
– Чудовищно! Когда сигнал пропал, Боумен удалялся со скоростью тридцать тысяч километров в секунду. Он набрал ее за две минуты. Многие тысячи g!
– Выходит, он мгновенно погиб.
– Не хитри, Вуди. Передатчик не выдержал бы и сотой доли такой перегрузки. А он действовал. Значит, и Боумен мог уцелеть.
– Что ж, все сходится. Стало быть, вы в таком же неведении, как и мы. Или у вас есть еще что-нибудь?
– Только куча безумных гипотез. Но любая из них недостаточно безумна, чтобы быть истинной.
Яркие красные огни зажглись на трех опорах антенны, превратив их в подобие маяков. Флойд с надеждой следил, как багровый край Солнца скрывается за горами. Но знаменитый "зеленый луч" так и не появился.
– Дмитрий, – сказал он, – давай начистоту. Куда ты клонишь?
– На "Дискавери" осталась бесценная информация; возможно, бортовые системы продолжают собирать ее. Нам нужна эта информация.
– Понятно. Но что помешает вам переписать все это, когда "Леонов" достигнет цели?
– "Дискавери" – это территория США. Высадка на корабль без вашего разрешения будет пиратством.
– Если не связана с аварийной ситуацией, а ее нетрудно подстроить. И вообще, как мы проверим, чем занимаются ваши ребята на расстоянии в миллиард километров?
– Спасибо за идею, я подкину ее наверх. Но даже если мы высадимся на "Дискавери", понадобятся недели, чтобы во всем разобраться. Короче, я предлагаю сотрудничество, хотя убедить начальство – и наше и ваше – будет непросто.
– Ты хочешь включить в экипаж "Леонова" американского астронавта?
– Да. Желательно специалиста по бортовым системам "Дискавери". Например, кого-то из тех, кто тренируется сейчас в Хьюстоне.
– Откуда ты о них знаешь?
– Бог с тобой, Вуди, это было на видеокассете "Авиэйшн вик". С месяц назад.
– Вот что значит отставка. Даже не в курсе, что еще секретно, а что – уже нет.
– Следует почаще бывать в Вашингтоне. Поддерживаешь мое предложение?
– Вполне. Но…
– Но что?
– Нам обоим придется иметь дело с политическими динозаврами, которые думают отнюдь не головой. Кое-кто из моих наверняка скажет: русские торопятся в петлю – это их дело. Мы доберемся до Юпитера на пару лет позже. Куда нам спешить?
Какое-то время оба молчали, только слышалось поскрипывание длинных растяжек, удерживающих антенный блок на стометровой высоте. Потом Мойсевич тихо сказал:
– Когда последний раз вычисляли орбиту "Дискавери"?
– Полагаю, недавно. А что? Она совершенно стабильна.
– Да, но вспомни один из эпизодов в славной истории НАСА. Рассчитывали, что ваша первая станция – "Скайлэб" – продержится на орбите по крайней мере десятилетие. Однако оценка сопротивления в ионосфере оказалась сильно заниженной, и станция сошла с орбиты намного раньше срока. Ты должен помнить этот скандал, хотя и был тогда мальчишкой.
– В то время я как раз окончил колледж, и ты это отлично знаешь. Но "Дискавери" не приближается к Юпитеру. Даже перигей – то есть перииовий – орбиты лежит далеко за пределами атмосферы.
– Я и так наболтал достаточно, чтобы снова сесть под домашний арест. И на этот раз тебе вряд ли позволят меня навестить. Но попроси ребят, которые за этим следят, быть повнимательней. Напомни им, что у Юпитера самая мощная магнитосфера в Солнечной системе.
– Все понял, спасибо. Будем спускаться? Становится прохладно.
– Не беспокойся, старина. Как только эта информация дойдет до Вашингтона и Москвы, нам всем станет жарко.
2. Дом дельфинов
Дельфины приплывали ежедневно перед закатом. Они изменили своему обычаю лишь однажды – в день знаменитого цунами 2005 года, которое, потеряв силу, не достигло, к счастью, Хило. Но Флойд твердо решил: если они опять не появятся, он тут же погрузит семью в машину и поспешит в горы, к Мауна Кеа.
Они были прелестны, но их игривость порой раздражала. Морской геолог, создатель и первый хозяин ректорской резиденции отнюдь не боялся промокнуть, ибо дома носил лишь плавки, а то и меньше. Но как-то произошел незабываемый случай: совет попечителей в полном составе ожидал здесь важного гостя с материка. Попечители – при смокингах и с коктейлями в руках – удобно расположились вокруг бассейна. Естественно, дельфины решили, что им тоже что-нибудь перепадет… И высокий гость был весьма удивлен, найдя хозяев облаченными в халаты не по росту, а закуски – пересоленными сверх всякой меры.
Флойд часто спрашивал себя: как отнеслась бы Марион к этому чудесному дому на берегу океана? Она никогда не любила моря, и море ей отомстило. До сих пор у него перед глазами строки на дисплее:
Доктору Флойду. Лично, срочно. С глубоким сожалением извещаем Вас, что самолет, следовавший рейсом 452 – Лондон-Вашингтон, упал в районе Ньюфаундленда. Спасательные работы продолжаются, однако надежды, что кто-либо из пассажиров остался в живых, практически нет.
Если бы не случайность, они бы летели вместе. Первое время он не мог простить себе, что задержался в Париже: споры из-за груза, предназначенного для "Соляриса", спасли ему жизнь.
Теперь у него новая работа, новый дом – и новая семья. Неудача с "Дискавери" погубила его политическую карьеру, но такие, как он, не остаются без работы подолгу. Его всегда привлекала неторопливая университетская жизнь; красивейшие в мире ландшафты сделали соблазн неодолимым. Через месяц после своего назначения он познакомился с Каролиной…
С ней он обрел спокойствие, которое не менее важно, чем счастье, а длится дольше. Она стала хорошей матерью двум его дочерям и подарила ему Кристофера. Несмотря на двадцатилетнюю разницу в возрасте, она хорошо его понимала и оберегала в минуты душевного спада. Она излечила его: теперь он вспоминал Марион лишь с печалью, которая останется на всю жизнь.
Каролина бросала рыбу крупному дельфину по кличке Скарбак, когда Флойд ощутил мягкое покалывание на запястье.
– Ректор слушает.
– Хейвуд? Это Виктор. Как дела?
За секунду Флойд пережил самые разноречивые чувства. Сначала раздражение – звонил его преемник и, скорее всего, главный виновник отставки. Затем любопытство – о чем пойдет речь, нежелание разговаривать, стыд за собственное ребячество и, наконец, волнение. Виктор Миллсон мог звонить лишь по одной причине.
Флойд отозвался как можно спокойнее:
– Не жалуюсь. А что?
– Линия защищена от подслушивания?
– Нет. Слава богу, это для меня теперь без надобности.
– Тогда попробуем так. Вы помните последний проект, которым занимались?
– Еще бы! Полагаю, работы идут по графику.
– В том-то и беда. Мы можем выиграть максимум месяц. Значит, мы безнадежно опаздываем.
– Не понимаю, – невинно произнес Флойд. – Конечно, времени терять не хотелось бы, но ведь и четких сроков нет.
– Есть, и даже два.
– Это для меня новость.
Даже если Виктор и ощутил иронию, он предпочел ее не заметить.
– Да, два срока. Один из них установлен обстоятельствами, другой – людьми. Наши старые соперники опережают нас на год.
– Плохо.
– Это не самое худшее. Даже не будь их, мы все равно опоздаем. Когда мы прибудем к… на место действия, там ничего не останется.
– Забавно. Неужели конгресс отменил закон тяготения?
– Я не шучу. Ситуация… нестабильна. Я не вправе входить в подробности. Вы будете дома?
– Да, – ответил Флойд, с удовлетворением подсчитав, что в Вашингтоне уже далеко за полночь.
– Хорошо. Через час вам доставят пакет. Как только ознакомитесь, свяжитесь со мной.
– Так поздно?
– Что делать, время дорого.
Миллсон сдержал слово. Час спустя полковник ВВС – ни больше ни меньше – вручил Флойду запечатанный конверт.
– Боюсь, мне придется его забрать, – извинился сановный курьер.
Пока он терпеливо болтал с Каролиной, Флойд, устроившись поудобнее, изучал документы. Их было два. Первый – очень короткий, с грифом "Совершенно секретно" (Впрочем, "совершенно" было зачеркнуто, и это удостоверяли три подписи.) – Отрывок из длинного доклада, подвергнутый строгой цензуре и полный раздражающих пропусков. Однако суть его сводилась к одной-единственной фразе: русские доберутся до "Дискавери" намного раньше его хозяев. На корабле "Космонавт Алексей Леонов" – Дмитрий, как всегда, сказал правду.
Второй документ, с грифом "Для служебного пользования", оказался гораздо длиннее. Это была ожидавшая окончательного одобрения статья для "Сайенс" об аномальном движении "Дискавери" – десяток страниц, испещренных математическими формулами и астрономическими таблицами. Флойд изучал статью как песню, отделяя слова от мелодии и пытаясь обнаружить малейшую нотку – хотя бы смущения. Статья восхитила его. Из текста нельзя было понять, что те, кто отвечал за слежение, захвачены врасплох и что лихорадочное расследование все еще продолжается. "Головы полетят, – подумал Флойд, – и Виктор займется этим с удовольствием. Если его голова не полетит первой… Правда, он протестовал, когда конгресс урезал ассигнования на станции слежения. Возможно, это его спасет".
– Спасибо, полковник, – сказал Флойд, возвращая бумаги. – Секретная информация, как в старое доброе время. Но не могу утверждать, чтобы я скучал без нее.
Полковник спрятал пакет и щелкнул замками.
– Доктор Миллсон просил позвонить как можно скорее.
– Но моя линия не защищена. А я жду важных гостей, да и не вижу смысла ехать к вам в Хило, чтобы сообщить, что ознакомился с двумя документами. Передайте, что я их внимательно изучил и с интересом жду новых сообщений.
Одно мгновение казалось, что полковник собирается возразить. Но, видно, он передумал, сухо попрощался и скрылся в ночи.
– В чем дело? – спросила Каролина. – Разве мы кого-нибудь ждем?
– Просто не люблю, когда на меня давят. Особенно если это Виктор Миллсон.
– Но он позвонит тебе после доклада полковника.
– Мы отключим видеосвязь и будем изображать вечеринку. Честно говоря, мне действительно пока нечего сказать.
– О чем? Я же ничего не знаю.
– Извини, дорогая. Странно ведет себя "Дискавери". Считалось, что его орбита стабильна. Однако выяснилось – он вот-вот упадет.
– На Юпитер?
– Ни в коем случае. Боумен вывел корабль во внутреннюю точку Лагранжа, между Юпитером и Ио. "Дискавери" должен был оставаться там, но сейчас все быстрее смещается к Ио. Ему осталось три года, не больше.
– Разве в астрономии такое возможно? Ведь это точная наука. Нам, бедным биологам, всегда так говорили.
– Это точная наука, если все принято во внимание. Но Ио – не Луна. Вулканические извержения, мощные электрические разряды… И вращающееся магнитное поле Юпитера. На "Дискавери" действуют не только гравитационные силы – это следовало понять гораздо раньше.
– К счастью, это уже не твои трудности.
Флойд не ответил. "Твои трудности", – так сказал и Дмитрий Мойсевич. А тот знал Флойда гораздо дольше, чем Каролина.
Пусть это и не его трудности, но он осознавал свою ответственность. Ведь это он одобрил экспедицию к Юпитеру и руководил ею. Еще тогда возникали сомнения – в нем боролись ученый и чиновник. Лишь он мог возразить против близорукой политики прежнего правительства. Только он один.
Вероятно, ему следовало закрыть эту главу своей жизни и сосредоточиться на новой карьере. Но в глубине души он понимал, что это невозможно. Даже если бы Дмитрий не напомнил ему о старых грехах, он вспомнил бы о них сам.
Четверо погибли и один пропал без вести среди лун Юпитера. И Хейвуд Флойд не знал, как смыть с рук их кровь.
3. САЛ-9000
Доктор Сависубраманиан Чандрасекарампилай, профессор кибернетики Иллинойсского университета, тоже испытывал чувство вины. Но его коллег и студентов, которые шутили, что миниатюрный ученый – не совсем человек, не удивило бы известие, что доктор Чандра никогда не задумывался о судьбе погибших астронавтов. Он скорбел только о своем детище – ЭАЛ-9000.
Годы упорной работы над данными с "Дискавери" не принесли результата. Он все еще не знал, что произошло в действительности, и мог лишь предполагать – факты хранились в памяти ЭАЛа, находившегося между Юпитером и Ио.
Цепь событий была восстановлена: когда Боумену удалось наладить связь с Землей, он добавил некоторые детали. Но события – это следствие, а вовсе не причина.
Все началось с сообщения ЭАЛа о неполадках в блоке, который направлял главную антенну на Землю. Отклонись радиолуч длиной в полмиллиарда километров от цели, и корабль становится слеп, глух и нем.
Боумен сам обследовал поврежденный блок, но, к общему удивлению, тот оказался исправен. Автоматические контрольные системы не смогли отыскать повреждения. Не смог это сделать и двойник ЭАЛа, САЛ-9000, оставшийся на Земле.
Но ЭАЛ настаивал на правильности своего диагноза, подчеркивая возможность "человеческой ошибки". Он предложил вернуть блок в антенну, чтобы, когда тот окончательно выйдет из строя, найти и устранить неисправность. Никто не возражал, поскольку заменить блок в случае необходимости – минутное дело.
Однако астронавтов это не радовало: они чувствовали – что-то происходит. Месяцами они считали ЭАЛа третьим членом своего крошечного мирка и знали все его настроения.
Ощущая себя предателями – как сообщил потом на Землю Боумен, – люди обсуждали, что предпринять, если их электронный коллега действительно вышел из строя. В худшем случае его пришлось бы отключить, что для компьютера равносильно смерти.
Несмотря на сомнения, они действовали по плану. Пул покинул "Дискавери" на одном из небольших аппаратов, предназначенных для работ в космосе. Но манипуляторы не могли выполнить тонкую операцию по замене блока, и Пул занялся этим вручную.
Камеры не показали последующих событий, и это само по себе было подозрительно. Боумен услышал крик Пула, затем наступила тишина. Спустя мгновение он увидел, как тело товарища уплывает в космос. Аппарат, выйдя из-под контроля, протаранил Пула.
Как признал позднее Боумен, он допустил несколько ошибок – в том числе одну непростительную. Надеясь спасти Пула, он вышел в космос на другом аппарате, оставив ЭАЛа хозяином корабля.
Однако Пул был мертв. Когда Боумен с телом товарища вернулся к кораблю, ЭАЛ отказался его впустить.
Но ЭАЛ недооценил человеческую изобретательность и решимость. Боумен забыл шлем скафандра в корабле, он вышел в пустоту без него и проник внутрь через аварийный люк, который не контролировался компьютером. Затем он подверг ЭАЛа лоботомии, разбив блоки его электронного мозга.