- Как-то мы говорили об этом. - Труда постучала костлявыми пальцами по столу. - Когда она… Ну да ладно, это не важно. Бабьи разговоры. - Труда взглянула отцу в глаза. - Послушай моего совета. Я ведь не так часто даю советы.
- Неужели? - Отец натужно рассмеялся. - Я помню время…
Рука Тома рассекла воздух, и голограмма исчезла. Мальчику было стыдно: поставить на запись инфор, никому не сказав об этом. Но ведь никто так и не объяснил ему, что произошло.
Потом Том скрестил пальцы и заставил себя стереть запись. В нерешительности встал с кровати, затем снова сел, не зная, чем теперь заняться. Потом посмотрел на потолок и представил, как танцует его мать.
"Что же, черт возьми, происходит?" - подумал он.
* * *
- Эй, крошка Томми! - Парень сидел на выступе стены в обменнике "Пятиугольник", прикладывая к губам горлышко бутылки. Желтый обруч на лбу врос в кожу, ярко-желтые прыщи пятнами расплылись на щеках. - Слышал, твоя мамочка вновь при деле…
Наклонившись, он передал бутылку одному из своих приятелей. Когда тот обернулся, Том увидел темно-красное родимое пятно, и его сердце учащенно забилось: Ставрел.
Том сжал в руках новое зарядное устройство для инструментов отца. Что, если Ставрел попробует отобрать его?
Это было бы уже чересчур.
Последние три дня мать платила за свои посещения палатки Оракула, тогда как подразделения милиционеров прочесывали местные туннели, а офицеры службы безопасности останавливали каждого второго и учиняли подробный допрос. Никто не говорил, с чем это связано. Одно слово было у всех на языке, но никогда не произносилось вслух. Это было слово "Пилот".
"Я знаю о Пилоте больше других, - подумал Том. - Но важно ли это?.."
Нынешним утром мать перевязала волосы сзади серебристым шнурком. А потом потратила часть кредит-лент на покупку корзины фруктов - грипплов с джантрастой - и захватила ее с собой в черную палатку…
Ставрел взял бутылку и собрался было отхлебнуть из нее, но остановился, посмотрел на Тома и глупо хихикнул.
- Танцовщицы знают множество поз, не так ли? - Он сплюнул. - Во-первых, есть…
Это было уже слишком. Том сжал кулаки.
- Ой как страшно! - Ставрел опять хихикнул и спрыгнул со стены.
Удар Тома пришелся в металлическую полосу на голове Ставрела, по лицу его потекла кровь.
Ставрел остолбенело взглянул на Тома, молча повернулся и исчез в туннеле.
* * *
Том возвращался на рынок окольным путем, по-прежнему сжимая в руке зарядное устройство.
На полпути к Гарверону располагалась энергостанция, обслуживавшая район Фарлгрин и Салис. Тут безраздельно правила служба безопасности. Встав в очередь на КПП, Том заметил впереди седую голову в зеленом платке. Неужели Труда? Он не смог бы сейчас притвориться…
А вот и жак…
Почему шпиков звали Жаками, Том не знал. Наверное, существовала какая-нибудь легенда…
Ледяной страх вытеснил постоянные мысли о матери и мучающий Тома вопрос: "Почему отец ничего не предпринимает?" На этот раз Том испугался за себя самого. А вдруг они обнаружат эмиссию…
Голодраматические герои обычно были с золотистой кожей, мускулистые. В реальной жизни Жак выглядел худым, почти изнуренным. Длинные голые руки и ноги, выставленная напоказ коже-сеть. Под ней - белой, как кость, - шевелящееся хитросплетение синих вен.
Только на мгновение жак поглядел (или поглядела?) на Тома. Глаза-микрофасеты сверкали всеми цветами радуги.
"Мой страх вполне естествен, - сказал себе Том, чувствуя, что взмок от пота, что сердце готово выпрыгнуть из груди. - Неужели он остановит меня?"
За Жаком, соблюдая дистанцию, чтобы не создавать помех для его гиперчувствительной сенсорной системы, двигались четыре милиционера в темной боевой форме.
"Если обойтись без шума…" - Том свернул в маленький безымянный боковой туннель и ускорил шаг, надеясь, что никто за ним не последует. Прошел через сырой постоялый двор с низкими сводами.
Там, за столами, вокруг чаш с пенящимся напитком, сидели, скрестив ноги, мужчины и женщины. Все они кутались в накидки с капюшонами. Они потягивали "мертвую воду" через трубочки, сделанные из змеиной кожи. Каменная стена справа была увешана накидками на липучках. Эти штуки выдавали всем посетителям: клиенты пользовались ими для соблюдения анонимности.
Может быть, ему тоже взять накидку?
Нет, надо торопиться. Накидка от Жака не спрячет. Том инстинктивно прижал руку к груди, нащупав под одеждой серебряного жеребенка. Если обнаружат эмиссию…
Он остановился в самой узкой части пещеры, перед входом в очередной извивающийся туннель. Что-то знакомое почудилось ему в одной из сидящих за столом фигур в накидках. Том повернулся.
- Труда? - неуверенно позвал он.
Сидевшая у стены троица не обратила на него никакого внимания. Нет, должно быть, он ошибся. Это не Труда: вряд ли ее можно встретить в таком месте.
- Сюда идет жак, - добавил он, чувствуя себя дурак дураком.
На этот раз реакция была мгновенной.
- Не врешь? - Труда откинула капюшон. О Хаос, Труда, это все-таки ты.
- Время расходиться, джентльмены, - сказала старуха двум закутанным фигурам, сидящим рядом. - Подойди сюда, Том. Мы уходим первыми.
Швырнув накидку на землю, она взяла Тома за руку и повела его по туннелю. И хотя время от времени Труда бросала на своего спутника странные, оценивающие взгляды, по дороге к рыночной площади они не обмолвились ни словом.
* * *
Подходя к дому, Том услышал смех.
- Заходи, Том! - Отец махнул бронзовым кубком. - Ты тоже должен выпить…
Мать схватила отца за плечо, притянула к себе, прошептала что-то на ухо и снова захихикала.
Отец, забрызгав все вокруг, разлил вино и тоже подавился от смеха, затряс головой. Лицо его раскраснелось от выпитого, Том давно уже не видел Коркоригана-старшего таким счастливым.
Мать подмигнула Тому.
- Э-э-э… - Том застыл на пороге комнаты. - Падрейг и Левро спрашивают, могу ли я заменить их сегодня вечером. Можно?
- Что? - Отец выглядел сильно озадаченным. - Ну-у-у…
- Конечно, - сказала мать. - Поступай, как захочешь, Том.
- Спасибо, мама. - Том произнес эти слова, не допуская в голос даже тени сомнения.
- Э-э-э… - сказал отец. - В семье все должны держаться вместе.
- Все нормально, отец. Я сам хотел пойти.
Едва Том задернул занавеску, мать снова тихо заговорила, а отец опять засмеялся.
"Все будет хорошо", - подумал Том, прислоняясь к стене. Вздохнул и вышел из дома, мучительно размышляя, где бы ему провести эту ночь.
* * *
- …почему нас беспокоит Неопределенность.
Вздрогнув, Том проснулся.
- О чем это ты?
Было жутко холодно. Но скорее всего это лишь одна из аномалий, связанная с подземными водами. Иногда на алее Сплит такое случалось. Температура, должно быть, понизилась, пока Том спал.
- Я слышал, как Его Мудрейшество говорил об этом. Жакам никак не найти чертов транслятор.
- Ничего себе шуточки!
Том отполз поглубже в угол, пытаясь быть как можно незаметнее. Солдаты стояли на рыночной площади всего лишь в паре метров от входа.
- Да, он так сказал. И добавил, что, несмотря на это, поездка стоила предпринятых усилий.
- А это значит, что…
Голоса постепенно затихали: солдаты удалялись. А может быть, их слова заглушал шум крови в висках.
"Жаку в его поисках не обломилось, - понял вдруг Том. - Я спасен".
* * *
- Доброе утро, папа!
Отец сидел в одиночестве, ковыряя ложкой холодный рис. Разрезал гриппл, кивнул и указал ножом на стол:
- Садись.
- Да, спасибо. - Том сгорал от нетерпения, так ему хотелось поделиться с кем-нибудь хорошими новостями, но не мог не заметить подавленный взгляд отца. - Пожалуй, съем мисочку.
Как только он сел, отец сразу встал.
- А я пойду, - он натянул поверх рубашки куртку. - Сегодня торговлю начнем пораньше.
Это было не похоже на отца - он редко оставлял еду на тарелке. Том был озадачен, но голод заставил его обо всем позабыть, и он набросился на еду.
Позавтракав, он помыл и поставил на место обе миски, достал инфор и прикрепил его к поясу.
- Том?
Он остановился:
- Да, мама?
- Подойди-ка сюда. - Вынырнув из-за занавески, мать поцеловала его в щеку. - Я люблю тебя, Том.
- Да, мама…
А что еще можно сказать в ответ на такие нежности?..
- Знаешь, у тебя ведь дедушкины глаза. - При этом взгляд ее синих глаз остался непроницаемым, и Том так и не понял, восхищена она или раздражена. - Думаю, я никогда… Впрочем, это не важно. - В ее голосе прозвучали мечтательные нотки. - Ты нужен отцу. Иди.
Занавеска снова опустилась.
* * *
Расстроенный и сбитый с толку, Том брел, опустив голову. И не удивительно, что натолкнулся на солдата в темном.
- Извините, я не…
Том проглотил язык: перед палаткой отца стоял офицер в красной безукоризненно подогнанной униформе. Застежка на плаще была начищены до блеска. Лицо гостя выглядело неприветливым.
- Папа…
Они не обратили на Тома никакого внимания. Офицер протянул отцу маленький мешок.
- Пожалуйста, возьмите. - Он говорил сквозь сжатые зубы, тихим голосом. - Он может себе это позволить.
Лицо отца, казалось, окаменело:
- Нет.
- Пожалуйста, подумайте еще раз. - Офицер подождал. А не дождавшись ответа, произнес: - Что ж, мое почтение. - И поклонился отцу низко, точно соблюдая все тонкости этикета.
Он вел себя так, словно перед ним стоял высокопоставленный чиновник. Но когда служитель закона развернулся на каблуках, Том увидел, как отвращение исказило его лицо.
- Эскорт: внимание!
Шесть милиционеров щелкнули каблуками. И последовали за офицером к центру рыночной площади.
* * *
А потом Том увидел мать.
Для покупателей было еще слишком рано, но владельцы ларьков уже суетились на рыночной площади. Милицейские шеренги выстроились, устроив заграждение вокруг центра. Черный навес занял свое место на заднем сиденье левитокара, втянув длинные паучьи лапы.
Она появилась из того же туннеля, откуда и Том. Медные локоны. Легкая походка профессиональной танцовщицы.
Милиционеры стояли наготове, но юноша вполне бы мог проскользнуть между ними. Если бы не был парализован происходящим…
Нет, этого никак не могло быть!..
Оракул, большой и невероятно красивый, ждал ее возле левитокара.
Он вежливо помог ей подняться и последовал за ней.
"Мама!" - хотел крикнуть Том.
Мобиль двинулся, набирая скорость. Сквозь мембрану кабины все еще ясно было видно сидевших внутри. Ее рука лежала поверх его руки в перчатке.
Две сотни милиционеров одновременно щелкнули каблуками и повернулись. Когда левитокар скрылся из виду, они, маршируя, эскадрон за эскадроном, двинулись прочь с рыночной площади и направились в темноту туннеля Скальт Бахрин. Том, как пригвожденный, глядел им вслед до тех пор, пока от колонны милиционеров осталось лишь эхо. В мертвенной тишине эти звуки напоминали кошмары, с пробуждением тут же ускользающие из памяти.
Глава 6
Нулапейрон, 3404 год н. э.
- Том?
Том притворился, что не слышит.
Когда он натыкался на знакомых, они старались не встречаться с Томом взглядами.
Так продолжалось целых десять дней.
Том сильно переживал. Он постоянно чувствовал себя виноватым за то, что подслушивал с помощью инфора, но слова Труды слишком прочно засели у него в голове.
- Не казни себя, Деврейг! - В голосе Труды прозвучало раздражение. - Тебе следовало бы, спросить: что такого нашел в ней Оракул, помимо ее достоинств, очевидных для всех.
Отец был подавлен, но в душе Тома воспоминания о случившемся вызывали лишь гнев.
- Она вернется, ты увидишь! - выдержав паузу, Труда добавила: - Кстати, я могла бы сделать запрос о ней. У меня есть некоторые… м-м-м… партнеры, оказывающие мне покровительство.
- Я смогу поговорить с нею?
- Можем попробовать. На подготовку мне понадобится дней десять.
Это были десять дней сплошного отчаяния.
* * *
В Аква-холле оказалось слишком много народа - Тому надо было бы прийти пораньше. Но он все-таки взял жетон и, поставив контейнеры на пол, сел на красную керамическую скамью, ожидая своей очереди.
"Где же мама? - думал он. - На другой страте? В другом владении? Куда Оракул забрал ее?"
- С тобой все хорошо, сынок? - обратился к мальчику седой человек, выглядевший крайне обеспокоенным.
Том покачал головой и разжал кулаки:
- Просто болит голова. Скоро пройдет.
- Ты уверен?..
- Спасибо. Все нормально.
Том смотрел, как старик пробирается сквозь толпу, согнувшись под тяжестью взваленной на плечи канистры с водой. У входа в туннель старик оглянулся, кивнул помахавшему рукой Тому и растворился в толпе.
Мальчик откинулся на спинку скамьи, наблюдая, как три струйки воды, выгнувшись дугой, падают в водоем. Встроенный в стену аквариум был заполнен рыбками: пурпурными, красными, черно-желтыми, с невероятно длинными, развевающимися в воде плавниками. Том любил смотреть на них…
- Гамма девять? Ваша очередь. Долго надо ждать?!
Том проверил керамический жетон: это был его номер.
Дежурные заполнили контейнеры, выдали ему талон, необходимый для получения отцовского рациона, и помогли накинуть лямки канистры на плечи.
Неловко, пытаясь не поскользнуться, Том отправился в долгий путь домой.
* * *
- Ранверу Коркориган, если можно.
Том никогда не слышал, чтобы Труда говорила подобным голосом. С таким изяществом и так четко выговаривая слова.
- Минутку…
На голограмме, висевшей над столом, лицо-пиктограмма со смазанными чертами сменилось человеческим: белобородый мужчина с темно-красными шрамами, пересекающими одну щеку.
- Главный управляющий Вэлнир к вашим услугам.
Том застыл в дверном проеме - всего лишь третий раз в жизни он присутствовал при вызове другой страты. Он медленно поставил контейнеры с водой на пол. Ни Труда, ни отец даже не посмотрели в его сторону.
- Я обращаюсь к вам от имени торговца Коркоригана. - Труда кивком указала на отца.
Его застывшее лицо напоминало маску. Он остался безучастным к тому, что Труда явно завысила его общественное положение.
- Жена торговца Коркоригана - гость Его Мудрейшества, насколько нам известно.
После долгой паузы управляющий ответил:
- Мы ждали этого запроса. Меня просили заверить вас, что мадам Коркориган здесь хорошо.
Отец молча наблюдал за происходящим.
- Она… - старик Вэлнир прочистил горло. - Она вольна находиться там, где пожелает.
- Но она моя жена! - наконец выдавил из себя отец.
- Мне очень жаль, - глаза Вэлнира выражали неподдельное сочувствие.
- Такого объяснения мало! - объявила Труда, и Тому показалось, что внутри у него все перевернулось от этого крика.
- М’дам, я… - голос старика исчез.
А затем его изображение завибрировало, раскололось на тысячу вращающихся фрагментов, которые тут же снова срослись.
Рядом с Вэлниром был теперь Оракул Жерар д’Оврезон.
- Извини, старина, - обратился он к управляющему. - Это - моя забота. - Взгляд его красивых глаз скользнул по лицу Труды, потом Оракул слегка поклонился отцу: - Мои наилучшие пожелания!
Лицо отца стало пепельно-серым.
- Ран действительно прекрасная женщина, - улыбка тронула губы Оракула. - Но я обещал ей… гармонию… Ее нельзя тревожить.
- Она - моя жена.
- Нет… Вот ведь проклятие! - Оракул пожал широкими плечами. - Есть одна вещь, о которой я не хотел говорить вам. - Странная улыбка мелькнула у него на губах и тут же исчезла. - Но, кажется, придется сказать…
- Ранвера - моя жена.
- Боюсь, уже нет. - Голос Оракула зазвучал неожиданно громко, усиленный эхом, подобного которому Том никогда не слышал. - И я не сказал Ран… - Оракул помедлил. И словно отрезал: - О вашей приближающейся смерти.
Том обратил внимание на руки Труды, вцепившиеся в край стола, бескровно-белые от напряжения, и гнев захлестнул его.
- Нет! - закричал он.
- Это ее сын? - бездонные холодные серые глаза уставились на Тома. Оракул готов был встретить волну ярости Тома и поглотить ее. - Кажется, мы встречаемся впервые, если быть хронологически точным.
- Ранвера для вас ничего не значит, - вновь начала Труда.
- Я могу втянуть в поток времени больше, чем… Впрочем, ладно… Скажем, она имеет качества, которые могу оценить только я один. - Оракул нахмурился. - Примите мои сожаления! - Он отвесил учтивый поклон всем, кто находился в комнате. - И вот что еще. - Глаза Оракула остановились на отце. - Деврейг… если мне, конечно, будет позволено называть вас так… С вашей стороны было бы очень мудро привести свои дела в порядок.
Странный звук вырвался из груди Труды.
- Пять декад. - Оракул перевел пристальный взгляд на нее. - Именно столько отпущено вашему другу Деврейгу.
Изображение померкло.