Судя по высоте Солнца, было около одиннадцати часов "по местному времени", как выразился Белопольский, когда Камов сообщил, что ими пройдено сто километров.
- Мотор работает прекрасно, - сказал он. - Мы пройдём ещё километров пятьдесят, а потом повернём на юг.
Прошло два часа после этого разговора. Наступило время очередной связи, но рация молчала. Стрелка часов давно миновала назначенную минуту, индикаторная лампочка по-прежнему указывала, что радиостанция вездехода работает; лёгкое потрескивание в громкоговорителе свидетельствовало, что рация звездолёта тоже в порядке; но связи не было.
Белопольский решительно включил микрофон.
- Почему молчите? - громко сказал он. - Отвечайте!.. Отвечайте!..
Он подождал и снова повторил те же слова. Мельников, затаив дыхание, напряжённо прислушивался.
- С вездеходом ничего не случилось, - сказал Белопольский, всеми силами стараясь говорить спокойно. - Его станция работает. Может быть, они вышли из него.
- Оба?
Этот вопрос заставил Белопольского вздрогнуть. Камов говорил, что ни при каких обстоятельствах они не покинут вездеход одновременно. Кто-нибудь должен был остаться в нём. Но почему же они не отвечают?
- Сергей Александрович!.. Арсен Георгиевич!.. Почему молчите?.. Почему молчите?.. Отвечайте!.. Отвечайте!..
Ответа не было.
В обсерватории наступило тягостное молчание.
Мельников и Белопольский, скрывая друг от друга мучительное волнение, не спускали глаз с красной точки индикатора.
Оба боялись, что лампочка вдруг погаснет. Еле слышное потрескивание казалось им очень громким, и они каждую секунду принимали его за ожидаемый щелчок включённого микрофона.
Но минуты шли за минутами, а рация упорно молчала.
Выстрел
Вездеход быстро и легко шёл по плотно утрамбованному временем песку.
Широкие гусеницы оставляли за собой отчётливый след. Белый корпус хорошо отражал лучи солнца, и внутри вездехода не было жарко.
Сидя в мягких удобных креслах, Камов и Пайчадзе чувствовали себя прекрасно. Немного утомительно было однообразие окружавшей их местности, но они не теряли надежды увидеть наконец что-нибудь интересное и внимательно смотрели вокруг. Иногда приходилось объезжать озёра, и один раз они чуть не завязли в сыпучем песке. Гусеницы внезапно провалились, но Пайчадзе с молниеносной быстротой дал задний ход - и машина благополучно выбралась из неожиданной ловушки.
- Настоящее болото, - сказал Камов. - Только песчаное.
От звездолёта их отделяло уже более ста километров, но вездеход с прежней скоростью продолжал продвигаться вперёд.
Камов был уверен, что мощный мотор, любовно сделанный специально для них уральским моторостроительным заводом, не подведёт. За два часа работы он даже не нагрелся и был такой же холодный, как и в начале пути. Казалось, что заключённая в нём сила шутя несла маленький вездеход, и гусеницы с равномерным мягким шелестом непрерывной лентой, без напряжения, переливались через ведущее колесо.
- Хорошо собрали, - похвалил Пайчадзе. - И быстро!
- Недаром же мы три раза собирали его на Земле, - сказал Камов. - Помните, как ворчал Константин Евгеньевич, когда я потребовал третьей сборки?
Пайчадзе засмеялся.
- А помните, - сказал он, - как Матвей Иванович ругал вас, когда сломали гаечный ключ?
Камов вспомнил старого уральского мастера, который учил их собирать вездеход, и улыбнулся.
- "С инструментом надо обращаться бережно, аккуратно, с любовью, молодой человек!" Так, кажется, он сказал, Арсен Георгиевич?
- Так!
Камов посмотрел на часы.
- Половина двенадцатого, сказал он. - Пройдено сто сорок километров. Пора поворачивать. Мы обследуем местность к югу километров на пятьдесят, а потом направимся к звездолёту.
- Поворачиваем!
Камов привстал и внимательно осмотрел в бинокль местность впереди вездехода.
Везде одно и то же: заросли и песок.
Он собирался опустить руку и дать разрешение повернуть на девяносто градусов, но вдруг резко наклонился вперёд.
- Что это такое? - сказал он. - Посмотрите, Арсен Георгиевич!
Пайчадзе поднёс бинокль к глазам.
Километрах в двух, правее пути вездехода, над синим ковром растений виднелось какое-то длинное, тускло блестевшее тело.
- Как будто металлическое, - сказал Камов.
Не ожидая команды, Пайчадзе повернул к замеченному предмету. Нетерпеливое любопытство заставило его увеличить скорость.
Когда вездеход приблизился на расстояние в полкилометра, Камов, не опуская бинокля, сказал:
- Я знаю, что это такое. Это звездолёт, но гораздо меньший по размерам, чем наш.
- Звездолёт?.. Мы не одни на Марсе?
- Очевидно. Скорей всего, это американский звездолёт Чарльза Хепгуда.
- Любопытная встреча! - разочарованно сказал Пайчадзе. - А я надеялся, увидим что-нибудь стоящее внимания. Сообщить Белопольскому?
- Успеем. Связь назначена на тринадцать часов. Нет оснований нарушать график, тем более, что мы через полминуты будем на месте.
Вездеход прошёл прямо через густые заросли и оказался на песчаной площадке на берегу такого же озера, как то, где они оставили свой корабль. Сходство местности, настолько полным, что им на секунду показалось, что они вернулись "домой". Но это впечатление быстро рассеялось.
Вездеход остановился в десяти шагах от американского звездолёта, который лежал на песке как сказочный крылатый кит. Он был окрашен в серебристый цвет и имел не более двенадцати метров в длину при ширине в два с половиной. Длинные заострённые крылья, расположенные в нижней части фюзеляжа, придавали ему вид транспортного самолёта. Колёс не было. Камов отметил про себя, что крылья не убираются в полёте. Всю заднюю часть закрывала масса толстой шёлковой ткани.
- Очень любопытно! - сказал Камов. - Звездолёт, опускающийся на планету с помощью парашюта. Ничего подобного мне в голову не приходило. Крыльев вполне достаточно для плавного спуска. Намудрил что-то мистер Хепгуд.
- Где американцы? - спросил Пайчадзе.
Действительно, около звездолёта никого не было видно.
- Они или спят, или ушли куда-нибудь, - ответил Камов.
Он внимательно осмотрелся вокруг и вдруг резко схватил за плечо своего спутника.
Смотрите! - сказал он дрогнувшим голосом.
В нескольких шагах от них на песке темнело большое пятно. Сломанные часы крупного размера валялись рядом с оторванной человеческой ногой, обутой в ботинок на толстой подошве. Недалеко лежала разбитая магниевая лампа.
- Скверная история! - сказал Камов. - Тут произошла трагедия. Но неужели весь экипаж стал жертвой? Оставайтесь на месте, - прибавил он, надевая кислородную маску. - Я выйду. Надо выяснить этот вопрос.
- Будьте осторожны, Сергей Александрович! - Пайчадзе тоже надел маску. - Это - "волки", которых мы ещё не видали. Это их работа.
Камов вынул пистолет из кобуры и засунул его за пояс. Пайчадзе взял в руки винтовку и, нажав кнопку опустил стёкла всех окон.
- Не покидайте вездехода ни при каких обстоятельствах! - сказал Камов и, открыл дверь, вышел наружу.
Подойдя к тёмному пятну, он наклонился и внимательно осмотрел человеческую ногу, оторванную немного ниже колена. Никаких других остатков тела не было видно.
"Почему тут часы? - подумал он. - Как они очутились здесь? К чему магниевая лампа? Один или несколько человек погибло здесь? Как узнать это?"
Звук щёлкнувшего замка заставил его быстро выпрямиться.
В корпусе звездолёта открылась дверь. Камов машинально отметил про себя, что дверь открывается на петлях, а не сдвигается, как у них. "Неудобно!" - мелькнула мысль.
Показался человек, одетый в тёмно-синий комбинезон. Кислородная маска закрывала лицо американца.
Он, как бы в раздумье, остановился на пороге двери, потом спрыгнул вниз и направился к Камову. Походка была неровная.
- Здравствуйте! Вы русские звездоплаватели? - голос звучал глухо из-под плотной маски.
- Да, - ответил Камов. - Кто вы такой?
Бейсон вздрогнул от неожиданно громкого ответа, - Камов говорил по-английски.
- Я член экипажа американского звездолёта.
- Мы так и подумали, когда увидели ваш корабль. Судя по росту, вы не Чарльз Хепгуд, а я предполагаю, что этот звездолёт прилетел сюда под его управлением. Где он сам?
- Вот всё, что от него осталось. - Бейсон указал на оторванную ногу. - Сегодня ночью на нас напал неведомый зверь. Он растерзал Чарльза Хепгуда. Я сам с трудом спасся, расстреляв все патроны, но спасти товарища не мог.
- Как выглядит этот зверь? - быстро спросил Камов.
- Это была толстая мохнатая змея серебристого цвета. Я видел её только при короткой вспышке магния и не мог как следует разглядеть.
- Тогда неудивительно, что вы не убили зверя, расстреляв все патроны, - сказал Камов, - поскольку стреляли в полной темноте.
Бейсон густо покраснел, но Камов не заметил этого.
- Кто ещё с вами? - спросил он.
- Никого.
- Нас было двое.
- Как вас зовут?
- Ральф Бейсон, корреспондент "Нью-Йорк Таймс".
- Значит, у вашей экспедиции не было никаких научных целей?
- Хепгуд вёл наблюдения.
- Правда, он был крупный учёный. Жаль, что он погиб. - И, внезапно осенённый догадкой, Камов в упор посмотрел в глаза американцу: - Вы сказали, что зверь напал на вас сегодня ночью. Когда вы прилетели.
- Вчера поздно вечером. А вы?
- Зачем же вы вышли из звездолёта ночью? В неизвестную, таящую опасности темноту? Почему вы не подождали рассвета, как сделали это мы? Я знаю, зачем вы это сделали. Эти часы и эта лампа говорят о вашей цели лучше всяких слов. Но, позвольте вам сказать, мистер Бейсон, что вы с Хепгудом вели себя по-мальчишески.
Камов был глубоко возмущён. Ему было жаль, что Чарльз Хепгуд погиб так бессмысленно.
- Мы прилетели на Марс, - продолжал он, видя, что Бейсон не отвечает, - на двадцать четыре часа раньше вас, но вышли из звездолёта только вчера утром. И никаких часов не фотографировали. Нам не нужны нелепые рекорды.
- Мы хотели быть первыми, - сказал Бейсон. - Мы боялись, что вы, мистер Камов, нас опередите.
- Вы меня знаете?
- Кто не знает "Лунного Колумба"! Вы и мистер Пайчадзе достаточно знамениты, чтобы узнать вас, особенно на Марсе.
- Что же вы думали делать после гибели Хепгуда? - спросил Камов. - Умеете вы управлять звездолётом?
- Нет, - просто ответил Бейсон. - Я думал покончить самоубийством и сделал бы это, если бы вы не появились.
Камову стало жаль этого человека.
- Извините меня, - сказал он, - если я говорил резко. Мне больно, что Чарльз Хепгуд напрасно погиб, и это вывело меня из равновесия. Вам совершенно не нужно кончать самоубийством. Вы вернётесь на Землю с нами.
Камов подошёл к вездеходу и передал Пайчадзе свой разговор с Бейсоном.
- Они оба дорого заплатили за своё легкомыслие, - сказал он. - Этот корреспондент ещё молод, но уже поседел. Вероятно, за одну эту ночь.
Пока Камов говорил с Пайчадзе, Бейсон напряжённо обдумывал своё положение. Лавры первенства ускользнули: русские опередили их. Поражение было полное. Мало того, что они не первые достигли Марса, - он, Бейсон, вынужден вернуться на Землю спасённый русскими звездоплавателями, как щенок, вытащенный за шиворот из лужи. Впереди ничего кроме насмешек над неудачливым звездоплавателем. Бейсон лучше всех знал, как беспощадна американская пресса.
"Вот если бы было наоборот, - подумал он. - Если бы на Землю вернулся американский звездолёт, а русский погиб. Я стал бы миллионером".
Он вздрогнул от внезапно пришедшей в голову мысли… Камов здесь. Он умеет управлять звездолётом. Захватить его… Заставить лететь на Землю! Русский корабль без Камова и Пайчадзе погибнет. Кто поверит, что дело происходило не так, как расскажет он, Бейсон, спасший русского учёного? А если в Советском Союзе и поверят Камову, то всё равно в Америке будут славить его - Бейсона. Богатство тогда твёрдо обеспечено!
Потрясённый страшными событиями минувшей ночи, мозг Бейсона работал с трудом. Он не отдавал себе ясного отчёта в задуманном. Для него было очевидно одно: принять предложение Камова - это значит опозорить себя и потерять всё. Надо попытаться.
Камов опять подошёл к нему.
- Мы должны отправиться в обратный путь, - сказал он. - До нашего звездолёта около ста пятидесяти километров. Возьмите с собой свои личные вещи. Их, вероятно, не слишком много?
Совсем немного, - ответил Бейсон. - Я быстро соберусь. Пройдите со мной в наш звездолёт и осмотрите его. Жаль бросить его здесь, но придётся, раз его командир погиб. А на вашем корабле хватит места для меня?
- Хватит, - рассмеялся Камов. - Наш звездолёт может вместить ещё десять человек.
- Подождите, я сброшу вам лестницу, - сказал Бейсон, когда они подошли к кораблю.
Вместо ответа, Камов, схватившись руками за нижний край рамы, подтянулся и легко впрыгнул внутрь. Американец последовал за ним и закрыл дверь. В узкой камере было трудно стоять вдвоём, тем более, что внутренняя дверь открывалась также на петлях.
Камова удивила теснота помещения. Свободного места было очень мало. Очевидно, звездолёт имел только одну каюту, в которой жил экипаж и помещались приборы и всё оборудование.
Сняв с себя кислородную маску, он сейчас же почувствовал, что воздух давно не обновлялся; было жарко и душно. Подойдя к пульту управления, Камов внимательно осмотрел его.
- Поторопитесь! - сказал он. - Мы не можем долго ждать. Соберите то, что хотите взять с собой.
Он хотел повернуться, но внезапно почувствовал, как его тело обвила ремённая петля. Руки оказались плотно прижатыми к бокам. Ремень ещё раз затянулся вокруг его. Не теряя самообладания, Камов спокойно спросил:
- Что это значит, мистер Бейсон?
Американец ничего не ответил и, надев маску, быстро вышел. Дверь выходной камеры захлопнулась за ним.
Камов напряг мускулы, но крепкий ремень не поддавался его усилиям.
Бейсон пошёл к Пайчадзе. Что задумал этот человек? Какая цель непонятного нападения?
Тревога за ничего не подозревавшего товарища охватывала его всё сильнее. Камов попытался подойти к окну, но стальной резервуар мешал ему.
Выйдя из звездолёта, американец направился к вездеходу. Решение было принято: убить Пайчадзе. Камову ничего не останется, как лететь на Землю на американском звездолёте. Цель будет достигнута. Ни о чём больше Бейсон не думал. Всё равно отступать было уже поздно. Русские не простят ему нападения на Камова.
Пайчадзе сидел в машине, терпеливо дожидаясь. Время подходило к назначенному моменту связи со звездолётом, и он был уверен, что его товарищ и командир не пропустит этой минуты. Сейчас он выйдет, и, сообщив друзьям о неожиданной встрече, они тронутся в обратный путь.
Он увидел, как открылась дверь и на "землю" спрыгнул Бейсон. Камов не появлялся.
Бейсон подошёл ближе и остановился. Выражение его лица не понравилось Пайчадзе. Он почувствовал лёгкую тревогу и приподнялся.
- В чём дело? - спросил он.
Бейсон вскинул руку. В разреженном воздухе громко щёлкнул выстрел.
Под тяжестью падающего тела раскрылась дверца и Пайчадзе тяжело свалился на песок.
"Всё!" - подумал Бейсон.
Он дрожал от волнения. Тошнота опять подступила к горлу и душила его. Стараясь не смотреть на убитого он подошёл ближе. Надо было кончать дело. Чтобы отрезать Камову всякую возможность бегства, необходимо вывести вездеход из строя.
Пистолет всё ещё был в руке, и Бейсон спрятал его в карман. Мотор находился под металлическим кожухом, прикреплённым болтами; журналист стал искать ключ, который должен был находиться в инструментальном ящике. Но где он, этот ящик? Вероятно, под сиденьем.
Бейсон наклонился.
- Не двигайтесь! - раздался позади него чей-то голос.
Американец стремительно обернулся. Пайчадзе стоял в двух шагах. Он держал пистолет, направленный в голову Бейсона, в левой руке.
- Где Камов? Если с ним случилось несчастье, я застрелю вас как собаку. Отвечайте!
- Я только связал его.
- Если так, ваше счастье! - Пайчадзе облегчённо вздохнул. - Повернитесь спиной, выньте пистолет, бросьте на землю!
Бейсон повиновался. Его недавнее возбуждение исчезло. Воля была сломлена.
Пайчадзе наступил ногой на брошенное оружие. После секундного колебания он засунул пистолет за пояс и левой рукой ощупал карманы американца.
- Повернитесь! - сказал он. - Идите на свой корабль. Я следую за вами. При малейшем подозрении я выстрелю. Я не промахнусь, как вы.
- Оставьте меня здесь, - вяло сказал Бейсон. - Я не хочу возвращаться на Землю.
- Говорите с Камовым. Я с удовольствием исполню вашу просьбу.
Опустив голову, Бейсон направился к кораблю. Он не видел, как Пайчадзе пошатнулся и ухватился левой рукой за дверцу машины, чтобы не упасть. Усилием воли поборов слабость, он медленно двинулся за американцем. Правая рука астронома безжизненно висела вдоль тела.
- Сбросьте мне лестницу! - сказал он.
Бейсон молча выполнил и этот приказ.
Камов стоял, прислонившись к щиту управления, и при входе Бейсона посмотрел на него вопросительным взглядом. Заметив за спиной американца Пайчадзе, он улыбнулся и кивнул головой, как бы желая сказать: "Я знал, что так будет".
Бейсон развязал ремни.
- Спасибо, Арсен Георгиевич! - Камов протянул руку и только теперь заметил бледность своего товарища. - Что с вами? Вы ранены?
Пайчадзе коротко рассказал обо всём, что произошло.
- Пуля попала в правое плечо, - сказал он. - Ничего страшного нет. Не очень болит. Только слабость.
- Это мы сейчас увидим, - сказал Камов и, повернувшись к Бейсону, спросил, едва сдерживая свою ярость: - Где тут перевязочные материалы?
Журналист указал на небольшой ящик с красным крестом на крышке.
- Помогите раздеться раненому!
Открыв ящик, Камов убедился, что там было всё что нужно. Входное отверстие пули находилось немного ниже правой ключицы. Но, повернув раненого спиной, он увидел, что пуля осталась внутри тела. Это было уже гораздо хуже.
- Боюсь, что нам не обойтись без операции, - сказал Камов. - Во всяком случае надо как можно скорее возвращаться на звездолёт.
Он быстро и умело наложил повязку.
- Ну, теперь всё в порядке! Посидите спокойно минут пятнадцать. Всё же падать на землю с такой раной в плече было очень рискованно.
- Нападение было неожиданным, - сказал Пайчадзе. - Я не мог поступить иначе. Он выстрелил бы опять, более удачно. Конечно, примитивная хитрость, но я был уверен, - он не имеет опыта в таких делах. Что он хотел сделать мне, непонятно. Какая цель нападения?