- Я ждал тебя, - проговорил Макс с озабоченным выражением на открытом лице, только подчеркивавшим серьезность ситуации. Он торопливо обнял Николь и, увлекая ее в сторону амбара, бросил: - Следуй за мной.
- Пока полицейских машин на дороге не видно, - произнес Макс, когда она оказались внутри амбара. - Возможно, они еще не обнаружили, что ты сбежала. Но это произойдет через какие-нибудь минуты.
Цыплят он держал на дальней стороне амбара. У кур было свое помещение - отдельно от петушков. Когда Макс и Николь вошли в курятник, там поднялся шум. Птицы бросились во все стороны, кудахча, вскрикивая и шумно ударяя крыльями. В курятнике стояла жуткая вонь.
Макс улыбнулся.
- А я уже и позабыл, что это мне одному куриное дерьмо духами кажется. Еще бы - я давно уже принюхался к нему. - Он легко похлопал Николь по спине. - Кто знает, быть может и вонь тоже защитит тебя. А внизу особо пахнуть не будет.
Отогнав с пути нескольких кур, Макс подошел к уголку курятника и встал на колени.
- Когда ко мне явились эти забавные крохи-роботы, посланные Ричардом, - сказал он, отодвигая в сторону сено и куриный корм, - я все не мог решить, где мне тебя укрыть, а потом подумал об этом месте. - Макс поднял пару досок, под ними в полу обнаружилось прямоугольное отверстие. - И, по-моему, не ошибся.
Он пригласил Николь последовать за ним и первым заполз в дыру. Став на четвереньки, они направились по грунтовому ходу сперва параллельно полу, но через несколько метров он круто повернул вниз. Было очень тесно. Николь то и дело натыкалась на Макса, ползшего впереди нее, на земляные стены и потолок.
Путь освещал лишь небольшой фонарик, который Макс сжимал в правой руке. Через пятнадцать метров узкий тоннель привел их в темное помещение. Макс осторожно спустился вниз по веревочной лестнице, затем повернулся, чтобы помочь Николь. А когда они оба оказались в середине подземной каморки, Макс протянул руку вверх и включил единственную электрическую лампу.
- Конечно, не дворец, - проговорил он, пока Николь оглядывалась. - Но я бы сказал, что здесь просто здорово, если сравнить с твоей камерой.
В комнате оказались постель, кресло, две полки с едой, еще одна с электронными книжными дисками; в открытом шкафчике висела кое-какая одежда. Были туалетные принадлежности: большой таз с водой, который едва удалось протащить через проход, и глубокое квадратное отхожее место, устроенное в дальнем углу.
- И ты сделал все это один? - спросила Николь.
- Угу, - ответил Макс. - По ночам… за несколько последних недель. Я не рискнул попросить у кого-нибудь помощи.
Николь была глубоко тронута.
- Как же мне отблагодарить тебя?
- Не попадись, - ухмыльнулся Макс, - помереть я хочу не больше, чем ты… Да, кстати, - добавил он, вручая Николь электронное читающее устройство, с помощью которого она могла читать книжные диски, - надеюсь, что чтиво тебе подойдет. Справочники по свиноводству и цыплячьим болезням, конечно, не столь занимательны, как романы твоего отца, но я не хотел привлекать к себе внимание, забирая из книжного магазина непривычный груз.
Николь пересекла комнату и поцеловала его в щеку.
- Макс, - проговорила она с пылом, - ты такой хороший друг, я просто не могу представить как…
- Наверху настал рассвет, - вмешалась Жанна д'Арк из кармана Николь. - В соответствии с нашим графиком мы запаздываем. Мистер Паккетт, мы должны внимательно осмотреть наш маршрут, прежде чем вы нас оставите.
- Ну, дерьмо, - проговорил Макс. - Вот она, моя судьба: выслушивать приказы от робота ростом не выше коробки сигарет. - Он вынул Жанну и Алиенору из карманов Николь и поместил их на верхнюю полку - за банку с фасолью. - Вы видите эту маленькую дверь? С другой стороны есть труба, она проходит как раз за свинарником… Можете проверить и выйти наружу.
Через одну-две минуты после того, как роботы отправились наружу, Макс принялся объяснять ситуацию Николь.
- Полиция будет искать тебя повсюду, - сказал он. - Особенно здесь, поскольку все знают, что я друг вашей семьи. Поэтому я намереваюсь завалить вход в твое убежище. Припасов тебе должно хватить на несколько недель. - И прокомментировал со смешком: - К тому же роботы могут свободно входить и выходить, если только их свиньи не слопают. Они будут единственной твоей связью с внешним миром и дадут тебе знать, когда настанет время приступать к исполнению второго этапа плана побега.
- Значит, я не скоро снова увижу тебя? - спросила Николь.
- Во всяком случае, не раньше, чем через несколько недель, - ответил Макс. - Это слишком опасно… Кстати, когда сюда нагрянет полиция, я отключу электричество в твоем подполье - будешь сидеть тихо, как мышь.
Алиенора Аквитанская уже стояла на полке возле банки с фасолью.
- Удобный маршрут, - заявила она. - Жанна оставила нас на несколько дней. Она намеревается покинуть поселение и связаться с Ричардом.
- Ну, теперь и мне пора уходить, - обратился Маке к Николь. Он помолчал несколько секунд. - Но сперва я должен сказать тебе одну вещь, моя милая дама… Как ты, наверное, догадываешься, всю свою жизнь я был клепаным циником. Не так уж много людей произвели на меня впечатление. Но ты сумела убедить меня в том, что хоть кое-кто из нас, людей, стоит выше свиней и цыплят. - Макс улыбнулся. - Таких не много, - добавил он торопливо, - хорошо уже то, что попадаются.
- Спасибо тебе, Макс, - проговорила Николь.
Макс подошел к лестнице, обернулся и помахал ей, прежде чем начать подъем.
Николь опустилась в кресло и глубоко вздохнула. Судя по звукам, доносившимся из тоннеля, она заключила, что Макс заваливает вход в укрытие огромными мешками с кормом для цыплят.
"Итак, что же теперь будет?" - спросила себя Николь. Она поняла, что в эти пять дней, последовавших за вынесением приговора, слишком мало думала о чем-либо еще, кроме приближающейся смерти. И более не страшась внутренней цензуры, Николь позволила мыслям течь своим путем.
Сперва она подумала о Ричарде, муже и друге, которого не видела уже более двух лет. Николь ярко помнила последний вечер, проведенный с ним вместе, эту жуткую вальпургиеву ночь убийств и разрушений; вечер, начинавшийся с радости и надежды - со свадьбы ее дочери Элли и доктора Роберта Тернера. "Ричард не сомневался, что нас тоже ждала смерть, - вспоминала она. - Скорее всего он был прав… Но побег отвлек гнев новых властей на него, и меня на какое-то время оставили в покое".
"Я уже решила, что ты умер, - думала Николь. - Ричард, мне следовало бы иметь больше веры… но каким же образом тебе удалось вновь очутиться в Нью-Йорке?"
Она сидела в единственном кресле в своей подземной комнате, и сердце ее ныло от тоски по мужу. Николь улыбнулась нескольким слезинкам, прокатившимися по ее лицу следом за воспоминаниями. Она снова увидела себя в птичьем подземелье на Раме II, годы и годы назад, в недолгом плену у странных птицеподобных существ, осмысленно бормотавших и вскрикивавших, обращаясь к ней. Рискуя жизнью, Ричард нашел ее там. Он вернулся в Нью-Йорк, чтобы найти Николь, рассчитывая обнаружить ее живой. Если бы Ричард не вернулся к ней, Николь навсегда бы осталась на этом острове.
Чтобы возвратиться к друзьям-космонавтам из экспедиции "Ньютон", они отыскали способ перебраться через Цилиндрическое море. Ричард и Николь стали любовниками. Она была удивлена и обрадована ощущениями, которые пробудили в ней воспоминания о начале их любви. "Мы вместе перенесли атаку армады ракет. Мы сумели пережить даже мое дурацкое стремление обеспечить генетическое разнообразие среди своих отпрысков".
Николь дернулась, вспомнив о своей давнишней наивности. "Ты простил меня, Ричард, хотя тебе так сложно было это сделать. А потом мы сошлись даже еще ближе - в Узле, во время долгих переговоров с Орлом".
"Так что же на самом деле представляет собой Орел? - вновь удивилась Николь, переменив направление мыслей. - Кто или что создало его?" Ей ярко представилось странное существо, бывшее их единственным гостем во время пребывания в Узле, пока там реконструировали космического левиафана. Инопланетное существо с телом человека и лицом орла сообщило людям, что оно создано искусственным разумом специально для общения с людьми. "Но в глазах его виделось нечто невероятное, в них была тайна, граничащая с мистикой, - вспоминала Николь. - Они пронзали меня подобно глазам Омэ".
В зеленом облачении колдуна племени сенуфо ее прапрапрадед Омэ явился Николь в Риме за две недели до старта экспедиции "Ньютон". Дважды до этого Николь встречалась со стариком в родной деревне ее матери в Республике Берег Слоновой Кости. Первая встреча произошла во время обряда поро, когда Николь было семь, вторая - три года спустя на похоронах матери. Во время этих недолгих встреч Омэ подготавливал Николь к будущей жизни и сулил ей необычайную судьбу. Именно Омэ поведал Николь, что она окажется той самой женщиной, которая, по преданиям сенуфо, должна нести семя их племени "даже до звезд".
"Омэ, Орел… Ричард, - думала Николь. - Странная компания, если не сказать большего".
Лицо Генри, принца Уэльского, возникло рядом с лицами троих мужчин, и Николь на миг вспомнилась всепоглощающая страсть их короткой любви… Эти три дня после олимпийской победы. Она невольно поежилась, припоминая боль разлуки. "Но без Генри, - напомнила она себе, - не родилась бы Женевьева". Вспоминая любовь, которую делила со своей дочерью на Земле, Николь бросила быстрый взгляд через комнату на полку с электронными книжными дисками. Отвлекшись, она подошла к полке и начала читать заголовки. Конечно же, Макс снабдил ее кое-какими руководствами по выращиванию свиней и цыплят. Но ими дело не ограничилось. Похоже, он предоставил Николь всю свою библиотеку.
Вытащив книжку сказок, Николь улыбнулась и вставила диск в читающее устройство. Она перелистала страницы и остановилась на сказке о Спящей Красавице. Вслух прочитав слова "а потом они жили долго и счастливо", Николь необычайно остро ощутила себя маленькой девочкой, лет шести или семи, сидящей на коленях отца в их доме в парижском пригороде Шилли-Мазарин.
"В детстве я хотела стать принцессой, а потом жить долго и счастливо. Откуда было знать, что рядом с моей судьбой даже сказка покажется пресной".
Николь вернула книжный диск на полку и возвратилась в кресло. "И вот, - подумала она, - праздно оглядывая комнату, когда я наконец решила, что моя немыслимая жизнь, наконец, завершилась, судьба даровала мне по крайней мере еще несколько дней".
Она вновь вспомнила о Ричарде и тоска возвратилась. "Мы так много с тобой разделили, мой Ричард. Я надеюсь, снова сумею ощутить твое прикосновение услышать твой смех, увидеть твое лицо, но если этого не случится, постараюсь не жаловаться. В моей жизни и без того было столько чудес".
2
Элеонора Уэйкфилд-Тернер появилась в большой аудитории Сентрал-Сити в 7:30 утра. Хотя казнь была назначена на 8:00, на передних сидениях уже расположилось человек тридцать; некоторые переговаривались, но в основном все сидели молча. По сцене вокруг электрического стула бродила бригада телевизионщиков. Казнь должны были показывать в прямом эфире, однако полицейские, собравшиеся в аудитории, тем не менее ожидали полного зала - правительство хотело, чтобы жители Нового Эдема своими глазами увидели смерть бывшего губернатора.
Вечером Элли слегка повздорила со своим мужем.
- Избавь себя от этой муки, Элли, - говорил Роберт, узнав, что она намеревается присутствовать на казни. - Да, ты увидишь свою мать в последний раз; но эта радость не стоит жутких переживаний, когда она умрет прямо на твоих глазах.
Но Элли знала нечто такое, о чем Роберту не было известно.
Усаживаясь, Элли попыталась совладать с наполнявшими ее сильными чувствами. "На моем лице ничто не должно проявиться, - сказала она себе. - И тело не может позволить даже крохотного намека. Никто не должен заподозрить, что я знаю о побеге матери".
К ней разом обернулись несколько человек. Элли ощутила, как сразу затрепетало сердце, и только потом поняла, что ее узнали. Подобное любопытство вполне естественно.
С маленькими роботами отца, Жанной д'Арк и Алиенорой Аквитанской, Элли впервые встретилась шесть месяцев назад, когда находилась за пределами отведенного землянам обиталища - в карантинном поселке Авалон, где она помогала своему мужу-врачу заботиться о пациентах, обреченных на смерть от ретровируса RV-41. Был поздний вечер, и Элли только что приятно побеседовала со своей бывшей учительницей и нынешней подругой Эпониной. Элли оставила ее комнату и шла по пыльной дороге, ожидая Роберта, который вот-вот должен был выйти ей навстречу. И вдруг она услышала, как два странных голоска дружно окликают ее по имени. Элли огляделась и с трудом обнаружил две крохотные фигурки на крыше ближайшего дома.
Перейдя на другую сторону, чтобы лучше видеть и слышать роботов, ошеломленная Элли узнала от Жанны и Алиеноры, что ее отец жив. Мгновение спустя, оправившись от потрясения, Элли начала задавать вопросы. Она быстро убедилась, что Жанна и Алиенора говорят правду; однако, не успев узнать, почему отец послал к ней роботов, Элли услышала приближавшиеся шаги мужа. Фигурки на крыше поспешили сообщить ей, что скоро вернутся. Роботы просили, чтобы Элли никому не сообщала о них, даже Роберту, по крайней мере в ближайшее время.
Узнав, что ее отец жив, Элли пришла в восторг. Ей было трудно, почти невозможно, держать эту новость в тайне; впрочем, она прекрасно знала о политическом значении такой информации. Когда примерно две недели спустя крошечные роботы вновь встретили ее в Авалоне, Элли засыпала их целым потоком вопросов. Однако введенная в роботов программа требовала, чтобы Жанна и Алиенора обсудили с ней другой вопрос - речь шла о попытке освобождения Николь из тюрьмы. Роботы сообщили Элли время следующей встречи, а также что Ричард понимает, насколько опасно подобное предприятие.
- Мы никогда бы не рискнули на это, - сказала робот Жанна, - но в том, что твою мать осудят на казнь, нельзя сомневаться. И если не подготовить побег заранее, в последний момент спасти ее не удастся.
- Чем я могу помочь? - поинтересовалась Элли.
Жанна и Алиенора вручили ей лист бумаги с перечнем разных предметов, включая воду, еду и одежду. Элли с трепетом узнала почерк своего отца.
- Ты оставишь эти вещи в указанном здесь месте, - робот Алиенора вручила Элли карту, - не позднее, чем через десять дней. - В этот момент вдалеке на дороге показался кто-то из колонистов, и оба робота исчезли.
В карту была вложена небольшая записка от отца, которая гласила:
"Дорогая моя Элли, прошу прощения за краткость. Я жив и здоров, но глубоко озабочен судьбой твоей матери. Прошу тебя собрать все эти вещи и отнести в то место, которое помечено точкой на карте Центральной равнины. Если ты сама не сможешь этого сделать, то, пожалуйста, ограничься одним помощником. И удостоверься, чтобы избранный тобой человек был столь же верен и предан Николь, как мы с тобой. Я люблю тебя."
Элли быстро поняла, что ей потребуется помощь. Но кого же избрать в помощники? Муж ее, Роберт, не годился по двум причинам. Во-первых, он уже доказал, что пациенты и госпиталь Нового Эдема значат для него больше, чем любые политические симпатии. Во-вторых, всякий, решившийся помогать Николь, будет казнен в случае поимки. И если Элли вовлечет Роберта в это дело, их дочь Николь может остаться без обоих родителей.
А как насчет Наи Ватанабэ? В ее преданности можно было не сомневаться, но на плечах одинокой Наи лежала ответственность за двоих четырехлетних сыновей-близнецов. Не следовало даже просить ее идти на подобный риск. Оставалась единственная кандидатура - Эпонина. Хворая подруга быстро рассеяла все тревоги, которые испытывала Элли.
- Конечно, я помогу тебе, - сразу же ответила Эпонина. - Мне терять нечего. Как утверждает твой муж, ретровирус RV-41 в любом случае угробит меня через год-другой.
Эпонина и Элли тщательно подобрали все необходимое, целую неделю понемногу собирая вещи. Все собранное они аккуратно завернули в маленькую простыню и припрятали в углу вечно захламленной комнаты Эпонины. В назначенный день Элли отправилась из Нового Эдема в Авалон, якобы за тем, чтобы провести тщательное - в течение двенадцати часов - обследование состояния организма Эпонины по биометрическим данным. Впрочем, объяснить Роберту, почему она решила провести ночь у Эпонины, оказалось куда труднее, чем уговорить одинокого охранника и биота Гарсиа, вдвоем стороживших выход из поселения, выпустить ее из Нового Эдема.
После полуночи Элли с Эпониной взяли свой тяжелый груз и украдкой выбрались на улицы Авалона. Они были весьма осторожны и избегали биотов-патрулей, с помощью которых полиция Накамуры приглядывала по ночам за расположенным снаружи стены поселком. Женщины выбрались на окраину, потом на просторы Центральной равнины. Пройдя несколько километров, они оставили мешок в назначенном месте. На обратном пути как раз перед домом Эпонины, едва в поселок хлынул искусственный свет, они столкнулись с Тиассо, поинтересовавшейся, что это они делают снаружи в столь неподходящее время.
- Эта женщина больна RV-41, - торопливо проговорила Элли, ощутив панику, охватившую ее подругу. - Она лечится у моего мужа… У нее начались сильные боли, она не могла заснуть, и мы решили попробовать - не поможет ли ранняя прогулка… Прости нас за нарушение.
Тиассо пропустила их. Элли и Эпонина настолько перепугались, что промолчали целых десять минут.
Больше Элли не видела крохотных роботов, ей не было известно, на какое время назначен побег. Но время казни матери приближалось, и когда места в аудитории начали заполняться, Элли ощутила, как отчаянно заколотилось ее сердце. "Что, если они потерпели неудачу? - подумала она. - Что, если мать и в самом деле умрет через двадцать минут?"
Элли поглядела на сцену. Возле одинокого кресла стоял двухметровый шкаф с электронной аппаратурой, отливавший серым металлом. Кроме него на сцене располагались часы, на которых значилось текущее время: 07:42. Элли поглядела на кресло. К его спинке был прикреплен колпак, который опустится на голову жертвы. Элли поежилась и попыталась сдержать тошноту. "Какое варварство. Как могут существа, считающие себя разумными, устраивать столь мерзкое зрелище?"
Она едва сумела прогнать из головы сцены будущей казни, когда к ее плечу прикоснулись. Элли обернулась. Рослый хмурый полицейский наклонялся к ней из прохода.
- Вы Элеонора Уэйкфилд-Тернер? - спросил он.
Элли была настолько испугана, что едва сумела отреагировать.
- Прошу вас пройти со мной, - проговорил он. - Мне нужно задать вам пару вопросов.
На дрожащих ногах Элли протиснулась мимо троих людей, сидевших в ее ряду, и вышла в проход. "Значит, что-то не сложилось, - подумала она. - Побег сорвался. Они обнаружили мешок и поняли, что я была соучастницей".
Полицейский отвел ее в небольшой конференц-зал на противоположной стороне аудитории.
- Миссис Тернер, я - капитан Франц Бауэр, - сказал он. - Я обязан позаботиться о теле вашей матери после казни. Конечно, мы договорились о кремации. Однако, - тут капитан Бауэр умолк, тщательно подбирая слова, - учитывая былые заслуги вашей матери перед колонией, я подумал, что вы (или, быть может, другие члены вашей семьи) сами захотите позаботиться о ее последнем покое.
- Да, конечно, капитан Бауэр, - с облегчением ответила Элли. - Безусловно. Я очень благодарна вам, - быстро добавила она.