"Кто этот человек? - резко произнес Сиджил Паниш. - Мне незнакома его манера одеваться".
Служанка в расшитом золотыми полосами черном платье подала панарху чашу с зеленым сиропом. Бустамонте попробовал сироп ложечкой. Айелло поднял чашу и пригубил из нее: "Перед вами лорд Палафокс. Он прибыл, чтобы предоставить нам рекомендации". Панарх снова пригубил из чаши и отодвинул ее. Прислужница тут же подхватила чашу и унесла ее.
Сиджил Паниш взирал на незнакомца с холодной враждебностью. Его помощники о чем-то вполголоса переговаривались. Бустамонте небрежно развалился в кресле.
"В конце концов, - продолжал Айелло, - если мы не можем рассчитывать на поддержку со стороны Меркантиля, нам придется обратиться за помощью к другим".
Паниш снова обернулся, чтобы пошептаться с советниками. Они о чем-то спорили. Наконец Паниш прищелкнул пальцами, чтобы подчеркнуть свои полномочия; советники поклонились и замолчали. Торговец повернулся к панарху: "Само собой, ваше превосходство принимает любые решения по своему усмотрению. Могу лишь подчеркнуть тот факт, что в звездном скоплении Полимарк нет продукции, превосходящей качеством и эффективностью меркантильскую".
Айелло взглянул на человека в серо-коричневой робе: "В данный момент я не хотел бы обсуждать справедливость вашего утверждения. Может быть, лорд Палафокс желает что-нибудь сказать по этому поводу?"
Палафокс, однако, только покачал головой.
Паниш подал знак одному из подчиненных; тот неохотно подошел ближе.
"Позвольте продемонстрировать одну из наших последних разработок", - предложил Паниш. Советник передал ему футляр, и Паниш вынул из него две небольшие прозрачные полусферы.
Как только торговец открыл футляр, охранники-нейтралоиды выступили вперед и заслонили панарха щитами из рефракса. Сиджил Паниш болезненно поморщился: "Нет причин для беспокойства - все это совершенно безопасно".
Коммерсант показал панарху полусферы, после чего приложил их к глазам: "Наши новые оптидины выполняют функции телескопа и микроскопа одновременно! Невероятный диапазон их фокусного расстояния контролируется мышцами глазниц и веками. Поистине чудесное изобретение! Например… - Паниш повернулся и взглянул в окно павильона. - Я вижу кристаллы кварца в каменных блоках волнолома. Вдали, под кустом фунеллы, притаился серокрох". Торговец взглянул на рукав своей туники: "Я вижу отдельные нити, волокна нитей, слои волокон!"
Паниш повернулся к Бустамонте: "Я вижу поры на носу достопочтенного айудора. В его ноздре заметно несколько волосков". Торговец повернулся к наследнику престола, тщательно игнорируя панарха - изучение панарха с помощью какого бы то ни было оптического прибора стало бы непростительным нарушением этикета: "Молодой человек явно возбужден. Могу подсчитать его пульс, заметно каждое движение артерии на шее... Пальцами он сжимает небольшой предмет, что-то вроде пилюли..." Паниш направил прозрачные полусферы на высокого незнакомца в робе: "Я вижу..." Меркантилец замолчал, присмотрелся, после чего резким движением опустил полусферы.
"Что вы увидели?" - поинтересовался Бустамонте.
Сиджил Паниш продолжал смотреть на незнакомца - теперь тот явно внушал ему боязливое почтение: "Я заметил символ у него на шее. Это татуировка чародея-раскольника!"
Эти слова почему-то возмутили Бустамонте. Он осуждающе взглянул на панарха, с ненавистью покосился на Палафокса, после чего угрюмо опустил глаза к столу, уставившись на резные узоры из слоновой кости.
"Вы правы, - сказал Айелло. - Это лорд Палафокс, наставник из Раскольного института".
Паниш напряженно пригнулся: "Ваше превосходство, могу ли я задать вопрос?"
"Спрашивайте".
"Что привело лорда Палафокса на Пао?"
"Чародей приехал по моему вызову, - с бесстрастной вежливостью отозвался Айелло. - Мне нужна консультация специалиста. Некоторые из моих советников, - панарх бросил довольно-таки презрительный взгляд на Бустамонте, - считают, что мы можем купить сотрудничество Меркантиля. Они уверены в том, что за достаточно высокую цену вы предадите топогнусских Брумбо так же, как предали нас".
"Мы предлагаем всевозможные товары и услуги, - произнес Паниш голосом, срывающимся от раздражения. - Нам можно поручить специализированные разработки".
Розовый рот панарха покривился усмешкой отвращения: "Предпочитаю иметь дело с Палафоксом".
"Почему вы дали мне об этом знать?"
"Не хотел бы, чтобы ваши синдики думали, что их мошенничество останется незамеченным".
Сиджил Паниш сделал над собой огромное усилие: "Я настоятельно рекомендую вам пересмотреть свое решение. Мы никоим образом вас не обманывали. Мы доставили товар в строгом соответствии с заказом. Меркантиль безукоризненно служил вам в прошлом - мы надеемся, что наши взаимовыгодные отношения сохранятся и в будущем. Представьте себе, к чему может привести сделка с Расколом!"
"Я не заключал никаких сделок с лордом Палафоксом", - возразил Айелло, бросив быстрый взгляд на человека с серо-коричневой робе.
"А, но вам придется это сделать! Откровенно говоря…" - коммерсант замолчал, ожидая разрешения.
"Говорите", - сказал панарх.
"Сделка с раскольником может вас глубоко разочаровать, - Паниш слегка воспрял духом. - Не забывайте, ваше превосходство, что на Расколе не изготовляют оружие. Их научные достижения не находят практического применения". Коммерсант обратился к Палафоксу: "Не так ли?"
"Не совсем так, - ответил Палафокс. - Наставник Института всегда вооружен".
"И на Расколе производят оружие на экспорт?" - настаивал Паниш.
"Нет, - с легкой усмешкой сказал Палафокс. - Общеизвестно, что мы производим только знания и людей, ими владеющих".
Паниш повернулся к панарху: "Только оружие может предохранить вас от ярости Брумбо. Почему бы не познакомиться, по меньшей мере, с некоторыми меркантильскими новинками?"
"Это ничему не помешает, - вмешался Бустамонте. - Возможно, в конечном счете помощь чародея нам не потребуется".
Раздраженный Айелло хотел было одернуть брата, но Сиджил Паниш уже демонстрировал сферический проектор с рукояткой: "Вот одно из наших самых изобретательных новшеств!"
Поглощенный напряженными переговорами, наследник престола Беран почувствовал внезапную дрожь, не поддающийся описанию приступ тревоги. Почему? Каким образом? Что случилось? Ему нельзя было оставаться в павильоне, нужно было уйти, убежать, скрыться! Но он не мог сдвинуться с места.
Паниш направил проектор на купол из розового мрамора: "Наблюдайте, прошу вас!" Верхняя половина помещения стала непроницаемо черной, словно отрезанная затвором или замещенная пустотой космического пространства. "Это устройство регистрирует и поглощает энергию в видимой части спектра излучения, - пояснял меркантилец. - Неоценимое средство камуфляжа, приводящее в замешательство противника!"
Беран повернул голову, бросив безнадежный взгляд на Бустамонте.
"А теперь - внимание! - воскликнул Сиджил Паниш. - Я поворачиваю регулятор..." Он повернул ребристую круглую кнопку, и весь павильон погрузился во мрак.
Все молчали - слышно было только, как прокашлялся Бустамонте.
Затем кто-то удивленно ахнул, послышались шорохи поспешного движения, сдавленный возглас.
Павильон снова осветился. Теперь уже ахнули многие - все смотрели на панарха. Айелло лежал в кресле с розовой шелковой обивкой, закинув голову. Нога его дернулась вверх и пнула стол - блюда и бутыли подскочили и зазвенели."Скорее, врача! - закричал Бустамонте. - Панарху плохо!"Айелло несколько раз судорожно ударил кулаками по столу; глаза его помутнели, голова бессильно опустилась - панарх умер.
Глава 3
Врачи осторожно изучали тучное тело Айелло, широко раскинувшее руки и ноги. Беран - новый панарх, богоподобное средоточие жизненной силы всех паонов, абсолютный самодержец восьми континентов и повелитель океанских просторов, сюзерен солнечной системы Ауриола и общепризнанный лидер Вселенной (помимо прочих почетных титулов) - сидел и ошеломленно озирался, ничего не понимая и не испытывая никакой скорби. Меркантильцы стояли обособленной группой, переговариваясь вполголоса. Палафокс, не сдвинувшийся с места за столом, наблюдал за происходящим без особого интереса.
Бустамонте - теперь уже айудор-регент - не терял времени, утверждаясь во власти, принадлежавшей ему по праву вплоть до совершеннолетия наследника. Размахивая руками, он отдавал приказы: вокруг павильона выстроился кордон мамаронов.
"Никто отсюда не уйдет, - объявил Бустамонте, - пока не будут выяснены все обстоятельства этой трагедии!" Он повернулся к врачам: "Вы установили причину смерти?"
Старший из трех врачей поклонился: "Панарх отравлен. Кто-то метнул в него шприц-дротик, воткнувшийся в шею с левой стороны". Врач сверился с показаниями циферблатных индикаторов, экранных графиков и цветных секторных диаграмм анализатора - его коллеги вставили в углубления прибора пробирки с образцами физиологических жидкостей Айелло: "Судя по всему, использованный яд - производное мепотанакса, скорее всего, экстин".
"В таком случае, - сказал Бустамонте, обводя взором всех присутствующих, от коммерсантов-меркантильцев до лорда Палафокса, - преступление совершил кто-то, находившийся в павильоне".
Сиджил Паниш почтительно приблизился к телу панарха: "Позвольте мне рассмотреть дротик".
Старший врач указал на металлическую кювету. В ней лежал небольшой черный шип с белой колбочкой в основании.
Лицо торгового представителя напряглось: "Этот предмет я заметил в руке медаллиона несколько минут тому назад".
Бустамонте порозовел от ярости, его глаза пылали огнем: "И это обвинение исходит от кого - от меркантильского мошенника? Вы обвиняете ребенка в том, что он убил отца?"
"Ни в коем случае!" - поспешил возразить Сиджил Паниш; коммерсант и его советники побледнели, беспомощно опустив руки.
"Не остается никаких сомнений! - неумолимо продолжал Бустамонте. - Вы прибыли на Перголаи, зная, что ваше двурушничество обнаружено. И таким образом решили избежать наказания!"
"Какая чепуха! - воскликнул представитель Меркантиля. - Зачем бы мы стали делать такую глупость?"
Бустамонте не внимал протестам. Он гремел: "Убийству панарха нет оправданий! Пользуясь темнотой, вы умертвили повелителя всех паонов!"
"Нет, нет!"
"Но преступление не принесет вам никаких выгод! Я, Бустамонте, безжалостнее моего старшего брата! Моим первым государственным постановлением станет приговор, вынесенный его убийцам!"
Бустамонте воздел правую руку, ладонью наружу, и прижал большой палец к ладони четырьмя другими пальцами - таков был традиционный паонезский жест, призывавший к смертной казни. Он обратился к командиру мамаронов: "Субаквировать этих тварей!" Бустамонте взглянул на небо - солнце уже опускалось к горизонту: "И поторопитесь, наступают сумерки!"
Паонезские предрассудки запрещали казнить в темноте; мамароны поспешно утащили коммерсантов на прибрежный утес. Меркантильцев связали по рукам и ногам, их ноги вставили в нагруженные балластом гильзы, после чего торговцев раскачали и сбросили с утеса. Они с шумом упали в воду и погрузились в нее; через пару секунд морская рябь стала спокойной, как прежде.
Через двадцать минут, по приказу Бустамонте, на утес принесли тело Айелло. Его тоже снабдили балластом и бесцеремонно сбросили в море вслед за меркантильцами. Снова на поверхности волн появился похожий на цветок всплеск белой пены - и снова сомкнулись безмятежные синие воды.
Солнце повисло над краем моря. Бустамонте, айудор-регент планеты Пао, расхаживал по террасе нервными энергичными шагами.
Рядом сидел лорд Палафокс. По углам террасы стояли часовые-мамароны, направившие на Палафокса огнеметы, чтобы предотвратить любую попытку насилия.
Бустамонте резко остановился перед раскольником: "Я принял правильное решение - в этом не может быть сомнений!"
"О каком решении вы говорите?"
"В том, что касается меркантильцев".
Палафокс задумался: "Возобновление космической торговли теперь может оказаться затруднительным".
"Ба! Торгаши забудут о смерти трех человек, как только им пообещают прибыльную сделку!"
"Прибыль они не упустят, это верно".
"Мошенники, предатели! Они получили по заслугам".
"Кроме того, - указал Палафокс, - за преступлением последовало надлежащее наказание, восстановившее справедливость и предвосхитившее общественное возмущение".
"Правосудие свершилось", - чопорно заключил Бустамонте.
Палафокс кивнул: "В конечном счете, функция правосудия заключается в том, чтобы удерживать других потенциальных преступников от осуществления их планов. Казнь - убедительное упреждающее средство".
Бустамонте развернулся на каблуках и снова принялся расхаживать взад и вперед: "Верно также и то, что я действовал таким образом отчасти для того, чтобы упростить выход из затруднительной ситуации".
Палафокс ничего не сказал.
"Честно говоря, - продолжал Бустамонте, - не могу не признать, что улики обличают другого виновника преступления, в связи с чем основная часть проблемы остается нерешенной и может внезапно всплыть на поверхность подобно нерастаявшему основанию айсберга".
"В чем заключается проблема?"
"Что делать с несмышленым Бераном?"
Палафокс погладил костлявый подбородок: "Этот вопрос необходимо рассмотреть в надлежащей перспективе".
"Я вас не понял".
"Спросим себя: действительно ли Беран убил панарха?"
Выпятив губы и выпучив глаза, Бустамонте стал удивительно похож на причудливый гибрид обезьяны и лягушки: "В этом не может быть сомнений!"
"Зачем бы ему это понадобилось?"
Бустамонте пожал плечами: "Айелло не любил Берана. Нет уверенности даже в том, что Беран - на самом деле его сын".
"Неужели? - задумчиво произнес лорд Палафокс. - Кто же, в таком случае, настоящий отец Берана?"
Бустамонте снова пожал плечами: "Августейшая Петрея была не слишком разборчива в связях - но мы никогда не узнаем правду, потому что год тому назад Айелло приказал ее субаквировать. Беран был вне себя от горя - может быть, этим и объясняется его преступление".
"Надеюсь, вы не принимаете меня за дурака?" - спросил Палафокс, растянув губы в странной неподвижной улыбке.
Бустамонте ошеломленно уставился на него: "Что? Что вы сказали?"
"Убийство совершено с автоматической точностью. Судя по всему, ребенок действовал под гипнотическим внушением. Его руку направил мозг другого человека".
"Вы так считаете? - Бустамонте нахмурился. - И кто может быть этот другой человек?"
"Почему не айудор-регент, например?"
Бустамонте перестал расхаживать и не сдержал короткий смешок: "Фантастическая гипотеза! Почему бы не предположить, что убийца - вы?"
"Смерть Айелло не принесла мне никаких выгод, - ответил Палафокс. - Он вызвал меня с определенной целью. Теперь он мертв, а ваша политика будет развиваться в другом направлении. Таким образом, я здесь больше не нужен".
Бустамонте поднял руку: "Не спешите. Сегодня уже не вчера. Как вы сами заметили, теперь переговоры с Меркантилем могут оказаться затруднительными. Возможно, вы окажетесь мне полезным не меньше, чем моему брату".
Палафокс поднялся на ноги. Огромное оранжевое солнце, увеличенное линзой воздушных масс, погружалось за далекий морской горизонт. Вечерний бриз извлекал тихие заунывные звуки из флейт эолийской арфы и заставлял позвякивать стеклянные колокольчики; в кустах потрескивали перистые цикады.
Солнце стало ущербным - от него осталась половина, потом только четверть.
"Смотрите! - Палафокс протянул руку к солнцу. - Сейчас загорится зеленый луч!"
Последняя огненно-красная полоска опустилась за горизонт; в туманной полоске горизонта загорелся чисто-зеленый дрожащий проблеск, быстро потемневший до синего и погасший.
Бустамонте мрачно произнес: "Берану придется умереть. Факт отцеубийства невозможно отрицать".
"Вы судите опрометчиво и применяете средства решения проблем, более губительные, чем сами проблемы", - мягко возразил Палафокс.
"Я действую так, как считаю нужным!" - отрезал Бустамонте.
"Я мог бы избавить вас от этого ребенка, - предложил Палафокс. - Он мог бы улететь со мной на Раскол".
Бустамонте уставился на чародея с притворным удивлением: "Что бы вы стали делать с этим недорослем? Смехотворная идея! Могу предложить вам партию женщин, чтобы способствовать повышению вашего престижа - но по поводу Берана распоряжения будут отданы сегодня же".
Улыбаясь, Палафокс смотрел куда-то в сумрачное небо: "Вы боитесь, что в чьих-то руках Беран может послужить оружием против вас. Вы хотите заранее избавиться от возможных конкурентов".
"Было бы нелепо отрицать, что я предусмотрителен".
Палафокс продолжал смотреть в небо: "Вам не нужно его опасаться. Он ничего не запомнит".
"Почему вы им заинтересовались?" - полюбопытствовал Бустамонте.
"Считайте это прихотью".
"Не могу удовлетворить вашу прихоть", - сухо сказал Бустамонте.
"Быть моим союзником выгоднее, чем моим врагом", - тихо заметил лорд Палафокс.
Бустамонте замер. Лицо его озарилось внезапным дружелюбием, он кивнул: "Возможно, мне придется с вами согласиться. В конце концов, малолетний наследник вряд ли причинит мне какие-нибудь неприятности... Пойдемте, я проведу вас к Берану - посмотрим, как он отнесется к вашему предложению".
Переваливаясь на коротких ногах, Бустамонте направился ко входу в павильон. Едва заметно улыбаясь, Палафокс последовал за ним.
Задержавшись на крыльце, Бустамонте что-то тихо сказал капитану мамаронов, после чего зашел внутрь. Палафокс тоже задержался рядом с высоким черным нейтралоидом. Убедившись в том, что Бустамонте его не слышит, раскольник обратился к мамарону - чтобы взглянуть в лицо великану, ему пришлось откинуть голову назад: "Если бы я снова сделал тебя настоящим мужчиной, как бы ты мне за это отплатил?"
Глаза мамарона загорелись, мышцы напряглись под сплошной черной татуировкой. Нейтралоид ответил странным мягким голосом: "Как бы я тебе отплатил? Я раздавил бы тебя, расплющил бы твой череп. Я больше, чем мужчина - больше, чем четверо мужчин. Почему бы я хотел возвращения моей слабости?"
"А! - подивился Палафокс. - Теперь у тебя нет никаких слабостей?"
"Есть, - вздохнул мамарон. - У меня есть изъян". Его зубы сверкнули плотоядной усмешкой: "Мне доставляет наслаждение возможность убивать. Меня хлебом не корми - дай задушить тщедушного бледного недоноска!"
Палафокс отвернулся и зашел в павильон.
За ним закрылась дверь. Раскольник обернулся. За толстой прозрачной панелью двери на него неотрывно смотрел капитан мамаронов. Палафокс обвел взглядом другие входы в павильон - всюду стояли бдительно следившие за ним мамароны.
Бустамонте сидел в любимом кресле Айелло, обтянутом черной кожей с мягкой набивкой. Он набросил на плечи черную мантию - непроглядно-черную мантию повелителя мира.
"Удивительные вы люди, раскольники! - заметил айудор-регент. - Ваша дерзость поразительна! Вы беспечно подвергаете себя отчаянной опасности!"
Палафокс серьезно покачал головой: "Мы не так безрассудны, как может показаться. У наставника всегда под рукой средства самозащиты".