- Занимайтесь-ка лучше своим бизнесом дальше сами, без меня, решительно заявил Чик. - Я ухожу. Свое заявление я оставляю у вас на столе. Пожелайте мне удачи.
- Желаю удачи.
Маури чувствовал себя очень удрученным, почти что больным. Он тупо глядел на стол, пока дверь не открылась, а затем и закрылась за покинувшим кабинет Чиком. Ну и паршиво же начался рабочий день, отметил про себя Маури. Подняв заявление, он развернул его, пробежал взглядом написанное и снова сложил лист. Затем нажал кнопку интеркома и произнес:
- Мисс Трюп, впустите - как вы там назвали… мистера Макри, что ли?
Вместе с сопровождающими его джентльменами.
- Слушаюсь, мистер Фрауэнциммер.
Дверь кабинета отворилась, и Маури тотчас же весь подобрался, ибо сразу же сообразил, что это важные правительственные чиновники; двое из них были в серой форме национальной полиции, а у главы всей делегации, очевидно этого самого Макри, была осанка и манера держаться высокопоставленного представителя исполнительной власти, другими словами стопроцентного госта. Неуклюже поднявшись из-за стола, Маури протянул руку и сказал:
- Господа, чем могу быть вам полезен?
Пожав ему руку, Макри произнес:
- Это вы - Фрауэнциммер?
- Верно, ответил Маури.
Сердце его учащенно забилось, от волнения даже перехватило дух.
Неужели они собираются прикрыть его? Примерно вот так же полиция нагрянула и в Венское училище психиатров.
- что я такого совершил? - спросил он и сам услышал, как задрожал его голос от самых мрачных предчувствий.
Макри улыбнулся.
- Пока что - ничего особенного. Мы здесь с целью приступить к обсуждению вопроса относительно размещения одного заказа вашей фирме.
Однако, для этого требуется статус гост. Разрешите отключить ваш интерком?
- П-простите? - застигнутый врасплох, спросил Маури.
Кивнув людям из НП, Маури отступил в сторону. Полицейские подошли к столу и быстро отключили интерком. Затем внимательно осмотрели стены, мебель, тщательно обследовали каждый дюйм комнаты и находившейся в ней обстановки, а затем кивком дали знать Макри, что он может продолжать.
- Вот и прекрасно, - произнес Макри. - Фрауэнциммер, мы тут принесли с собою спецификацию сима, которого мы хотим, чтобы вы сконструировали.
Вот.
Он протянул запечатанный конверт.
- Ознакомьтесь. Мы подождем.
Открыв конверт, Маури внимательно изучил его содержание.
- Вы в состоянии это сделать? - через некоторое время спросил Макри.
Подняв голову, Маури заметил:
- Эта спецификация относится к Дер Альте.
- Верно, - кивнул Макри.
Так вот оно что, наконец-то сообразил Маури. Вот оно - то самое знание, требующее статуса гост. Теперь я и сам стал гостом. И произошло это совершенно неожиданно, по сути мгновенно. Теперь я приобщен к узкому кругу избранных. Как плохо, что ушел Чик; бедный чертяка Чик, как это несвоевременно с его стороны, какое невезение. Останься он здесь еще на пять минут…
- Это будет актуально еще в течение пятидесяти лет, - сказал Макри.
Они впутывают его в свои игры. Делают его соучастником всей этой комедии.
- Бог ты мой, - воскликнул Маури. - Никогда бы даже не подумал об этом, глядя на его выступления по телевидению, слушая его речи. А вот теперь я и сам должен создать точно такую же чертову штуковину.
Перед глазами у него поплыли круги.
- Карп немало постарался, - сказал Макри. - Особенно хорош этот его нынешний сим, этот Руди Кальбфлейш. Нам очень хотелось бы знать догадывались ли вы, специалист в данной сфере, о чем-нибудь?
- Никогда, - признался Маури. - Ни разу мне такое даже в голову не пришло. - Ни разу.
- А вы в состоянии сделать не хуже? Соорудить такого сима?
- Разумеется.
- Когда вы приступаете?
- Да хоть сейчас.
- Вот и прекрасно. Вы понимаете, что поначалу нам, естественно, придется держать здесь людей из НП для обеспечения безопасности государственной тайны?
- Валяйте, - пробормотал Маури. - Раз надо, так надо. Послушайте-ка, простите меня, мне нужно всего пару секунд.
Он бочком протиснулся мимо них к двери и вышел в приемную.
Застигнутые врасплох, гости не успели ему помещать.
- Мисс Трюп, вы обратили внимание, в какую сторону убыл отсюда мистер Страйкрок? - спросил он.
- Он только что отъехал, мистер Фрауэнциммер. В сторону автотрассы.
Как мне кажется, он направился домой, в "Авраам Линкольн" - он там проживает.
Вот бедолага, подумал Маури. И сокрушенно покачал головой. Удача Чика Страйкрока все еще при нем, она его и сейчас не оставила. Им овладело приподнятое настроение. Это коренным образом все меняет, решил он. Я снова при деле. Я поставщик Двора Его Величества, вернее, Белого Дома. Что, в общем-то, одно и то же. Да, одно и то же.
Он вернулся в кабинет, где его дожидались Макри и остальные. Все они весьма сумрачно глядели на него.
- Извините, - произнес он. - Я выяснял, где находится мой заведующий сбытом. Я хотел заострить его внимание на данном заказе. Объяснить ему, что на какое-то время мы отказываемся от любых других новых заказов, чтобы получить возможность полностью сосредоточиться только на выполнении этого.
Он замялся в нерешительности.
- Что же касается стоимости…
- Мы подпишем контракт, - сказал Гарт Макри. - Вам будет гарантировано возмещение ваших затрат плюс сорок процентов. Руди Кальбфлейша мы приобрели за общую сумму в один миллиард долларов СШЕА плюс, разумеется, оплата за сервисное обслуживание и ремонтные работы в процессе эксплуатации после приобретения.
- О, да-да, - согласился Маури. - Нельзя допустить, чтобы он вдруг перестал функционировать прямо посредине произносимой им речи.
Он попытался рассмеяться, но смеха у него что-то не получилось.
- Так в какую сумму это обойдется теперь, ну, хотя бы грубо? Скажем где-то между одним и полутора миллиардами?
- Отлично, отлично, - поторопился согласиться Маури.
У него было такое ощущение, что голова его вот-вот отвинтится от туловища и упадет на пол.
Глядя на него в упор, Макри произнес:
- У вас небольшая фирма, Фрауэнциммер. Вы и я, мы оба прекрасно это понимаем. Не надейтесь на слишком многое. Это не превратит вас в крупную фирму, такую, как "Карп Унд Зоннен Верке". Тем не менее, заказ этот обеспечит ваше существование на довольно длительный срок; вам, наверное, ясно, что мы готовы поддерживать вас финансово столько времени, сколько понадобится. Мы получили исчерпывающую информацию о вашем нынешнем положении из ваших же бухгалтерских книг - вы удивлены? - и мы теперь знаем, что вы вот уже в течение нескольких месяцев являетесь убыточным предприятием.
- Что правда, то правда, - признался Маури.
- Но продукция хороша, - продолжал Гарт Макри. - Мы тщательно изучили образцы вашей продукции, как здесь, так и там, где они по-настоящему функционируют - на Луне и на Марсе. Вы проявляете подлинное профессиональное мастерство, пожалуй, даже в большей степени, чем "Карп Верке". Вот почему сегодня мы здесь вместо того, чтобы быть у Антона и старика Феликса.
- Интересно… - вырвалось у Маури.
Значит, вот почему правительство на этот раз решило заключить контракт с ним, а не с Карпом. А интересно ему было вот что: неужели Карп сконструировал все эти симулакроны Дер Альте вплоть до самого последнего?
Забавный вопрос. Если это в действительности так - то тогда этот отход правительства от сложившейся практики поставки симулакронов может означать радикальное изменение нынешнего правительственного курса как в области экономики, так и политики. Но лучше об этом не спрашивать.
- Хотите сигару? - спросил Гарт Макри, протягивая ему "Адмирала". Очень мягкая. Чистейший флоридский лист.
- Спасибо.
Весьма неловко Маури взял из его рук большую зеленоватую сигару. Они оба закурили, внимательно глядя друг на друга в полном молчании, которое постепенно приобрело некоторую торжественность и значительность.
***
Объявление, вывешенной на информационной доске муниципального жилого дома "Авраам Линкольн", с тем, что Дункан и Миллер отобраны разведчиком талантов для выступления в Белом Доме, ошеломило Эдгара Стоуна; он перечитывал объявление снова и снова, все пытаясь выяснить, нет ли в нем какого-либо подвоха, и удивляясь тому, как этому вечно задерганному, непрестанно раболепствующему перед всем и вся жильцу удалось добиться такого.
Что- то здесь не так, отметил он про себя. Что-то вроде того, как я пропустил его на его релпол-экзамене… а теперь он заставил еще кого-то подделать результаты пробы в его пользу в сфере художественной самодеятельности. Он сам собственными ушами слышал игру на кувшинах, он присутствовал при исполнении программы "Классика на кувшинах" этими Дунканом и Миллером, и оно явно было не таким уж превосходным. Хотя, в этом следовало признаться, и весьма неплохим…
В глубине души он уже раскаивался, что сфальсифицировал результаты релпол-проверки Дункана. Это я вывел его на дорогу к успеху, подумал он. Я фактически спас его тогда. А теперь он уже на пути в Белый Дом, прямо со сцены этого здания.
Неудивительно, что Ян Дункан не справился со своим релпол-экзаменом.
Он был, несомненно, слишком занят, упражняясь в игре на кувшине. У Дункана не оставалось времени на выполнение повседневных бытовых обязанностей. С которыми легко справлялись остальные обыватели. Это должно быть просто ужасно - быть артистом, подумалось с горечью Стоуну. Это освобождало от соблюдения повседневных обязанностей, от ответственности перед коллективом. Просто возмутительно, когда человек может поступать так, как ему заблагорассудится.
И он, разумеется, сделал из меня настоящего дурака, отметил про себя Стоун.
Быстро прошагав по коридору третьего этажа, Стоун позвонил в дверь кабинета домового капеллана; дверь отворилась, открыв его взору капеллана за письменным столом, с головою ушедшего в работу. Лицо его морщинилось от усталости.
- Отче, - произнес Стоун, - мне хочется исповедаться. Вы мне можете уделить несколько минут? Это очень неотложно для моей совести.
Потерев пальцами лоб, Патрик Дейль кивнул.
- Вот так всегда, - пробурчал он. - То густо, то пусто. К этому времени у меня уже побывало десятеро наших жильцов, возжелавших прибегнуть к услугам духовника. Валяйте.
Он устало махнул в сторону ниши, которая открылась в одной из стен его кабинета.
- Садитесь и подключайтесь. А я буду слушать и одновременно заполнять эти формы "четыре-десять", присланные из Берлина.
Исполненный праведного негодования, Эдгар Стоун дрожащими руками прикрепил электроды "исповедывателя" к соответствующим точкам у себя на черепе, а затем, взяв микрофон, начал исповедь. По мере того, как он говорил, медленно вращались бобины с магнитной лентой внутри аппарата.
- Движимый ложной жалостью, - начал он, - я нарушил устав этого здания. Но меня беспокоит главным образом не проступок сам по себе, а мотивы, которые за ним стоят. Проступок этот - результат неправильного отношения к своим ближним, к другим жильцам этого дома. Мой сосед, мистер Ян Дункан, провалился на своем очередном релпол-экзамене, и я уже представлял себе, как его выселяют из "Авраама Линкольна". Я солидаризовался с ним, ибо подсознательно и самого себя расцениваю как неудачника, как человека, не очень-то состоявшегося в качестве жильца этого дома, да и гражданина вообще, и поэтому я подделал набранные им очки при ответах на вопросы так, чтобы он прошел испытание. По всей очевидности, мистеру Яну Дункану нужно представить новые релпол-тест-таблицы, а тот результат, который я сфальсифицировал, следовало бы аннулировать.
Он пристально поглядел на капеллана, но по выражению его лица невозможно было точно определить, как он отреагировал на это признание.
Таким- то вот образом, за Дунканом и его классическим кувшином будет установлен более пристальный надзор, отметил про себя Стоун.
Теперь "исповедыватель" анализирует его рассказ. Вскоре из него выпрыгнула перфокарта, и Дейль поднялся из-за стола, чтобы взять ее. После долгого, очень внимательного рассмотрения он с большим интересом стал разглядывать Стоуна.
- Мистер Стоун, - сказал он, - выраженная здесь точка зрения подразумевает, что ваша исповедь вовсе таковой не является. А что на самом деле у вас на уме? Садитесь снова и начинайте все с самого начала еще раз; вашим суждениям недостает должной глубины, материалу, представленному вами, еще далеко до подлинности. И я предлагаю, чтобы вы начали с признания в попытке исказить суть своей исповеди сознательно и преднамеренно.
- Ничего подобного, - возразил Стоун или, вернее, пытался было возразить: дар речи ему изменил, он прямо-таки онемел от страха. - М-может б-быть, лучше бы обсудить эти вопросы, сэр, в произвольной форме, без соблюдения положенных формальностей? Я в самом деле подтасовал результат контрольного релпол-испытания Яна Дункана. Это факт. Что же касается мотивов, которыми я руководствовался…
- Разве вы сейчас не позавидовали Дункану? - перебил его Дойль. - Его успеху в исполнении на кувшине, открывшему ему дорогу в Белый Дом?
Наступила тягостная тишина.
- Это… могло иметь место, - процедил в конце концов сквозь зубы Стоун виновато. - Но это нисколько не меняет того факта, что по всей справедливости Яну Дункану не положено жить здесь; его следует выселить, независимо от моих побуждений. Загляните в свод правил проживания в муниципальных (общественных) многоквартирных домах. Я знаю, что там есть раздел, относящийся к ситуации, подобной этой.
- Но вам не уйти отсюда, - упорствовал капеллан, - не сознавшись во всем. Вы должны удовлетворить машину. Вы сейчас пытаетесь добиться принудительного выселения соседа, чтобы удовлетворить свои эмоциональные, психологические потребности. Сознайтесь в этом, а уж потом, возможно, мы сможет обсудить действующее законодательство, те параграфы его, что имеют касательство к Дункану.
Стоун застонал и еще раз прикрепил к своему черепу замысловатую систему электродов.
- Ладно, - проскрежетал он. - Я ненавижу Яна Дункана из-за того, что он артистически одарен, а я - нет. Я желаю предстать перед судом присяжных из двенадцати жильцов этого дома, который и определит наказание за этот мой грех; но я настаиваю на том, чтобы Дункана подвергли повторной релпол-проверке! Я не отступлюсь от этого - у него нет ни малейшего права проживать здесь, среди нас. Это и аморально, и противозаконно.
- Так теперь, по крайней мере, честнее с вашей стороны, - сказал Дойль.
- Если уж быть честным до конца, - произнес Стоун, - то мне нравится игра ансамбля на кувшинах; мне понравился их небольшой концерт, тогда, вечером. Но я вынужден вести себя именно таким образом, поскольку только это, по моему глубочайшему убеждению, отвечает в полной мере общественным интересам.
"Исповедыватель", так ему во всяком случае показалось, фыркнул насмешливо, выстреливая вторую перфокарту. Впрочем, это, конечно, всего лишь игра его воображения.
- Вы просто топите себя все глубже и глубже, - произнес Дойль, расшифровав вердикт машины. - Поглядите-ка сами.
Он угрюмо протянул карту Стоуну.
- Ваш разум прямо-таки обуян беспорядочными, противоречивыми побуждениями. Когда вы исповедовались в последний раз?
Густо покраснев, Стоун промямлил:
- Мне кажется… в прошлом августе. Капелланом был тогда Пепе Джоунс.
Да, точно, в августе.
На самом же деле, это было еще в самом начале июля.
- Над вами придется изрядно потрудиться, - произнес Дойль, закуривая сигарету и откидываясь на спинку стула.