Карп вовсе не собирается так легко отступиться - вам следовало бы хорошенько подумать об этом.
- Мы сохраняем контроль над положением в…
- Нет, не сохраняете, - перебил ее Гольц. - Вам ничто уже не подвластно. Загляните в будущее, и вы сами убедитесь в этом. Вы начинаете благодушествовать, как крупная, разжиревшая кошка.
Он увидел, что она прикоснулась к кнопке сигнала тревоги у своего горла и расплылся в улыбке.
- Тревога, Никки? Из-за меня? Ну что ж, мне пожалуй, пора прогуляться. Между прочим - поздравляю вас с тем, что вам удалось остановить Конгросяна и не дать ему возможности эмигрировать. Вот это действительно удачный ход с вашей стороны. Тем не менее - вам об этом пока еще ничего не известно, не ловушка, которую вы подстроили Конгросяну, послужила причиной возникновения весьма неожиданных для вас осложнений.
Пожалуйста, воспользуйтесь своей аппаратурой фон Лессинджера - это подлинно подарок в ситуациях, подобной этой.
В конце коридора появились два сотрудника НП в сером. Николь энергично помахала им рукой, и они тотчас же потянулись к своим пистолетам.
Зевнув на прощанье во весь рот, Гольц исчез из вида.
- Он ускользнул, - обвинительным тоном произнесла Николь, обращаясь к полицейским.
Естественно, Гольц ускользнул. Она другого и не ожидала. Но по крайней мере, это прекратило такой неприятный для нее разговор. Она избавилась от его присутствия.
Нам нужно обязательно вернуться назад, отметила про себя Николь, но времена детства Гольца, и там его уничтожить. Но Гольц уже наверняка предусмотрел и это. Он уже давным-давно побывал там, в самый момент своего рождения, и позже, в годах своего детства, оберегая себя, подготавливая себя, опекая самого себя еще тогда, когда он был совсем ребенком; с помощью аппаратуры фон Лессинджера Бертольд Гольц стал фактически собственным ангелом-хранителем, и поэтому юного Гольца вряд ли можно будет застать врасплох.
Застать кого-либо врасплох - это было как раз там элементом, который почти изгнал из высокой политики фон Лессинджер. Все теперь было чистыми причинами и следствиями. По крайней мере, она так надеялась.
- Миссис Тибо, - обратился к ней очень уважительно один из фараонов.
- С вами тут хочет встретиться один человек из "АГ Хемие". Некто мистер Меррилл Джадд. Мы пропустили его.
- О да, - кивнув, и произнесла Николь.
Она сама назначила ему встречу; у Джадда были какие-то свежие идеи в отношении того, как вылечить Ричарда Конгросяна. Психохимик направился в Белый Дом, как только прослышал о том, что Конгросяна нашли.
- Спасибо, - сказала она и направилась в приемную с калифорнийскими маками, где она должна была встретиться с Джаддом.
Вот подлецы эти Карпы, Антон и Феликс, думала она, спеша по устланному коврами коридору в сопровождении двух полицейских сзади.
Предположим, они попытаются сорвать осуществление проекта создания Дитера Хогбена - не исключено, что Гольц прав; НАМ, ПОЖАЛУЙ, ПОРА САМЫМ РЕШИТЕЛЬНЫМ ОБРАЗОМ ВЫСТУПИТЬ ПРОТИВ НИХ! Но они очень сильны. И очень изобретательны.Карпы,отеци сын, были старыми профессионалами-интриганами, в этом деле они были доками еще большими, чем она сама.
Хотелось бы мне знать, что именно имел в виду Гольц, отметила она про себя, когда сказал, что ее ждут весьма неожиданные для нее осложнения после возвращения Ричарда Конгросяна. Это каким-то образом связано с Луни Люком? Вот еще один такой же, ничуть не лучше Карпов или Гольца; еще один пират и нигилист, гребущий все под себя за государственный счет. Как все в жизни осложнилось, а тут еще незавершенное, бередящее душу, как открытая рана, дело с Герингом, нависшее надо всем остальным. Рейхсмаршал никак не мог решиться, да он так и не решится, вся эта затея так и не примет завершенной формы, причем его нерешительность застопорит уже запущенный механизм, испортит игру с очень высокой ставкой, поставленной на кон. Если Геринг не примет решения к сегодняшнему вечеру…
Он окажется, в этом она его заверила, снова в своем собственном прошлом сегодня же, к восьми часам вечера. И будет одним из главных виновников проигрыша Германии в войне, что в самом скором времени - и теперь это было уже ему известно - будет стоить ему заплывшей жиром его шкуры.
Уж я позабочусь о том, чтобы Геринг получил все по заслугам, Может быть, я сумею когда-нибудь и для вас… - он осекся, так как Корли нырнул назад, в свою квартиру, и закрыл дверь. Ян остался в коридоре один.
Безусловно, это очень любезно с его стороны, отметил он про себя, идя по коридору. Пожалуй, он спасает меня, предупреждая об угрозе принудительного выселения отсюда в самом скором времени, и притом навсегда.
Очутившись в своей квартире, он устроился поудобнее и обложился всеми имевшимися у него справочниками и учебниками политической истории Соединенных Штатов. Я буду штудировать их всю ночь, твердо решил он.
Потому что я должен выдержать этот экзамен. У меня нет иного выбора.
Что бы не заснуть, он включил телевизор и тотчас же ощутил начавшее распространяться по всей его комнате столь уже для него привычное, милое сердцу Первой Леди, изображение которой сразу же появилось на экране.
- …а музыкальную программу сегодняшнего вечера, говорила она, открывает квартет саксофонов, который исполнит попурри из опер Вагнера и в частности, из моей самой любимой, из "Мейстерзингера". Я не сомневаюсь в том, что вы воздадите должное мастерству исполнителей и получите подлинное эстетическое наслаждение от этой музыки, которую еще долго будете с удовольствием вспоминать. А после этого я так распорядилась, чтобы перед вами снова предстал ваш давний любимец, всемирно известный виолончелист Генри Леклерк, в его программе будут исполнены произведения Джерома Керна и Коула Портера.
Она улыбнулась, и Ян Дункан улыбнулся ей в ответ из-под заваливших его едва ли не с головой справочников. Хотелось бы знать, подумалось ему, каково это играть в Белом Доме. Выступать перед Первою Леди. Как плохо, что я так и не выучился играть ни на одном из музыкальных инструментов. Я не умею ни выступать, ни писать стихи, ни петь или танцевать - совсем ничего не умею. Вот будь я из музыкальной семьи, если бы меня отец или мать научили…
Он уныло сделал несколько пометок относительно подъема французской национально-фашистской партии в 1975 году. А затем, как магнитом влекомый телевизионным приемником, отложил в сторону ручку и повернулся на стуле так, чтобы сидеть лицом к экрану. Николь сейчас показывала образец дельфтского фаянса, изразцовую плитку, которую, как она объяснила, ей удалось выудить в одной из лавчонок в Швайнфурте, в Германии. Какие у нее прелестные, чистые цвета… он глядел, как завороженный, на то, как сильные, изящные пальцы Николь нежно гладили глянцевую поверхность обожженного в особой печи глазированного кафеля.
- Полюбуйтесь этим изразцом, - проникновенно говорила Николь. - А вам не хотелось бы иметь точно такую же вещицу? Разве она не прелестна?
- Прелестна, - с готовностью согласился Ян Дункан.
- Сколько вас хотели бы насладиться ее видом когда-нибудь еще? спросила Николь. - Поднимите свои руки.
Ян с надеждой поднял руку.
- О, Очень много таких, - произнесла Николь, улыбаясь своей особо лучистой, проникающей в самую душу улыбкой. - Ну что ж, возможно, позже мы еще проведем вместе час в Белом Доме. Вам бы этого хотелось?
Подпрыгивая от восторга на стуле, Ян вскричал:
- Да, да, очень даже бы хотелось!
На телеэкране она улыбалась, казалось, непосредственно лично ему одному и никому больше. И он улыбался ей в ответ. А затем, с большой неохотой, ощущая гигантскую тяжесть, навалившуюся опять на него, он вернулся к своим учебникам. Назад, к жестоким реалиям нескончаемых будней.
Что- то ударилось в окно его комнаты и послышался негромкий голос, звавший его:
- Ян Дункан, у меня очень мало времени!
Быстро повернувшись, он увидел в ночной тьме какую-то парящую в воздухе конструкцию, формой напоминающую яйца. Внутри ее какой-то мужчина энергично махал ему руками и продолжал его окликать. Яйце издавало монотонный тарахтящий гул, его ракеты перешли на холостые обороты, и человек изнутри открыл ударом ноги дверь летательного аппарата и поднялся со своего сиденья.
Неужели они уже прибыли принимать у меня этот экзамен, мелькнуло в голове у Яна Дункана. Он встал, ощущая полную свою беспомощность. Так скоро… Я еще не готов.
Человек развернул свой летательный аппарат так, что огненно-белые выхлопные струи его ракетных двигателей уперлись прямо в стену здания.
Комната вся задрожала, посыпались куски штукатурки. Окно лопнуло он нагрева реактивными струями. Сквозь возникший в стеклянной стене проем человек завопил снова, пытаясь привлечь внимание оглушенного и ослепленного Яна Дункана.
- Эй, Дункан! Поторапливайтесь! Я уже подобрал вашего дружка! Он на борту другого корабля!
На этом довольно уже немолодом мужчине был дорогой несколько старомодный из натуральной ткани синего цвета в тонкую полоску. Он ловко выпрыгнул из яйцеобразного летательного аппарата и приземлился на обе ноги в комнате Яна.
- Нам нельзя мешкать, если мы собираемся это сделать. Вы что, совсем меня не помните? Как и Эл?
Ян Дункан изумленно глядел на него, не имея ни малейшего понятия, кто это и кто такой Эл.
- Мамулины психологи хорошенько над вами поработали, - тяжело дыша, произнес мужчина. - Эта Бетесда - приятненькое, должно быть, местечко.
Он подошел к Яну, схватил его за плечо.
- НП закрывает все стоянки марсолетов. Мне необходимо срочно переправить их на Марс, и я забираю вас с собой. Попытайтесь взять себя в руки. меня зовут Луни Люк - сейчас вы меня не помните, но память к вам вернется, когда мы все окажемся на Марсе и вы встретитесь снова со своим дружком Элом. Быстрее.
Люк подтолкнул его к проему в стене комнате, который всего лишь несколько минут тому назад был окном, и к аппарату - вот он-то, сообразил Ян, и назывался марсолетом - зависшему у самого окна.
- Ладно, - сказал Ян, пытаясь разобраться, что следует ему взять с собою.
Что ему может понадобиться на Марсе? Зубная щетка, пижама, зимнее пальто? Он быстро пробежал взглядом по квартирке, осматривая свое имущество.
Где- то вдалеке послышалась полицейская сирена.
Люк забрался назад, в кабину марсолета. Ян последовал за ним схватившись за протянутую ему руку пожилого попутчика. Повсюду по полу марсолета, как обнаружил он к немалому своему изумлению, ползали ярко-оранжевые, похожие на огромных "божьих коровок" существа, чьи антенны сразу же поворачивались в его сторону, пока он осторожно их переступал.
Это папоолы, вспомнил Ян. Или что-то вроде этого.
"Вам теперь будет очень хорошо", в унисон мыслили все папоолы. "Ни о чем не тревожьтесь; Луни-Люк успел как раз вовремя подхватить вас, в самый последний момент. Расслабьтесь".
- Хорошо, - не стал упираться Ян.
Он прилег, прислонившись к внутренней стенке корпуса марсолета и расслабился, а корабль тем временем взмыл в бездну ночи, направляясь к планете, которая ждала их там.
Глава 13
- Мне определенно очень хочется покинуть Белый дом, - брюзжащим голосом заявил Ричард Конгросян, обращаясь к полицейскому, охранявшему его.
Он все более раздражался, все более мрачные предчувствия овладевали им. Он стоял как можно дальше от комиссара Пэмброука. Это Пэмброук, он точно знал, заправлял здесь всем.
- Мистер Джадд, психохимиотерапевт из "АГ Хемие", - сказал Уайлдер Пэмброук, - должен быть здесь с минуты на минуту. Так что, пожалуйста, потерпите еще совсем немного, мистер Конгросян.
Голос его был спокоен, но это совсем не успокаивало Конгросяна.
Имелась в нем определенная жесткость, непреклонность, что еще сильнее действовало Конгросяну на нервы.
- Это же совершенно невыносимо, - не унимался Конгросян, - вы сторожите меня, не спускаете с меня глаз, что бы я ни делал. Я просто не в состоянии терпеть, когда за мною следят. Неужели вы никак не можете уразуметь, что у меня самая настоящая паранойя во всем, что касается внешних ощущений?
В дверь комнаты постучались.
- Мистер Джадд к мистеру Конгросяну, - объявил служитель Белого Дома.
Пэмброук открыл дверь в комнату и пропустил в нее Меррилла Джадда, который деловой походкой прошел внутрь, держа в руке традиционный врачебный портфель, однако с фирменными наклейками.
- Мистер Конгросян? Рад встретиться наконец-то с вами лично.
- Здравствуйте, Джадд, - пробормотал Конгросян, не испытывая особой радости от того, что происходило.
- Я принес с собою кое-какие новые, еще экспериментальные препараты для вас, - произнес Джадд, открывая портфель и запуская туда руки. Имипрамин-глюкель - по две таблетки в день, каждая по пятьдесят миллиграммов. Вот, оранжевого цвета. А коричневые таблетки - это еще одно наше новое средства, метабиретинат оксид, сто миллиграммов в…
- Это яд, - перебил его Конгросян.
- Простите? - мгновенно насторожившись, Джадд приложил согнутую рупором кисть к уху.
- Я не стану ничего принимать. Это часть тщательно разработанного плана, имеющего конечной целью убить меня.
В этом у Конгросяна не было ни малейших сомнений. Он это понял, как только увидел в руках Джадда фирменный портфель "АГ Хемие".
- Отнюдь нет. Уверяю вас, - испугался Джадд, бросив злобный взгляд в сторону Пэмброука. - Мы пытаемся помочь вам. В этом заключается наша работа.
- Вот поэтому-то вы меня похитили? - спросил Конгросян.
- Я лично вас не похищал, - осторожно возразил Джадд. - А теперь, что касается…
- Вы все действуете заодно, - заявил Конгросян.
И у него было подходящее объяснение: его готовили к тому моменту, когда наступит нужное время. Призвав на помощь все свои психокинетические способности, он поднял обе руки и направил всю мощь своего внимания на психохимика Меррилла Джадда.
Психохимик поднялся над полом, завис, болтая ногами, в воздухе, все еще крепко сжимая в руках свой фирменный портфель "АГ Хемие". Разинув рот от изумления, выпучив глаза, он обалдело глядел на Конгросяна и Пэмброука.
Он попытался что-то сказать, и тогда Конгросян швырнул его об закрытую дверь комнаты. От удара дверь распахнулась, Джадд пролетел сквозь нее и исчез из вида. В комнате вместе с Конгросяном теперь оставались только Пэмброук и его люди из НП.
Прокашлявшись, Пэмброук сухо сказал:
- Нам, пожалуй следовало бы проверить, не получил ли он каких-либо тяжких телесных повреждений.
Уже шагая к двери, он добавил через плечо:
- Я посчитал, что "АГ Хемие" будет несколько этим огорчена. Мягко выражаясь.
- К черту "АГ Хемие"! - крикнул Конгросян ему вслед. - Мне нужен мой личный врач. Я не доверяю никому из тех, что вы сюда приводите. Откуда мне знать, в сомом ли деле он из "АГ Хемие"? Он, по всей вероятности, самозванец.
- В любом случае, - заметил Пэмброук, вам вряд ли теперь нужно о нем беспокоиться.
Он осторожно открыл дверь.
- Так он действительно из "АГ Хемие"? - спросил Конгросян, выходя вслед за ним в коридор.
- Вы сами говорили с ним по телефону, именно вы впутали его в эту историю.
Пэмброук казался сердитым и даже взволнованным, теперь, когда искал взглядом признаки Джадда в коридоре.
- Где он? - требовательным тоном спросил он. - Ради всего святого, скажите, что вы с ним сделали, Конгросян?
- Я задвинул его вниз по лестнице в подвал, в прачечную, - с явной неохотой ответил Конгросян. - И ничего с ним худого не случилось.
- Вам известно, что такое принцип фон Лессинджера? - глядя на него в упор, спросил Пэмброук.
- Разумеется.
- Как один из высших руководителей НП, - сказал Пэмброук, - я располагаю допуском к аппаратуре фон Лессинджера. Вам бы хотелось узнать, кто станет следующей жертвой вашего злоупотребления своими психокинетическими способностями?
- Нет, - ответил Конгросян.
- Знание этого даст вам определенное преимущество. Потому что вам, быть может, захочется сдержаться, чтобы потом не раскаиваться.
- Кто же это будет? - спросил тогда Конгросян.
- Николь, - произнес Пэмброук. - А теперь, если вы не возражаете, то скажите мне вот что. В связи с какими моральными или какими-либо другими соображениями вы воздерживаетесь от использования своих пси-способностей в политических целях?
- В политических целях? - эхом отозвался Конгросян.
Он никак не мог уразуметь, как это можно ими пользоваться в политических целях.
- Политика, - отметил Пэмброук, - позвольте вам напомнить, есть искусство заставлять других людей делать то, что вам хочется, и если необходимо, даже с применением силы. Ваше применение психокинеза только что было весьма необычным в своей направленности… но, тем, не менее, это было политической акцией.
- Я всегда чувствовал, что было бы неправильно прибегать к психокинезу по отношению к людям, - сказал Конгросян.
- Но теперь…
- Теперь, - сказал Конгросян, - положение изменилось. Я пленник, все объединились против меня. Вы тоже, например, против меня. Не исключено, что мне придется прибегнуть к своим способностям против вас.
- Пожалуйста, воздержитесь, - кисло улыбнувшись, предупредил Пэмброук. - Я всего-навсего платный служащий правительственного учреждения, выполняющий свои служебные обязанности.
- Вы куда больше, чем это, - возразил Конгросян. - Мне все-таки интересно узнать, каким образом я применю свои способности против Николь.
Он никак не мог себе представить, что способен так поступить - такой священный ужас она в него вселяла. Такой трепет он испытывал перед нею.
- Почему бы нам не подождать и не увидеть воочию? - спросил Пэмброук.
- Меня поражает, - сказал Конгросян, - что вам приходится пускаться во все тяготы, связанные с применением аппаратуры фон Лессинджера только для того, чтобы выяснить кое-что, касающееся моей скромной персоны. Ну какую я представляю из себя ценность - жалкий отщепенец, неспособный жить среди других людей! Каприз природы, которому лучше бы даже не родиться на свет.
- Это за вас говорит сейчас ваша болезнь, сказал Пэмброук. - И где-то в глубине своего сознания вы это прекрасно понимаете…
- Не вы должны признать, - не унимался Конгросян, - что это весьма странно пользоваться разработанной фон Лессинджером машинерией так, как, совершенно того не таясь, это делаете вы. Какова ваша цель?
Ваша настоящая, истинная цель, отметил он про себя.
- Моя задача - защитить Николь. И это не может быть иначе, как в самом скором будущем вы предпримете откровенные враждебные действия по отношению к ней.
- Я нисколько не сомневаюсь в том, что вы лжете, - перебил его Конгросян. - Я никогда бы не сделал ничего подобного в отношении Николь.
Уайлдер Пэмброук поднял бровь. А затем отвернулся и нажал кнопку вызова лифта, чтобы начать спуск в подвал в поисках психохимика из "АГ Хемие".
- Что вы собираетесь делать? - спросил Конгросян.