Но, возможно, лучше было бы Фригию погибнуть вместе с Киннексой на аэродроме в Норграде, и тогда континент уцелел бы. А так, хотя ракета не достигла города, ее чудовищный атомный заряд взорвался под шестьюстами саженями воды всего лишь в десяти милях от гавани Атлантиды и очень близко от древнего геологического разлома. У Арго-мена, как и предполагал Фригии, было время для действий, и он гораздо лучше Фригия был осведомлен о том, что летит на Атлантиду. Но он слишком поздно узнал, что не одна, а целых семь ракет были запущены из Норхейма и по меньшей мере пять - из Уйгара. Ракеты возмездия, которые должны были смести Норград, Уйгарстой и тысячи квадратных миль вокруг них, находились в полете задолго до того, как бомбы и землетрясение уничтожили все пусковые установки атлантов.
Когда равновесие наконец восстановилось, там, где раньше был континент, безмятежно катил свои волны океан.
Глава 3
ПАДЕНИЕ РИМА
Эддор
Подобно двум высшим руководителям теллурийской корпорации, обсуждающим деловые проблемы при случайной встрече в клубе, Всевысочайший эддорианин и Гарлейн, его помощник, занимались эддорианским аналогом болтовни после трудового дня.
- Ты хорошо поработал на Теллусе,- похвалил Гарлейна Всевысочайший.- На остальных трех планетах, конечно, тоже, но Теллус зашел так далеко и был настолько хуже трех других, что твоя работа просто великолепна. Когда атлантические страны столь основательно уничтожили друг друга, я думал, что так называемая демократия исчезла навсегда, но, похоже, с ней очень трудно покончить. Тем не менее я полагаю, что ситуация в Риме полностью находится под контролем?
- Совершенно верно. Митридат Понтийский - моя работа. Так же,как и Сулла с Марием. С их помощью я уничтожил практически всех умных и способных римлян и превратил демократию в бесцельно вопящую толпу. Мой Нерон покончит с ней. Риму еще предстоит двигаться по инерции - даже как будто расти - в течение нескольких поколений, но то, что сделает Нерон, окажется непоправимым.
- Хорошо. Честно говоря, сложная задача.
- Скорее, не сложная, а дьявольски занудная,- мысли Гарлейна были тоскливыми.- Но такова работа со всеми не-долговечными расами. Все существа живут лишь не более минуты и меняются так быстро, что от них нельзя отрывать взгляд ни на секунду. На досуге я хотел отправиться в небольшое путешествие в наше старое пространство-время, но, похоже, что мне не удастся до тех пор, пока они не постареют и не утихомирятся.
- Это настанет довольно скоро. Как ты знаешь, продолжительность жизни увеличивается, когда расы приближаются к своей норме.
- Да, но ни у кого другого нет и половины моих проблем. В общем, у большинства наших все идет сообразно их желаниям. А мои четыре планеты приносят больше неприятностей, чем остальные две галактики, вместе взятые, и знаю, что виноват не я,- не считая тебя, из всех нас я самый умелый работник. Но меня удивляет, почему именно я оказался козлом отпущения.
- Конечно, потому, что ты - наш самый умелый работник.-Если допустить, что эддориане могут улыбаться, то Всевысочайший улыбнулся.- Выводы Интегратора ты знаешь не хуже меня.
- Да, но я все больше задумываюсь, можно ли безраздельно доверять им. Споры вымершей формы жизни, подходящее окружение, законы вероятности - какой вздор! Я начинаю подозревать, что вероятность вышла за свои гибкие рамки, чтобы порадовать лично меня, и, как только обнаружу, кто стоит за этим, во Внутреннем Круге появится вакантное место.
- Поберегись, Гарлейн! - все легкомыслие и небрежность Всевысочайшего как ветром сдуло.- Кого ты подозреваешь? Кого обвиняешь?
- Пока никого. Правильная точка зрения открылась мне только сейчас, при нашем разговоре. И я не собираюсь никого подозревать или обвинять. Сначала удостоверюсь, а потом уже буду действовать.
- Вопреки мне? Моим приказам? - вскричал Всевысочайший, его буйный нрав вырвался наружу.
- Скажем, скорее в поддержку,- не смутившись, парировал его помощник.-Допустим, кто-то мешает мне в моей работе - а какую позицию ты занимаешь, не зная об этом? Предположим, что я прав и что на этих четырех планетах такое творится из-за интриг внутри Круга. Кто будет следующим? И как ты можешь быть уверен, что нечто подобное, но зашедшее еще не так далеко, уже не нацелено на тебя? Мне кажется, что все это необходимо серьезно обдумать.
- Может быть, и так... Вероятно, ты прав... У нас возникали кое-какие несоответствия. Каждое из них не казалось особо важным, но все вместе, рассмотренные в новом свете...
Таким образом, подтвердился вывод эрайзианских Старейшин, что в данный момент эддориане не могут обнаружить Эрайзию и, следовательно, Эддор упустил шанс вовремя ковать оружие, которое помогло бы справиться с Галактическим Патрулем Эрайзии и Цивилизации, который должен вскоре появиться.
Если бы эти двое были менее подозрительны, завистливы, высокомерны и самонадеянны - другими словами, не были бы эддорианами - История Цивилизации, вероятно, никогда бы не была написана, а если и была, то совсем иначе и другой рукой.
Но, однако, они были эддорианами.
Эрайзия
За короткий промежуток времени между гибелью Атлантиды и восхождением Рима к вершинам могущества Эвко-мидор из Эрайзии совсем не состарился. Он был и будет многие последующие века Часовым. Хотя его разум был достаточно силен, чтобы понять созданную Старейшинами ви-зуализацию пути Цивилизации,- в сущности, Эвконидор уже достиг значительного прогресса в своей собственной ви-|уализации Космического Единства,- он был недостаточно опытным, чтобы созерцать, не пытаясь изменить события, которым предстояло произойти, согласно всем эрайзиан-ским визуализациям.
- Твои чувства вполне естественны, Эвконидор,- Дроун-ли-Формирователь, действующий главным образом на планете Теллус, равномерно смешивал свой разум с разумом бо-лее молодого Часового.- Нам самим не нравится, как тебе известно. Тем не менее это необходимо. Другим путем невозможно достигнуть конечного триумфа Цивилизации.
- Но неужели ничего нельзя сделать для смягчения? - спросил Эвконидор.
- У тебя есть какие-нибудь предложения? - прервал затянувшееся молчание Дроунли.
- Нет,- признался молодой эрайзианец - Но я думал... вы, все Старейшины, как более мудрые и сильные... могли бы...
- Нет. Рим падет, он должен пасть.
- И будет Нерон? И мы ничего не сможем сделать?
- Да, будет Нерон. И нам очень немногое предстоит сделать. Наши формы во плоти - Петроний, Акте и другие - сделают все возможное, но сил у них будет ровно столько же, как и у других людей их времени. Они должны быть и будут ограничены в своих действиях, так как любое проявление необычных сил, умственных или физических, будет немедленно обнаружено и выдаст нас. С другой стороны, Нерон - то есть Гарлейн из Эддора - будет иметь более широкие возможности.
- Да уж, фактически для него нет никаких преград, кроме чисто физических ограничений. Но если ничего нельзя сделать, чтобы остановить... Если позволить Нерону посеять семена разрушения...
И на такой безрадостной ноте совещание закончилось.
Рим
- Ради чего мы живем, Ливии? - спросил гладиатор Патрокл у своего товарища по камере.- Нас хорошо кормят, содержат и обучают - как лошадей. Мы и есть лошади, а даже не рабы. У рабов есть какая-то свобода действий, у большинства из нас - никакой. Мы сражаемся - с теми и тогда, как захотят наши проклятые хозяева. Тот, кто остается в живых, сражается снова. Но конец все равно один, и наступит он скоро. У меня были жена и дети, у тебя - тоже. Есть ли пусть самый малый шанс, что когда-нибудь мы увидим их или узнаем, живы ли они? Нет. Стоит ли такая жизнь хоть что-то? Моя - нет.
Ливии из Вифинии, смотревший до этого через оконную решетку и посыпанную песком арену на трон Нерона, украшенный венками и пурпурными лентами, повернулся и оглядел своего товарища-гладиатора с ног до головы. Сильные мускулистые ноги, узкая талия, широкие плечи. Голова, покрытая подобной львиной гриве копной рыжеватых волос. И наконец, глаза - карие глаза с золотистыми искорками, суровые и холодные, выражающие свирепость и решительность, которые нельзя было скрыть.
- Я ожидал чего-нибудь в этом роде,- сказал Ливии спокойно.- Внешне ничего не заметно -ты хорошо сложен, Патрокл, но тот, кто знает гладиаторов так же, как я, за прошедшие недели мог что-то заподозрить. Я так понимаю, что кто-то поручился за меня жизнью и что я не должен спрашивать, кто этот друг.
- Да. Поручился. И ты не должен спрашивать.
- Пусть будет так. Тогда благодарю моего неизвестного благодетеля и богов, потому что согласен с тобой. Не могу сказать, что на что-то надеюсь. Хотя твое племя умеет растить людей,- судя по твоему сложению, волосам и глазам, ты происходишь от самого Спартака,- но ведь даже он не добился успеха. А сейчас все хуже, гораздо хуже, чем было в те времена. Еще никто, замышлявший против Нерона заговоры, не достигал успеха -даже его интриганка-мать. Все они умерли, и тебе известно - как. Нерон - негодяй, мерзавец из мерзавцев. Но мир не знал более опытных шпионов, чем у него. Однако я чувствую то же, что и ты. Если я прихвачу с собой двоих-троих преторианцев, то погибну без сожаления. Но, судя по всему, ты 'не собираешься напрасно штурмовать подиум Нерона. У тебя есть хоть слабая надежда на успех?
- Да, и вовсе не слабая.- Зубы фракийца обнажились в волчьем оскале.- У него, как ты говоришь, опытные шпионы. Но на этот раз мы будем такими же суровыми и безжалостными, как они. Многих из его шпионов уже нет в живых, остальные почти все известны. Они тоже умрут - Глатий, например. Иногда по воле богов человек убивает лучшего, чем он, но Глатий в бою совершил это шесть раз, не получив ни царапины. Теперь его черед, и он умрет, несмотря на покровительство Нерона. Я так сказал. У гладиаторов - свои хитрости, о которых Нерон никогда не слышал.
- Вполне вероятно. Еще вопрос, и я, может быть, тоже начну надеяться. Это уже не первый заговор гладиаторов против Агенобарба. Однако прежде чем заговорщикам удается что-либо сделать, они всегда оказываются сражающимися друг против друга, и толпа никогда не дает пощады побежденным. А теперь?..Ливии замолчал.
- Именно это и дает надежду. В заговоре участвуем не только мы, гладиаторы. У нас есть могущественные друзья при дворе; один из них никогда не расстается с острым ножом, чтобы не упустить случая всадить его между ребрами Нерона. Он все еще носит свой нож, а мы все еще живы - и для меня это достаточные доказательства того, что Агено-барб, матереубийца и поджигатель, ничего не знает о новом заговоре.
В этот момент Нерон на своем троне разразился раскатистым смехом, его тучное тело сотрясалось от хохота, который Петроний и Тигеллин отнесли на счет зрелища предсмертных мучений женщины-христианки на арене.
- Ну и что же будет поручено мне в этом деле? - спросил Ливии.
- Кое-что. Тюрьмы и ямы переполнены христианами, они умирают, трупы разлагаются, и Риму угрожает чума. Чтобы улучшить положение, несколько сотен христиан завтра будут распяты на крестах.
- Почему бы нет? Все знают, что они отравляют колодцы, убивают детей и занимаются магией. Колдуны и ведьмы!
- Верно,- Патрокл повел сильными плечами.- Но кроме того, завтра ночью в полной темноте остальные христиане будут...-ты когда-нибудь видел сарментиции и семак-сии?
- Только один раз. Великолепное зрелище - почти так же волнует, как вид человека, умирающего на твоем мече. Мужчины и женщины, завернутые в промасленные одежды, обмазанные смолой и прикованные к столбам - это прекрасные факелы! Значит, ты имеешь в виду, что...
- Ага. В собственном саду Цезаря. После того как костры разгорятся, Нерон возглавит парад. Когда его колесница минует десятый факел, наш союзник взмахнет ножом. Преторианцы бросятся со всех сторон, несколько мгновений продлится замешательство, но тут появимся мы, и стража будет уничтожена. В то же самое время другие участники нашего заговора захватят дворец и перебьют всех сторонников Нерона - мужчин, женщин и детей.
- Все это выглядит довольно заманчиво.- Вифиниянин не скрывал сомнений.Но как мы попадем туда? Иным гладиаторам - таким чемпионам, как Патрокл-Фракиец - иногда позволяется в свободное время делать все, что захочется, а значит, они могут оказаться рядом и принять участие в заварушке, но большинство из нас будут под замком.
- Это тоже продумано. Наши союзники из приближенных к трону и кое-кто из граждан Рима, выигравших на наших победах много денег, уговорили наших хозяев завтра ночью, сразу же после массового распятия, устроить большой пир для всех гладиаторов. Он будет проходить в Роще Клавдия, прямо напротив садов Цезаря.
- О! - Ливии глубоко вздохнул, его глаза загорелись.- Клянусь Ваалом и Бахусом! Клянусь высокой грудью Изи-ды! Впервые за многие годы я возвращаюсь к жизни! Наши хозяева умрут первыми... но подожди - а оружие?
- Будет и оружие. Заговорщики принесут его под плащами - вместе с доспехами и щитами. Да, наши владельцы умрут первыми, а вслед за ними преторианцы. Но помни, Ливии, что Тигеллин, начальник гвардии, мой - и только мой! Я лично хочу вырвать сердце из его груди.
- Согласен. Я слышал, что он некоторое время владел твоей женой. Но ты как будто вполне уверен, что завтра ночью все еще будешь жив. Клянусь Ваалом и Иштар, я тоже хотел бы верить в это! Наконец-то в моей жизни появилась цель, но я чувствую, как тает мое мужество - я уже слышу весла Харона. Как бы мне сегодня не попасться в сеть какому-нибудь ловкому юнцу-ретиарию - а тогда мне не ждать сигнала о пощаде. У толпы, начиная с Цезаря, такие нравы, что даже ты можешь ждать Police verso ( Повернутый палец (лат.) гладиатора. (Прим. перев.)) , если упадешь.
- Верно. Но лучше избавься от таких мыслей, если хочешь жить. Что до меня, то я в достаточной безопасности. Я дал обет Юпитеру, и он, защитивший меня уже много раз, не оставит и сейчас. Любой человек или зверь, с которым я встречусь во время этих игр, погибнет.
- Я тоже так думаю, чест... тихо! Трубы... кто-то идет!
Дверь позади них распахнулась. Ланиста - хозяин гладиаторов вошел, нагруженный доспехами и оружием. Дверь захлопнулась за ним и была заперта снаружи. Пришедший был явно возбужден, но несколько секунд молча глядел на Патрокла.
- Ну, Железное Сердце,- вырвалось наконец у него,- тебе не интересно, что ждет тебя сегодня?
- Не очень,- безразлично ответил Патрокл,- было бы подходящее оружие. А что? Что-то особенное?
- Чрезвычайно особенное. Сенсация года. Сам Фермий. Без ограничений. Свободный выбор оружия и доспехов.
- Фермий! - воскликнул Ливии.- Фермий Галл? Да закроет тебя Афина своим щитом!
- Мне ты тоже можешь этого пожелать,- черство согласился ланиста.- Прежде чем узнать, что произойдет, я, как дурак, поставил на Патрокла сотню сестерциев при ставках всего лишь один к двум. Но слушай, бронзовая голова. Если ты справишься с Фермием, я отдам тебе треть выигрыша.
- Спасибо. Ты его получишь. Фермий - хороший человек и сильный. Я много слышал о нем, но никогда не видел в деле. А он видел меня, и это плохо. Он тяжелый и быстрый - немного легче меня, но быстрее. Фермий знает, что я всегда сражаюсь по-фракийски и буду дурак, если использую против него какие-нибудь другие приемы. А он сражается и по-фракийски и по-самнитски, смотря какой противник. Против меня он, конечно, будет по-самнитски. А ты знаешь?
- Нет. Пока не говорили. Может быть, он решит только в последний момент.
- Если без ограничений и против меня - он, конечно, выберет самнитское вооружение. У него нет выбора, и это дает мне возможность применить новую хитрость. Я возьму меч без ножен - и два кинжала, помимо моего гладил. Достань мне булаву, самую легкую булаву, какая только найдется в арсенале.
- Булаву? По-фракийски против самнита!
- Именно булаву. Надо мне победить Фермия, или ты хочешь сделать это сам?
Булаву принесли, и, размахнувшись обеими руками, Пат-рокл ударил ею по каменной стене. Головка осталась прочно сидеть на древке. Порядок Они стали ждать.
Прозвучали трубы, шум гигантского сборища почти стих.
- Великий Чемпион Фермий против Великого Чемпиона Патрокла! - хрипло объявил глашатай. - Один бой. Любое оружие по выбору самих соперников, которое можно использовать любым способом! Без отдыха и перерывов! Входите!
Две фигуры в доспехах быстрыми шагами двинулись к центру арены. Доспехи Патрокла, в том числе высокий шлем и щит, сделанные из тускло отблескивающей стали, без всяких украшений, покрыты вмятинами и царапинами. Видно было, что доспехи - отнюдь не декорация и не раз использовались в бою. Что касается галла, то его облегченные сам-нитские доспехи по традиции сверкали украшениями. На шлеме Фермия красовались три ярких разноцветных пера, щит и латы окрашены во все цвета радуги и выглядели так, будто их надели впервые.
Гладиаторы остановились в пяти ярдах друг от друга и повернулись лицом к подиуму, на котором, развалясь, сидел Нерон. Шум голосов - булава вызвала немало размышлений и споров - затих. Патрокл поднял свое увесистое оружие в воздух, галл взмахнул длинным и острым мечом. Они пропели:
Ave, Caesar Imperator! Morituri te Salutant!
( Славься, Цезарь Император! Тебя приветствуют идущие на смерть! (лат.))
Сразу же после взмаха сигнального флажка, но еще до того, как он коснулся земли, оба гладиатора оживились. Фермий повернулся и кинулся к противнику, но, хотя он и был быстрым, ему не хватило скорости. Булава, которая в руках фракийца мгновение раньше казалась такой тяжелой, стала фантастически подвижной - она полетела по воздуху прямо в Фермия! Она не ударила в цель Патрокл надеялся, что он здесь единственный, кто не ожидает, что она попадет в его соперника,- но, чтобы избежать снаряда, Фермию пришлось сбавить шаг, и его прекрасно задуманная атака провалилась. И тут Патрокл нанес несколько сильных ударов.
Однако Фермий был стойким и быстрым, и первый удар, нацеленный в его обнаженную правую ногу, попал в щит. Второму удару с левой руки также помешал щит. Тем же кончилась и третья попытка - жестокий удар справа. Третьим ударом, частично отраженным мечом Фермия, которому на этот раз удалось им воспользоваться, были срезаны красное, зеленое и белое перья, медленно опустившиеся на землю. Двое сражавшихся бойцов отскочили в стороны и мгновение смотрели друг на друга.
С точки зрения гладиаторов, это была всего лишь разминка. Тот факт, что галл лишился своего плюмажа и что на его доспехах появились большие полосы отвалившейся эмали, означал всего лишь, что мнимый сюрприз фракийца не удался. Каждый знал, что он стоит лицом к лицу с самым могучим противником в мире. Если кто-то из них и волновался, то ничем не выдал свое состояние противнику.