Оттолкнувшись ногой от твердого панциря одной из ногохвосток, она устремилась вперед. Африэль последовал за нею. В Гнезде было тепло, и Африэль в своем парадном облачении уже начал потеть, но пот его был антисептичен и не издавал запаха.
Они оказались в большой пещере, вырытой в материнской породе астероида. Длиной пещера была метров восемьдесят и имела арочный свод диаметром около двадцати метров. Вся она так и кишела местными жителями. Их были здесь сотни – по большей части симбиоты-рабочие величиной с датского дога, покрытые шерстью и восьмилапые. Довольно часто встречались также воины – мохнатые чудовища с добрую лошадь, чьи огромные клыкастые головы и формой и размерами напоминали мягкое, основательно набитое волосом кресло.
Неподалеку от них двое рабочих тащили сенсора с огромной уплощенной головой на атрофированном теле, состоявшем преимущественно из легких. Глаза сенсора были в виде больших пластин, а из шерсти, покрывавшей хитиновый панцирь, торчали длинные свернутые спиралью антенны, покачивавшиеся при движении. Тащившие его рабочие цеплялись за стены своими конечностями с когтями и присосками.
Появился еще один монстр, который плыл, неторопливо загребая жаркий зловонный воздух своими плавниками. Его безволосая голова спереди выглядела устрашающе: сплошные челюсти с острыми жерновами зубов и тупоносые сопла-клыки, во время работы выбрасывавшие фонтаны кислоты.
– Туннельщик, – прокомментировала Мирная. – Хватайтесь за него, с ним мы легко проникнем в глубь Гнезда.
Она подлетела к чудищу и взялась обеими руками за космы шерсти, свисавшие с его огромной спины. Африэль последовал ее примеру вместе с двумя симбиотятами, вцепившимися в шкуру туннельщика передними конечностями. От тухлого смрада, издаваемого влажной, маслянистой на ощупь шерстью животного, Африэля пробрала дрожь. Взмахивая своими плавниками с бахромой, будто крыльями, туннельщик понес их по лабиринту коридоров.
– Здесь, в Гнезде, наверное, тысячи обитателей, – предположил Африэль.
– В своем последнем отчете я назвала цифру сто тысяч, но к тому времени я успела осмотреть только часть Гнезда. Да и сейчас еще есть участки, куда я не заглядывала. Я думаю, их число доходит до четверти миллиона. Этот астероид примерно такой же величины, что и Серее, самая крупная база механистов, и его запасы углеродосодержащих материалов еще далеко не исчерпаны.
Африэль закрыл глаза. На тот случай, если он вдруг потеряет инфракрасные очки, он должен научиться на ощупь находить дорогу сквозь эту извивающуюся, брыкающуюся, куда-то спешащую живую массу.
– Так, значит, население Гнезда растет? – спросил он.
– Несомненно. Как раз скоро будет запущен рой из трех дюжин крылатых самцов и самок-производителей для основания новых колоний. В настоящий момент они готовятся к вылету в помещениях по соседству с маткой. Чуть позже я их вам покажу. А сейчас перед нами одна из грибных плантаций...
В это время ближайший к Африэлю симбиотенок придвинулся к нему вплотную и, не выпуская из лап шерсть туннельщика, принялся жевать отвороты одной из его брючин. Африэль как следует его пнул, и тот отскочил, испуганно втянув в себя стебельки глаз.
Подняв голову, Африэль увидел, что они находятся в большом помещении, все стены, пол и потолок которого сплошь покрыты буйной грибной порослью. Наиболее частыми видами были распухшие куполообразные бочонки, целые кусты растений со множеством переплетающихся отростков и скопления трубчатых, похожих на макароны экземпляров, чуть колыхавшихся в слабом потоке воздуха. Вокруг некоторых бочонков висели легкие облачка спор, издававшие специфический запах.
– Обратите внимание на грибницу в виде спекшихся пластов какого-то материала, – сказала Мирная. – Непонятно, то ли это природное образование, то ли какое-то специально полученное сложное биохимическое соединение. Но самое примечательное, что оно свободно произрастает при солнечном свете, на наружной поверхности астероида. Представляете? Источник питания, способный расти в открытом космосе! Наши там, на Кольцах, вцепились бы в него руками и ногами.
– Да, ему просто цены нет, – согласился Африэль.
– Сама по себе эта грибница несъедобна. Я однажды попробовала кусочек – такое ощущение, будто жуешь пластмассу.
– А кстати, как здесь вообще насчет пропитания?
– Никаких проблем. Биохимия обитателей Роя очень близка к нашей. Уже на одних грибах можно прожить. Но предпочтительнее продукт, который срыгивают симбиоты-рабочие. Его питательная ценность выше за счет внутренней ферментации в заднем отделе их кишечника.
– Вы привыкнете к нему, – добавила она, заметив остолбенелый взгляд Африэля. – Я научу вас извлекать пищу из рабочих. Нужно просто пощекотать их, и срабатывает рефлекс. В отличие от остальных жизненных функций, их пищеварительный процесс не регулируется феромонами. – Она отвела, в сторону спавшую ей на глаза прядь грязных спутанных волос. – Надеюсь, те образцы феромонов, что я посылала, оправдали хотя бы хлопоты по их доставке?
– Еще бы, – сказал Африэль. – Их химический состав чрезвычайно интересен. Я тоже входил в группу по их изучению. Нам удалось синтезировать большую часть составных элементов.
Он остановился. Насколько можно доверять Мирной? Она не была посвящена в подробности эксперимента, задуманного Африэлем и его коллегами. Африэль был представлен ей как обычный исследователь – такой же, как и она сама. Ученые фракции шейперов относились с недоверием к сотрудникам военно-разведывательного отдела.
В интересах будущего, развития фракция шейперов послала исследовательские группы к девятнадцати расам, указанным им Инвесторами. Это обошлось фракции в тысячи гигаватт драгоценной энергии и тонны редких металлов и изотопов. В большинстве случаев можно было послать двух-трех ученых, в семи случаях – только одного. Для Роя была выбрана Галина Мирная. Ее ум и доброжелательный, спокойный характер внушали уверенность, что ее психика выдержит испытания и она сумеет выжить. Тогда еще было неясно, сможет ли она обнаружить что-то полезное и представляющее интерес. И все же ее послали – без сопровождения и почти без всякого оборудования – ради того, чтобы опередить другие фракции и не дать им первыми установить какой-нибудь архиважный факт. И ей действительно удалось установить такой факт. Именно потому и был послан Африэль со спецзаданием.
– А зачем вы синтезировали составляющие? – спросила она.
– Ну хотя бы для того, чтобы убедиться, что мы это можем сделать. – Он улыбнулся обезоруживающей улыбкой.
Мирная укоризненно покачала головой.
– Прошу вас, доктор Африэль, давайте не будем хитрить друг с другом. Я отчасти и забралась-то в эту дыру потому, что хотела быть подальше от всего этого. Скажите мне правду.
Африэль посмотрел на нее в упор, но инфракрасные очки не давали возможности заглянуть ей в глаза.
– Ну хорошо, – сказал он. – В таком случае я должен вам сообщить, что прислан сюда Советом Колец для выполнения эксперимента, который может стоить жизни нам обоим.
– Это значит, – сказала она, помолчав, – что вы сотрудник Службы безопасности.
– В чине капитана.
– Я так и знала... Я так и подумала, когда сюда прибыла эта пара механистов. Они были со мной так вежливы и явно чего-то доискивались. Думаю, они убили бы меня сразу же, если бы не надеялись выведать у меня секрет тем или иным путем – подкупив ли или с помощью пыток... Я была напугана до смерти, капитан Африэль... Но и вы пугаете меня не меньше.
– Мы живем в страшном мире доктор: речь идет о безопасности нашей фракции.
– Ну да, у вашей братии речь ни о чем другом и не идет, кроме как о безопасности фракции. Мне не следовало бы показывать вам Гнездо. Ведь здешние обитатели, капитан, даже не мыслящие существа. Они не умеют думать, не могут ничему научиться. Они невинные Дети природы. Им неизвестно добро и зло. Им вообще ничего не известно. И вы хотите сделать их заложниками в междоусобной стычке двух фракций совершенно чужой им расы, находящейся за много световых лет от них!
Туннельщик свернул к выходу с грибной плантации и снова поволок их по темным коридорам. Навстречу им попалась компания существ, напоминающих серые спущенные баскетбольные мячи. Один из них пристроился на рукаве у Африэля, уцепившись слабенькими, тонкими, как хлыст, щупальцами. Африэль осторожно смахнул его, и тот отлетел прочь, выпустив на прощание струю красноватых вонючих капель.
– Разумеется, в принципе я разделяю вашу точку зрения, доктор, – мягко сказал Африэль. – Но нельзя забывать о механистах. Некоторые из них сами уже наполовину превратились в механизмы. Вы что думаете, ими движут гуманные соображения? Да они кого угодно изрежут на куски и не моргнут глазом. Большинство других фракций ненавидят нас и называют суперменами-расистами. Вы хотите, чтобы кто-нибудь из них быстрее нас добился результатов, к которым мы стремимся, и использовал их против нас?
– Все это слова. – Она отвернулась.
Вокруг шныряли нагруженные грибами симбиоты-рабочие; грибами было переполнено их брюхо, охапки грибов торчали в челюстях. Рабочие обгоняли их, спешили навстречу, сворачивали в боковые коридоры или в туннели, отходящие вертикально вверх и вниз. Африэль обратил внимание на одного из них, проплывшего у них над головой и во всем похожего на остальных, не считая того, что у него было шесть ног. Это был симбиот-паразит, прикидывающийся рабочим. Интересно, подумал Африэль, сколько времени требуется природе, чтобы вывести вот такой экземпляр?
– Неудивительно, что столько наших дезертирует с Колец, – сказала Мирная с грустью. – Если люди дошли до того, что загоняют сами себя в угол подобным образом, то лучше уж действительно не иметь с ними ничего общего, жить в стороне от всего этого и не способствовать распространению всеобщего безумства.
– Подобные разговоры только погубят нас, – сказал Африэль. – Мы – дети своей фракции и не имеем права ей изменять.
– Скажите откровенно, капитан, а у вас самого никогда не появлялось желания плюнуть на все это – на все эти нескончаемые обязанности и запреты – и уединиться где-нибудь, чтобы спокойно все обдумать и взвесить, оценить и весь мир, и свое место в нем? Нас с детства постоянно воспитывают, муштруют, натаскивают... Вам не кажется, что в итоге мы за деревьями уже не видим леса, забываем, ради чего все это делается?
– Мы живем в космическом пространстве, – бесстрастным тоном произнес Африэль. – А это неестественное для жилья место, и добиться успеха здесь могут только неестественные люди, действуя неестественно. Наш разум – прежде всего наш рабочий инструмент, а уже во вторую очередь – средство для обдумывания своего места в мире. Разумеется, у меня не раз возникало желание плюнуть. Это соблазн, который всех нас подстерегает. Но я верю в необходимость порядка. Наука и техника дали людям в руки такие могущественные силы, которые могут разорвать общество на части. Кто-то должен подняться над схваткой и объединить всех. У нас, шейперов, достаточно мудрости и самообладания, чтобы сделать это гуманным путем. Именно ради этого я и делаю то, что мне поручили. – Он помолчал. – Я не рассчитываю дожить до нашей победы. Я знаю, что меня скорее всего убьют в какой-нибудь случайной стычке или пристрелят из-за угла. Главное – верить в победу.
– А вам не кажется, что все это очень самонадеянно, капитан? – неожиданно спросила она. – Что значат ваша маленькая частная жизнь и ваше маленькое личное самопожертвование? Вот этот Рой – чем он не идеал вашего гуманного порядка? Здесь всегда тепло и темно, и так приятно пахнет. Пища всегда под рукой, все организовано очень разумно, и ничего никуда не исчезает в бесконечном круговороте веществ, кроме симбиотов-производителей да небольшого количества воздуха. И так может продолжаться не одну сотню тысяч лет... Да, не одну сотню... А кто, скажите мне, хотя бы через тысячу лет вспомнит нашу дурацкую фракцию?
Африэль помотал головой, не соглашаясь:
– Это несопоставимые вещи. Мы не можем заглядывать так далеко. Через тысячу лет мы будем либо роботами, либо богами.
Пощупав рукой голову, он обнаружил, что его бархатный берет исчез. Наверняка его уже дожевывали в каком-нибудь уголке.
Туннельщик тащил их все глубже, в самую сердцевину повисшего в невесомости муравейника. Они проплывали мимо грибных плантаций, мимо кукольных питомников, где мертвенно-бледные личинки елозили в колыбельках из шелковых нитей, мимо кладбищ, где трудились рабочие-могильщики, молотившие своими крыльями нестерпимо жаркий воздух гниения. Черные ядовитые грибы поедали тела усопших и перерабатывали их в черный порошок, который куда-то оттаскивали другие рабочие, почерневшие от порошка и сами наполовину разложившиеся.
Наконец они оставили туннельщика в покое и продолжали путь самостоятельно. Галина Мирная продвигалась вперед с привычной легкостью, Африэль же то и дело больно сталкивался с суетящимися вокруг рабочими, которые с писком отскакивали прочь. Тысячи и тысячи обитателей Роя выскакивали перед самым их носом со всех сторон, висели, прилепившись к стенам и потолку, или сидели, сгрудившись по углам.
Они посетили обиталище крылатых принцесс и принцев – просторное помещение с круглыми сводами, где гулкое эхо отдавалось от стен, а посередине, подогнув ножки, зависли сорокаметровые гиганты с телами, состоящими из металлических сегментов, и какими-то ракетными соплами вместо крыльев. Вдоль их лоснящихся спин были сложены усики радиоантенн, прикрепленные к длинным кронштейнам. В целом они были похожи не столько на живые существа, сколько на исследовательские ракеты-зонды в процессе сборки. Рабочие непрерывно подносили гигантам корм, а их огромные животы с дыхательными отверстиями распирало от сжатого кислорода.
Умело пощекотав усики одного из ближайших рабочих, Мирная заставила его рефлекторно отрыгнуть солидный ломоть гриба. Большую его часть она отдала спутникам-симбиотятам, которые мгновенно все слопали и смотрели просительно, ожидая добавки.
Африэль подогнул ноги, приняв разновидность позы лотоса для безвоздушного пространства, и без колебаний откусил кусок гриба, по виду и консистенции похожий на подметку, но вкусом напоминающий копченое мясо – лакомство, которое Африэлю довелось попробовать лишь однажды: в колониях их фракции запах копченого мяса означал, что произошел несчастный случай.
Мирная хранила враждебное молчание.
– Итак, – сказал Африаль, – проблема питания решена. А как насчет спальных мест?
Она пожала плечами.
– Их можно устроить где угодно. Пустующих ниш, камер и тупичков полно повсюду. А теперь я, наверное, должна показать вам камеру матки.
– О да, конечно.
– Только для этого мне надо запастись грибами, чтобы подкупить воинов, которые сторожат вход.
Обобрав первого попавшегося симбиота, Мирная вооружилась целой охапкой грибов, и они отправились в путь. Африэль, и без того давно уже потерявший ориентировку в сети туннелей и переходов, сбился теперь окончательно. Наконец они достигли огромной пещеры, залитой инфракрасным светом, исходящим от чудовищного тела матки. Это был громадный кусок теплой мясистой плоти и одновременно основное производственное предприятие всей колонии. Тонны готовой к употреблению пережеванной грибной массы подавались в скользкий автоматически работающий рот с одного конца тела. Тонны колышущейся плоти громко всасывали грибную массу и, волнообразно колеблясь, переваривали и перерабатывали ее с каким-то механическим пыхтением и бульканьем. На другом конце одно за другим, как с конвейера, выскакивали яйца величиной с человеческое туловище, упакованные в толстую оболочку гормонной смазки. Рабочие с жадностью слизывали смазку и уносили яйца в питомник.
Процесс продолжался и продолжался. В глубинах астероида, куда не проникали лучи никаких космических светил, не было смены дня и ночи, и даже в генах здешних обитателей суточный ритм не был предусмотрен. Процедура производства яиц осуществлялась так же непрерывно и упорядочение, как работа автоматической поточной линии.
– Вот из-за чего я прибыл сюда, – благоговейно произнес Африэль. – Вы только взгляните, доктор. У механистов в шахтах установлена кибертехника, которая на несколько поколений опережает нашу. Но здесь, в самой сердцевине этого безымянного замкнутого мира, абсолютно бездумно, безостановочно и безупречно происходит процесс генной технологии, который сам себя обеспечивает, сам себя поддерживает и сам собой управляет. Это природный механизм, доведенный до совершенства. Фракция, которая сумеет использовать этот вечный двигатель, поистине станет промышленным титаном. Мы, шейперы, глубже всех проникли в тайну биохимических процессов. Кому, как не нам, осуществить это?
– Но как вы собираетесь это осуществить? – спросила Мирная, не скрывая своего скептицизма. – Придется транспортировать оплодотворенную матку до самой Солнечной системы. Даже если бы мы получили на то разрешение Инвесторов – а они его не дадут, – мы бы не смогли это сделать.
– Совсем не нужно тащить с собой матку, – терпеливо объяснил Африэль. – Все, что требуется, – это генетический код одного яйца. С его помощью наши лаборатории смогут произвести вегетативным путем любое количество рабочих особей.
– Но рабочие не представляют никакой ценности без феромонов Гнезда. Для запуска необходимой модели поведения нужна химическая команда со стороны феромонов.
– Совершенно верно, – сказал Африэль. – У меня есть при себе концентрат синтезированных феромонов, и мне достаточно испытать их действие и проверить, вызывают ли они у рабочих определенное поведение, которое я буду задавать. Если это окажется возможным, то я уполномочен выкрасть соответствующую генетическую информацию и доставить ее на Кольца. Инвесторам это, конечно, не понравится. Тут возникают проблемы морального свойства, и к тому же у самих Инвесторов генетика хромает. Но выгода, которую мы получим в результате, вернет нам расположение Инвесторов. А главное – мы побьем механистов на их же поле.
– Вы провезли сюда феромоны? И Инвесторы вам позволили?
– Наступила ваша очередь делать ошибки, – сказал Африэль. – Вы считаете, что Инвесторы непогрешимы и их невозможно провести. Но вы не учитываете, что им не хватает любознательности и поэтому, в отличие от нас, шейперов, они не умеют использовать малейшую возможность. – Он закатал штанину на правой ноге. – Видите варикозную вену у меня на голени? На первый взгляд это ничем не отличается от обычного варикозного расширения, часто встречающегося у людей, которые проводят много времени в безвоздушном пространстве. Однако эта вена была закупорена искусственно, и были приняты меры, чтобы снизить осмотическое давление. Внутри вены спрятано десять колоний бактерий, генетический код которых видоизменен с таким расчетом, чтобы получить десять разных видов феромонов.
Он улыбнулся.