– Что еще я должна знать? – Я вновь устраиваюсь в плетеном кресле и кладу себе на колени большое блюдо с фруктами и орехами.
Никто и никогда специально не задавался целью расспрашивать ее про мир даймонов. Ну а тех фактов, которые позволяли делать хотя бы какие-то предположения о ее положении в обществе, было недостаточно, чтобы составить представление о самом мире.
– Помнить. Что твое нахождение в команде очень опасно: женщины других рас служат для даймонов только генетическим материалом. А если им станет известно о твоих магических способностях, вряд ли тебе удастся вернуться обратно. – За что я люблю свою подругу – никаких эмоций. Один конструктив. Выдала порцию информации, и делай с ней что хочешь. Можешь об стену биться, можешь упиваться вусмерть, можешь строить наполеоновские планы. – Хотя, – и она позволяет улыбке осветить свое прекрасное лицо, – они еще никогда не сталкивались с вошедшим в полную силу магом Равновесия. И мне, – ее взгляд стал задумчивым, – было бы интересно посмотреть, что из этого получится.
– Ты так не любишь меня? – Мои шутки она уже научилась распознавать, но не всегда реагирует на них адекватно. Иногда незамедлительно хватаясь за клинки.
Но в этот раз с юмором у нее оказалось все в порядке.
– Нет, Лера. Я так хочу поквитаться с ними.
А вот эту часть ее прошлого мы не затрагивали даже вскользь. И я, боясь даже дышать, замираю. В ожидании продолжения.
Но Асия сначала лишь слегка вопросительно смотрит на меня. Затем приподнимает одну бровь. Уточняя, чего я от нее хочу. Потом начинает мягко фыркать. Что у нее означает задорный смех.
– Тебе не говорили, что ты слишком любопытна?
Я не свожу с нее преданных глаз и чуть приподнимаю плечи. Мол, не наводи на меня напраслину.
Вот только она больше не поддерживает моего шутливого тона.
– Поверь, Лера, они задолжали мне так много, что я не могу не заставить их расплатиться. А твоя клятва сможет мне в этом помочь. – Ее голос продолжает звучать спокойно, руки все так же скользят по кожаным шнуркам, оплетающим рукояти ее меча и кинжала, а глаза… Глаза пылают такой яростью, что я вновь начинаю ощущать в себе то ни с чем не сравнимое чувство, когда ты появляешься там, где тебя совсем не ждут. И делаешь то, на что никто не рассчитывает.
И я, чтобы сдержаться, возвращаю разговор к более безопасным вещам.
– Как много среди даймонов магов Хаоса?
– Откуда ты…
Теперь моя очередь фыркать. Получается не очень похоже, но все равно смешно.
А что касается даймонов… Это маленькое открытие я предпочла скрыть даже от собственного мужа, который был уверен, что все чернокожие воины обладают магическими способностями. И я, наверное, единственная в этом мире знала, что это не так.
– Ни жена моего прадеда, ни ее сын не обладали способностями. Лишь отпечатки Хаоса были на их оружии. Да заготовки заклинаний на тех артефактах, которые они использовали для блокирования его силы.
– Это не магия. – У меня уже нет сил удивляться. И я лишь молча киваю головой. Надеясь, что рано или поздно мне удастся разобраться во всем, что сказала и что только хотела сказать Асия. – Это прибор, позволяющий контролировать магическое излучение. И не имеет значения, какой они направленности. У этой технологии есть только один, но очень большой недостаток, про который тебе нужно будет постоянно помнить. – Она замолкает, смотря куда-то за мою спину. Я резко оглядываюсь, опасаясь увидеть кого-нибудь из желающих вклиниться в дамские разговоры. Вот только не ожидаю, что их окажется слишком много. И все, весело обсуждая прошедший матч, но очень быстро сокращая расстояние, приближаются к нам. – Настройка такого прибора длится не меньше двух недель. И его достаточно легко обмануть, искажая свои способности.
Последние слова она произносит уже едва слышным шепотом и воспроизводит на лице беззаботную улыбку, которую я, копируя, натягиваю и на свое лицо. Пытаясь скрыть от идущего впереди Олейора тревогу, закравшуюся в мое сердце.
– Наши дамы скучают? – Он приподнимает меня из кресла вместе с тарелкой, усаживается сам и удобно пристраивает меня на своих коленях.
Но смотрит при этом на Рамона. Я не могу видеть, что в глубине глаз моего мужа, но то, что маг с трудом держит себя в руках, заметно и невооруженным глазом. Да и возбужденное состояние остальных, теперь, когда они рядом, кажется несколько наигранным.
Можно, конечно, сделать вид, что лично я ничего не замечаю. Но, во-первых, мне вряд ли поверят. А во-вторых… Что делать с Асией, которая благодаря своим талантам замечает то, что в состоянии ускользнуть даже от таких дотошных ценителей чужих эмоций, какими считаются эльфы.
– Мы что-то пропустили? – И я забираю из рук Олейора гроздь винограда, в которую он вцепился, делая вид, что безумно занят.
За что я его люблю, так это за то, что, если мне удается поймать его на желании скрыть от меня что-либо, что, по его мнению, может меня пусть и не огорчить, так хотя бы расстроить, он сознается сразу. Вот только с каждым вместе прожитым днем мне приходится все сложнее находить признаки таких эмоций на его лице, потому что вместо того, чтобы делить их со мной, он продолжает меня от них отгораживать. Вызывая мое неудовольствие.
– Князь Аль’Аир собирает правителей большинства рас, чтобы обсудить ваш предстоящий поход. И в разговоре с моим отцом он ясно дал понять, что против твоего участия.
– Тебя это смущает? – Я отщипнула ягодку от веточки и поднесла к его губам.
Его взгляд становится резким, ноздри начинают слегка трепетать, а из-под приподнявшейся губы показываются клыки. Короткий рык, бросок. Я едва успеваю отдернуть пальцы, так близко его зубы, когда он вырывает виноградинку. Нет, я, конечно, уверена, что мне ничего не грозит. Но то, как стремительно и натурально он проделывает этот фокус…
Народ вокруг начинает слегка подхихикивать. Асия с любопытством смотрит на нас, похоже, пытаясь понять, зачем мы вытащили на всеобщее обозрение игры, которые, как я ей говорила, должны происходить за закрытыми дверями спальни. Но… результат достигнут.
Напряжение слегка спало. И даже Рамон, по-видимому теперь понимая, у кого брала уроки его жена, улыбается.
– Мне не нравится, что мне, как и Рамону, придется присутствовать там и убеждать высокородное собрание, что твое участие в этом походе крайне необходимо. При этом сам я этого не очень-то и желаю. Хотя… – И он, очень странно не сводя с меня глаз и расплываясь в плотоядной улыбке, добавляет: – У меня есть способ решить эту проблему.
Боюсь, большинство мужчин уже поняли, на что он намекает, и даже Асия пребывает в некоторой задумчивости. Словно просчитывая, насколько то, что предлагает мой муж, сможет меня остановить. Похоже, несмотря на то что она рассчитывает на мою помощь, в ее душе тоже есть сомнения по поводу необходимости моего участия в этой прогулке.
И лишь я одна никак не могу сообразить, откуда у них такое единодушие.
– Извините, господа. Но мы с Лерой вынуждены вас покинуть. – Олейор, отставив блюдо с фруктами на стол, резко поднимается, не выпуская меня из рук. – У нас срочные государственные дела. – При этом в его взгляде, обращенном на меня…
– Ах ты… Отпусти немедленно… – До меня наконец-то доходит, о чем он говорит. И почему столько доброжелательного ехидства в его словах.
Но, боюсь, мой муж настроен весьма решительно. Тем более что моя неожиданная беременность может пусть и не отменить этот поход совсем, но значительно отсрочить. Надеюсь только, что Олейор и вправду не решил остановить меня таким способом. Потому что тогда мне придется считать, что страх потерять меня все-таки взял над ним верх.
Олейор Д’Тар
– Я не могу приказать ей остаться. – Я от волнения вскакиваю с кресла и отхожу к окну, за которым открывается знакомый мне по прошлому посещению владений князя клана Серебряного волка вид: заросшие густым лесом горные склоны и укрытые вечными снегами вершины, бледно-розовые в лучах восходящего солнца.
– Ты ее муж. – Князь Алистер Аль’Аир всегда производил на меня впечатление весьма разумного правителя. Вот только куда все девается, когда дело касается одного из троих: его жены, сына и Леры.
Увы, в этом мы с ним очень похожи. Вот только мне пришлось понять, что самый быстрый способ потерять любовь и уважение своей жены, позволить себе приказывать ей, когда она в состоянии сама принимать решения.
Убеждать – да. Доказывать, приводя все самые логичные и нелогичные доводы – тоже да. Ставить условия, что позволю сделать что-либо, когда буду уверен, что она готова – и это да. Но приказывать…
– Ты хочешь, чтобы слово "честь" перестало для нее что-либо значить? – Мой рык заставляет его смутиться, а моего отца, взгляд которого я успеваю поймать, удовлетворенно кивнуть головой.
Да, папочка. Этот урок был одним из самых тяжелых в моей жизни. Который ты только мог мне преподать. Но теперь, когда я его выучил…
– Тахар, Риган в состоянии противостоять тени Ярангира, если вдруг придется воспользоваться его клинками? – Голос Элильяра абсолютно спокоен, словно мы обсуждаем не предстоящий поход к даймонам, а наказание для очередного казначея, которого застукали за изменением размера казны правителя темных в пользу отнюдь не самого правителя. Да и обращение к властителю драконов, которого он впервые на моей памяти называет без подтверждающей его положение на Лилее приставки, напоминает дружеские посиделки, а не совет сильных мира сего.
– Его разум полностью очищен от последствий влияния. – Мужчина, который старше нас на… Даже мне, долгоживущему, его возраст кажется чем-то нереальным. Но что поражает больше всего, глядя на изысканную великолепность дракона, – его мимика. Живая и открытая. – Я проследил, чтобы его собственная личность обрела достаточную силу для противостояния любому соблазну. След крови даймонов, конечно, не дает мне возможности говорить о полной уверенности. Но… Я разговаривал с каждым из тех, кто присутствовал тогда в портальном комплексе даймонов, и думаю, что сам Ярангир более заинтересован в том, чтобы вернуться на родину и обрести собственное тело, чем контроль над чужим.
Я, не вклиниваясь в разговор, сам для себя соглашаюсь. Мы с отцом, когда снова и снова перебирали события того дня, пришли к такому же выводу. Кроме того, Асия подтвердила, что той части души, которая хранится в клинках, достаточно для возрождения полноценной личности, и с новым телом для нее не будет никаких проблем. Думаю, по крайней мере пока они не доберутся до портала, на помощь Ригана они могут рассчитывать.
– И все равно, я не могу понять. Зачем нам это нужно? – Похоже, князь решил не останавливаться и продолжать меня изумлять. Или…
Страшная по своему безумию мысль пронзает меня словно остро заточенный кинжал. Неожиданно. И не оставляя шансов продолжать жить по-прежнему. И я, еще не понимая, но начиная догадываться, обвожу всех тревожным взглядом. Они смотрят друг на друга, о чем-то размышляя.
Похоже, здесь преследуются отнюдь не те цели, которые известны мне. И со мной ими не торопятся делиться.
И теперь я уже с князем солидарен. Рисковать жизнью придется моей жене и его дочери. Все остальные, конечно, тоже не на увеселительную прогулку собрались, вот только, если говорить о ценности и значимости… слишком многое зависит от присутствия Леры в нашем мире. Мое лицо непроизвольно скривилось: не очень-то хочется думать о своей любимой с позиции выгоды. Не очень это приятно. Но… она моя. И я не хочу ее потерять. Даже ради самых высоких идеалов.
– Они опасны. И мы должны знать, чего от них можно ожидать. – Взгляд старшего Там’Арина более чем серьезен. Но еще удивительнее то, что смотрит он на меня, словно пытаясь в чем-то убедить.
– Их не было в нашем мире уже более двух тысяч лет. Если не считать появления одиночных воинов. – И откуда столько злости, когда Алистер смотрит на своего друга?
– Именно это меня и настораживает. Ни один из миров веера не подвергается их набегам. Лишь небольшие вылазки, и они вновь исчезают. Я уже не говорю про попытку взять контроль надо мной, хочу напомнить, весьма успешную, – парирует прадед Леры.
– Ты думаешь, они все это время к чему-то готовятся? Не слишком ли много для подготовки? – продолжает возражать князь оборотней.
Я бросаю быстрый взгляд на отца, вопросительно приподнимая бровь. Уточняя, насколько серьезно он относится к заявлению мага Равновесия. И едва не замираю, с трудом заставляя свое сердце биться, когда он чуть заметно опускает голову.
А в его взгляде… Холодная безжизненная пустыня.
Вот только почему этот разговор не состоялся раньше?
Наши глаза встречаются. В короткой схватке. Из которой моя душа выползает, истекая кровью.
Он все это знал. Уже давно. Еще тогда, когда приручал меня, когда помогал завоевать сердце Леры. Когда убеждал меня не тянуть с наследником, который должен был упрочить мое положение, как только он передаст мне власть.
За что?!
Если бы я мог, я бы в эту же секунду бросился на него с мечом, вонзая лезвие в ставшую ненавистной для меня плоть. Того, кого я еще мгновение назад чтил как создателя этого мира. Кого безгранично уважал и кому верил. Настолько, что намерен был позволить Лере пойти одной.
Намерен был позволить… Мне остается только молить провидение о том, что она простит меня за то, как я поступлю. С ней. С собой. С нашими детьми.
Потому что свой выбор я уже сделал.
– Я иду с ними. – Все взгляды прикованы ко мне, а отец, все еще отец, медленно приподнимается с кресла. Не уверен, что понимаю то, что вижу в его глазах, но уже поздно что-либо менять. И мой голос, хриплый и чужой, со свистом вырываясь из придавленной тяжестью предательства груди, продолжает. Разрывая последние нити, связывающие нас. – Опекуном детей на время моего отсутствия я оставляю Александра Там’Арина. Князь Аль’Аир, – тот не сводит с меня взгляда, уже стоя и держась за рукоять меча, словно предполагая, что наша беседа миром не закончится, – Макирас Там’Арин, – а вот на лице прадеда Леры кривая усмешка. Похоже, он уже знает, какие слова сейчас услышит, – я прошу вас обоих быть гарантами прав Амалии и Вэона.
– Олейор! – И даже Ксандриэль не удивлен. Но… огорчен. Его взгляд перескакивает с меня на отца и… Когда он смотрит на меня, то в его глазах разочарование. Во мне… И сочувствие. Когда он смотрит на отца.
Что происходит?!
– Вы готовы принять на себя эту ответственность?
Не знаю, возможно ли удивиться еще больше. Но, прежде чем ответить, они оба смотрят на правителя темных. Короткий кивок, и они оба отвечают мне так, как требует того ритуал.
Клянясь хранить их жизнь и право, что дано им рождением.
А я, продолжая терзаться сомнениями, но не имея намерения отступить, возвращаюсь в свое кресло. Осознавая, что только что разрушил мир, в котором я был счастлив. И надеясь, что новый не заставит меня сожалеть.
Глава 2
Олейор Д’Тар
Милосердные стихии!
Я выхожу из кабинета, в котором мы собирались, под сумрачные взгляды. И в сопровождении тишины, которая гнетет сердце сильнее, чем любые обвинения.
Дверь не успевает закрыться за моей спиной, ее перехватывает рука со знакомым перстнем.
И спокойный голос.
Соперника? Друга? Не уверен, что хочу определять наши непростые отношения. Но, похоже, он вновь не на той стороне, на которой я его ожидал увидеть.
– Мы вернемся. Чего бы нам это ни стоило. Тогда и определим, кто и чьими судьбами имеет право играть.
Гадриэль, который отошел от стены напротив кабинета, как только я шагнул через порог, слышит слова Рамона и удивленно вскидывает бровь.
– Боюсь ошибиться, но мне кажется, что все самое интересное опять прошло без меня?
– Не ошибаешься. – У меня нет сил поддерживать разговор. И за меня это делает маг. – Твой принц только что обвинил своего отца в сговоре, передал опекунство над детьми Александру и усомнился в желании Элильяра делиться своей властью.
На лице моего лорда удивление сменяется радостным возбуждением. Кажется, он не так драматизирует произошедшее, как я. Или, как всегда, знает значительно больше, чем показывает. Но как бы то ни было, хоронить меня раньше времени он не собирается. А это значит, что я, возможно, опять действую по чьему-то плану. И этим кем-то может быть лишь мой отец.
От этого весьма очевидного вывода у меня возникает непреодолимое желание вернуться и поговорить с ним так, как положено разговаривать мужчинам.
Но Рамон, словно догадываясь о моих намерениях, подхватив меня под руку, буквально тянет к портальному залу. По пути рассказывая Гадриэлю обо всем, что произошло за закрытыми дверями. Включая и предположение Там’Арина о готовящемся нападении даймонов на миры веера.
Как я ни пытаюсь еще раз проанализировать все произошедшее теперь уже в пересказе Каре, который предпочел молчать, когда говорили все, и успел подметить то, что я упустил, срываясь на собственные переживания, мне это удается с большим трудом. То, что отражается на лице начальника моей собственной разведки, и мысли о предстоящем разговоре с Лерой мешают мне сосредоточиться.
Общение с женой будет не самым мирным. И не только потому, что детей придется оставлять у Алистера и Ирэн, к моей большой радости, любящих Амалию и Вэона не меньше, чем собственного Аншара, который за эти пять лет превратился из смышленого и подающего надежды мальчишки в пусть еще и очень молодого, но воина и достойного наследника.
Уж больно я боюсь ее реакции на мою ссору с отцом.
Ссору?! Да нет, Рамон довольно точно передал суть произошедшего, когда использовал слово "обвинил". И трудно предугадать, как расценит это Лера, которая относится к правителю темных с огромным уважением и любовью. Как мне казалось, взаимно.
Вот только мне трудно теперь судить, насколько все это было искренним.
– Рамон, ты приютишь наше семейство, пока будет идти подготовка? – Я притормозил, не дойдя до зала, где маги держали порталы активными для отправки всех собравшихся.
– Мой дом – твой дом. – Стандартная формула гостеприимства и взгляд… В котором все не так спокойно.
– Не торопись. – Гадриэль чуть качает головой. И его губы уже не складываются в насмешливой улыбке. – Не стоит афишировать то, что произошло. – И видя, что я не готов верить ему на слово, бросив короткий взгляд на мага, как на препятствие к тому, чтобы выложить мне все то, что стоит за незамысловатыми рекомендациями, он тем не менее решает приоткрыть завесу. – Не все спокойно с твоим младшим братом.
– Элильяр знает?
Полуопущенные ресницы, что однозначно трактуется мною как ответ: "да", заставляют меня рычать от бешенства. Знай я об этом…
– Тебе не кажется, что ты несколько заигрался? И количество тайн, которые ты хранишь за пазухой, уже давно превысило твой смертный приговор.
Но этого ушастого интригана мой выпад нисколько не смущает.
– Твой отец приказал мне молчать. И если бы…