Минус 9 лет
Отсюда, из-за прозрачных стен пентхауза Николаса ван Рейна, расположенного на вершине Крылатого Креста, Объединенный Чикаго выглядел как сказочное нагромождение шпилей, башен, разноцветных стен, хрустальных витражей, изящно изгибающихся транспортных магистралей, мерцающих гербов. Тут и там виднелись редкие купы деревьев и зеленые лужайки. И в небе, и на озере, равно как и на земле, царило оживление. Это зрелище так и не наскучило Фолкейнам, сколько бы они сюда ни приезжали. Правда, Дэвиду оно было еще более-менее внове, поскольку большую часть жизни он провел за пределами Земли. Но Койя, которая начала ездить в гости к дедушке сразу же, как только научилась ходить, тоже всякий раз воспринимала его как откровение. А сегодня оно захватило их, как никогда прежде: вскоре им предстояло отправиться в первое совместное путешествие - в такую даль, куда не залетает ни одна комета Солнечной системы.
Старик устроил им скромный прощальный обед, только для своих. Настоящие слуги из плоти и крови (он мог позволить себе держать их) в счет не шли. Их хорошо вышколили, и они умели не мозолить глаза, а двух своих нынешних любовниц старик отправил в Джакарту, где у него был дом и где им надлежало в течение суток или около того дожидаться его приезда. Зная, что, по понятиям ван Рейна, скромный обед длится часа два, начиная с белужьей икры и кончая чудесным пористым сыром, Фолкейны постарались нагулять аппетит. Приветственным тушем им стала соната Моцарта; высокие пивные кружки соседствовали со штофами ледяной водки и десятком всевозможных копченых даров моря; в воздухе витал нежный дух тайских благовоний. По случаю приема хозяин дома принарядился, облачившись в сорочку с длинными рукавами, кружевным воротником и манжетами, переливающийся всеми цветами радуги жилет и темно-лиловые брюки (хотя на ногах у него были плетеные сандалии), и, казалось, пребывал в игривом расположении духа.
И тут зазвонил телефон.
- Wat drommel? - взревел ван Рейн. - Я же сказал Мортенсу: не соединять ни с кем, кто по рангу ниже архангела Гавриила. Видать, та овсяная каша, что у него в голове, совсем остыла и сбилась в комки, ха!
Шлепая ногами, он переместил свои дородные телеса по широкому ковру в дальний конец гостиной, где стоял аппарат.
- Ну, сейчас он у меня получит по заслугам, flambe, проклятье!
Он ударил волосатым пальцем по кнопке "прием".
- Звонит госпожа Леннарт, сэр, - объявила фигура на экране. - Вы сказали, что поговорите с ней в любое время, когда она сочтет нужным удовлетворить вашу просьбу о беседе. Соединить ее с вами?
Ван Рейн заколебался. Он подергал себя за козлиную бородку, украшавшую его тройной подбородок. У него был покатый лоб, узко поставленные черные глазки, похожие на бусинки, и огромный крючковатый нос. Он метнул на гостей быстрый взгляд. Вопреки широко распространенному поверью, у владельца Галактической компании пряностей и спиртных напитков была настоящая душа, а не протез, сделанный из криогенного компьютера. Он просто обожал свою любимую внучку и всячески продвигал ее молодого супруга, пока не сделал его своим доверенным посредником.
- Я наперед знаю, о чем она будет кудахтать, - прорычал ван Рейн. - О Гризмале. Это не для нашего развеселого сборища.
- Пожалуй, тебе не следует упускать ни одной возможности пообщаться с ней, не правда ли, Гунунг-Туан? - сказала Койя. - Давай же. А мы с Дэви пока полюбуемся видом.
Она не предложила ему поговорить по телефону из другой комнаты. Подразумевалось, что ван Рейн мог доверять им, как самому себе. По мере того как понижалась степень взаимного доверия в общественных образованиях, таких, как Галактическое Содружество или Торгово-техническая Лига, лояльность становилась все более и более личной.
Ван Рейн испустил вздох, похожий на дуновение небольшого тайфуна, и устроился в кресле. Брюхо его величаво разлеглось на коленях.
- Я недолго, - пообещал он. - Будет спорить, тотчас окорочу. У меня от этой Леннарт несварение желудка, ja, там сок закипает. Но мы должны держать круговую оборону, спина к спине, и неважно, что у этой дамочки она костлявая… Соединяйте, - велел ван Рейн своему старшему секретарю.
Фолкейн и Койя со стаканами в руках вновь подошли к прозрачной стене и устремили взоры на город. Но вскоре отвели глаза и посмотрели друг на друга, ибо каждый считал другого куда более прекрасным зрелищем, чем тот мир, который раскинулся вокруг них там, внизу.
Возможно, он любил ее меньше, чем она его, поскольку был восемнадцатью годами старше и, вдоволь поскитавшись, познал немало женщин с самых разных планет. Но Дэвид нутром чуял, что после всех своих долгих странствий наконец обрел ту тихую гавань, которую всегда искал, сам того не сознавая. Койя Коньон, с гордостью следовавшая обычаю своего поколения и носившая теперь имя Койя Фолкейн, была высокой и изящной женщиной. Сейчас на ней был свободный алый костюм. Прямые темные волосы ниспадали на плечи, обрамляя овальное лицо с большими зелеными глазами, в которых играли золотые искорки, с широким пухлым ртом и маленьким твердым подбородком; носик у нее был такой же вздернутый, как у Дэвида, а кожа напоминала позолоченную солнцем слоновую кость.
Койя все никак не могла наглядеться на него. Дэвид тоже был высок, серый костюм не мог скрыть его атлетического сложения. Лицо было скуластое, узкое, с синими глазами, а волосы - белокурые, с соломенным оттенком, присущим представителям аристократических семейств Гермеса. Осанка у него была прямая, что тоже свойственно этому сословию, но вот губы казались унаследованными от кого-то еще, поскольку были слишком улыбчивыми. Пока Дэвид не нуждался в медитехнической помощи: он и так выглядел моложе своего возраста. А был ему сорок один год.
Дэвид и Койя чокнулись пивными кружками и улыбнулись друг другу, но вопль ван Рейна заставил их невольно переключить внимание на него.
- Что вы сказали?! - взревел торговец. Его черные кудри, какие были в моде лет тридцать назад, разметались по мясистым плечам. В голове Фолкейна пронеслось воспоминание о том, как совсем недавно одна конкурирующая фирма разработала целую шпионскую операцию, чтобы выяснить, завивается старик или нет. Ответ на этот вопрос помог бы ей рассчитать, как скоро начнет ослабевать его хищная деловая хватка. Но попытка шпионажа провалилась.
- Не надо шутить, Леннарт! - гремел ван Рейн. - Это вам не к лицу. Даже в шутовском наряде, с красным помпоном на носу и намалеванной ухмылкой, вы все равно будете выглядеть так, словно собираетесь цитировать какого-нибудь жалкого еврейского пророка, поющего за упокой. Давайте серьезно обсудим, как нам устроить все таким образом, чтобы положить конец этой заразе!
Взгляд Ханни Леннарт буравил его с расстояния в несколько тысяч километров. Она была тощей блондинкой болезненного вида, в нелепой тунике, расшитой золотом.
- Это вы занимаетесь шутовством, мастер ван Рейн, - ответила Ханни. - Я вам понятным языком говорю: "Домашние Компании" не пойдут против законопроекта Гарвера. И позвольте мне, ради вашего же блага, внести предложение. При нынешнем настрое общественного мнения вам будут давать дурные советы натравить на этот законопроект как ваших явных лоббистов, так и тайных мастеров подкупа. Они непременно потерпят неудачу, и единственным вашим завоеванием станет всеобщая неприязнь.
- Но… Hel en verdoemenis! Разве вы не видите, чем это чревато? Если профсоюзы получат такой рупор в руководстве, это будет куда хуже, чем верблюжий нос в нашей палатке. Нет, черт возьми, это будет зловонное верблюжье дыхание и заляпанные песком копыта, а вскоре он втиснется в палатку целиком, и можете представить себе, что будет тогда.
- Ваши страхи преувеличены, - ответила Леннарт. - Как всегда.
- Никогда. Все, о чем я предупреждал, сбывается год за годом: хлоп, хлоп, хлоп. Слушайте. Профсоюз, как и любая компания, представляет собой организацию, предназначенную для извлечения прибылей. И неважно, как он будет сотрясать воздух, крича о рабской доле трудяг. Ладно, пока профсоюзы честны и жадны, вреда от этого нет. Но сегодня они превратились в политические организации, связанные с правительством, будто какие-нибудь головоногие сиамские близнецы. Дать им заправлять этими фондами - значит позволить правительству влезть в ваши дела.
- Но это можно поставить на взаимную основу, - заявила Леннарт. - Если честно… сейчас я говорю от себя лично, а не от имени "Домашних Компаний"; так вот, если честно, я полагаю, что ваше мнение о правительстве как о естественном враге любой разумной жизни, такое мнение характерно для мышления мезозойской эры. Хотите яркий пример того, куда оно может вас завести? Что ж, загляните за пределы Солнечной системы, посмотрите, что делает "Семерка" - методично, жестоко, губя одну планету за другой. Или вам безразлично?
- "Семерка" сама не пожелала вступить в открытое состязание…
- Мастер ван Рейн, мы оба - занятые люди. Я оказала вам любезность и позвонила, чтобы посоветовать не тратить попусту силы, пытаясь настроить "Домашние Компании" против законопроекта Гарвера. Теперь вы знаете, что мы говорим на полном серьезе. Мы будем вполне удовлетворены, если этот законопроект пройдет, и мы имеем все основания быть уверенными в этом, несмотря на любое возможное противодействие - ваше и вам подобных. А теперь, может быть, закончим этот спор и вернемся к нашим делам?
Физиономия ван Рейна сделалась красновато-бурой. Он пробормотал несколько слов, воспринятых Ханни как свидетельство согласия.
- Что ж, тогда до свидания, - сказала она и отключилась. Пустой экран тихо загудел.
Спустя минуту Фолкейн подошел к старику.
- Похоже, дурные вести, - рискнул предположить он. Мало-помалу ван Рейн перестал напоминать заткнутый пробкой вулкан.
- Да, весть неприятная, - пробормотал он. - Препротивнейшая весть. Мерзкая, гадкая, тошнотворная весть. Будем считать, что никто никогда ничего не вякал.
Койя подошла и, став рядом с креслом, погладила густую гриву деда.
- Нет, Гунунг-Туан, выкладывай, - тихо сказала она. - Тебе сразу полегчает.
Ван Рейн изложил полученную информацию, перемежая свою речь проклятиями и малопонятными фразами на разных языках. Эдвард Гарвер, парламентарий из Лунограда, внес законопроект, по которому управление частными пенсионными фондами для служащих компаний, которые являются гражданами Содружества, контролировалось профсоюзами. Применительно к Пряностям и спиртным напиткам это означало подчинение главным образом профсоюзному объединению техников. "Домашние Компании" решили не мешать принятию этой меры. Скорее уж их представители станут работать в соответствующих комиссиях, дабы усовершенствовать законопроект так, чтобы он устраивал обе стороны. Это означало, что Торгово-техническая Лига не могла выступить единым фронтом: "Домашние Компании" и их дочерние предприятия имели слишком много голосов в совете директоров. Кроме того, "Космическая Семерка" скорее всего воспримет случившееся совершенно равнодушно, поскольку этот закон почти не затронет ее. А вот независимые предприятия, такие, как у ван Рейна, работающие на межзвездном уровне, но продающие изрядную долю своих товаров в пределах Содружества, и впрямь окажутся в затруднительном положении, с точки зрения держателей основных денежных сумм.
- И когда объединение техников начнет говорить нам, куда вкладывать деньги, оно получит немалую власть в дополнение к уже имеющейся, - закончил торговец. - И это будет не просто влияние на наши дела, но и на всю финансовую политику, деловую жизнь и правительство, а правительство все более рьяно стремится командовать народом. Ах, не завидую я вашим будущим детям.
- Разве, по-вашему, нет никакой надежды направить события в другое русло? - спросил Фолкейн. - Уж я-то знаю, сколько раз вам приходилось опрокидывать всех, кто путался под ногами. Может, приналечь на связи с общественностью? Покатить бочку на кого надо? Вы же прекрасно знаете все эти приемчики…
- Наверное, это бесполезно, если "большая пятерка" против нас, - удрученно проговорил ван Рейн. - Возможно, я ошибаюсь, но… ja, ja, Дэви, малыш, я на тридцать лет старше тебя, а человек в конце концов устает, даже если у него вечные хромосомы и хорошие специалисты по омоложению. Я мало что могу сделать. - Он встряхнулся. - Эй, да что я мямлю? Мы же собрались повеселиться и напиться нынче вечером! А потом Койя отправится вместе с твоей командой и привезет мне много новых замечательных богатств. - Старик тяжело поднялся со стула. - Надо выпить еще, а то в глотке сухо, как на Марсе. Где этот неповоротливый дворецкий? Еще пива, я говорю! Еще водки! Больше, больше, черт побери!
Минус 7 лет
Солнце по имени Елена было карликом, но его планета, Валия, обращалась совсем близко, отчего красно-оранжевый диск солнца в небе цвета индиго казался огромным. Сейчас было утро, и зайдет солнце только спустя без малого сорок часов. Спокойная поверхность океана поблескивала, будто какое-нибудь озерцо. Холмы полого сбегали к воде. Они были покрыты бурым дерном и поросли жестким кустарником. Крошечные яркие летучие существа, которые, однако, не были насекомыми, парили на волнах теплого бриза, слегка отдающего железом.
На улице возле штаба научной экспедиции Эрик Тамарин-Асмундсен сердито и настойчиво повторял свои жалобы начальнику, Анне Карагацис. Рядом с ними неуклюже стоял долговязый, похожий на паука туземец, которого они окрестили Чарли. Он был покрыт синей шерстью, а голова его, снабженная антеннами, по форме была похожа на каплю.
- Повторяю: так вы ничего не добьетесь, только время зря потеряете, - говорила женщина. - Думаете, я сама не возражала, не молила и не прибегала к угрозам? Но Уайлер только смеялся надо мной - до тех пор, пока не разозлился и не начал угрожать мне расправой в случае, если я не перестану ему докучать.
- Я этого не знал! - Эрик застыл, кровь прилила к лицу, и он попытался взять себя в руки. - Пустые угрозы. Они не посмеют причинить вред кому-нибудь из нас. Да и что они могут сделать?
- Не знаю. - Карагацис вздохнула. - Но я была в их лагере и видела, как хорошо они вооружены. А мы? Всего лишь община, состоящая из исследователей и обслуживающего персонала. В нас сроду никто не стрелял. Люди из "Звездных" могут сотворить с нами все, что пожелают. И здесь не действуют законы ни одной цивилизации.
- Неужели? Содружество требует права наказывать своих граждан за проступки, совершенные в любом месте.
- Верно. Но я подозреваю, что многие члены группы Уайлера, если не все, имеют другое гражданство. Кроме того, никакая полиция не попрется проводить расследование по нашему вызову за две сотни световых лет.
- Гермес не так уж далеко отсюда.
Карагацис окинула его пытливым взглядом. Эрик был здоровенным верзилой. Из-за бурого загара он выглядел старше своих лет (ему был двадцать один год по стандартному летоисчислению). У него было широкое лицо с римским носом, квадратным подбородком и карими глазами. Обычно оно выглядело миловидно-безобразным, но сейчас окаменело от возмущения. Подобно мужчинам своей родной планеты и землянам, он не носил бороды и зачесывал черные кудри на уши. На нем был простой рабочий комбинезон и сапоги, но на лямке красовался герб герцогского рода.
- А что может сделать Гермес? - с сомнением проговорила Карагацис. - И что он станет делать? Валия не имеет для вашего народа никакой ценности, уж это точно.
- "Звездные металлы" ведут с нами торговлю, - напомнил ей Эрик. - Не думаю, что начальство скажет Уайлеру спасибо, если он станет провоцировать надежного торгового партнера.
- Неужели очередные беспорядки на какой-то отсталой планете и впрямь кого-нибудь разозлят? Если бы вы были там, никогда не служили здесь и знали обо всем этом только понаслышке, разве вас волновали бы здешние дела? Хоть себе-то не врите.
Эрик вздохнул:
- Госпожа, я здесь. Я должен попытаться. Или нет?
- Ну… - Она наконец пришла к решению. - Что ж, очень хорошо, лорд Эрик, - осторожно произнесла Анна, обращаясь к нему так, словно тот диалект английского, на котором говорили на Гермесе, был и ее родным языком. - Можете отправиться туда и выяснить, способно ли ваше влияние как-то исправить положение. Только не задирайте их. Не делайте глупостей. И не давайте никаких обещаний туземцам. - Боль прорвалась сквозь броню ее сдержанности. - Мне и без того мучительно видеть их, когда они в растерянности приходят сюда. Они ведь думали, что люди - их друзья. Больно сознаваться в своем бессилии хоть что-то для них сделать.
Эрик опустил глаза и искоса взглянул на Чарли. Этот туземец отыскал Эрика тотчас после его возвращения. Познакомились они, когда гермесец вел изыскания в горах, из которых Чарли бежал и где теперь не мог появиться. Эрик в растерянности произнес:
- Я не старался внушать этому парню ложных надежд, госпожа.
Карагацис грустно улыбнулась ему:
- По крайней мере, мне вы их не внушили.
- Наверное, я скоро вернусь, - сказал Эрик. - Пожелайте мне удачи. До свидания.
Он быстро зашагал прочь в сопровождении Чарли.
Несколько человек окликнули их, пока они шагали мимо. Приветствия были невеселые. Вторжение прямо или косвенно расстроило планы всех и каждого. Но гораздо важнее, вероятно, было то обстоятельство, что рабочие любили обитателей Валии. И им было нелегко стоять и беспомощно смотреть, как грабят горцев.
"Беспомощно? - подумал Эрик. - Это мы еще посмотрим". Но в то же время где-то на задворках сознания зудела мысль о том, что грабеж продолжается уже не первую неделю. И если обуздать "Звездные металлы" в принципе возможно, неужели никто до сих пор ничего не предпринял бы?
Сам он и его товарищи были на другом континенте и занимались в основном изучением ритуальных танцев. На этой планете хореография повсеместно считалась сокровенной и очень сложной стороной жизни здешнего общества. Дабы свести к минимуму эффект своего присутствия, Эрик и его товарищи поставили машину подальше от селения. Риск, связанный с отсутствием радиосвязи, был, похоже, несущественным. Но, вернувшись, он узнал, что стряслась беда, которую он, вероятно, мог предотвратить…
За пределами базы стояли штук пять покосившихся навесов. Их пластик резко выделялся на фоне тусклой красно-бурой местной растительности. Карагацис рассказывала Эрику, как работники "Звездных металлов" преследовали немногих независимых старателей, добывавших золото. Их деятельность не причиняла вреда - слишком невелик был ее размах. Тем не менее их прогнали, как и местных жителей, которые посмели оказать сопротивление. Беженцы ждали следующего корабля с припасами, чтобы улететь на нем.
Эрик увидел несколько человек, праздно сидевших неподалеку с унылым видом. Один из них поднялся и пошел навстречу. Эрик уже встречал его прежде. Человека звали Леандро Мендоса.
- Привет, мастер Тамарин-Асмундсен, - сказал он, но не улыбнулся.
Гермесец думал о своем и на долю секунды растерялся. Кто? К представителям его сословия редко обращались по фамилии. Его называли "лордом Эриком", а близкие друзья - просто Эриком или Стрелком. Но тут он вспомнил, что Мендоса предпочитает земной английский, и выругал себя.
- Здравствуй, - сказал он и неохотно остановился.
- Уезжал, что ли? - спросил Мендоса. - Только что узнал, да?