- Если не ошибаюсь, это что-то связанное с бывшими органами? - как бы не очень уверенно предположил Дубов.
- Не ошибаетесь, - ухмыльнулся пришелец. И, без приглашения развалившись на табуретке, заявил: - Вы встали на моем пути, а это еще ни для кого добром не кончалось!
- Что значит встали на пути! - возмутился Василий. - Я выполняю свой профессиональный и гражданский долг, а если вас что-то не устраивает, то это уж, извините, ваши заботы.
- Я вас предупредил, - высокомерно процедил Феликс, - а дальше пеняйте на себя.
- Послушайте, что вы себе позволяете! - не выдержал доктор. - Врываетесь в чужой дом…
- Погодите, Владлен Серапионыч, - остановил его Дубов. - Я, разумеется, благодарен вам, Феликс Эдуардович, за ваши предупреждения, но и со своей стороны должен вас предупредить, что на вашем, как вы выражаетесь, пути стою не один я и даже не мы вдвоем с доктором, а вся наша демократическая общественность…
- Только не надо разводить демагогию, - злобно ухмыльнулся Феликс. - Мы с вами не на комсомольском собрании.
- Ладно, давайте по делу, - согласился Дубов. - Вы были столь любезны, что лично пришли меня предостеречь. Я буду с вами столь же откровенен. Мне многое известно о ваших художествах. Не буду напоминать о шантаже, вымогательстве, торговле наркотиками - но вы ведете и откровенно антигосударственную деятельность. Думаете, я не знаю, кто стоял за недавней серией взрывов в религиозных и общественных организациях? Я уж не говорю о почасовой оплате пикетчиков в защиту вашего дружка путчиста Разбойникова и о финансовой поддержке местных неонацистов всех мастей!
- Не докажете! - скривился Железякин.
- Докажем, докажем! - уверенно пообещал Дубов. - И многое в этом направлении уже сделано. А полученные данные я, разумеется, не держу при себе, а тут же сообщаю правоохранительным органам. Так что, господин Железякин, советую вам поскорее сворачивать вашу преступную деятельность, иначе…
- Ладно, хватит, - грубо прервал Феликс. - Мне уже многие угрожали, и где все они теперь? И то же самое ждет вас, если не уйдете с моей дороги!.. - Железякин поднялся с табуретки и направился к выходу. - Спокойной ночи, господа, - проговорил он на прощание, вежливо приподняв шляпу.
Проводив незваного гостя, Василий вернулся в кухню:
- Ну, доктор, что скажете? Вот он, наш кислоярский Мориарти во всей своей красе. Чувствую, доведется еще мне встретиться с ним на узкой тропинке над пропастью…
- Извините, Василий Николаевич, я не понял, что это за дорога, на которой вы встали? - спросил доктор. - Он имел в виду вообще или что-то конкретное?
- Судя по тому, что господин Железякин в своих угрозах адресовался к нам обоим, то конкретное, - уверенно ответил Дубов. - Очевидно, то самое, связанное с вашей дискетой, трупом в поезде и, возможно, с профессором Петрищевым.
- Сдается мне, что вы знаете больше моего, - проницательно заметил Серапионыч. - Во всяком случае, вы с ним говорили так, будто находитесь в полном курсе дела.
Василий от души рассмеялся:
- Я знаю ровно столько же, сколько и вы. Просто надеялся, что если разговор пойдет в открытую, то Железякин что-то скажет по существу дела. Нет, ну не то чтобы проговорится, но мы хоть узнали бы, чего он хочет. Но увы - после его визита мы в таком же тумане, как раньше. Разве что стало ясно, что к этому делу действительно причастна его шайка.
- А то, что вы говорили насчет правоохранительных органов и все такое - это правда?
- Не совсем. Это я ему сказал с умыслом, чтобы в какой-то мере обезопасить себя и вас на тот случай, если бы он решил с нами расправиться физически. То есть мы уже как бы не являемся единственными обладателями опасной для него информации. Хотя погодите… Если убийство в поезде - его рук дело, то следующей жертвой может стать профессор Петрищев. Надеюсь, еще не очень поздно - давайте-ка позвоним инспектору Столбовому, чтобы присмотрели за профессором.
Рука детектива потянулась к телефону, но тот зазвонил сам. Василий чуть вздрогнул и поднял трубку.
- Василий, это ты? - раздался знакомый голос. - Теперь-то ты можешь меня выслушать, или у тебя снова дела?
- Вообще-то и дела тоже, - недовольно ответил Дубов. - Но если вкратце, то давай.
- Если вкратце, то слышал ли ты о покойнике в Прилаптийском поезде?
- Да, что-то где-то мельком, - стараясь не выдать волнения, небрежно ответил Василий. - Неопознанный труп с фальшивым паспортом.
- Теперь уже опознанный, - хмыкнуло в трубке. - Установлено, что это некто Кунгурцев, профессор каких-то там наук, из Питера.
- Очень странно, - протянул Василий, украдкой глянув на Серапионыча. - А я слышал, будто покойник - мафиози, павший жертвой очередной "разборки" с конкурентами.
- Не слышал насчет разборки, - ответил осведомитель, - но за профессором уже давно охотились люди Железякина. Вот, собственно, и все, что мне известно.
- Ну, спасибо тебе, я еще не знаю, займусь ли этим делом, но информация ценная, - поблагодарил детектив. - Если чего разузнаешь, тут же сообщай. - Василий положил трубку.
- Что-то по нашему делу? - нетерпеливо спросил доктор.
- Да, - вздохнул сыщик. - И насколько далеко мы могли бы уже продвинуться вперед, если бы я выслушал его вчера или хотя бы нынче утром… Профессор Кунгурцев, профессор Кунгурцев… Где-то я слышал эту фамилию, и совсем недавно!
- По-моему, не далее как вчера в "Жаворонках", - припомнил Серапионыч. - Как раз когда мы грибы чистили. Баронесса что-то о нем говорила. Вернее, о его археологических раскопках.
- Значит, расспросим баронессу, - подытожил Василий. - Я еще не знаю, что за всем этим кроется, но чувствую, что нас ждут удивительные сюрпризы и захватывающие приключения!
- Василий Николаич, вы собирались позвонить инспектору Столбовому, - напомнил доктор.
- Да-да, сейчас позвоню. - Василий извлек из-под телефона блокнот и раскрыл его на букве "С".
* * *
Степан Степанович Петрищев надел очки и раскрыл записную книжку на букве "С". Подсел к столику, на котором стоял телефон, снял трубку. Поднес палец к диску, затем отдернул, будто от огня. Встал, прошелся по полутемной комнате, машинально поправил покосившийся скелет какого-то далекого пращура.
- Нет, надо, надо, - сказал профессор то ли пращуру, то ли самому себе. Он вернулся к телефону и решительно набрал номер. Раздался длинный гудок, а за ним еще несколько. - Значит, не судьба, - с облегчением вздохнул профессор и собрался было положить трубку, но тут на другом конце провода что-то щелкнуло.
- Слушаю вас, - раздался приятный женский голос.
- Добрый вечер, Тамара Михайловна. Извините, если разбудил.
- А, вечер добрый, Степан Степаныч. Рада вас слышать. Что-то случилось?
- Случилось, - ответил профессор Петрищев, но тут чья-то рука в темной кожаной перчатке легла на телефон.
* * *
Ресторан "Три яйца всмятку" принадлежал Феликсу Железякину и, подобно своему владельцу, имел по меньшей мере два лица: вечером он преображался в злачное заведение, где спускали неправедно заработанные денежки самые темные личности Кислоярска, но зато днем представлял собой обычную харчевню, где можно было вкусно и недорого пообедать. Вот за обедом-то здесь обычно и собиралась компания добрых знакомых, проводивших трапезу за приятной и интересной беседой.
Однако на сей раз Василий Дубов пришел сюда на пол часа раньше обычного - он собирался до прихода остальных завсегдатаев приватно побеседовать с баронессой Хелен фон Ачкасофф. Ну и, само собой, первым делом детектив поинтересовался, что известно баронессе о профессоре Кунгурцеве.
- А вы что же, Василий Николаич, тоже решили заняться археологией? - засмеялась баронесса. На что Дубов совершенно спокойно, даже обыденно ответил:
- Нет, я устанавливаю причины его смерти.
- Как? Разве он умер?! - вскричала госпожа Хелена.
- Кунгурцев скончался несколько дней назад от огнестрельных ран в поезде Кислоярск - Прилаптийск, - сообщил детектив. - И он же, по всей очевидности, выкинул из окна ту дискету, что обнаружил Владлен Серапионыч.
- Как же это возможно, - потрясенно лепетала баронесса. - Кто мог поднять руку на ученого…
- Между прочим, при нем обнаружили фальшивые документы, - напомнил Василий. - Надеюсь, вы понимаете, уважаемая баронесса, что все это неспроста. Поэтому я хотел бы, чтобы вы сообщили мне, что вам известно о делах и связях профессора Кунгурцева в Кислоярске. Вы говорили, что он вел археологические раскопки на каком-то городище?
- На Гороховом. Это как раз неподалеку от "Жаворонков" - если не сворачивать, а ехать дальше по шоссе, то слева, вдали от дороги, виден холм. Это и есть Горохово городище. Но там он был со своими студентами лет двадцать назад.
Василий что-то записал в блокнот.
- И что они там нашли?
- Насколько мне известно, в основном ценности, имеющие чисто научное значение. В то время я занималась в историческом кружке при Доме пионеров, и наш руководитель пригласил Кунгурцева на очередное занятие. Как сейчас помню, профессор демонстрировал нам всякие черепки и каменные топоры и очень увлекательно о них рассказывал.
- Но не мог ли он обнаружить на этом Гороховом городище нечто, скажем так, более материально ценное?
- Вряд ли, - уверенно ответила баронесса. - Тем более что профессор был там не один, и если бы они что-то накопали, то это раньше или позже стало бы известно. Дело в том, что на городище находилась столица одного древнего кисляцкого княжества… Впрочем, вас эти сведения, кажется, не очень волнуют.
- Нет-нет, еще как волнуют! - деланно завозражал Василий. - Просто сейчас меня куда больше волнует гибель Кунгурцева. Кстати, приезжал ли он в наши края после той экспедиции?
- Да, приезжал и после, - чуть помедлив, произнесла баронесса. - Лет восемь тому обратно, но уже один. Тогда он разыскивал старинные захоронения и обращался ко мне как к специалисту по древнейшей истории нашего края.
- А вам известно что-то об этих захоронениях?
Баронесса ненадолго задумалась, видимо, прикидывая, что говорить, а что нет.
- Если вкратце, то древние кисляки имели обычай хоронить своих правителей в курганах, где устраивались особые гробницы. Тело усопшего специально обрабатывали, хотя и не совсем на египетский манер, но оно тоже неплохо сохранялось. Забальзамированные останки укладывали в каменный гроб, а сердце, считавшееся по их поверьям средоточием души, хоронили отдельно, в сосуде наподобие кувшина, иногда даже в особом помещении. - Как всегда, когда баронесса начинала говорить на историко-археологические темы, в ее глазах загорался радостный блеск, и даже люди, далекие от науки, увлеченно слушали. Однако Василий, памятуя, что в любой момент в зале могут появиться сотрапезники, был вынужден прервать едва начавшуюся лекцию:
- Извините, госпожа Хелена, но меня в настоящий момент более интересуют исследования профессора Кунгурцева.
- Ну, я ему подсказала только общее направление, где чисто теоретически можно было отыскать более-менее сохранившиеся и даже не разграбленные гробницы, - чуть обиженно сказала баронесса, - так как точных мест ни я, ни кто другой не знает. К счастью, а то бы от них давно бы уже ничего не осталось. Но Кунгурцев обладает… обладал, - вздохнула госпожа Хелена, - удивительной интуицией, и ему удалось довольно скоро открыть одно необычайно ценное захоронение.
- Ценное? - чуть не подпрыгнул на стуле Василий.
- О да! - с азартом подхватила баронесса, - Профессор обнаружил гробницу некоего весьма знатного правителя. Там сохранилась и мумия, и останки его слуг и домашних животных, и уникальный барельеф, символизирующий бренность всего земного.
- Вы его видели?
- Что, барельеф? Нет, только фотографию, сделанную самим Кунгурцевым. И вообще, место находки держится в тайне, о нем знают хорошо если два-три человека.
- Отчего так? - удивился Василий.
- Ну, тут много причин, - пожала плечами баронесса. - Если все узнают, где находится курган, то придется ставить постоянную охрану, а средств на нее, разумеется, никто выделять не станет. Насколько я знаю, барельеф остался в гробнице, мумию Кунгурцев увез в Питер для исследований, а предметы домашней утвари, которыми покойного снабдили на тот свет, хранятся в Кислоярском музее.
Дубов украдкой глянул на часы - вот-вот могли появиться их сотрапезники, а ему еще нужно было о многом порасспросить баронессу.
- Но, может быть, вы хотя бы знаете людей, кому известно местонахождение гробницы? - понизил голос Василий. - Поймите, это важно прежде всего ради их же безопасности. Очень возможно, что убийство Кунгурцева как-то связано с его археологическими разысканиями.
- Могу назвать только одного, - немного подумав, совсем тихо ответила баронесса. - Анахорет, любитель костей…
- Петрищев?
- Да, он один сопровождал Кунгурцева в его экспедиции, а затем забрал кости слуг и животных к себе в филиал. Я предполагаю ваш следующий вопрос, - невесело улыбнулась госпожа Хелена. - Были ли найдены в гробнице изделия из золота и драгоценных камней, и если да, то сколько в них килограммов или каратов?
- Вы угадали, - вздохнул Дубов. - Только зря иронизируете, дорогая баронесса - я прекрасно понимаю, что исторические и художественные ценности нельзя мерить на караты. Но, похоже, вокруг этого дела крутятся типы, которых любые ценности интересуют лишь постольку, поскольку их можно превратить в зеленые бумажки.
Василий глянул на входную дверь - обычно в это время приходил бизнесмен Ерофеев, а при нем вести столь важную беседу было бы, конечно, невозможно. К счастью, в дверях никто не появлялся, но зато поблизости от столика крутилась официантка - вне всякого сомнения, осведомительница Железякина. Ну и, конечно же, ей не давало покоя, что клиенты уже пол часа сидят за столиком и ничего не заказывают.
- Пожалуйста, принесите чаю, - попросил Василий. Официантка с недовольным видом удалилась - из-за столь ничтожного заказа она лишалась возможности подслушать важный разговор, за который Железякин мог ее неплохо поблагодарить.
- Вот с ценностями самое странное, - сказала Хелен фон Ачкасофф. - В описи найденных в гробнице предметов значится лишь золотой гребень с оригинальным орнаментом, оставленный в волосах мумии правителя. И все.
- И вы полагаете…
- Нет-нет, здесь могут быть самые разные объяснения. Золотые изделия обычно клали вне гроба, и если в усыпальнице уже до профессора побывали воры, то они забрали все драгоценности, но в гроб не полезли, потому гребень и сохранился. Весьма вероятно, что никаких драгоценностей не было изначально - точную дату захоронения установить не удалось, а у кисляцких правителей в течение нескольких веков был обычай не класть в гробницу драгоценности. Это, как я понимаю, было вызвано экономическим упадком. Потом традицию возобновили, но, возможно, именно в той гробнице никакого золота не было изначально.
- То есть, госпожа Хелена, я так понимаю, что Кунгурцев ничего драгоценного в гробнице не нашел, но вопрос как бы остался открытым, - подытожил Василий. - И есть некие заинтересованные лица, которые полагают или даже уверены, что профессор что-то скрывает. Ведь не зря же он приехал в Кислоярск инкогнито?
- Ну ладно, - решилась баронесса, - но только пускай это останется между нами. Я, извините, совсем не жажду героически последовать за профессором Кунгурцевым. Дело в том, что он и раньше бывал тут, как вы выражаетесь, инкогнито. Кажется, года два или три назад. Как-то я иду по улице, а навстречу - профессор, только при огромной бороде и с рыжей копной на голове. А на самом деле бороды он никогда не носил, а волосы у него были седые. Я уж хотела поздороваться, но он отвернулся и быстро прошмыгнул мимо. Я подумала, что, наверное, обозналась, но вечером профессор мне позвонил, извинился и попросил никому не говорить о своем приезде.
- Почему?
- Я его тоже спросила - почему. А он ответил, что приехал отдохнуть от шумной питерской жизни и не хочет стать добычей репортеров. Хотя что нашим ибикусовым до ученого профессора?
Тут Василий увидел, что в зал входит Георгий Иванович Ерофеев - туристический бизнесмен, пытающийся изображать из себя "нового кислоярского", хотя и не слишком успешно.
- Благодарю вас, баронесса, - торопливо проговорил Дубов. - Ваши сведения для меня просто бесценны. Если что, я к вам снова обращусь.