* * *
Суворов на заднем сиденье "Волги", рассеянно крутил в руках мобильник после Аниного отключения, и, когда тот неожиданно зазвонил, чуть не выронил его из рук. Посмотрев на определившийся номер, он хищно заулыбался.
– Слушаю тебя, седьмая.
– Данила Аркадьевич, я его нашла.
– Отлично, девонька! Где он?
– Со мной в такси на Садовом у проспекта Сахарова. Спеленала, как бэбика. Таксист в глубокой программе.
– Ай, молодца! Паркуйтесь на Сахарова. Я подъеду минут через пятнадцать-двадцать. Юра, понял, что делать? – спросил он водителя. Тот кивнул. – И будь поаккуратней с этим кренделем.
– Данила Аркадьевич, я буду поаккуратнее, но, похоже, что это ни к чему.
– То есть?
– Он пуст, как гнилой орех. Я узнала о нем все. Я его нашла, но теперь совсем ничего не понимаю…
– Понимать – не твоя забота, – проворчал Суворов, – жди нас.
Он отключился и, снова вертя в руках мобильник, долго размышлял, не вызвать ли поддержку. "К черту поддержку", – решил он наконец.
Водитель справился с дорогой по центру Москвы даже лучше, чем Суворов предполагал. Через десять минут его "Волга" припарковалась рядом со стоящим с работающим двигателем такси. Данила выскочил из машины и нырнул на заднее сиденье, так что пойманный оказался между ним и "седьмой". Юрий поставил машину на сигнализацию и подсел к водителю такси, который стеклянным взглядом уставился перед собой. Мужчина рядом с Суворовым трясся, как в лихорадке. Ноги и руки у него были связаны, во рту – кляп.
– Орать не будешь? – поинтересовался Суворов. Мужчина часто замотал головой. – Хорошо, тогда я выну кляп и задам тебе несколько вопросов. Во-от так, дорогой. Не дай бог, ты мне соврешь. Понял?
– К-к-кто вы? – у пойманного зуб на зуб не попадал.
– Это я задаю вопросы, не забыл? Нет? Замечательно. Ты помнишь вечер пятницы? Хорошо помнишь? Что ты делал в "Гин Но Таки"?
– У меня было свидание. Черт, вас что, моя жена наняла?
– Какая, на хрен, жена?! Что он несет?
– У него было свидание с любовницей, – ответила "седьмая", – именно в "Гин Но Таки". Встреча назначена как раз на то время, когда мы выходили из ресторана. После ужина они поехали в "Подушку".
– Куда-куда?
– Это такая гостиница для свиданий, – объяснила "седьмая".
– Ты говорил с официантом, когда вошел? – обратился Суворов к мужчине.
– Г-говорил, – ответил тот.
– Ну и?
– Да он придурок какой-то был! – завизжал мужчина. – Я хотел узнать, пришла ли дама за заказанный столик, а он смотрит на меня, как полный даун и головой кивает. Я плюнул и пошел к другому. Оказывается, мой столик еще не был готов. Хорошо еще, что дама опоздала…
– Стоп! – прервал поток слов Суворов. – Девонька, ты проверила все, что он говорит?
– Все, что можно проверить. Я не знаю, о чем он говорил с официантом. Но фамилии жены и любовницы, его фирму, то, что он действительно был на свидании – все проверила. Я не знаю, бывают ли так глубоко запрятаны концы?
– Я тоже не знаю, – пробормотал Суворов.
– А я что должен знать?! – снова завопил мужчина. – Отпустите меня! Что вам надо? Кто вы такие?!
Юрий перегнулся с переднего сиденья и щелкнул костяшками пальцев мужчину по носу. Брызнула кровь, мужчина тихо заскулил.
– Это не он, – тихо сказала "седьмая".
– В смысле?
– Не он воздействовал на официанта.
– Или очень хорошо врет, – подал голос Юрий.
– Нет, хорошие мои, – сказал Суворов, – тут что-то не так. Может, сам официант все-таки?
– Нет, я трясла его еще дважды и раздобыла все данные по нему.
– Ладно, хватит, – отрезал Суворов, – девонька, прочищай мозги этому кренделю, отпускай таксиста, и поехали.
Суворов первым вышел из машины. Юрий покинул такси, открыл "Волгу", сел за руль и завел мотор. Суворов плюхнулся на заднее сиденье, приоткрыл окно и закурил. Через пару минут к нему присоединилась "седьмая". Она посмотрела на Суворова беспомощным взглядом чуть раскосых глаз, и он увидел, как девушка измождена. "А ведь не спала, не ела, поди, все выходные, – подумал он, – пока я тупо сидел дома и ждал, что произойдет. Батюшки святы, то ли еще будет!.."
– Юрий, поехали в контору-2, – сказал Суворов водителю. – Да-с, ребятушки, вот так вот: люди водочку кушают, любовниц заводят, наслаждаются жизнью, одним словом…
– Данила Аркадьевич, – подала голос "седьмая", – этот "любовничек" тут ни при чем.
– Я и сам это вижу.
– И я теперь почти уверена, что это не НЛП. Моя программа в официанте так и не сбилась.
– Что же еще?
– Нам на теоргруппе рассказывали про ментальное воздействие. Это ближе всего к тому, что произошло. Такое впечатление…
– Ну договаривай, девонька.
– Ну… как будто вскользь, походя… Как если бы боксер-профессионал проходил мимо и слегка хлопнул вас по животу. Он и не думал вас бить всерьез и пошел себе дальше, а вы скрючились и не можете вздохнуть.
– Красочно, – оценил Суворов, выкидывая окурок в окно, – но ментальное воздействие – штука серьезная, и мы по-прежнему не знаем, существует ли это явление по-настоящему или нет. И потом: кто? и зачем? почему именно на этой встрече? Черт, мне все еще кажется, что над нами поприкалывались…
– Или просто пнули со зла, – устало проговорила "седьмая".
– Что?
– Да я все о своем сравнении…
– А… Ладно, девонька, сейчас в конторе тебя покормят, накачают витаминами и погрузят в глубокий сон. Ты со своим заданием справилась.
– Ничего ведь не прояснилось!
– Отчего же? – возразил Суворов. – Очень даже прояснилось. Ментальное воздействие все-таки, судя по всему, было. Это раз. Нас тогда задело вскользь. Никто нам ничего делать не собирался. Если бы хотели это использовать против нас, с нами бы уже было покончено. Так что охота на нас пока не идет. Это два. С вероятностью пятьдесят процентов кто-то все-таки что-то пронюхал. Это три. Наконец, ты прекрасный специалист, милая. Это четыре. Тебе, когда отоспишься, надо будет еще поработать со Струевым.
– С Иваном Андреевичем?
– С ним самым. Ты получила только самые общие представления о технике НЛП и об оперативной работе, а совершаешь почти чудеса. Вам надо поработать вместе. Глядишь, что-нибудь нарисуется… Слушай, седьмая, а ты из Калмыкии или из Якутии?
– Я думала, вы все этносы Империи знаете, – заулыбалась "седьмая", – я калмычка.
– Поменьше смотри мне в рот, седьмая, и побольше думай, – улыбнулся в ответ Суворов, – в такой каше, как Россия, точно различить этносы вообще невозможно. Что ты улыбаешься, девонька?
– Я вам кажусь красивой.
– Ты талантлива, седьмая, – отозвался Суворов, – но для такого вывода физиогномикой тебе владеть необязательно.
"Действительно, обалденная девка, – подумал Суворов, – ей бы жить, мирно работать, радоваться жизни и рожать. Мы ее выдернули из дерьма и поставили под обстрел. Такая вот смена мизансцены… На сегодняшний момент у нее шансов выжить даже меньше, чем у меня…"
В так называемую Контору-2 прибыли через двадцать пять минут. Это был офис авторитетной московской фирмы, занимавший два этажа отремонтированного здания в ЦАО. Здесь приходилось держать дополнительный штат для поддержания видимости коммерческой деятельности. Хотя фирма функционировала только с апреля 2003 года, перед Новым годом пришла налоговая проверка. Струев предложил запрограммировать "все эту чертову инспекцию", чтобы больше носу не показывали. Суворов тогда категорически отказал. Нанятые аудиторы и адвокаты довольно долго объясняли налоговикам, что ловить им здесь нечего, затем Суворов накрыл для влиятельного сотрудника ИМНС и его приятеля из департамента МВД по налоговым правонарушениям поляну, и все закончилось. "Так бы действовала любая солидная Фирма", – пояснил Суворов Струеву, который в ответ лишь буркнул: "Гадость какая!.."
Водитель остался на первом этаже, присоединившись в комнате отдыха к другим "разъездным-выездным", которые смотрели (господи, в какой уже раз!…) DVD с фильмом "Матрица. Часть 3". Этот DVD и сам фильм с альтернативным дублированным переводом был интересным явлением, даже слово "революция" из названия третьей части изъяли. Однако, несмотря на многие интересные аспекты, все же Суворов считал столь пристальное внимание к этому фильму странным и даже глупым. Возможно, полагал он, низшие чины так любят этот фильм в этом варианте именно потому, что он был подпольно выпущен всего в двадцати экземплярах. Быть приобщенным к элитарному, доступному не всем, всегда приятно.
Суворов поднялся на второй этаж и, миновав "коммерческий контур", а также внутреннюю охрану, прошел в свой кабинет вместе с "седьмой". В приемной к нему сразу прилепился Струев.
– Данила, черт, ты куда пропал?! – подхватив Суворова под руку, заговорил он. – Я все выходные как на иголках. И что это ты с "седьмой" сделал, начальник? Она ведь сейчас, как тростинка, пополам переломится.
– Не части, доцент, – ответил Суворов, включая компьютер и обустраиваясь на своем рабочем месте, – мог бы Юрию позвонить, если был как на иголках, он бы тебе все объяснил.
– Так все нормально?
– Почти. Работаем дальше. Погоди секунду, не уходи.
– И не собирался, – отозвался Струев, – Данила, я такого человека нарыл…
– Подожди, ради бога! – Суворов ткнул кнопку селектора. – Лиза, сделай мне два чая и вызови немедленно ко мне главного врача.
– Сомова?
– Лиза, я же сказал: главного врача, а главный врач у нас Сомов. Давай быстро! А ты, девонька, садись на диванчик, только не спи, пожалуйста.
– Черт, – снова не выдержал Струев, – да что там у вас произошло в пятницу?
– Вербовали Филиппову.
– Твою ненаглядную Аннушку?
– Моя ненаглядная Аннушка, – с ухмылкой ответил Суворов, – заставит тебя повеситься, когда в марте подключится к работе.
– Стало быть, завербовали успешно, – Струев сел на гостевой стул и закурил, – а потом что-то случилось…
– Да, но, скорее всего, непосредственного отношения к нам это не имеет. Ты вот что, доцент. Сейчас девоньке надо восстановить силы. Потом поработай с ней как следует и по инциденту в пятницу, и вообще: она талантлива, в том числе и по НЛП. Думаю, если справится со вторым барьером, сможет тренировать "лис".
– Какая из меня "лиса", Данила Аркадьевич! – подала голос "седьмая". – "Лисы" согласно теории должны начинать с нуля при полном отключении от обыденной жизни.
– Ну, с чего-то надо начинать, – возразил Суворов.
– И не спорь с начальством, – улыбаясь, подхватил Струев.
Постучавшись, зашел Сомов, кивком поздоровался и молча остановился у дверей.
– Вот что, милый, – обратился к нему Суворов, – "седьмая" третьи сутки работает на износ. Проверить, витаминизировать, покормить и погрузить в глубокий сон. Ты и сам знаешь, что делать.
Сомов снова кивнул, затем позвал девушку взмахом руки и молча вышел, увлекая за собой "седьмую".
– За что мне нравится наш Пилюлькин, – сказал Струев, – так это за красноречие.
– Ладно, доцент, что ты мне хотел сказать?
– Данила, я нашел совершенно гениального Кулибина, у которого есть только один недостаток.
– Какой же недостаток?
– Скажу позже.
– Где этот твой Кулибин?
– Он только что прошел все круги ада нашей проверки и накачки и до сих пор здесь, в этой самой… переговорной.
– Хм… Зачем он нам?
– Данила, ты в своем уме?! Если кто-то и сможет взять на себя все техническое обеспечение и за два – два с половиной года подготовить технологическую базу не только для первой части Проекта, но и для дальнейшего, то это он.
– Хорошо, – Суворов хлопнул ладонью по столу и встал, – пойдем посмотрим на твоего гения с недостатком.
Они вышли из кабинета, в дверях столкнувшись с Лизой, несущей поднос с двумя чашками чая. "Потом", – кинул на ходу Суворов. Переговорная, упомянутая Струевым, была хорошо оборудованной и изолированной комнатой для допросов с односторонне прозрачной стеной. Когда Суворов и Струев подошли к этой стене снаружи, то увидели, что внутри сидит на одиноком стуле посредине помещения молодой высокий сутулый человек с густой черной шевелюрой.
– Ага, – улыбаясь, повернулся Суворов к Струеву, – это и есть его недостаток?
– Нуда…
– Ты, доцент, оказывается, не только ксенофоб, но и расист.
– Напрасно вы так, господин хороший, – отозвался Струев, – ведь это я его рекомендую. Но я прекрасно понимаю, чего здесь можно опасаться.
– Как его фамилия? Цуккерман?
– Штейман, – ответил Струев, – Борис Михайлович Штейман. Еврей даже по паспорту.
– Он, правда, настолько хорош?
– Данила, ты не представляешь, насколько.
– Хорошо, почему ты решил, что он будет верен?
– Я же сказал, его проверили по-всякому.
– Ладно, я хочу поговорить с ним, – сказал Суворов и направился к двери в "переговорную", захватывая по дороге стул.
– Эй, Данила, ты уверен, что тебе следует ему показываться сейчас?
– Ты же сказал, что ему можно верить, – ответил Суворов, – и потом, после сегодняшнего ему все равно дорога либо к нам, либо на дно Яузы.
Суворов решительно раскрыл дверь в комнату, вошел и поставил свой стул напротив стула Штеймана.
– Здравствуйте, господин Штейман, – произнес он, садясь. – Меня зовут Данила Аркадьевич Суворов. Мне сказали, что вы великий мастер, надежда отечественного хай-тека.
– Если ваши товарищи не преувеличили, – отозвался Штейман, – то в области электроники и компьютерных технологий я… что-то вроде того.
– Что же, заниженной самооценки у вас нет. Полагаю, вам достаточно хорошо объяснили, чем мы занимаемся, и насколько это опасно, – Штейман закивал, – ну так вот, хотелось бы знать, зачем вам это?
– А что мне еще делать? Работать на Брайтоне?
Штейман говорил спокойно и даже уверенно. У Суворова не возникло и тени сомнения в его искренности. Это было вполне естественно после накачки. "Если он не суперагент, – подумал Суворов, – то он, похоже, и не пытался сопротивляться накачке. Решение он уже принял". Допрашиваемый воспринимал все происходящее с ним как должное.
– Возможно, работа на Брайтоне – вовсе не плохой выбор, – сказал Суворов. – А люди, которые здесь собираются, рискуют своей жизнью каждую минуту ради русской национальной идеи.
– Это я понимаю. И готов присоединиться.
– Но вы еврей, господин Штейман, – возразил Суворов, – а евреи, я полагаю, русскую национальную идею на дух не переносят. Диаспора и всеобщая взаимопомощь евреев – да. Всеобщая мировая демократия – да, государство Израиль – да, но Россия для России – это, согласитесь, совсем не еврейская идея.
– Господин Суворов, – ответил Штейман, – вам известны русские, которым до лампочки русская идея или такие русские, которые считают, что никакой русской идеи нет вообще, есть только глупость и неспособность жить цивилизованно? Именно русские, господин Суворов. Вам известны такие?
– Эти люди – подонки или обманутые слабаки, но они остаются русскими со всеми вытекающими отсюда последствиями. Даже если они татары, чукчи или негры.
– Ну а я еврей.
– И потеряли еврейскую аутентичность?
– И да, и нет. Ладно, я зайду с логической стороны. Израиль обречен, это видно всем здравомыслящим людям. Американские евреи подставили и при случае бросят на произвол судьбы евреев палестинских. Америка мне вообще не нравится. Кроме того, я достаточно подробно изучил историю прихода евреев в царскую Россию и возникновения так называемой черты оседлости. Я уж лучше буду с Россией, но с Россией сильной и даже дерзкой, если угодно. А вы, господа, как раз…
– Но ведь этого недостаточно, господин Штейман. Мы все – патриоты. Надо любить Россию.
– Экстремальные русские националисты среди чистокровных евреев – не такая уже редкость…
– Не заговаривайте мне зубы!
– И не пытаюсь. Считайте, что я русский. Вы же националисты, имперцы, а не фашисты. Не наплевать ли вам, какие убеждения будут у моих детей, если они вообще появятся, эти самые дети?! Вам нужен я? Если да, то вот он я. Берите. Нет – пускайте в расход.
– Вам уже все равно?
– Я сегодня много пережил. Ваши товарищи надо мной хорошо поработали. Но представьте, мне не все равно. Я бы предпочел, чтобы вы не убивали меня, а использовали на благое дело.
– Хорошо. Вы понимаете, что в случае предательства или вашего пленения мы убьем вас и вашу семью?
Штейман кивнул, затем проговорил:
– С моей семьей все несколько и сложнее, и проще. Все мои уехали в Израиль. Я дал все необходимые данные вашим товарищам. Но, думаю, что их скорее прирежут арабы, чем до них доберетесь вы.
– Дело не в этом, господин Штейман… Но о ваших близких поговорим попозже. Ладно. Что вы можете?
– Все, – просто ответил Штейман. – Кроме того, у меня есть хорошие каналы на Японию, Южную Корею и Тайвань. Там можно на первое время организовать производство малых серий комплектующих, которые нам потребуются, да и потом…
– Слушайте, а вы часом не в новую элиту хотите попасть?
– Я работать хочу, работать! – Штейман сжал кулаки. – Вы можете это понять, Суворов? Не прозябать, не крутиться, не ловчить, а работать!
– Ладно, Штейман, – сказал Суворов вставая, – у вас будет возможность поработать. Вы принесете клятву одному из моих соратников. Мы вас спрячем. Жить будете совсем не в домашней обстановке. И еще. Не обижайтесь, но, несмотря на клятву, вам еще долго не будут доверять.
– Я это понимаю, – сказал Штейман, – я это очень хорошо понимаю… Я как раз хотел сказать, что для вас это будет очень хорошей гарантией. И… Простите за занудство, но я хочу поскорее приступить к работе.
– Приступите, – бросил Суворов через плечо и вышел из "переговорной". – Доцент, бери с него клятву, определяй фронт работ и распорядись о его обустройстве.
– Быстрый ты, однако…
– Или, – ответил Суворов, – когда появится Филиппова, не забудь вписать ей в график капитальную проверку этого типа с подставой. Где-нибудь на май – июнь… Уж никак не позже августа. И глаз с него не спускать!
– Это ты, расист, Данила, а не я, – сказал Струев.
– Нет, – возразил Суворов, – я просто дую на холодную воду.
– Скоро кругом будет сплошной кипяток.
– Это точно. Но все равно, не возражай, – отрезал Суворов, – и не забудь про "седьмую". Кстати, где наш обещанный хоккейный гений?
– Завтра притараню.
– А футбольный?
– Производим отбор. Черт, Данила, у нас чертовски не хватает людей!
– Знаю, – бросил Суворов и пошел к лестнице на шорой этаж.
Струев открыл дверь в "переговорную".
– Ну что, мастер-фломастер, – сказал он, – ты принят. Пошли, смертничек, начнем работать.