Вот еще странность: становясь все меньше похожей на наркоманку, Минерва, казалось, подталкивала Моса в прямо противоположном направлении, так, что практически мы с ним даже как бы разошлись.
Я и Алана Рей помалкивали, типа, как и положено ритмической группе. В конце концов, теперь я басист, а мы много не болтаем.
Через какое-то время мы снова спустились в сейф, а стриженые остались наверху обсуждать нас. Астор Михаэле сказал, что мы проделали хорошую работу, а потом выдал нам фотличные новости:
- Мы хотим, чтобы вы поучаствовали в выступлении. Четыре группы "Красных крыс" в маленьком клубе, который мы снимаем. - Он облизнул губы. - Через две недели. Надеюсь, это не слишком скоро.
- Скоро - это хорошо, - сказала Перл.
Наверно, это было умно с ее стороны, но на меня нахлынула волна паники. Еще две воскресные репетиции с новым инструментом - этого казалось недостаточно. Я, конечно, упражнялся четыре часа каждый день, но это совсем не то, что играть с группой. Большие басовые струны все еще ощущались неподатливыми под моими пальцами - все равно, что в перчатках играть.
- Правда, существует одна проблема, - продолжал Астор Михаэле. - Афиши мы печатаем завтра утром. И рекламу тоже.
- Дерьмо! - Перл откашлялась. - А у нас все еще нет названия.
- Мы собирались этим заняться, - выпалил я. - Но все как-то не было времени.
- Не можем достигнуть общего согласия, - проворчал Мос.
Перл рядом со мной беспокойно заерзала на большой кожаной кушетке Астора Михаэлса.
- Может, мы будем просто "Особые гости" или что-то в этом роде?
Он покачал головой, губы разошлись, и на мгновение стали видны зубы.
- Афиши и реклама стоят денег, Перл. Деньги будут потрачены впустую, если на них нет вашего названия.
- Да, наверно, вы правы.
Она оглядела нас.
- Вот что мы сделаем, - сказал Астор Михаэле. - Я схожу на ланч, а вы пока обсудите этот вопрос. Вернусь через час, и вы сообщите мне название, полностью согласованное между всеми вами. Не список, не предположения или идеи: одно название, идеальное или нет.
Перл сглотнула.
- А если нет?
Он пожал плечами.
- Тогда сделка не состоится.
- Что? - Перл широко распахнула глаза. - Никакого выступления?
- Вообще ничего. - Астор Михаэле встал и направился к выходу. - Если вы впятером не в состоянии договориться о названии, то как, интересно, вы будете гастролировать вместе? Как вообще вас можно будет записать? Как могут "Красные крысы" выполнять свои обязательства перед вами на протяжении пяти лет, если вы не в состоянии согласовать одно простое название? - Он стоял в дверном проеме, надевая темные очки на смеющиеся, слишком большие глаза. - Так что если вы не согласуете что-нибудь идеальное, сделки не будет.
- Но… это же не взаправду? - спросила Перл.
- Взаправду. У вас есть час. - Астор Михаэле взглянул на часы. - Неплохая мотивация?
Некоторое время мы сидели в молчании, увеличенные фотографии крыс таращились на нас. В комнате витало чувство вины, как если бы мы вместе совершили какое-то ужасное преступление.
- Может, это такая ирония? - спросила Алана Рей.
- Ммм… Не думаю, - ответила Перл.
- Дерьмо! - сказал Мос - Что будем делать?
Перл, внезапно рассердившись, повернулась к нам с Мосом.
- Я знала, что мы должны придумать название, пока нас было трое, еще на первой репетиции. Теперь все гораздо сложнее!
- Эй, послушай! - Я вскинул руки. - В тот день я предложил, чтобы мы назвали себя "Б-секции". Чем плохо? - Мос и Перл просто неотрывно смотрели на меня в упор. - Что? Не помните? "Б-секции"?
Перл перевела взгляд на Моса и снова на меня.
- Да, помню. Но мне было неприятно объяснять, что названия групп, базирующиеся на музыкальных терминах, - все эти "Фа-диезы", "Обертоны", "Магнитофонные ленты", - в сущности, какие-то увечные, ни о чем не говорящие.
Мос пожал плечами.
- А я просто подумал, что ты шутишь, Захлер. В особенности во множественном числе. Глупо.
- Во множественном?
- Ну да. С добавочным "и" на конце. Как будто мы какая-то группа пятидесятых типа "Роккетс" или чего-то в этом роде.
Минерва захихикала.
- "Роккетс" - это кордебалет, Мос. У них длинные, вкусные ноги.
Ладно, может, она еще не совсем нормальная.
- Не важно, - сказал Мос. - Я не хочу быть группой во множественном числе. Потому что если мы "Б-секции", то, что такое каждый из нас? Б-секция? Привет, я Б-секция. Вместе я и мои друзья - много Б-секций.
Минерва снова захихикала, а я сказал:
- Знаешь, Мос, что угодно звучит глупо, если говорить это много раз подряд. Какую замечательную идею ты предлагаешь?
- Не знаю. Что угодно конкретное, лишь бы не во множественном числе. - Он пнул ногой стол Астора Михаэлса перед собой. - Например, "Стол".
- "Стол"? - простонал я. - Это же просто гениальное название группы, Мос. Гораздо лучше чем "Б-секции". Давайте поднимемся наверх и заявим, что хотим быть "Столом".
Мос закатил глаза.
- Это же просто пример, Захлер.
Я снова обмяк на кожаной кушетке. Я хорошо представлял себе, что будет дальше. Классический Мос-вето. Всякий раз, когда мы решали, какое кино смотреть, Мос никогда ничего не предлагал, это должен был делать я, а он лишь говорил: "Нет", "Не интересно", "Мура", "Это мы видели", "Субтитры плохие"…
Перл наклонилась вперед.
- Ладно, ребята, не стоит паниковать.
- "Паника"! - воскликнул я. - Мы можем называться "Паника"!
- Уж лучше быть "Столом", - пробормотал Мос.
- Перестаньте! - сказала Перл. - Одно предложение за раз. Недели две назад у меня возникла одна идея.
Мос стремил на нее свой типичный вето-взгляд.
- И что это?
- Как насчет "Безумие против здравомыслия"?
- Перл, дорогая, - заговорила Минерва. - Тебе не кажется, что это, типа… подчеркнуто?
Она смотрела на Алану Рей, не замечая, что все остальные смотрят на нее.
- Это не о нас, - ответила Перл. - Это обо всем том диком, что происходит вокруг. Типа черной воды, кризиса санитарии, волны преступлений. Типа той безумной женщины, которая выбросила "Стратокастер" на меня и Моса… именно так и возникла наша группа.
- Ну, не знаю, - сказал Мос. - "Безумие против здравомыслия". На мой вкус, чересчур вычурно.
Счет два - один в пользу Моса-вето.
Я пытался что-нибудь придумать, отдельные слова и фразы крутились в голове, но Перл была права: чем дольше силишься поймать удачное название, тем дальше оно ускользает от тебя. Чем глубже музыка проникла в сознание, тем невозможнее становится описать ее в двух-трех словах.
Молчание нарушил пронзительный визг демонстрационной записи какой-то метал-группы, загрохотавшей по всему офисному зданию. Казалось, стальные стены сейфа сдвигаются, воздух становится все более спертым. Я вообразил картину: Астор Михаэле захлопывает дверь, и мы остаемся тут придумывать название группы, пока у нас не кончится кислород.
Я вспомнил о грохоте и ударах в здании на Шестнадцатой улице, где мы репетировали, и подумал, все ли тамошние группы имеют названия.
Сколько всего групп в мире? Тысячи? Миллионы?
Подняв взгляд на стоящие вдоль стены сейфы, я подумал: а может, нам всем просто присвоить номера?
- Почему бы просто не взять что-то совсем простое? - предложил я. - Скажем… "Одиннадцать"?
- "Одиннадцать"? - тут же среагировал Мос. - Это потрясающе, Захлер. Но "Стол" все равно лучше.
Минерва вздохнула.
- С "Безумием против здравомыслия" вот еще какая проблема: это название ложно по существу, учитывая, как у нас, типа, обстоит дело со здравомыслием.
- Это, конечно, чистое здравомыслие - заставлять нас таким образом подбирать название группы, - заявила Перл, сердито глядя на фотографии крыс.
- Такого рода ультиматум - это вообще-то обычная практика компаний звукозаписи? - спросила Алана Рей.
- Нет, - ответил я. - Это совершенно паранормально.
Глаза Перл вспыхнули.
- Эй, Захлер, может, нам стоит назвать себя "Паранормалы"?
- Опять множественное число, - сказал Мос. - Вы что, ребята, не въезжаете насчет того, что множественное число не годится?
- Ой, да отстань ты со своим множественным числом! - воскликнул Перл. - Пусть будет "Паранормальная", если тебя так на этом зациклило.
- Слово "Паранормальная" может иметь два смысла, - произнесла Алана Рей.
Мы уставились на нее. В тех редких случаях, когда Алана Рей открывала рот, все внимательно слушали.
- Приставка "пара-" может означать "близко, рядом", - продолжала она. - Типа параюристы и парамедики, которые помогают, то есть работают рядом с юристами и врачами. Но это также может означать и "против, от", типа тент от солнца и парадокс, то есть противоречивое высказывание.
Я удивленно уставился на нее. Со времени первой репетиции это, пожалуй, была самая длинная речь, произнесенная Аланой Рей. И, как все, что она говорила, это звучало странно, но в то же время разумно.
Может, "Паранормальная" и впрямь подходящее название для нас.
Перл задумчиво свела брови.
- Тогда против чего парашют?
Веки Аланы Рей дернулись.
- Против тяготения.
- Только тяготения нам не хватало, - пробормотал я.
- И если мы остановимся на "Паранормальной", - продолжала Алана Рей, - нужно решить, что мы имеем в виду - близко к нормальным или против нормальных. Названия очень важны. Вот почему я прошу вас называть меня полным именем.
- Эй, а я всегда считал, что Рей - это твоя фамилия, - сказал Мос. - Кстати, какая же у тебя в таком случае фамилия?
Я затаил дыхание: когда речь заходит об Алане Рей, спрашивать ее фамилию - это практически личный вопрос. Однако спустя несколько мгновений она ответила:
- У меня нет настоящей фамилии.
Она замолчала. Ее руки нервно вздрагивали.
- Что ты имеешь в виду? - спросила Перл.
- В школе нам дали новые фамилии, такие, какие проще произносить. Тогда никто не станет просить нас произнести их по буквам. Это делалось с целью избавить нас от неловкости.
- У тебя трудности с произнесением по буквам? - спросила Перл. - Типа дислексии?
- Дислексия, - сказала Алана Рей. - Д-и-с-л-е-к-с-и-я. Дислексия.
- Послушайте! - сказал я. - Я не в состоянии произнести это по буквам.
Она улыбнулась мне.
- Только у некоторых были трудности с произнесением по буквам, но новые фамилии дали всем.
- Может, это не так уж и важно, - заговорила Минерва, и все повернулись к ней. - Раз музыка хороша, люди будут думать, что и название замечательное. Даже если это просто случайный набор слов.
Мос кивнул.
- Да, "Битлз", к примеру, глупое название, если задуматься. Но они не страдали из-за этого.
- Парень! - У меня буквально челюсть отвалилась. - Это совсем не глупое название! Это классика!
- Не слишком-то удачно, - сказала Минерва. - "Битлз" - это почти что жуки. Просто какая-то жалкая игра слов. И к тому же множественное число.
Она улыбнулась Мосу.
- Эй, это правда? - удивленно замигал я.
Но я уже понимал, что они правы: "битлз" - это искаженное "жуки".
Мос и Минерва рассмеялись, глядя на меня.
- Ты что, никогда не замечал этого? - спросил он.
- Я просто всегда думал, что слово пишется неправильно, потому что так принято в Англии. Я читал эту английскую книгу о них, ну и всякое другое, и везде было написано неправильно.
Теперь уже все смеялись надо мной, а я подумал, что, может, Минерва права. Может, не имеет значения, как называться: "Паранормальные", "Фа-диезы" или даже "Стол". Может, музыка нарастает вокруг названия, каким бы оно ни было.
Но мы продолжали спорить, конечно.
Когда Астор Михаэле вернулся в ожидании ответа, Перл вытащила свой телефон.
- Еще только сорок минут прошло! Вы сказали, час.
Он фыркнул.
- У меня дел полно. Так как мы будем называть вашу группу?
Все замерли. Мы перелопатили примерно десять тысяч идей, но не было ни одной, с которой согласились бы все. Внезапно я даже не смог вспомнить ни одной из них.
- Давайте! - Астор Михаэле щелкнул пальцами. - Время победить или умереть. Мы в бизнесе или нет?
Естественно, все посмотрели на Перл.
- Ммм… - Последовала длинная пауза. - "Паника"?
Астор Михаэле задумался на мгновение и громко расхохотался.
- Вы удивились бы, узнав, скольким до вас это приходило в голову.
- Что "это"?
- "Паника". Когда я предъявляю группам ультиматум названия, они всегда заканчивают тем, что называют себя как-то вроде "Паники", "Тусовки" или даже "Откуда, к черту, нам знать?"
Он снова расхохотался, блеснув в полутьме зубами.
- Значит… вам не нравится? - спросила Перл.
- Дерьмо. Звучит словно группа фанатичных поклонников восьмидесятых.
Все словно языки проглотили, ну, я и спросил:
- Значит, мы провалились?
Он фыркнул.
- Не глупи. Я просто пытался мотивировать вас, а заодно немножко позабавиться. Успокойтесь, ребята.
Минерва захихикала, но остальные были готовы убить его.
Астор Михаэле сел за свой письменный стол и наконец продемонстрировал в улыбке все свои зубы, ряд белых бритв, сверкнувших в полутьме.
- "Особые гости", вот вы кто!
19
"The Impressions"
АЛАНА РЕЙ
Услышав наши имена, портье не стал сверяться со списком или использовать свой головной телефон, а просто махнул рукой, чтобы мы проходили. Даже не посмотрел нам в глаза.
Перл и я прошли прямо мимо вереницы людей, ждущих, чтобы у них проверили документы, обхлопали их самих и провели через металлодетектор, после чего они должны были заплатить сорок долларов (тысяча долларов за каждые двадцать пять человек) и только потом могли войти внутрь. Все произошло в точности, как обещал Астор Михаэле. Мы были в обычной одежде, ничего не платили, а Перл к тому же несовершеннолетняя, но мы получили возможность увидеть "Армию Морганы".
- Наши имена, - сказала я. - Они сработали.
- А почему должно быть иначе? - усмехнулась Перл, когда мы шли длинным, полуосвещенным коридором к огням и шуму танцевального зала. - Мы же таланты "Красных крыс".
- Почти таланты "Красных крыс", - сказала я.
Это "почти" заставляло меня подергиваться.
Адвокат Перл все еще спорила о деталях нашего контракта. Она говорит, что на протяжении ближайших лет мы будем благодарны за ее усердие - когда станем знамениты. Я понимаю, что в правовых документах детали очень важны, однако прямо сейчас эта задержка заставляла мир вокруг дрожать, типа как если бы я вышла из дома без бутылочки с таблетками в кармане.
- Ерунда, - отозвалась Перл. - Сейчас наша группа практически реальна, Алана Рей, а реальные музыканты не платят за то, чтобы посмотреть, как играют другие.
- Мы и раньше были реальны, - ответила я. Мы как раз пересекали танцевальный зал, и музыка, с помощью которой ди-джей разогревал публику, вызвала у меня желание барабанить пальцами. - Но ты права. Сейчас все ощущается иначе.
Моя подрагивающая рука была усеяна пятнышками пульсирующего света танцевального зала. Обычно то вспыхивающие, то гаснущие огни вызывают у меня ощущение, будто я отделяюсь от собственного тела, но сегодня вечером все казалось очень прочным, очень реальным. Связано ли это с тем, что наш контракт был (почти) заключен? Учителя в нашей школе всегда повторяли, что деньги, признание, успех - все то, что дано лишь нормальным людям, но не нам, - не так уж и важны и что их отсутствие не должно заставлять нас чувствовать себя менее реальными. Однако на самом деле это не так. Появление у меня собственного жилья заставило меня чувствовать себя более реальной, и тот факт, что я зарабатываю деньги, тоже. Этим вечером, получив свои первые в жизни визитные карточки, я вынимала их из коробки одну за другой, снова и снова читая свое имя, хотя на всех оно было одно и то же…
И теперь мое имя позволило мне пройти мимо длинной очереди людей в более дорогих одеждах и с лучшей стрижкой, людей, никогда не посещавших спецшкол. Людей с настоящими фамилиями.
Что поделаешь, если я чувствовала, что это важно?
Перл сияла в свете огней танцевального зала, как будто тоже чувствовала себя более реальной. Она не имела права находиться здесь, и я ожидала, что портье поймет, что ей всего семнадцать, хотя Астор Михаэле и говорил, что это не проблема.
Эта мысль на мгновение заставила меня занервничать. В школе нас учили быть законопослушными. Ваша жизнь будет непроста и без судимостей, предупреждали нас. Конечно, утверждение, что люди вроде нас не могут позволить себе нарушать законы, предполагает, что другие могут. Может, сейчас мы с Перл были ближе к тем, другим людям.
Мои пальцы начали зудеть и пульсировать, но не из-за вспыхивающих огней: я хотела как можно скорее подписать контракт. Хотела ухватить эту реальность, зафиксировать ее на бумаге.
Пока мы ждали начала выступления первой группы, я оглядывалась по сторонам в поисках Астора Михаэлса. Меня от него иногда пробирала дрожь, хотя он, казалось, симпатизировал мне и всегда интересовался моим мнением насчет музыки. Еще он расспрашивал о моих видениях, и, похоже, они не расстраивали его так, как Минерву. Конечно, я вообще никогда не видела Астора Михаэлса расстроенным. Он не обращал внимания на то, что его улыбка заставляет людей нервничать, и лишь смеялся, когда я говорила, что он движется точно насекомое.
Выяснилось, что мне легче разговаривать с ним, чем с большинством людей, просто не нужно смотреть на него.
- Жаль, что Мос не смог пойти, - сказала Перл. - Что, он сказал, у него сегодня вечером?
- Он ничего не говорил, - ответила я, хотя догадывалась, в чем дело.
Мос теперь стал другим. В прошлом месяце он начал перенимать у нас разные черточки - у Астора Михаэлса улыбку, у меня подергивания, у Минервы темные очки - как будто хотел начать жизнь заново.