В одной из самых серьезных авиакатастроф советского времени разбивается самолет, на борту которого находилось шестнадцать адмиралов и… случайно оказавшийся там морской летчик Северного флота Михаил Смородин. Капитан Смородин опаздывал из отпуска и себе на беду проник на попутный военный "борт". Но не в отрицаемое атеистическим учением потустороннее царство попал советский летчик. И не святые на него набросились и скрутили, а солдаты в необычных мундирах и высоких мохнатых шапках…
Смородин оказался в мире, крайне похожем на мир начала двадцатого века. И там в разгаре война, очень похожая на Первую мировую. Но отличий все же гораздо больше, чем сходства. А еще небо над головой черным-черно от дирижаблей. Да и кругом только и слышно: "аэронавты", "командэры", "гранд-командэры". Так что же это за место? И будет ли шанс разобраться с этим вопросом, ведь Смородина принимают за шпиона и волокут на казнь…
Содержание:
Пролог - Рухнувшие небеса 1
Глава первая - Шпион конфедерации 2
Глава вторая - Аэронавт 7
Глава третья - Крещение холодом 9
Глава четвёртая - Высочайшее доверие 14
Глава пятая - Полёт в один конец 19
Глава шестая - Мир лучше войны 25
Глава седьмая - Под дубом 28
Глава восьмая - Хлыст для "августейшей династии" 33
Глава девятая - Негаданный родственник 39
Глава десятая - Проясняющий и карающий 47
Глава одиннадцатая - Ваше сиятельство 56
Эпилог - Ты не один 61
Петр Заспа
Аэронавт
Ложный шаг не раз приводил к открытию новых дорог.
Лешек Кумор.
Пролог
Рухнувшие небеса
Аэропорт… что это? Можно использовать официальное определение, утверждающее о том, что это: комплекс сооружений, предназначенный для отправки и приёма воздушных судов. А можно сказать иначе: точка отсчёта, где человек имеет возможность переметнуться из двухмерной земной плоскости в трёхмерную воздушную. Вот по этой переходной точке уже больше часа и метался опаздывающий из отпуска капитан Миша Смородин. Описав ещё один нервный круг по переполненному залу аэропорта Пулково, он в очередной раз склонился в окошко к девушке в синей пилотке и, призвав на помощь всё своё обаяние, нежно проворковал:
– Ноги сами к вам несут, краса вы моя ненаглядная, да век бы так вами любовался! На выходные прилетал бы в Ленинград, лишь бы только видеть, как вы своими тонкими пальчиками заполняете графы билетов. Спасительница вы моя, заполните и для меня билетик до Мурманска, а я вашим именем клянусь назвать своего первого ребёнка. Пусть он даже родится пацаном!
Девушка не удержалась от мимолётной улыбки, но затем, напустив на себя официальный вид, будто отрезала:
– На Мурманск билетов нет! Поздно вы спохватились, товарищ капитан. На ваше направление за месяц вперёд выкупают.
– Так ведь не сезон же! – попытался оправдаться Смородин. – Февраль на дворе! Я даже не подозревал, что такие проблемы могут зимой быть с билетами. А то бы вовремя взял.
– А вам, северянам, что зима, что лето – никогда билетов не хватает. И вы ко мне ещё хоть двадцать раз загляните, хоть спляшите перед кассой, а негде мне билет взять!
– Может, где в хвосте… на приставном стульчике… – попытался поканючить Миша.
– На приставном стульчике, это ты, красавец мой, поезжай на поезде в тамбуре!
– Поздно мне поездом, – тяжело вздохнул Смородин. – Завтра на службу выходить. А у меня знаешь, какой командир полка? Опоздание приравнивает к подрыву боевой готовности!
– Международная обстановка нынче такая! – с пониманием кивнула девушка-кассир. – Быть тебе, капитан, нарушителем воинской дисциплины. Но ничего, думаю, переживёшь – не расстреляют.
– Не расстреляют….
Миша отошёл от кассы и угрюмо процедил сквозь зубы:
– Много ты понимаешь. По мне, так лучше бы расстреляли…
Опоздание из отпуска грозило серьёзными неприятностями. Это уверенно тянуло на строгий выговор с последующим бичеванием на всех подведениях итогов и партийных собраниях. Да и отношения с командованием не хотелось портить. На хорошем счету ведь был.
Смородин остановился рядом с толпой, задравшей головы к телевизору в зале ожидания, и прислушался к гневной речи Генерального секретаря. Поддерживаемый в кресле помощниками, Леонид Ильич Брежнев, тяжело двигая челюстью и причмокивая, дабы удержать норовящий выскользнуть зубной протез, самозабвенно разоблачал мировой империализм с его бесчеловечным лицом.
"Да… – защемило в груди у Миши. – С таким подходом недалеко и до расстрела…"
Он явственно представил, как брызгая слюной и тыча пальцем куда-то в окно, замполит начнёт свою яростную и высокопарную речь: "Враг не дремлет! Там только и ждут, когда наша армия или флот покажут свою слабость! А такие, как лётчик Смородин, дают им повод на это надеяться!"
Полтора месяца назад, встречая новый тысяча девятьсот восемьдесят первый год, под бой курантов, с бокалом дефицитного шампанского в руке, Миша загадал себе карьерный рост. Но теперь на этих мечтах ставило жирный крест элементарное отсутствие билета на самолёт.
Возможно, кто-то бы и смирился, да только капитан Смородин среди таких не значился. Вспомнив, что кроме самолётов с флагами, есть ещё самолёты со звёздами, Миша решил бросить попытки улететь Аэрофлотом и обратиться к братьям-военным. Каждый день с севера на юг и обратно летают военно-транспортные самолёты. А уж свои не бросят. Там хоть на приставном стуле, а хоть верхом на мешках.
Он достал блокнот, куда записывал информацию, которая когда-либо могла ему понадобиться по службе, и, разыскав номер диспетчера по перелётам Ленинградского аэроузла, пошёл искать телефонную будку.
– Мужики! – начал Миша без обиняков и долгих подходов. – Выручайте! На службу опаздываю! Есть кто-нибудь у вас на север?
– Нет! – так же без долгих предисловий ответил диспетчер, по интонации и манере разговора почувствовав на другом конце провода коллегу-военного. – Сидит у нас Ан-12 из Луостари, только он дальше в Крым пойдёт. Так что извини, браток, ничем помочь не могу. Если только завтра…. Позвони вечером. Как план будет известен, там посмотрим.
– Завтра будет поздно. Завтра мне уже голову оторвут.
– Ничем помочь не могу… – уже было собрался отделаться от Смородина диспетчер, но по секундной заминке Миша почувствовал, что чего-то он недоговаривал.
– Подожди! Может не на Север, а на Вологду кто идёт? А там из Кипелово к нам по несколько бортов на день проходят. Помогите, мужики! Честное слово, разживусь коньяком – вам отвезу!
– Разживёшься – сам выпей! – Диспетчер ещё немного потянул время, затем нехотя ответил: – Есть один борт. Пойдёт по всем флотским аэродромам. Да, боюсь, тебя не возьмут.
– Почему не возьмут? Не переживай, я договорюсь!
– С Военного совета начальство разлетается. Сегодня у меня на плане вылет командующего Тихоокеанского флота со всей его свитой. По дороге они будут развозить командиров частей. Так что пойдут и к тебе на север, а дальше к себе на восток. Но с ним народу немерено. Потому и говорю, что не возьмут.
– Когда?
– Заявлен – по готовности! Но командующий ещё не приехал.
– Откуда вылет?
– Из Пушкина.
Через час Смородин уже метался по коридорам командно-диспетчерского пункта Пушкинского аэродрома в поисках командира экипажа Командующего. Самолёт Ту-104 уже стоял на перроне, а через ограничительный шлагбаум к нему проезжали машины с дефицитными трофеями, которыми офицерам штаба Тихоокеанского флота удалось разжиться в Ленинграде. Миша присвистнул, глядя через окно, как из чёрной "Волги" умудрились выгрузить три, только-только начавших входить в моду цветных телевизора. Затем на бетон из грузовика сложили тщательно упакованный мебельный гарнитур и тут же спрятали в кормовом отсеке самолёта. Штабники где-то отхватили огромную, тяжёлую бухту с ватманом и теперь, счастливые, заталкивали её следом за мебелью.
"Бумаги на всяческие планы и схемы им хватит как минимум на год!" – с пониманием кивнул Смородин.
Неожиданно в коридоре мелькнули две лётные шевретовые куртки и скрылись за дверью, ведущей на перрон. По набитому картами портфелю Миша безошибочно определил штурмана. А рядом с ним должен быть командир.
"Идут подписывать документы на перелёт! – смекнул Смородин. – Значит, скоро вылет!"
– Парни! Можно вас на секунду? – бросился следом Миша. – Подождите, я свой!
Молодой майор удивлённо обернулся и, окинув подозрительным взглядом гражданский наряд Смородина, нехотя произнёс:
– Я вас слушаю.
– Мне бы с вами! Из отпуска опаздываю! Вы моя последняя надежда. Если опоздаю, сами знаете, что со мной будет. Я свой, не сомневайтесь. На Севере летаю!
– А у тебя документы есть, "свой"?
– Конечно!
Миша проворно выудил из внутреннего кармана удостоверение личности офицера и протянул майору. Мимолётом взглянув на номер части и фамилию, майор остановил взгляд на выглянувшей между страниц фотографии. На ней в лётном кожаном комбинезоне и белом гермошлеме Смородин позировал в обнимку с другом на фоне самолёта Як-38.
– Вертикальщик, что ли? – тут же смягчился командир, опознав палубный штурмовик.
– Он самый! – заулыбался Миша, почувствовав надежду уже сегодня добраться домой.
– Да-а… – с пониманием дела протянул майор. – Всегда удивлялся, как вы умудряетесь летать на этих свистках?
– Да как-то получается. Ну так как? Возьмёшь?
– Не могу! У меня народу уже за полсотни! А груза – боюсь даже посчитать, сколько тонн!
– Да со мной много не прибавится! – дрогнувшим голосом взмолился Миша. – А из вещей только сумка.
Майор виновато потупил взгляд, но лётная солидарность требовала сказать "да" даже в нарушение требований документов, и, недолго думая, он решился:
– Ладно! Допишу тебя в полётный лист. Подожди в сторонке, а как все сядут, забейся в хвостовой отсек, чтобы никто не видел.
Двигатели с низкого воя перешли на надрывный свист. Отпущенный с тормозов самолёт вздрогнул и, набирая скорость, помчался по взлётно-посадочной полосе. Мелькавших плит аэродрома Смородин не видел, да это ему и не нужно было. Пусть в иллюминаторы такой экзотикой любуются моряки-тихоокеанцы, а он уже насмотрелся. Расположившись между ящиками в тёмном грузовом отсеке, Миша снял куртку, положил под голову и приготовился вздремнуть, как вдруг уже оторвавшийся от земли самолёт неожиданно просел, и сумка, лежавшая у ног, взлетела к потолку. Желудок подпрыгнул к горлу, Смородин взмахнул руками, ища точку опоры, но всё вокруг пришло в движение и смешалось с жутким криком из пассажирского салона. Страшная сила завертела Мишу, вдавила в переборку, а дальше на глаза навалилась темнота, и показалось, что сами небеса рухнули на его плечи и безжалостно размазывают по заклёпкам и дюралевому полу.
Показав пропуск и пройдя за плотное кольцо оцепления солдат, уже немолодой полковник с седыми короткими висками разыскал глазами одного из экспертов и, отведя в сторону, тихо спросил:
– Что скажешь, Андрюша?
– Товарищ председатель комиссии! – вытянулся по стойке "смирно" совсем ещё юный капитан. – Пока работаем! Делать выводы рано.
– Да ладно тебе, – небрежно махнул рукой полковник. – Что ты на меня стойку делаешь, как легавая на ворону? Я же тебя неофициально спрашиваю. Что сам думаешь?
– Пожара, как обычно, не было, – грустно вздохнул капитан и, опустив плечи, махнул на разбросанные вдоль поля обломки самолёта. – Всё налицо и ясно даже без прослушивания самописцев и регистраторов. Дело несложное.
– Может, и несложное, да очень, Андрей, оно громкое. Все результаты катастрофы объявлены секретными. Правительственная комиссия уже из Москвы вылетела. Где это видано, чтобы за раз столько командного состава сгинуло. У нас за всю Отечественную войну четыре адмирала погибло. А тут сразу шестнадцать. Так, говоришь, тебе всё ясно?
– Товарищ полковник, за всю мою практику это самый простой случай. Самолёт не горел. Скорость ещё невысокая была. Да и высоту они всего восемьдесят метров успели набрать. Так… разрушился всего на несколько фрагментов. Тела тоже не изуродованы. Даже без медиков я вам назову причину гибели – в основном в таких случаях от удара происходит обрыв внутренних органов. И ещё не глядя на диаграммы самописцев, я вам уверенно скажу, что налицо грубое нарушение центровки самолёта. Командующий сел в середине салона, и никто не посмел занять место впереди него. Все разместились в задних креслах. Ещё собрался очень большой багаж, и его затолкали в задний грузовой отсек.
– Бардак… – прошипел сквозь зубы полковник. – И куда смотрел командир экипажа?
– Вы же знаете, как у нас обычно бывает, – пожал плечами капитан. – Молодой ещё был. Разве такой позволит себе сделать замечание адмиралу? Понадеялся на авось.
– Да… адмиралов у нас жизни не учат. Ну ты, Андрей, смотри, к делу отнесись со всей серьёзностью! Акты составляй, чтобы ни одной помарки! Сам понимаешь, кто их читать будет!
– Товарищ полковник, я всё понимаю, потому и хотел вам кое о чём сказать с глазу на глаз!
Полковник удивлённо вздёрнул бровь и, перейдя на шёпот, произнёс:
– Говори.
– У меня не хватает одного человека.
– То есть как не хватает?
– В полётном листе есть, а найти не можем.
– А… – Полковник облегчённо выдохнул и похлопал капитана по плечу. – Ну это понятно – опоздал. Бывает. Ангел-хранитель, значит, у него шустрый оказался.
– В том-то и дело, что не опоздал. Мы его куртку с документами и сумку нашли. А самого нет. Морской лётчик с Северного флота как-то к ним затесался. Сами ведь говорите, что всё должно сходиться до мелочей. А это далеко не мелочь. Должен быть человек, а его нет! Вот и ломаю голову, куда он мог подеваться?
Глава первая
Шпион конфедерации
Распахнув тяжёлые ставни с тёмными витражными стёклами, аншеф тайной инквизиции впустил в зал утренний воздух и, выглянув во двор крепости, заметил стоявшему рядом с заваленным документами столом аббату Симеону:
– Ваша святость, я смотрю, ваши монахи зря времени не теряли! Ещё вчера вечером Толстой Берты на площади не было?
– Угу… – не отвлекаясь от перекладываемых из стопки в стопку тонких папок, кивнул святой отец. – Сегодня у нас много работы. Сами понимаете, господа, праздник Святого Влада предполагает бессонную ночь. Не только монахи, но и я не сомкнул глаз.
Аншеф Станислав перекинулся понимающим взглядом с генералом инфантерии Казимиром и улыбнулся одними уголками рта.
– Многих приговорили, святой отче?
– По мне, так бы всех! Но, я полагаю, господа, вы явились ко мне, для того чтобы кое-кому подарить жизнь? На многих не рассчитывайте. Готов отдать вам не больше пяти. Да и то, я могу простить лишь тех крестьян, что охотились в императорском лесу. Остальные – отпетые преступники. Сами понимаете, таким дорога только в объятия Толстой Берты.
Аббат Симеон вскользь взглянул на реакцию генералов, затем тяжело вздохнул и, закатив глаза к исписанному святыми ликами своду, горестно изрёк:
– Прими, Господь, их заблудшие души.
Генерал Казимир нервно кашлянул в кулак, затем, заскрипев высокими сапогами с отвёрнутыми ботфортами, подошёл к столу и, склонившись, попытался заглянуть в бегающие глаза святого отца:
– Ваша святость, позволю вам напомнить, что идёт война. Будь сейчас мир, я к вам ходил бы только на проповедь. Но фронту нужны люди, и я вынужден просить вас помиловать будущих солдат. Князь Станислав не даст соврать! – Генерал кивнул на аншефа, призывая его в свидетели. – Даже тайная инквизиция испытывает затруднения с человеческим материалом. А уж фронт перемалывает людей как жернова!
– Да какие это люди! – Аббат устало рухнул в кресло и швырнул на стол кипу дел. – Ну взгляните сами, господа! Это же никчёмный мусор! К чему они вам?
– Исключительно для нужд княжества! – мгновенно отреагировал тайный инквизитор, заранее державший на языке такой ответ и лишь ожидавший подходящего момента. – Генерал Казимир прав. Идёт война, и фронту как никогда нужны солдаты! Ваша святость, вспомните былые времена. Да разве кто говорил вам хоть слово, когда раньше на день Святого Влада наша площадь утопала в крови? Никогда! Вы всегда сами были для приговоренных и прокурором, и судьёй, и душеприказчиком. Но сейчас ваш приговор им вынесет фронт. Поверьте – это лишь небольшая отсрочка.
Аббат нервно дёрнул ворот сутаны и неожиданно вскочил с налившимся кровью лицом:
– Не дам! Во все времена Святая церковь решала – кому жить, а кому нет! Так будет и на этот раз!
Но и аншеф так просто сдаваться не собирался. Хмурясь и сжимая сплетённые в замок побелевшие пальцы, он взял небольшую паузу, затем мрачно, с угрозой в голосе, произнёс:
– Боюсь, ваша святость, что вам придётся считаться и с нашим мнением. Княжество Дакия невелико, и при желании даже тайная весть уже через неделю может стать достоянием всего народа. А от Дакии таким вестям и к столице России долететь недолго. А вы же знаете, как скверно Санкт-Петербург относится к нашим обрядам? Тем более, что сейчас у нас гостит августейшая особа.
Святой отец Симеон бросил на генералов испепеляющий взгляд, затем, выдавив вымученную улыбку, спросил:
– Но ведь вы не сделаете этого? Я всегда знал вас как истинных патриотов нашей маленькой Родины. Наши обряды мы пронесли сквозь века. И чьими бы вассалами мы ни были, но свои обычаи мы хранили всегда…
Экскурс в историю княжества Дакии аббату не дал продолжить ударивший в дверь лакей.
– Командэр Юлиус просит соизволения присутствовать!
– Пусть войдёт! – выкрикнул аншеф Станислав.
– Это лишнее, – поморщившись, попытался воспротивиться отец Симеон.
Сейчас он и так был в меньшинстве, отражая напор двух генералов. А теперь придётся противостоять троим. Но аншеф тайной инквизиции оставался непреклонен:
– Зови, зови, милейший! Отчего же, ваша святость, вы так противитесь визиту моего сына? Возможно, Юлиус тоже желает выразить своё мнение об истории нашего княжества и войне, которая стучит в ворота Дакии. В отличие от вас, аббат Симеон, он видит врага едва ли не каждый день. Пусть в этом замке и вы хозяин, но даже императоры не смели отказывать нашему знатному роду Гоге…
– Да пусть войдёт! – безнадёжно махнул лакею аббат, лишь бы прервать эту невыносимую тираду о знатности рода тайного инквизитора.
Командэр Юлиус вышколенно щёлкнул подбитыми каблуками и, лихо кивнув, застыл, ожидая приглашения принять участие в разговоре.